Глава 9. Однажды холодным утром конца клесина Тобин и его мать занимались, как обычно, в его комнате, когда услышали стук копыт: всадник галопом мчался к замку.

 

Однажды холодным утром конца клесина Тобин и его мать занимались, как обычно, в его комнате, когда услышали стук копыт: всадник галопом мчался к замку.

Тобин подбежал к окну, надеясь, что это наконец возвращается отец. Ариани тоже подошла и положила руку на плечо сыну.

— Этот конь мне незнаком, — сказал Тобин, из-под руки разглядывая всадника, тот был так закутан, что на расстоянии его узнать было невозможно. — Можно мне пойти узнать, кто это такой?

— Иди. Заодно не поинтересуешься ли, не найдется ли у поварихи в кладовой для нас чего-нибудь вкусного? Я не отказалась бы от яблока. Только возвращайся побыстрее. Мы еще не закончили.

— Я сейчас! — крикнул Тобин, вылетая в дверь.

В зале никого не оказалось, так что мальчик побежал на кухню и там, к своему удовольствию, обнаружил Фарина, которого окружили Минир, Нари и остальные слуги. За зиму у воина отросла длинная борода, сапоги его были покрыты грязью и снегом, а одна рука забинтована.

— Кончилась война? Отец возвращается домой? — воскликнул Тобин, повиснув на шее Фарина.

Тот поднял его, так что они оказались нос к носу.

— «Да» на оба твои вопроса. Твой отец возвращается, маленький принц, и везет с собой гостей. Они совсем немного от меня отстали. — Фарин поставил мальчика на ноги. Он старался улыбаться, но Тобин заметил тревогу в его глазах, когда он переглянулся с Нари и Миниром. — Скоро будут здесь. Ты пока беги и поиграй, Тобин. Не стоит путаться под ногами у поварихи. Ей предстоит много работы.

— Но…

— Хватит, — резко сказала Нари. — Фарин попозже возьмет тебя на прогулку. Отправляйся!

Тобин не привык, чтобы его подобным образом выставляли. Надувшись, он поплелся в зал. Фарин даже не сказал, что за гостей везет отец. Тобин надеялся, что это окажутся благородный Лианис или князь Архис. Из всех сподвижников отца они нравились ему больше всех.

Он уже почти дошел до лестницы, когда вспомнил, что мать просила принести ей яблоко. Не сможет же Нари выругать его за то, что он вернулся за угощением.

Дверь в кухню была открыта, и подходя к ней, Тобин услышал, как Нари сказала:

— С чего это царю являться сюда, после всех этих лет?

— Чтобы поохотиться, по крайней мере он так говорит, — ответил Фарин. — Мы собирались домой, и Риус упомянул, какая тут хорошая охота на оленей. Царь решил, что это приглашение. В последнее время у него все чаще стали появляться подобные капризы…

Царь! Тобин сразу забыл про яблоки и кинулся наверх, думая о той деревянной фигурке в шкатулке, которая изображала царствующего монарха. Дядя Эриус! Интересно, будет ли на нем золотая корона, взволнованно думал мальчик, и позволит ли он Тобину потрогать меч Герилейн.

Его мать все еще стояла у окна.

— Кто приехал, малыш?

Тобин подбежал к окну, но на дороге пока никого видно не было. Он плюхнулся в кресло, ловя ртом воздух.

Отец послал Фарина вперед… Царь… К нам приедет царь! Он и отец…

— Эриус? — Ариани отпрянула к стене и прижала к себе куклу. — Едет сюда? Ты уверен?

Тобин ощутил холодное, злое прикосновение демона, тот был так близко, что Тобину стало трудно дышать. Листы пергамента, перья, чернильница — все разлетелось по пыльному полу.

— Мама, что случилось? — прошептал Тобин, испуганный внезапным безумным блеском в глазах Ариани.

С хриплым криком она кинулась к сыну и наполовину потащила, наполовину понесла его из комнаты. Вокруг них бушевал демон, взметая с пола сухой тростник и срывая с крюков лампы. Ариани помедлила в коридоре, оглядываясь, словно в поисках пути бегства. Тобин старался не заплакать от боли, которую причиняли ее впившиеся ему в плечо пальцы.

