Он вспомнил бомбежку Калькутты во время войны.

— Я сидел в бомбоубежище и повторял «Харе Кришна». Бомбы падали. Я думал, что если сейчас мне и суждено погибнуть, то это будет славная смерть – ведь я повторяю «Харе Кришна».

Рядом с Прабхупадой Мукунда и другие преданные вдруг почувствовали себя в безопасности, даже несмотря на землетрясение. Какая бы ни случилась катастрофа, они могут просто сидеть рядом с ним, повторять «Харе Кришна» и оставаться счастливыми.

После своего первого возвращения из Индии Прабхупада отчитал Мукунду за то, что тот не сумел оформить ему вид на постоянное жительство. Мукунда смог сделать только временную визу.

— Почему ты это сделал? — резко спросил его Прабхупада.

Услышав несколько робких оправданий, Прабхупада ответил:

— Ты не понимаешь.

Позднее Прабхупада с Мукундой зашли в местную иммиграционную службу, попросить выдать вид на жительство. Должностным лицом была женщина. Во время стандартного собеседования Прабхупада коротко рассказал ей о философии сознания Кришны.

— Должно быть, вам очень трудно следовать таким канонам, — заметила женщина.

— Нет, совсем нет, — ответил Прабхупада. — Нужно лишь помнить о Боге. Вот и все.

Он привел ей пример женщины, которая идет на работу. Она должна думать о разных вещах, но при этом она никогда не забывает как следует одеться. Точно так же, человек должен думать о Боге, несмотря на свои мирские обязанности. Женщина-чиновник сразу все поняла.

Во время беседы они затронули недавний случай с землетрясением. Женщина сказала, что здание, в котором они находятся, «сейсмостойкое». Закончив разговор, Прабхупада сказал Мукунде на выходе:

— Сейсмостойкого ничего не бывает, — и засмеялся.

Лилавати: Он позвал меня к себе в комнату. Он сидел на постели и разговаривал с Мукундой. Увидев, что я пришла, он прекратил беседу и, повернувшись ко мне, спросил:

— Итак, как тебе нравится сознание Кришны?

— О, Свамиджи, моя жизнь полностью изменилась, — ответила я.

Он кивнул и сказал:

— Большое тебе спасибо.

Он был очень доволен. После этого он продолжил прерванный разговор с Мукундой. Он спрашивал его:

— Итак, Мукунда, ты столько пар каратал отлил по образцу тех, что я привез, но я не видел их ни у кого из преданных.

Вмешавшись в разговор, я пожаловалась:

— О, Свамиджи, это потому что он просит за них деньги.

Такой я представляла себе духовную жизнь — никакой еды, никаких денег, ничего, одно только нети нети нети. И Прабхупада сказал:

— О, а разве плохо просить деньги?

Я удивилась. Он продолжил:

— Ты пойми: если что-то используется в служении Кришне — это не плохо. Это хорошо. Деньги — это не плохо, если использовать их правильно.

Так я получила свой первый урок настоящего отречения, настоящей духовной жизни. Затем он попросил меня отредактировать первый том «Шримад-Бхагаватам»: исправить пунктуацию и грамматические ошибки. Я была так взволнована и вдохновлена этим предложением! Покинув его комнату вскоре после нашего разговора, я сразу же приступила к работе. Я была так счастлива!

Главная обязанность Лилавати состояла в том, чтобы заботиться о своей маленькой дочке, Субхадре. Она очень дорожила теми минутами, когда Прабхупада оказывал ее дочери внимание. В первый раз он увидел Субхадру, когда вернулся из Индии. Прабхупада сказал тогда:

— Ей очень повезло, — и процитировал стих из «Бхагавад-гиты» о йоге, который, не завершив своей практики, получает возможность родиться в семье благочестивых брахманов.

В другой раз, заметив, что Субхадра засыпает в его присутствии, Прабхупада пошутил:

— Да, маленькие дети и старики должны много отдыхать.

Он несколько раз брал малышку на руки и играл с ней. Во время очередной беседы на какую-то философскую тему, когда в комнате Прабхупады было полно людей, он вдруг сказал Лилавати, что ее дочери очень жарко, и она должна снять с нее свитер. Присутствующие были поражены тем, что Прабхупада беспокоится о маленьком ребенке.

Когда Прабхупада садился в машину, чтобы отправиться на проповедническую программу, Лилавати через окно машины протянула ему гирлянду из нарциссов. Он смиренно склонил голову и сказал:

— Спасибо тебе большое.

Затем она передала ему три нарцисса, которые не вошли в гирлянду. Он взял их и спросил:

— О? А это от твоей дочери?

— Да, Свамиджи, — рассмеялась Лилавати, и он добавил:

— О, очень хорошо.