Лилавати благодарно вздохнула.

— Говинда-даси, — сказал Прабхупада, — я постоянно думаю о твоих картинах.

Он спросил, все ли преданные каждый день повторяют предписанные шестнадцать кругов. Почти все ответили:

— Да, Свамиджи.

Однако одна молодая англичанка, начинающая преданная, залилась краской и дрожащим голосом, заикаясь, произнесла:

— Я повторяю… Я повторяю… Иногда я повторяю больше шестнадцати кругов в день! — неожиданно выпалила она, словно маленькая девочка, готовая расплакаться.

Голос ее дрогнул, и на глаза уже было навернулись слезы, но преданные и Прабхупада не могли сдержать смеха. В присутствии Прабхупады всё наполнялось весельем. В комнату вошел Уддхава-дас и объявил:

— Мы приготовили для вас прасад, Свамиджи. Не хотите ли принять его прямо сейчас?

— Что? — переспросил Прабхупада. — Риса мне сварили? — и преданные взорвались смехом, думая о роскошном пире, что они приготовили для Прабхупады.

Прабхупада достал из своей сумки еще кое-что — терку для кокосового ореха – незаменимый атрибут на бенгальской кухне. Он передал его Ямуне и та под взглядами преданных начала тереть кокос. В окружении преданных Прабхупада направился на кухню и из белой мякоти кокоса, масла, сахара, черного перца, кардамона и камфорного ароматизатора приготовил кокосовое ладду. Он скатал его в шарики, один шарик съел сам, а еще несколько раздал преданным.

Вернувшись к себе, Прабхупада снова сел и погрузился в молчание. Почувствовав, что учителю нужно побыть одному, преданные удалились. Все были довольны: Прабхупада вернулся и еще какое-то время побудет с ними.

Дживананда: Когда все ушли, я остался в комнате, чтобы поговорить с ним, и, видя, что я просто сижу и ничего не делаю, он занял меня уборкой в комнате. Я собрал бумагу и выбросил коробки. После этого Прабхупада сказал:

— Итак, ты что-то хотел спросить?

— Да, Свамиджи, — ответил я. — Я хотел бы жениться на Харшарани.

— О… Как тебя зовут?

— Дживананда.

— О, ты уже получил посвящение? — удивился он.

— Да, — кивнул я.

— У меня? — спросил он.

— Да.

— Очень хорошо. А что ты умеешь делать?

— Ну, когда я жил в Санта-Фе, то доил коров.

— Очень хорошо, — сказал Прабхупада.

Мы поговорили еще немного, и затем я спросил:

— Свамиджи, так можно мне жениться?

— Я подумаю над этим, — ответил он. — Подойди ко мне позже.

Чидананда: Тем вечером я зашел к нему в комнату. Мне казалось, что ему, наверное, одиноко. Я хотел составить ему компанию, но как только я вошел, он сразу же заговорил о Кришне. Там на стене висели вриндаванские плакаты с Кришной, а он показывал на них и объяснял:

— Это Кришна с Арджуной на поле битвы Курукшетра.

Говорил он один, мне не удавалось вставить ни единого слова — и только о плакатах на стене. Я почувствовал, что когда-то мы с ним уже встречались, хотя видел его впервые. Тем не менее, мне казалось, что он мой старый друг. Когда он говорил о Кришне, я явственно почувствовал, какое большое сердце у этого человека. Я посчитал, что если он действительно мой старый друг, то, возможно, когда-нибудь этот факт подтвердится. Но я не обладал способностью долго сохранять внимание и о жизни в Кришне почти ничего не знал, поэтому через короткое время я оставил его одного.

