Студопедия — Радбрух Густав 14 страница
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Радбрух Густав 14 страница






f,25) О святости хлеба см. Engelhard. Ehre, Sill. 1261 Товары! (Коммерческие товары).

4 О понимании собственности как служения вещной ценности см. Brunstaed.
Das Eigentum und seine Ordnung Festschrift fuer Binder, 1930.

5 Cm. Deecke Luebische Geschichten und Sagen. 5 Aufl. 1911, No. 216.

6 На относительную правильность теорий собственности для ограниченно
го круга экономических благ указывает Теннис в статье «Собственность»
в Handbuch der Soziologie.


Философия права

и изменившейся функцией, которую в условиях нынешнего народно­го хозяйства восприняло понятие собственности, кратко и достаточно ясно было показано выше7. В данном случае указанное несоответствие представляет интерес лишь с той точки зрения, что собственность, за крайне редким исключением, потеряла свой личностный характер, характер личной душевной привязанности к вещам, и превратилась из душевных отношений в чисто целевые8.

Но личной теории собственности может быть брошен и еще один уп­рек. Беккариа однажды охарактеризовал право собственности как «ужасное». Собственность имеет не только позитивную сторону удо­вольствия от обладания вещью, но и негативную, исключающую эту возможность для других, В своей социальной ипостаси в качестве капитала собственность исключает право других не только на опре­деленные предметы, входящие в ее состав, но и на всю собственность в целом. Капиталу противостоит пролетариат, то есть собственности в этом виде - человек, ее лишенный. Влияние личности на собствен­ность носит ограниченный характер, охватывает узкий круг немногих и осуществляется ценой того, что такое влияние становится невоз­можным со стороны бесчисленного множества других. Личностная теория собственности также нуждается в пересмотре, если либералы при ее использовании не хотят, чтобы она превратилась в инструмент только сильных, а предоставляла бы равные возможности всем в усло­виях демократии. Она должна поставить рядом с правом собственности право на собственность, то есть право на труд. Это и было сделано - не социалистом, отрицающим частную собственность, а ее сторонником -демократом Фихте. Частная собственность, доставляя радость облада­ния вещью одним, лишает ее других. С точки зрения демократическо­го равенства такое положение оправдано лишь в той мере, поскольку радость обладания всеобща, а лишение этой радости - взаимное. Дан­ная мысль находит свое выражение в фикции договора взаимных га­рантий собственников. Подобно тому, как индивиды посредством общественного договора взаимно гарантируют друг другу свободу, договором о собственности они взаимно гарантируют друг другу свою собственность. Но этот договор считается заключенным и действую­щим только между собственниками: индивид, не имеющий собствен­ности, не заинтересован в присоединении к договору, в котором ему

7 См. К. Rentier. Die Rechtisinstitute des Privatrechts u. ihre soziale Funktion, 1929.

8 Теннис соответственно различает собственность как предмет сущностной
воли и как предмет волевого выбора. См. Das Eigentum (Schriften der soziolog.
Gesellschaft in Wien), 1926, S. 19 ff.


§18. Собственность

было бы обещано лишь уважение к чужой собственности и по кото­рому он не может потребовать уважения к собственным правовым благам. Соответственно, он не может представить себя стороной в этом договоре. Поэтому такой договор о собственности для не име­ющего собственности не носит связывающего характера. Каждый об­ладает своей собственностью при условии, что все могут жить за счет их собственности. С момента, когда кто-либо оказывается в бедствен­ном положении, никому не может принадлежать та часть его соб­ственности, которая необходима, чтобы избавить бедствующего от нужды. Кроме того, если хоть один-единственный «исключается» из собственности, то в обществе она перестает существовать. Фило-софско-правовая функция договора собственников ориентирована на факты социальной действительности: экономика, основанная на част­ной собственности, оправдывает себя и нормально функционирует в условиях добросовестной конкуренции мелких собственников, при­мерно равных между собой. В сохранении такого положения в обще­стве были в одинаковой мере заинтересованы все участники. Там, где каждый мог сказать другому: do, ut des, он также мог сказать: habeas, quod habeo. Взаимозависимость на товарном рынке создавала (вела к) взаимное признание собственности. Если в условиях замкнутого на­турального хозяйства каждая экономическая единица была самодо­статочной, то собственность характеризовала собой скорее отношение к вещи, чем к другим людям. Лишь когда вещь стала товаром, начали устанавливаться отношения между нашими собственными вещами и другими людьми и между чужими вещами и нами, появилось тре­бование взаимного уважения к собственности, понятие права соб­ственности стало осознаваться как право каждого более четко. Увы, осознание взаимного уважения права собственности было утрачено после того, как развитие рыночной экономики привело к разделению на собственников и неимущих и тем самым к возникновению класса, который уже не был заинтересован в признании права собственности9.

