Марта, воскресенье, 1 час ночи, мансарда

Ужас, я так смущена. Честное слово. Я про­сто унижена. Наверное, никогда в жизни мне не было так неловко. Знаю, я уже это говорила, но сейчас это на самом деле так,

И ведь я какое‑то время всерьез верила, что это может сработать. Я имею в виду мой план – как доказать Майклу, что я вполне тусовочная девчонка. '

Сама толком не знаю, что пошло не так. Вро­де бы я спланировала ВСЕ. Я сделала все точь‑в‑точь, как сказала Лана, Придя в квартиру Московитцев, я сразу же переоделась из того,, в чем была на репетиции, в наряд для вечерин­ки. Я надела:

• черные колготки,

• в черную бархатную юбку (превращенную в мини. Края получились немножко неровные, потому что, пока я укорачивала подол, Толстый Луи пытался играть с ножницами, но это не­важно, юбка все разно смотрелась нормально),

• черные ботинки,

• черное трико, которое осталось от моего костюма кошки, в который я наряжалась на хэллоуин. Наша соседка Ронни тогда сказала, что я выгляжу как кролик из «Плейбоя», только плоскогрудая, поэтому я больше этот костюм не надеваю),

• черный берет, который мама надевает, когда отправляется участвовать в очередной акции гражданского неповиновения вместе со своими партизанками

• и бюстгальтер на водяной подкладке. В который я воды‑то налила не так уж много, потому что боюсь, как бы он не потек.

Кроме того, я подкрасила губы красной по­мадой и сексапильно взъерошила волосы, как Линдсей Логан, когда она выходит из какого‑нибудь нью‑йоркского клуба после того, как тесно пообщалась со своим бывшим, Вилмером.

Но вместо того чтобы сказать про мою новую внешность что‑нибудь вроде «это круто», Майкл, который открывал дверь с того момен­та, как начали прибывать первые гости, только поднял брови с таким видом, как будто его что‑то встревожило.

А когда я проходила мимо Ларса, тот даже оторвался от «сайдкика» и собирался что‑то сказать, но потом, как видно, передумал, пото­му что снова прислонился к стене и стал что‑то искать в Интернете.

А потом и Лилли, которая в это время гото­вила камеру, чтобы снимать наше празднество для сюжета о динамике отношений между мужчинами и женщинами в современном городе для передачи «Лилли рассказывает все, как есть», посмотрела на меня и говорит:

– Это еще что такое? Ты изображаешь мима?

Но я на нее не разозлилась, я только встряхнула волосами, как делает Лана, и говорю:

– Смешная ты.

Дело в том, что в это время как раз входили друзья Майкла, и я хотела выглядеть перед ними как взрослая.

И, наверное, мне это удалось, потому что Тревор и Феликс стали спрашивать:

– Миа?

Как будто они меня не узнали. Даже Пол бросил:

– Милые палочки.

Видимо, это был комплимент в адрес моих ног – когда я в мини‑юбке, они кажутся до­вольно длинными.

Даже Ду Пак высказался:

– О, принцесса Миа, без комбинезона вы смотритесь прелестно.

А Джей Пи, который появился чуть позже, одновременно с Тиной и Борисом, сказал:

– Моя госпожа, по сравнению с твоей кра­сотой меркнет даже самый прекрасный средиземноморский закат.

Это его реплика из пьесы, но все равно это было очень мило с его стороны. К тому же он отвесил изящный поклон – это тоже было из пьесы. Я хотела сказать, из мюзикла.

Ничего не сказал только Майкл. Но это, на­верное, потому, что он был занят – ставил му­зыку и старался, чтобы все чувствовали себя как дома. Кроме того, он был не в восторге от­того, что Лилли без спросу пригласила на его вечеринку Бориса и всех остальных.

Я попыталась помочь Майклу. Я имею в виду, попыталась помочь ему сгладить ситуацию. Я подошла к девочкам из его общежития. Между прочим, ни на одной из них не было берета, и их наряды нельзя было назвать сек­суальными. Ну, если конечно не считать сек­суальным спортивные сандалии с носками. В общем, я к ним подошла и говорю:

– Привет, я Миа, подружка Майкла, Хоти­те подливки?