— Нет, нет, нет, — бормотала Ариани. Пустое бессмысленное лицо тряпичной куклы смотрело на Тобина.

— Мама, мне больно! Куда мы идем? Однако Ариани его не слушала.

— Не позволю! Снова! Нет! — вскрикивала она, увлекая сына к двери, ведущей на третий этаж.

Тобин попытался высвободить руку, но Ариани была сильнее.

— Нет, мама, я не хочу туда!

— Мы должны спрятаться! — прошипела Ариани, стиснув плечи Тобина. — В прошлый раз мне не удалось… Надо было… Клянусь Четверкой, надо было, только они мне не дали! Прошу тебя, Тобин, иди с мамой. У нас мало времени.

Она тащила мальчика по коридору к лестнице, ведущей в башню. Когда Тобин снова попытался вырваться, невидимые руки с силой толкнули его в спину. Дверь перед ними распахнулась, ударившись в стену так сильно, что створка треснула.

Испуганные птицы с криками и хлопаньем крыльев носились вокруг. Ариани втащила Тобина в комнату на вершине башни. Дверь за ними захлопнулась, и стол словно сам собой пролетел мимо, едва не задев плечо Тобина, и загородил дверь, отрезая пути к бегству. Пыльные занавеси взлетели в воздух, ставни, закрывавшие окна, распахнулись. В окна хлынул солнечный свет, но комната все равно оставалась мрачной и ужасно холодной. Теперь снаружи доносился шум: по дороге приближалось много всадников.

Ариани выпустила Тобина и с плачем заметалась по комнате, прижимая руку к губам. Тобин съежился рядом со сломанным стулом. Такую свою мать он знал лучше всего — жестокую, непредсказуемую. Все остальное было ложью.

— Что нам делать? — стенала Ариани. — Он снова нас нашел! Он может найти нас везде! Нужно бежать… Лхел, мерзкая сука, ты же мне обещала…

Звон сбруи снаружи становился громче, и Ариани бросилась к окну, из которого был виден передний двор.

— Слишком поздно! Вон он! Как он может, как он может…

Тобин подобрался к окну, так, чтобы только иметь возможность бросить взгляд наружу. Во дворе спешивались его отец и незнакомые всадники в алых плащах. У одного из них на голове был золотой шлем, сверкавший на солнце, как корона.

— Это и есть царь, мама?

Ариани оттащила его от окна, прижав к себе так сильно, что лицо мальчика оказалось прижато к кукле. От нее пахло кислятиной и плесенью.

— Запомни его, — шептала Ариани, Тобин чувствовал, как она дрожит. — Запомни его, убийцу! Его сюда привез твой отец. Но на этот раз он до тебя не доберется.

Ариани потащила сына к другому окну, тому, которое выходило на высящиеся на западе горы. Демон перевернул еще один стол, разбросав по полу лишенных ртов кукол. Мать Тобина резко обернулась на шум, так что голова мальчика ударилась о край каменного подоконника так сильно, что он на мгновение потерял сознание. Тобин почувствовал, что падает, потом мать подняла его, он ощутил на лице солнечные лучи и дуновение ветра. Открыв глаза, Тобин обнаружил, что свешивается из окна и смотрит вниз на замерзшую реку.

Все было в точности так, как в прошлый раз…

Однако на этот раз и сама Ариани скорчилась на подоконнике рядом с сыном. Ее залитое слезами лицо было обращено к горам, она дергала за тунику Тобина, пытаясь вытолкнуть его в окно.

Чувствуя, что теряет равновесие, мальчик отчаянно замахал руками, стараясь уцепиться хоть за что-нибудь — раму окна, руку матери, ее одежду… и чувствуя, что ноги задираются вверх…

Он видел черную воду, похожую на чернила, струящуюся под прозрачной коркой льда. На мгновение разум Тобина заполнился любопытством: треснет ли лед, когда он упадет на него?