Индивидуалистические теории собственности также утратили свой чисто индивидуалистический характер. Они были основаны на при­знании извечной гармонии между индивидуальным эгоизмом и об­щественным благом. Социальные теории собственности отличаются от них осознанием того, что пресловутая извечная гармония - иллю­зия, что социальная функция собственности неразделима с индивиду­алистической, но рядом и по сравнению с ней должна быть особенно

См. Pashukams. Allgememe Rechtslehre u. Marxismus, 1929, S. 102 ff.


Философия права

востребована и обеспечена защитой10. С недавних пор общественная теория собственности вновь приобрела авторитарный оттенок в уже упомянутой энциклике «Quadragesimo anno». Она различает право собственности и использование собственности. В понятие права соб­ственности включены лишь права индивида и его благо. Социальные права и общественное благо - в понятие использования собственно­сти. Индивидуалистические функции права собственности относятся к естественному праву. Социальная функция, подлежащая использо­ванию собственности, относится к этике. Поэтому она лишена иско­вой защиты, за исключением случаев, когда этическая социальная обязанность собственника предусмотрена в действующем законода­тельстве. Законодатель же может и должен тщательно регулировать использование собственности с учетом требований всеобщего блага. Конечно, он может (о чем лишь вскользь сказано в энциклике) «заре­зервировать за государством определенные виды товаров, поскольку связанная с ними значительная власть не может быть передана в част­ные руки без ущерба для общественного блага». Так, индивидуалист­ское естественное право собственности, социально-этические аспекты его применения и позитивистско-правовое регулирование, так же как и его применение в общественных целях по социальным основаниям, тесно взаимодействуя друг с другом, нашли довольно адекватное от­ражение в одной из статей Веймарской конституции. Ст. 153 этой кон­ституции гарантирует частную собственность. Однако эта гарантия связана с нравственной обязанностью ее применения в социальных целях: «Собственность накладывает обязательства. Ее применение должно одновременно служить общественному благу». Эта норма на­кладывает на граждан лишь моральные обязательства, на судью - обя­занность толковать ее, а на законодателя - принимать обязывающие правовые нормы» (Griese). Закон, принятый по социальным основани­ям, служит третьим компетентным правовым критерием для собствен­ности: «Ее содержание и рамки применения определяются законом». Законодательство в состоянии трансформировать нравственную сферу применения «социальной ипотеки» в законодательную. Посредством этого социальная функция этики становится правовой обязанностью.

10 Общественная теория собственности негласно и формально характеризуется как законная теория (Legaltheorie). Такая характеристика должна свидетель­ствовать о том, что естественное право не обязывает закон регулировать пра­во собственности в каком-то определенном смысле. Закон самостоятельно решает проблему регулирования. Но так как естественное право, против ко­торого данная теория направлена, имеет четко выраженную индивидуали­стическую природу, саму законную теорию можно понимать в смысле общественной теории.


§ 18. Собственность

Правда, социальные обязательства собственности не подлежат санк­ции действующего закона, но лишь санкции закона, возможность принятия которого предусмотрена на будущее. В правовом отноше­нии широкая сфера действия частной собственности, предоставлен­ная ей обществом для реализации частной инициативы индивидов в ожидании того, что она будет использована не в последнюю очередь и в социальных целях, может быть в любой момент ограничена, если эти ожидания не оправдаются. Соответственно, и право частной соб­ственности становится обусловленным и ограниченным и перестает быть правом обоснованным и справедливым уже в силу своей приро­ды, правом неограниченным, «священным и нерушимым».

Каким образом социальная функция частной собственности уживает­ся со своей индивидуалистической функцией или в какой мере неис­коренимые частнособственнические злоупотребления заставляют прибегать к санкциям социальной функции частной собственности, а собственность на определенные объекты, такие как земля, недра и средства производства, передавать обществу - это проблема эконо­мической науки, а не философско-нравственного учения о ценностях, проблема не постановки цели, а ее достижения. Именно поэтому эти проблемы требуют однозначного решения, что выходит за рамки дан­ной работы.