Я не стала говорить, что приготовила ее сама, потому что я подозреваю, что настоящая тусовщица не станет собственноручно делать подливку. Например, я очень сомневаюсь, что Лана ее вообще когда‑нибудь делала. С моей стороны было серьезным прочетом приготовить подливку самой, но ошибка не была непоправимой, потому что я же не обязана всем рассказывать, что это я ее приготовила.

Студентки сказали, что не хотят подливки, даже когда я им сказала, что сделала ее с лег­ким майонезом и нежирной сметаной. Я же знаю, что девочки из колледжа всегда следят за своими фигурами, чтобы не набрать вес. Хотя об этом я, конечно, даже не заикнулась вслух.

Но их отказ меня не обескуражил. Ведь я предложила это просто так, чтобы завести разговор.

Только они что‑то не очень жаждали со мной разговаривать. Борис с Тиной вовсю обнимались на диване. А Лилли показывала Джею Пи, как работает ее видеокамера. Так что мне не с кем было разговаривать.

Поэтому я отчалила в кухню и взяла себе. Я рассудила, что настоящая тусовщица таз и сделала бы, во всяком случае, так мне сказала Лана. Тут же лежала открывалка. Я откупорила бутылку и стала пить прямо из горлышка, поскольку видела, что все остальные так и пьют.

Я сделала глоток, и меня чуть не вырвало: на вкус пиво оказалось еще противнее, чем мне запомнилось. А пахло оно даже хуже, чем тот скунс, на которого однажды наехал папа.

Но поскольку все пили, и никто при этом не морщился, я постаралась сдержаться и стала нить очень маленькими глотками. Так было бо­лее или менее терпимо. Может быть, те, кто пьет пиво, так и спасаются. В смысле, пьют маленькими глотками. Я так и пила маленькими глотками, а потом заметила, что Джей Пивзял видеокамеру Лилли и нацелил ее пря­мо на меня. Тут я быстренько спрятала пиво за спину.

Джей Пи опустил видеокамеру и пробор­мотал:

– Извини.

Было видно, что ему очень неловко. Но мне стало еще хуже, чем ему, когда Лилли встала рядом с ним и спросила:

– Миа, что это ты делаешь?

– Ничего, – сказала я недовольно. Потому что;мне представлялось, что именно так должна говорить настоящая тусовщица, если подруж­ка е_е спрашивает, что она делает. Если только

она не такая, как в фильме «Необузданные дев­чонки», потому что тогда она должна просто зад­рать футболку перед камерой. Но я решила, что я тусовщица не такого типа.

– Ты пьешь? – Лилли, кажется, была в шоке. А может быть, ей просто это показалось забавным. – Пиво?

– Я лишь пытаюсь развлекаться.

Я обостренно чувствовала на себе взгляд Джея Пи. Не знаю, почему мне было так неуют­но под его взглядом, но было.

– Можно подумать, я в Дженовии не пью все время.

– Ну да, – сказала Лилли. – Шампанское с иностранными дипломатами и вино за обедом, но не пиво.

– Какая разница, – сказала я,

Я отошла от Лилли и буквально налетела на Майкла.

– А, привет, вот ты где, – сказал он.

Потом он посмотрел на пиво в моей руке и спросил:

– Что ты делаешь?

Я снова встряхнула волосами этак небреж­но, как настоящая тусовщица,

– Ну, ты знаешь, я просто развлекаюсь.

– С каких это пор ты пьешь пиво?

– Господи, Майкл, – засмеялась я, – ка­кая разница?

– Мне она сказала то же самое, – сообщила брату Лилли.

Она забрала у Джея Пи видеокамеру и на­правила объектив на наши два лица.

– Лилли, – сказал Майкл, – не снимай. Миа...

Но раньше, чем он успел закончить, его ком­пьютерная программа (я забыла сказать, что Майкл подсоединил колонки в гостиной к жест­кому диску компьютера) стала играть первый медленный танец. Это была «Скорость звука» «Колдплей». Я сказала:

– Обожаю эту песню.

И начала танцевать – Лана говорила, что так и надо.

