Но Свамиджи еще раньше заверил их, что того сознания Кришны, которое он уже дал им, хватит, даже если он никогда не вернется назад.

Всего за полчаса до отъезда в аэропорт Свамиджи сидел в своей комнате и начитывал четки девушке, которая в последний момент попросила дать ей посвящение. Затем, как бывало много раз до этого, он вышел из своей комнаты, спустился вниз, пересек внутренний двор и вошел в магазинчик.

Сидя на старом ковре, он говорил спокойно и проникновенно.

— Я уезжаю, но мой Гуру Махараджа и Бхактивинода остаются здесь, — он взглянул на изображения своего духовного учителя и Бхактивиноды Тхакура. — Я попросил их присмотреть за вами, моими духовными детьми. Дед всегда заботится о детях гораздо лучше, чем отец. Так что не беспокойтесь. Ни о какой разлуке не может быть и речи. Звук мантры крепко-накрепко связывает нас, даже если мое материальное тело находится где-то в другом месте. Что нам это материальное тело? Повторяйте «Харе Кришна», и я всегда буду с вами. Вы будете повторять мантру здесь, а я буду повторять ее там, и этот звук будет разноситься по всей планете.

Несколько преданных поехали со Свамиджи на такси — Брахмананда сидел на переднем сиденье, рядом с шофером, а Рая-Рама и Киртанананда — на заднем, вместе со своим духовным учителем.

— Когда Киртанананда увидит Вриндаван, — сказал Свамиджи, — ему будет трудно понять, как я смог променять его на Нью-Йорк. Там так чудесно! В отличие от Нью-Йорка, там нет ни одной машины, а здесь от них просто детваься некуда — туда-сюда, туда-сюда — вжжик! вжжик! А там только «Харе Кришна». Все жители от мала до велика поют и повторяют маха-мантру. Там тысячи и тысячи храмов. Я покажу их тебе, Киртанананда. Мы там все обойдем, и я покажу тебе все.

Брахмананда заплакал, и Свамиджи похлопал его по спине.

— Я знаю, что ты переживаешь разлуку, — сказал он. — Я тоже чувствую разлуку со своим Гуру Махараджем. Я думаю, это именно то, чего ждет от нас Кришна. Ты можешь приехать ко мне во Вриндаван, обучиться, и мы распространим это движение по всему миру. Рая-Рама, ты поедешь в Англию. Брахмананда, куда ты хочешь поехать — в Японию или в Россию? Все хорошо.

Преданные собрались в зале ожидания компании «Эйр-Индия» рядом с переполненным коктейль-баром. Свамиджи сел в кресло, на нем был свитер и чадар, аккуратно сложенный и переброшенный через плечо. Ученики плотным кольцом уселись у его ног. Он держал зонтик — совсем как два года назад, когда впервые приехал в Нью-Йорк. Несмотря на слабость, он улыбался.

Свамиджи заметил фреску, изображающую индийских женщин, несущих на голове большие кувшины, и обратился к одной молоденькой девушке, которая вместе со своим мужем Хамсадутой недавно переселилась в монреальский храм ИСККОН:

— Химавати, ты хотела бы поехать в Индию и научиться носить горшки с водой, как индианки?

— Да-да, — ответила она, — я поеду.

—Да, — сказал Свамиджи, — когда-нибудь мы все поедем туда.

Киртанананда держал в руках портативный проигрыватель на батарейках и две пластинки с мантрой «Харе Кришна».

— Киртанананда, — попросил Свамиджи, — может, поставим нашу пластинку? Людям понравится.

Киртанананда поставил пластинку очень тихо, но ее звук привлек внимание людей в коктейль-баре.

— Сделай погромче, — попросил Свамиджи, и Киртанананда прибавил звук.

Свамиджи стал качать головой в такт музыке.

Скоро преданные начали мурлыкать вместе с пластинкой, потом тихо напевать. Через несколько минут они уже пели во весь голос. Некоторые из них заплакали.

Хамсадута: Я сидел рядом со Свамиджи, и меня не покидала мысль: «Мой духовный учитель уезжает в Индию». И тут он сказал:

— Я хочу умереть во Вриндаване.

Все мы знали, что Свамиджи уезжает, но сейчас настала минута прощания. Я понимал, что еще ничего не сделал для своего духовного учителя. «Он даже не знает меня, — думал я. — У меня нет с ним никаких отношений. Я должен что-то сделать. Я должен что-то сделать прямо сейчас. Я должен хоть как-то послужить ему, чтобы найти себе место в его сердце. Что-то сделать». Я думал: «Но что я могу сделать?» Я плакал, а он даже не смотрел на меня, словно меня там вообще не было, будто я был для него как кресло или что-то в этом роде. Он постоянно оглядывался по сторонам, а я старался поймать его взгляд: вдруг что-нибудь да скажет!

Киртан становился все сильнее и сильнее, и все громче и громче мы плакали. Люди в зале ожидания смотрели на Свамиджи как на какую-то диковину. Он находился в центре внимания, но был совершенно спокоен, как будто сидел у себя дома и занимался чем-то привычным.

Когда пластинка кончилась, Хамсадута спросил:

— Свамиджи, можно мне собрать пожертвования?

Тот кивнул. Хамсадута встал и произнес короткую речь:

— Наша миссия — распространение сознания Кришны. У нас есть храм в Нью-Йорке. Мы всегда испытываем острую нужду в деньгах. Пожалуйста, помогите нам.