Но если клятвы для тебя не важны,

Как можешь думать ты, что клок бумажный,

Пустого обязательства клочок,

Удержит жизни бешеный поток?

Фауст

§19. Договор

В сфере права вещное право и обязательственное право представляют собой одновременно и материю, и движущую силу: вещное право -консервативный, обязательное право - движущий элемент. Обяза­тельственное право содержит в самом себе зародыш своей гибели: оно прекращает действовать, как только достигает своей цели. Вещное право, особенно собственность, действует постоянно. Оно продолжа­ет действовать даже после того, как оно исполнено. Поэтому правовая жизнь в силу того, что она основана по преимуществу на вещном пра­ве, статична. Но если в ее основе лежит обязательственное право, она становится динамичной. Правовая жизнь была статичной, когда тру­довые отношения основывались на собственности, пока работник был для собственника орудием и предметом труда, пока управляющий на­ходился почти в рабской зависимости от собственника работников. Правовая жизнь при капитализме наших дней динамична. Собствен­ность становится капиталом, если она дает власть не только над веща­ми, но и над людьми. В капиталистической экономике свобода собственности выступает в основном как свобода договоров. Соб­ственность становится экономическим центром договорных правоот­ношений, наделяющих властью в хозяйственной сфере, а договорные отношения - «связующим звеном собственности»'. Например, в тру­довом договоре собственность привлекает труд, а в договоре займа -труд привлекает собственность. Экономические стоимости находятся в бесконечном движении от одного права требования к другому. Со­стояние покоя, их нахождение в сфере действия вещного права все время сокращается. Даже завершающая стадия, инвестиция, в своей правовой форме представляет собой обязательственные отношения. Динамизм такой правовой жизни, в которой объект права «все время в пути», решительно подрывает статический консерватизм устояв­шейся правовой жизни, при которой объекты права всегда имеют оп­ределенное место оседлости в правовой сфере.

К Rentier. A.a.O. S. 43 ff.


§ 19. Договор

«Пусковым механизмом» этого мира, находящегося в постоянном движении, является свобода договоров. Чтобы правильно понять суть этого механизма, необходимо вспомнить, какое место в его системе занимает естественное право.

В учении о естественном праве договор - основа всех прав, решение главной проблемы индивидуалистической философии права: как сде­лать так, чтобы право служило исключительно индивидам и в то же время могло обязывать их, чтобы государство с его властной право­вой функцией, основанное на договоре его участников, в конечном счете выражало все свои обязательства как самообязательства. В об­щественном договоре создается иллюзия, что вся гетерономия сводит­ся к автономии и тем самым все публичное счастливо разрешается в частном праве.

Но в действительности гетерономия не преодолена и автономия не установлена, по крайней мере в упомянутом здесь смысле. Так как ав­тономия означает помимо прочего обязательность лишь самоосоз­нанного долга, то автономия понимается здесь в совершенно ином смысле самообязывания. Договорная воля - это воля связать себя обязательством, но не самообязательство. Воля никогда не может по­родить обязанность - ни чужую, ни собственную. Самое большое, что она может, - так это хотеть воссоздать положение дел, которое опосред­ствуется стоящей над этой волей обязывающей нормой2. Не договор обязывает, а закон обязывает по договору. Договорное обязательство не может служить основой для обязательства по закону. Наоборот, оно обусловливает последнее.

Но общественный договор остается гетерономным и в другом, еще более общем смысле - в договоре воля обязывающая и воля обязыва­емая не идентичны. Общественному договору подлежат реальные индивиды. Но в качестве его участников им фиктивно приписывается разумность и стремление преследовать собственные интересы. Общест­венный договор - не реальность, а лишь критерий, инструмент оценки: показать, что государство возникло из реального договора реальных людей, не является его целью. Его задача - дать ценностную оценку государству, исходя из удачного или неудачного опыта, вообразить его себе возникающим из договора как чисто умозрительную концепцию упомянутых выше реальных людей. В общественном договоре налицо гетерономное обязательство реальных людей, подчиняющее их вооб­ражаемой воле спекулятивной конструкции государства.