В Сан-Франциско у Прабхупады была небольшая группа учеников — не более пятнадцати. Но они привязывались к нему все сильнее, особенно сейчас, когда после мучительного расставания обрели его снова. Каждому хотелось получить возможность лично послужить Прабхупаде, хотя постоянно к себе он допускал лишь своих секретарей, Гаурасундару и Говинда-даси, а также слугу, Упендру. Один из преданных спросил Прабхупаду, что делать с чувством зависти к тем преданным, которые, казалось, пользуются особой его благосклонностью. Все иногда чувствуют зависть, ответил Прабхупада, начиная с Господа Брахмы и Индры и кончая крошечным муравьем. Никому не нравится, когда другой делает успехи или оказывается в более выгодном положении. Прабхупада подтвердил, что если человек преуспевает на каком-то поприще или служит духовному учителю, значит, по воле Кришны, ему выпала большая удача. Но обитатели духовного мира не завидуют друг другу по этому поводу. Напротив, в духовном мире все только радуются, когда видят, что кто-то служит более совершенно. Это лишь еще больше вдохновляет и ободряет их. А в материальном мире всегда царит дух соперничества и зависти. Эти слова Прабхупады успокоили учеников. Если он позволяет кому-то служить себе, они примут это как волю Кришны.

Однако сопровождать Прабхупаду на утренних прогулках мог каждый. На них допускали всех желающих. Обычно его сопровождали один-два брахмачари и одна-две семейные пары. Они отвозили Прабхупаду в парк на храмовой машине, синем «форде-купе» 1952 года, за рулем которой обычно был Джаянанда. Сиденье для пассажира было сломано и приварено к полу под углом в сорок пять градусов, поэтому, хотя Прабхупада сидел, выпрямив спину и высоко подняв подбородок, смотреть он мог только через нижнюю часть окна. Но это была их единственная машина, и Прабхупада не жаловался.

Он, как и прежде, гулял вокруг озера Стоув в Голден-гейт-парке. Полный сил, свободный и непринужденный, всегда владеющий чувствами, погруженный в проповедь, Прабхупада, казалось, был очень рад вновь оказаться в Сан-Франциско. Здесь были уже новые преданные, которые видели его в первый раз.

В первую неделю на утренних прогулках Прабхупада часто поднимал тему существования души, излагая доводы Кришны из «Бхагавад-гиты».

Однажды утром у дороги, по которой они шли, припарковалась машина. Бессильно поникнув в своем водительском кресле, в машине сидел человек с вытянутым несчастным лицом, явно чем-то подавленный. День за днем мужчина приезжал на это место и грустным взглядом провожал проходящих мимо Шрилу Прабхупаду и его учеников. В один из дней, спустя примерно неделю этого молчаливого присутствия, Прабхупада отделился от группы преданных и подошел к его машине. Боковое стекло было поднято, но, увидев Прабхупаду, мужчина его опустил.

— Доброе утро, — поприветствовал его Прабхупада.

Мужчина счастливо улыбнулся Прабхупаде так, словно видел его и преданных впервые. Прабхупада вновь присоединился к ученикам и продолжил прогулку. Преданные обернулись и заметили, что глубокая грусть сошла с лица мужчины, и теперь он кажется счастливее. Больше они его не видели. Становясь свидетелями подобных случаев, преданные обсуждали их между собой и хранили в своих сердцах. Это усиливало их веру в то, что Свамиджи обладает силой и способностью делать людей счастливыми, и что он действительно стремится к этому.

Однажды утром Прабхупада приехал в парк, вышел из «форда» и стал ждать, пока к нему присоединятся преданные, которые приехали на другой машине. Лилавати с маленькой Субхадрой, висевшей в рюкзачке у нее на спине, с трудом пыталась выбраться из машины, и, когда, наконец, ей это удалось, Прабхупада обернулся и, рассмеявшись, сказал:

— А, бремя любви!

— Да, Свамиджи, — ответила Лилавати, и Прабхупада с учениками зашагали по дороге.

— Ребенка можно носить двумя способами, — сказал Прабхупада, постукивая тростью по земле в ритм шагам. — Способ обезьяны и способ кошки. Знаешь об этом?

— Нет, Свамиджи, — ответила Лилавати.

— Какой способ, по-твоему, лучше? — спросил Прабхупада. — Способ обезьяны или кошки?