Потом раздался вопль, и мимо него пролетела Ариани, ее юбки и черные волосы развевались вокруг нее. Мгновение их глаза были на одном уровне, и Тобин почувствовал, как будто между ними пролетела молния, соединив на долю секунды их взгляды, их сердца.

Но тут кто-то ухватил Тобина за ногу и грубо сдернул с подоконника обратно в комнату. Подбородок мальчика ударился о кромку камня, и он погрузился в темноту, последним его ощущением был вкус крови во рту.

 

Риус и царь как раз спешивались, когда из-за башни донесся вопль.

— Клянусь Пламенем! — воскликнул Эриус, встревоженно оборачиваясь. — Уж не демон ли это?

Однако Риус знал, что демон лишен голоса. Растолкав воинов, он кинулся к воротам, внутренним зрением уже видя то, что должен был бы предвидеть, что будет являться ему в кошмарах до конца жизни: Ариани в окне башни, которое должно было бы быть закрыто ставнем, заметившая блеск золотого шлема царя, вообразившая…

Спотыкаясь, Риус сбежал по камням берега, огибая подножие башни. Увидев голые белые ноги, торчащие под немыслимым углом между скалами берега, он замер на месте и душераздирающе застонал. Подбежав потом к Ариани, он одернул ее юбки, задравшиеся при падении на голову. Риус поднял глаза. Над ним высилась башня, и в ней зияло единственное окно… Ставень был распахнут.

Удар о камень сломал Ариани спину, голова ее раскололась от удара о лед. Черные волосы и алая кровь образовали вокруг чудовищную корону. Прекрасные глаза были открыты, в них застыло выражение муки и ужаса, даже мертвая, она обвиняла его…

Попятившись от этого взгляда, Риус чуть не упал в объятия царя.

— Клянусь Пламенем! — выдохнул Эриус, глядя на Ариани. — Бедная моя сестричка, что ты наделала!

Князь стиснул кулаки и прижал их к глазам, изо всех сил сдерживая порыв ударить царя в лицо.

— Государь, — наконец смог он проговорить, опускаясь на колени рядом с Ариани, — твоя сестра мертва.

 

Тобин запомнил, как падал. Сознание постепенно вернулось к нему, он почувствовал твердый пол под собой и инстинктивно прижался к нему, слишком испуганный, чтобы двигаться. Где-то рядом раздавались громкие голоса, но слов мальчик понять не мог. Он не знал, ни где находится, ни как сюда попал.

Наконец, приподняв тяжелые веки, он осознал, что лежит в комнате наверху башни. Здесь было очень тихо.

Демон находился рядом. Никогда еще Тобин так сильно не ощущал его присутствия. Однако что-то изменилось в демоне, хоть Тобин и не мог бы сказать, что именно.

Мальчик чувствовал себя очень странно: ему казалось, что все вокруг он видит во сне, но в то же время боль в подбородке и губах говорила ему, что он не спит. Когда он попытался вспомнить, как попал в башню, в голове у него начался шум, словно она была полна пчел.

Щека, которой он прижимался к камню пола, болела. Тобин повернул голову и обнаружил, что смотрит в пустое лицо маминой куклы, которая лежала на полу рядом с его протянутой рукой.

Где может быть мама? Она ведь никогда не расставалась с куклой…

Отец не позволит мне взять ее себе, — подумал Тобин, но неожиданно почувствовал, что хочет этого больше всего на свете. Кукла была уродлива, и он всю жизнь ее ненавидел, но он все равно коснулся ее, вспоминая, как мать с нежностью сказала: «Это — лучшая из всех, что я когда-нибудь делала». Тобину даже показалось, что она сейчас произнесла те же слова…

Где же она?

Гудение у него в голове сделалось громче, когда Тобин сел и прижал к себе куклу. Фигурка была маленькой, жесткой и комковатой на ощупь, но все равно приносила успокоение. Оглядевшись, Тобин с изумлением увидел себя, сидящего у сломанного стула в другом конце комнаты, только этот Тобин был наг, грязен, а его сердитое лицо было залито слезами. У того Тобина в руках не было куклы, и он все еще зажимал уши руками, не желая слышать того, что оба они хотели бы забыть.