См. Reinach. Die appriorischen Grundlagen des buergerlichen Rechts, 1913, S. 42 ff.; Bassenge, Das Versprechen, 1930, S. 10 ff.

5-301


Философия права

Очень поучительно сравнить проанализированный выше социальный договор с обычным частно-правовым договором. Договорная воля в частном праве вряд ли менее фиктивна, чем воля участников обще­ственного договора. В то время как государство в каждый момент сво­ей жизнедеятельности должно сверяться с критерием общественного договора, который не имеет определенного срока своего заключения, а должен мыслиться как могущий быть заключенным в любой мо­мент, частно-правовой договор связан конкретными временными рам­ками. Но он обязывает вне этих временных рамок, и это означает, что степень несовпадения воль обязывающей и обязывающейся еще выше, чем в общественном договоре: обязывающая воля - воля «вче­рашняя». Обязывающаяся - воля сегодняшнего и завтрашнего дня. Эта последняя - нерешительная, непостоянная, колеблющаяся и гиб­кая. Обязывающая воля, мыслимая как последовательная, настойчи­вая, упорная, которая сегодня хочет того, чего она хотела вчера, - воля также воображаемая. Сама воля не самообязывающа по своему харак­теру. Скорее гибкая, способная к изменениям, реальная воля связана обязывающей связью с воображаемой постоянной волей. Договорное обязательство - не автономия, а гетерономия.

Если бы волю частно-правового договора считали менее фиктивной, чем волю общественного договора, лишь по той причине, что в пер­вом, по крайней мере, один раз должна фигурировать действитель­ность - реально выраженная воля реальных людей, а во втором в этом нет необходимости, то это различие было бы сильно преувеличено. Во-первых, фикция общественного договора также связана с реально­стью - лишь тот, кто принадлежит к государству, может считаться во­ображаемым участником общественного договора, лишь он волен требовать выполнения всего того, что включено в воображаемый об­щественный договор. Во-вторых, реальное волеизъявление участни­ков частно-правового договора связано с толкованием, которое считает его таковым, каким он должен был бы быть, следуя логике их воления. Кроме того, если, с одной стороны, выраженная однажды воля ста­новится постоянно действующей в отношении участника частно­правового договора, то, соответственно, с другой стороны, должны действовать и последствия этого волеизъявления. Воля участника до­говора в значительной мере отражает волю законодателя. Не его воля обязывает сама по себе, а закон обязывает его подчиниться собствен­ной воле.

Высказанные соображения позволяют прийти к выводу, что ни теория воли частно-правового договора, ни учение об ограничении сферы действия договорных обязательств рамками реального воления его


§ 19. Договор

участников не являются необходимыми ни с точки зрения логики права, ни с точки зрения естественно-правовой мысли. Не воля обя­зывает, но закон, поскольку обязывающая сила договора связана с волей и эта связь осуществляется посредством закона. Как и в отно­шении собственности, нормативная теория сохраняет свою справед­ливость и в отношении договора. В связи с этой теорией вновь возникает спор, но на сей раз не по поводу логики правовых понятий, а по поводу принципов философии права - таких как борьба между теориями воли и волеизъявления: в каких случаях воля, а в каких -волеизъявление компетентны с точки зрения закона в отношении обя­зательности договора? В этой борьбе противостоят друг другу интересы частной автономии и безопасности движения, индивидуальной свобо­ды и общественного порядка, словом, индивидуальные и обществен­ные правовые воззрения3. Согласно индивидуалистским правовым воззрениям договоры, с одной стороны, обязывают лишь в рамках договорной воли (теория воли), а с другой - всегда в рамках договор­ной воли (свобода договора). Общественные правовые воззрения про­тивопоставляют этому учению два других тезиса: 1. договор мог бы обязывать не только в рамках воли, но и в той мере, насколько другая сторона доверяет волеизъявлению (теория волеизъявления); 2. дого­воры не просто обязательны в рамках воли, они, напротив, могут быть и необязательны по разным основаниям (ограничение свободы договоров).