Но на самом деле я даже не особенно люблю «Колдплей», потому что мне не нравится, что их солист позволил своей жене, Гвинет Пэлтроу, назвать их ребенка Эппл. Что будет с бед­няжкой, когда она пойдет в старшие классы школы? Над ней все будут смеяться.

Но, наверное, пиво, хоть и противное, свое дело сделало. Потому что я больше не чувство‑зала себя такой застенчивой, как до того, как начала его пить. На самом деле мне было хоро­шо. Даже притом, что в комнате никто кроме меня не танцевал.

Но я рассудила, что это нормально, ведь час­то бывает так: кто‑то один начнет танцевать, по­том все остальные присоединяются, они просто ждут, пока первый сломает лед.

Однако я не могла не заметить, что ко мне никто не присоединялся. Особенно Майкл. Он просто стоял в стороне и смотрел на меня. Ларс – тоже. И Лилли, только она смотрела на меня через объектив видеокамеры. Борис и Тина на диване перестали целоваться и тоже уставились на меня. И девочки из колледжа тоже на меня таращились. Одна из них накло­нилась к подруге, прошептала что‑то, и подру­га захихикала.

Я рассудила, что они просто завидуют, по­тому что я на эту вечеринку хорошо оделась – берет и все такое, – и продолжала танцевать как ни в чем не бывало,

И тут ко мне на помощь пришел Джей Пи, он тоже начал танцевать. Нельзя сказать_; что­бы он стал танцевать со мной в полном смысле, потому что он ко мне не прикасался и все та­кое, но он подошел к тому месту, где танцевала я, и стал передвигать ноги под музыку – ну, вы знаете, как делают взрослые парни, когда они хотят присоединиться к веселью, но вроде как не хотят привлекать к себе лишнего вни­мания.

От радости, что наконец‑то танцую не одна, я даже затрясла плечами (Физер нам объясни­ла, что это называется танцевать шимми), по­дошла к нему ближе и улыбнулась в знак бла­годарности. Он тоже улыбнулся.

После этого, наверное, формально можно было считать, что мы танцуем вместе. Думаю, то, что происходило, формально можно было назвать танцем, который я танцую с другим парнем. Перед моим бойфрендом. На вечерин­ке, которую устраивал мой бойфренд. Что, на­верное, если говорить формально, было не совсем хорошо с моей стороны.

Хотя тогда я этого не осознавала. В тот мо­мент я думала только о том, как глупо бы я смот­релась, если бы никто не стал со мной танцевать, и как я рада, что Джей Пи, в отличие от других так называемых друзей, не оставил меня бол­таться в одиночестве перед всеми, особенно пе­ред Майклом. Который, кстати, даже не сказал, что я хорошо выгляжу. Или что ему нравится мой берет.

Это Джей Пи сказал, что я прекраснее, чем средиземноморский закат. Это Джей Пи вышел и стал танцевать со мной. А Майкл в это время просто стоял.

Трудно сказать, сколько времени мы бы еще танцевали с Джеем Пи, пока Майкл стоял в сторонке, если бы неожиданно не открылась входная дверь и в квартиру не вошли доктора Московитцы.

Нет, они совсем не разозлились, потому что Майкл заранее попросил у них разрешения устроить вечеринку.

Но все равно!!! Они вошли как раз в тот мо­мент, когда я танцевала! ТАНЦЕВАЛА С ДРУ­ГИМ ПАРНЕМ! Это было УЖАСНО неловко! Я хочу сказать, ведь они не кто‑нибудь, а роди­тели Майкла!!!!!

Мне было почти так лее неловко, как в тот раз, когда они вошли, когда мы с Майклом целовались. Ну, вы понимаете, целовались на ди­ване во время зимних каникул (вообще‑то мы не только целовались, между нами и еще кое‑что происходило, было кое‑какое движение под блузкой и поверх бюстгальтера, что, призна­юсь, довольно рискованно для девушки, кото­рая не хочет заниматься сексом до выпускного вечера, но дело не в этом. Суть в том, что я так увлеклась всем этим занятием, что не поняла, чем заняты руки Майкла, пока не было уже слишком поздно. Потому что к тому времени мне самой это понравилось. Так что, слава богу, что Московитцы вернулись именно тогда, ког­да они вернулись. Иначе кто знает, чтобы я позволила Майклу делать дальше).