 

Нари вскрикнула, но тут же зажала рот рукой, когда в зал вошел князь с изломанным телом Ариани на руках. Нари сразу же поняла, что молодая женщина мертва. Изо рта и ушей текла кровь, открытые глаза застыли.

Фарин и Эриус шли следом. Царь несколько раз протягивал руку, чтобы коснуться лица сестры, но Риус ему этого не позволил. Он дошел со своей ношей до камина, там его колени подкосились, и он опустился на пол, прижав Ариани к себе и зарывшись лицом в ее черные волосы.

Должно быть, это первый раз с тех пор, как родился Тобин, когда Риус смог обнять ее, подумала Нари.

Эриус тяжело опустился на скамью, потом поднял глаза на Нари и воинов из своей свиты, набившихся в зал. Лицо его было серым, руки тряслись.

— Уходите, — приказал он, не обращаясь ни к кому в отдельности. Повторять приказание ему не потребовалось. Все тут же покинули зал, за исключением Фарина. Оглянувшись, Нари заметила, что тот все так же стоит в углу, наблюдая за мужем и братом Ариани с бесстрастным лицом.

Нари стала подниматься по лестнице, и тут до нее дошло, что утром мать всегда учила Тобина письму.

Дальше Нари помчалась, перепрыгивая через две ступени. Ее сердце болезненно сжалось, когда она увидела валяющиеся на полу коридора разбитые лампы. И спальня, и игровая комната были пусты. Письменные принадлежности валялись на полу, одно из кресел оказалось опрокинуто.

Страх стиснул сердце Нари ледяной рукой.

— О Иллиор, не дай случиться с малышом беде! Выбежав обратно в коридор, Нари увидела, что дверь, ведущая на третий этаж, открыта.

— Помилуй нас, Создатель, — прошептала женщина, устремляясь к лестнице.

В коридоре третьего этажа на полу валялись сорванные со стен гобелены. Они, казалось, хватали Нари за ноги, не давая ей приблизиться к треснувшей двери, ведущей в башню. При жизни Ариани вход сюда был Нари закрыт, даже теперь, поднимаясь по узкой лестнице, она чувствовала себя нежеланной пришелицей. Однако то, что она увидела в комнате наверху, прогнало все ее сомнения.

Помещение было полно сломанной мебели и разодранных на части кукол. Все четыре окна оказались распахнуты, но все равно воздух казался затхлым. Запах был знаком Нари…

— Тобин, ты здесь, дитя?

Ее голос словно утонул в пространстве, но из угла, самого дальнего от рокового окна, до Нари донесся звук неровного дыхания. Полускрытый оборванной занавесью, у стены съежился Тобин, обхватив тонкими руками колени и глядя широко раскрытыми глазами в пустоту.

— Ох, мой бедный малыш! — охнула Нари, падая перед ним на колени.

Лицо и туника мальчика были покрыты кровью, и Нари сначала испугалась, что Ариани пыталась перерезать ему горло и ребенок умрет у нее на руках… тогда все страдания, весь обман оказались бы напрасными.

Нари хотела взять мальчика на руки, но он отшатнулся и забился еще глубже в угол, глаза его оставались все такими же пустыми.

— Тобин, детка, это же я. Пойдем, нужно спуститься в твою комнату.

Ребенок не пошевелился и никак не показал, что знает о ее присутствии.

Нари придвинулась ближе к нему и принялась гладить его по голове.

— Пожалуйста, малыш… Здесь плохо и холодно. Давай спустимся на кухню, повариха даст тебе тарелкy своего вкусного супа. Тобин! Посмотри на меня, детка. Ты поранен?

На лестнице загрохотали тяжелые шаги, и в комнату ворвался Риус, следом за ним вбежал Фарин.

— Что?.. Ох, благодарю тебя, Светоносный! — Риус отшвырнул с дороги сломанное кресло и опустился на пол рядом с Нари. — Он сильно пострадал?

— Нет, только очень напуган, мой господин, — прошептала Нари, продолжая гладить Тобина по голове. — Должно быть, он видел…

Риус наклонился и нежно коснулся подбородка мальчика, пытаясь приподнять его голову. Тобин отшатнулся.