Законодательное ограничение свободы договоров уже потому пред­ставляется необходимым, что эта свобода, подчиняясь диалектике соб­ственного развития, сама себя ограничивала и даже нередко отменяла. С самого начала сфера ее действия в обществе ограничивалась соци­альной средой4. Например, в договорах купли-продажи цена опреде­ляется не только его участниками, но и всеми теми, кто заключает контракты на аналогичные товары, то есть рынком. Кроме того, лишь в обществе мелких собственников, приблизительно равных в соци­ально-экономическом плане, возможно объяснить равную свободу Договоров для всех. Когда участники противостоят друг другу как соб­ственники и неимущие, свобода договора превращается в диктатуру первых и подчиненность вторых. И наконец, чем больше свободная капиталистическая экономика монополизируется, тем больше свобо­да договора индивида ограничивается господством крупных концер-

См. Gysin Das Rechtsgescheft in der modernen Pnvatrechtsjunsprudenz S-A aus der Zeitschnft des Bermschen Junstenvereins, 1929, S. 38. См Е Levy. La vision sociahste du droit, 1926, p 99.


Философия права

нов. Свобода договоров сама изначально стимулировала создание все­возможных объединений. А они, в свою очередь, все более ограничи­вали свободу договоров5.

Поскольку юридическая свобода договоров ведет к фактическому неравенству сторон в социальном плане, задача закона заключается в том, чтобы восстановить свободу договора в социальном плане за счет ограничения юридической свободы договора. Такие законода­тельные ограничения свободы договора возникают в различных фор­мах и уже осуществляются путем введения норм о признании ничтожными определенных соглашений, путем наделения некоторых властных структур компетенцией расторгать договоры, путем введе­ния императивных законодательных норм, в виде безусловных кол­лективных договоров и, наконец, в форме принудительных договоров и обязанности заключать договоры. Нормы новых обширных облас­тей применения права, таких как трудовое и экономическое право, представляют собой в целом свод подобных ограничений действовав­шей до сих пор свободы договоров. Закон устанавливает рамки для собственности и свободы договоров, и тем самым общественный ин­терес ограничивает частный. Ст. 152 Веймарской конституции гласит: «В экономическом обороте свобода договоров допускается в соответ-

См. Pappenheim. Die Vertragsfreiheit und die moderne Entwicklung des Verkehrsrechts-Festschrift f. G. Cohn, 1915, S. 29.

Cm. Darmstaedler. Sozialwirtschaft. Theorie u. sozialwirtschaft. Praxis des kapitalischen Zeitalters. Arch. F. R. u. Wph. Bd. 25, 1931/32, S. 180 ff.


Даже здесь трагический феномен: жизнь, создавая форму своего существования, уже в силу этой формальности становится враж­дебной глубине чувств и индивидуальности жизни. Старая фор­ма изжила себя, новая еще не появилась. И в бесформенности человек стремится выразить свою жажду жизни.

Г. Зиммелъ

§ 20. Брак

Нигде «материальная определенность идеи» (см. выше), зависимость «идей» от «реалий»1 права не проявляется столь наглядно, как в семей­ном праве. В браке право сталкивается с естественным и обществен­ным феноменом, подчиняющимся собственным ярко выраженным природным и социальным закономерностям. Оно не в состоянии под­чинить его себе полностью и скорее находится с ним в состоянии кон­фронтации"27^ Не случайно римский юрист в качестве примера естественного права, неизменности природы вещей, неподвластной даже законодателю, приводит супружескую верность, брачный союз, рождение и воспитание детей: «Hinc descendit maris atque feminae coniunctio, quam nos matrimonium appelamus, hinc liberorum procreatio, hinc educatio». Задача философии права заключается лишь в том, что­бы показать, как право может и должно объяснить подлежащий рас­смотрению природный и социальный феномен брака. Анализировать его с критических позиций - задача социальной философии права.

Данная задача, стоящая перед философией права, представляется в современных условиях тем более затруднительной, что сам феномен брака постоянно находится в процессе эволюции. На природную ос­нову брака и семьи, на отношение полов и установление родственных связей накладываются социальные факторы. И это имело решающее значение для юридической формы брака, которая вследствие этого неоднозначно определялась в соответствии со своей природной осно­вой. От этих факторов зависело, признает ли право равные в своей природной основе отношения полов законным браком или незакон-

'"' «Почти все законы - синтез невозможного, например институт брака. Но как бы то ни было, постулируя невозможное, человек стремится достичь мак­симально возможного». (Goethe zu Kanzler v. Miiller, 19. X. 1823, S. 26.)