Но все равно, хотите верьте, хотите нет, но на этот раз мне было еще более неловко, чем тогда. Потому что я ведь танцевала! С другим парнем!

Правда, я даже не уверена, что они это виде­ли, потому что они быстренько так пробормота­ли: «Извините, не обращайте на нас внимания» и прошли через коридор в свою комнату, никто из нас даже толком не успел с ними поздоро­ваться.

Но все равно, стоит мне только подумать о том, что они МОГЛИ увидеть, меня бросает то в жар, то в холод. Прямо как Алека Гиннеса – всякий раз, когда он видит себя в фильме «Звезд­ные войны: новая надежда», в той сцене, где Оби Ван говорит о том, что чувствует большое волнение в Силах, как если бы миллионы го­лосов вскрикнули от ужаса и внезапно замол­чали.

Хуже того, как только доктора Московитцы ушли – а увидев их, я сразу перестала танце­вать и застыла на месте, – Лилли подошла ко мне и шепотом спросила:

– Как это понимать, это сексуальный танец или что? Потому что у тебя был такой вид, как будто тебе за шиворот спустили кубик льда и ты пыталась его вытряхнуть.

Сексуальный танец! Лилли решила, что я сексуально танцую! С Джеем Пи! Перед Майклом!!!

Естественно, после этого я больше не могла вести себя как тусовщица, Я пошла и села одна на диван.

А Майкл даже не подошел ко мне и не спро­сил, не сошла ли я с ума. И не вызвал Джея Пи на дуэль или что‑нибудь в этом роде. Он пошел за своими родителями, наверное, чтобы спро­сить, почему они вернулись раньше срока: что‑нибудь случилось или просто конференция закончилась раньше.

Наверное, минуты две я сидела и слушала, как все вокруг веселятся и развлекаются, и чувствовала, как мои ладони становятся лип­кими от холодного пота. Меня со всех сторон окружали люди, но никогда еще мне не было так одиноко. Сексуальный танец! Я танцевала сексуальный танец! С другим парнем!

Даже Лилли перестала меня снимать, впер­вые она наконец решила, что вид Ду Пака, про­бующего «доритос», интереснее, чем зрелище моего глубокого унижения.

После этого со мной заговорил только Джей Пи. Ну и еще Тина, которая сидела на диване напротив меня, наклонилась ко мне и сказала:

– Это был очень милый танец, Миа.

Как будто я выступала на сцене или что‑ни­будь в этом роде.

– Привет. – Ко мне подошел Джей Пи. – Кажется, это твое.

Я посмотрела, что он мне протягивает. Мою на три четверти пустую бутылку пива! То, из‑за чего мне вообще могло прийти в голову, что это нормально, – танцевать сексуальный танец с другим парнем перед моим бойфрендом!

– Убери это! – простонала я и спрятала лицо, уткнувшись головой в колени.

– Ой, – сказал Джей Пи. – Извини. Ты в порядке?

– Нет, – сказала я, не поднимая головы.

– Я могу что‑нибудь для тебя сделать?

– Можешь создать разрыв в пространствен­но‑временном континууме, чтобы все забыли, какой я себя выставила идиоткой?

– Хм, вряд ли. А как ты сумела выставить себя идиоткой?

С его стороны это было очень мило – я имею в виду, было очень мило притвориться, что он ничего не заметил и все такое. Но если честно, от этого мне стало только хуже.

И я сделала единственное, что мне казалось разумным в моем положении – собрала вещич­ки, прихватила телохранителя и ушла, пока никто не увидел, как я реву.

Что я делала всю дорогу до дома.

Теперь у меня одна надежда – что Джей Пи соврал, а на самом деле он умеет создавать разрыв в пространственно‑временном контину­уме, который позволит сделать так, что все, кто был на той вечеринке, забудут, что я тоже там была.

Особенно Майкл.

Который, наверное, сейчас даже слишком хорошо понял, что я тусовщица – в самом худ­шем смысле этого слова.

О господи!

 

Кажется, мне нужен аспирин.