— Что случилось? Зачем она привела тебя сюда? — тихо спросил Риус.

Тобин ничего не ответил.

— Ты посмотри, мой господин! — Нари откинула черные волосы с лица ребенка, и все увидели огромный синяк, расползающийся по щеке. Кровь на лицо и одежду попала из похожей на полумесяц раны на подбородке, небольшой, но глубокой. — Должно быть, она увидела, как вы с царем приехали. Это ведь первый раз с тех пор, как… Ну, ты же знаешь, какая она была.

Нари внимательнее присмотрелась к бледному лицу Тобина. Слез у него на глазах не было, но взгляд оставался все таким же застывшим, как будто мальчик все еще видел то, что недавно здесь произошло.

Тобин не сопротивлялся, когда отец взял его на руки и отнес в постель. Однако он оставался все таким же напряженным, все так же сжимался в комок. Нечего было и думать снять с него грязную одежду, так что Нари только разула мальчика, обмыла ему лицо и тепло укутала. Князь опустился на колени рядом с постелью и взял руку Тобина в свои, тихо что-то ему говоря и следя, не появится ли на бледном лице хоть какой-то отклик.

Обернувшись, Нари увидела у двери Фарина. Лицо его было белым, как молоко. Подойдя к воину, она стиснула его холодную руку.

— С ним все будет в порядке, Фарин. Он просто очень испугался.

— Она выбросилась из окна башни, — прошептал Фарин, все еще не отводя взгляда от отца и сына. — И она увела с собой Тобина… Посмотри на него, Нари. Ты не думаешь, что она пыталась?..

— Ни одна мать такого не сделает! — В сердце Нари подобной уверенности не было.

Они оставались в комнате еще какое-то время, неподвижные, как фигуры на гобелене. Наконец Риус поднялся на ноги и рассеянно провел рукой по своей окровавленной тунике.

— Я должен пойти к царю. Он собирается забрать ее, чтобы похоронить в царской усыпальнице в Эро.

Нари яростно вцепилась в свой фартук.

— Разве ради ребенка не следовало бы подождать? Риус бросил на нее взгляд, полный такой горечи, что слова замерли у нее на языке.

— Царь выразил свою волю. — Снова вытерев руки о тунику, князь вышел из комнаты. В последний раз печально посмотрев на Тобина, Фарин двинулся следом.

Нари придвинула к постели кресло и через одеяла стала гладить худое плечо мальчика.

— Бедняжечка моя, — вздохнула она, — тебе не дадут даже оплакать ее.

Глядя на спящего ребенка, Нари думала: не удастся ли ей, завернув малыша в одеяло, скрыться с ним из этого дома несчастий? Она представила себе, как могла бы растить его где-нибудь в бедном деревенском доме, подальше от царей, демонов и безумных женщин…

 

Тобин слышал плач, но только глубже зарылся в одеяла. Постепенно стенания превратились в вой восточного ветра, налетающего на стены замка. Мальчик ощущал на себе вес многих одеял, но согреться никак не мог.

Открыв глаза, он заморгал от света ночника, горевшего на столе. Нари спала в кресле рядом с кроватью.

Она уложила его, не раздев… Тобин медленно распрямил затекшие руки и ноги, повернулся к стене и вытащил из-под туники тряпичную куклу.

Он не знал, как она у него оказалась. Случилось что-то очень плохое, настолько плохое, что он не мог. заставить себя думать об этом. Моя мама теперь…

Тобин зажмурил глаза и крепко прижал к себе куклу.

Раз кукла у меня, значит, мама… Он не помнил, чтобы прятал куклу под тунику, да и вообще ничего не помнил, он только знал, что нужно рак можно скорее найти место, где кукла была бы скрыта надежнее, чем в его постели. Тобин понимал, что для мальчика, который собирается стать воином, стремиться к обладанию куклой позорно, но он все равно прятал ее, полный противоречивых чувств.

Может быть, мама все-таки подарила ее ему… Проваливаясь в тревожный сон, он снова и снова видел, как мать протягивает ему куклу и с улыбкой говорит, что это лучшая из всех, какие она только сделала.