Cm. £. Huber. Uber die Realien der Gesetzgebung, Zeitschr. f. Rechtsphilosophie. Bd., 1914, S. 39 ff.


Философия права

ным сожительством, а детей, появившихся в результате этих отноше­ний, законнорожденными или внебрачными. Развитие, свидетелями которого мы являемся, представляет собой разрушительное действие социального промежуточного слоя и как следствие этого постоянное непосредственное наложение семейного права на естественную осно­ву феномена брака.

Как совершалось это действие? Докапиталистическое развитие знало только дом и двор в качестве хозяйственных единиц, зародышевых клеток экономического организма, состоящего из домашней работы и сельского хозяйства. Муж и жена, родители и дети разделяли между собой бремя труда и объединялись для выполнения общих задач. Капитализм разрушил общность домашнего дворового семейного хозяйства. Более сильная общественная формация, новые экономи­ческие образования - предприятия отобрали у семьи ее членов и сделали их своими. Муж пошел на фабрику, жена - в работницы, дочь стала продавщицей в магазине, сын, вероятно, - служащим в кон­торе. Семья перестала существовать как самостоятельная производ­ственная единица. Она оставалась еще как потребительская общность, роль которой становилась все менее значительной, растворяясь в ин­тенсивно развивающемся обществе потребления. Прядение, вязание, ткачество, стирка, выпечка хлеба, заготовка (консервирование) ово­щей, разведение домашней птицы и огородных культур - все это перешло от домашнего хозяйства к промышленным предприятиям. Даже семейное воспитание взяли на себя детские сады и школы. С развитием этого процесса семья все больше утрачивала характер единого организма, свою индивидуальность. Она растворилась в без­ликих многоэтажных доходных домах. Семья потеряла свое лицо, свой облик и превратилась в простые связи между своими членами, в то время как вокруг нее появились новые группы и сообщества -производственные, профессиональные, политические. Юридическим последствием процесса разложения семьи как экономически целого стало зарождение женского и молодежного движения. В этом раз­витии брака и семьи от сообщества к простым связям, когда обще­ние между мужем и женой, детьми и родителями, разъединенными своими профессиональными задачами, носит исключительно лич­ностный, психологический и физиологический характер, заключа­ется вся проблематика семейно-брачных отношений и воспитания детей2.

См. описание распада домашнего уклада у Rentier, a.a.O. S. 34 и особенно впе­чатляющую картину пролетарской семьи. S. 133 ff.


§ 20. Брак

Социальный и природный феномен брака труден для опосредствова­ния правом не только потому, что он находится в процессе эволюции, но и потому, что он, помимо прочего, исключительно сложен и все время предстает перед правом в различных своих ипостасях, и праву приходится подходить к его регулированию с различных точек зре­ния. Право может рассматривать брак как союз, заключенный для совместного проживания с целью удовлетворения сексуальных, эро­тических и этических потребностей, как родительский коллектив, как место воспитания и орган демографической политики, как эконо­мическую единицу, как социальную и культурную ячейку общества, как светский и государственный или религиозный и церковный институт. И соответственно каждый раз семейное право должно по-разному адаптироваться к этим различным подходам к регулирова­нию данной сферы общественных отношений3. Все эти правовые взгляды на брак и семью получили систематизированное выражение в индивидуалистических и надындивидуалистических воззрениях. Брак, согласно индивидуалистическим воззрениям, - это договор, ко­торый заключают между собой супруги. Сторонники надындивидуа­листических воззрений характеризуют брак понятием супружества, в которое вступают врачующиеся. В первом случае приоритет отдает­ся отношениям между супругами, во втором - отношениям между родителями и детьми.

Надындивидуалистические воззрения на брак нашли отражение в ка­толической доктрине брака. Наиболее характерна в этом отношении энциклика, посвященная браку, «Casti connubii» (1930) («Целомудрен­ные браки»). В ней говорится, как и в кодексе канонического права (Канон 1013 п. 1): «Основная цель брака - рождение и воспитание де­тей». «Цели второго порядка - взаимопомощь, доказательство супру­жеской любви и удовлетворение естественного желания, стремиться к которому супругам не возбраняется при условии, что не извращает­ся природа естества и тем самым выполняется основная цель супру­жеских отношений». В соответствии с этой целевой установкой брака определяется соотношение между волей супругов и нормой, регули­рующей брак. Свобода каждого из супругов заключается лишь в од­ном: хочет ли он или она действительно вступить в брак и именно с данным партнером. Суть же брака совершенно не зависит от челове­ческой свободы: после вступления в брак супруги подчиняются боже­ственным законам, регулирующим брак и его суть. Из такого понимания брака, неподвластного договорной воле супругов и сто-

В этом же смысле прекрасно высказался Gundolf. Goethe, 10 Aufl. 1922, S. 566.


Философия права

ящего над ними, вытекает отказ от последствий договорного характе­ра брака - как равноправности положения супругов, так и расторже­ния брака из-за нарушения договора или в связи с вступлением в новый брак. Христианский брак - «символ полного единства Христа и Церкви». И как Христос - глава Церкви, так и муж - глава над женой, и как неразделимы Христос и Церковь, так и муж и жена неотделимы друг от друга. Своим возникновением и предназначением брак обязан религии и церкви и принадлежит им. Таинство брака и цель брака призваны служить «сохранению и приумножению рода людского на Земле, привлекать истинно верующих и приводить потомство в лоно Церкви Христовой».

Если согласно католической доктрине и религиозному и церковному предназначению брака «семья выше государства», то в соответствии с консервативно-политическими воззрениями цель брака - в служе­нии государству. Конституционные нормы о семье были созданы под влиянием последних4. Ст. 119 Конституции вторит Канону 1013, п. 1: «Брак выполняет двойную функцию: рождения и воспитания детей, так как в этом наряду с поддержанием и увеличением численности на­ции - основа семейной жизни». Именно эта вторая особенность служит основой регулирования, изложенной в ст. 120, согласно которой зада­ча воспитания возложена и на семью. Но эти две цели провозглашены и в кодексе канонического права в церковно-религиозном смысле. В Конституции же им придается светско-государственный смысл: семья видится как инструмент демографической политики («сохранение и увеличение нации»), она также призвана выполнять воспитательные задачи как согласно своей конечной цели - «служить оздоровлению общества», так и для того, чтобы «осуществлять контроль с помощью государства». И в папской Энциклике и в Веймарской конституции подчеркивается надындивидуалистический характер брака, главным образом потому, что особое внимание уделяется детям - увеличение деторождаемости, «детское изобилие» являются целью брака, а также «сохранению и увеличению нации», то есть недопущению снижения народонаселения в случае, если невозможен его рост. В Конституции не нашли отражения идеи о возможном негативном влиянии эконо­мических отношений, способствующем уменьшению населения, а также евгенических идей о предпочтении качества потомства его коли­честву. Исключительно количественный подход к демографической политике соответствует лишь индивидуалистическим взглядам госу-







Дата добавления: 2015-10-12; просмотров: 396. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Роль органов чувств в ориентировке слепых Процесс ориентации протекает на основе совместной, интегративной деятельности сохранных анализаторов, каждый из которых при определенных объективных условиях может выступать как ведущий...

Лечебно-охранительный режим, его элементы и значение.   Терапевтическое воздействие на пациента подразумевает не только использование всех видов лечения, но и применение лечебно-охранительного режима – соблюдение условий поведения, способствующих выздоровлению...

Тема: Кинематика поступательного и вращательного движения. 1. Твердое тело начинает вращаться вокруг оси Z с угловой скоростью, проекция которой изменяется со временем 1. Твердое тело начинает вращаться вокруг оси Z с угловой скоростью...

Дизартрии у детей Выделение клинических форм дизартрии у детей является в большой степени условным, так как у них крайне редко бывают локальные поражения мозга, с которыми связаны четко определенные синдромы двигательных нарушений...

Педагогическая структура процесса социализации Характеризуя социализацию как педагогический процессе, следует рассмотреть ее основные компоненты: цель, содержание, средства, функции субъекта и объекта...

Типовые ситуационные задачи. Задача 1. Больной К., 38 лет, шахтер по профессии, во время планового медицинского осмотра предъявил жалобы на появление одышки при значительной физической   Задача 1. Больной К., 38 лет, шахтер по профессии, во время планового медицинского осмотра предъявил жалобы на появление одышки при значительной физической нагрузке. Из медицинской книжки установлено, что он страдает врожденным пороком сердца....

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.014 сек.) русская версия | украинская версия