Августа 3056 г. Кэсси и краем уха не слышала о Каталонской кампании, но попросила отца Боба попридержать язык, когда он попытался рассказать ей об этом

 

Кэсси и краем уха не слышала о Каталонской кампании, но попросила отца Боба попридержать язык, когда он попытался рассказать ей об этом. Уж такой она была: резкой до крайности, а иногда и грубоватой. Но никто не ставил ей этого в укор. Возможно, девушку спасала улыбка.

Жилистые крепкие ноги Кэсси жали на педали без устали. Она наклонилась вперед, всем весом тела налегая на прямой руль, хотя мышцы рук уже начали уставать. Процессия, возглавляемая велосипедисткой, пересекла мост Хохиро Куриты прямо по шпалам. По сравнению с этим въезд в район Мурасаки показался ей просто конфеткой. Масамори находился на широком берегу залива, образовавшегося там, где река Яма-то впадала в море Сакудо. Здесь местность была практически ровной.

Маршрут парадного шествия «Кабальерос» после въезда в город недолго пролегал по берегу реки. Как ее проинструктировала подполковник Марисоль Кабрера, начальник штаба полковника Камачо, сначала Кэсси во главе процессии свернула на север, а потом на запад — в Мурасаки. У Кэсси возникло искушение повести колонну прямо через столицу Хатимана, круша все вокруг и ломая мостовые, но она справилась с ним. Не из страха перед леденящими душу последствиями, которыми ее стращала Кабрера — Леди Смерть на тот случай, если девушке вздумается выкинуть подобный фокус. Но только из уважения к усталому старику на «Mad Cat», с трудом шагающему следом за ней.

Район Мурасаки оказался «деловым», с огромным количеством ресторанов и маленьких магазинчиков на первых этажах. Хотя у Кэсси не сохранилось воспоминаний о жизни в Синдикате Драконов, местность выглядела намного приветливее, чем она ожидала. Она считала, что жизнь в Синдикате Драконов намного мрачнее, и судила о ней не только по официальной пропаганде Федеративного Содружества, но и по страшным рассказам эмигрантов, среди которых ей пришлось вырасти.

Улицы выглядели широкими и чистыми, ярко светило солнце, и толпы местных жителей, высыпавших навстречу «Кабальерос» и сдерживаемых силами гражданской полиции в шлемах и с дробовиками для разгона демонстраций, выглядели доброжелательными и веселыми. Энтузиазм, с которым они приветствовали шествие наемников, возможно, специально подогревался агентами, внедренными в толпу. Это был обычный прием в Империи. Но и на самом деле, лица людей светились от счастья, вероятно, все коренилось в неистребимой любви к зрелищам.

Многие здания оказались выше самых высоких из виденных Кэсси небоскребов. Они были построены в стиле «Ямато», названном в честь старого флагманского корабля адмирала Куриты во второй мировой войне на Земле. В конце двадцать девятого столетия этот стиль приобрел огромную популярность в Синдикате Драконов. Похожие на акульи плавники здания уступами спускались, один за другим, к огромной вертикальной стене, и их четкие плавные очертания из стекла и бетона под лучами ярко-оранжевого Хатиманского солнца казались бронзовыми.

Кэсси ничему не удивлялась, потому что прочла путеводитель. Все это наряду с беглой предварительной лекцией перед высадкой Ребби Бар-Коба, офицера штаба второго батальона и по совместительству планетолога, послужило для «Кабальерос» единственным источником информации о планете.

Этот интерес не был вызван простым любопытством. Хотя дон Карлос убеждал Кэсси, что ей предоставляется честь возглавить парад, девушка считала подобное своей рядовой работой — идти впереди полка при высадке на вражескую территорию.

«Если небоскребы подходят вплотную к фабричной территории, — подумала она, — для снайперов это будет самой удобной позицией». Сооружения казались достаточно прочными, чтобы позволить легкому или среднему роботу засесть наверху или внутри них. Будет дерьмово, если они начнут щелкать нас, как орешки.

Кэсси пока не строила предположений, кто и зачем начнет щелкать их. Но она была разведчиком, чертовски хорошим разведчиком, чтобы заранее решить, что никто не нападет на «Кабальерос» только потому, что они расположились на расстоянии многих парсеков от вонючей Периферии и еще более вонючих кланов. Хороший разведчик всегда прежде всего оценивает возможную опасность, не обращая внимания на презрительное фырканье бравых водителей роботов.

Кэсси по обыкновению намеревалась оберегать этих парней и девушек от гибели по причине их собственной неосторожности.

На дальней стороне перекрестка она заметила дорожный шлагбаум, который установили полицейские, носившие ножные и ручные латы в красно-белую полоску. «...Если мне придет в голову проломить шлагбаум, эти ребята так и брызнут наутек», — подумала мельком Кэсси.

За спиной этих козлов, раскрашенных, как пирожные из кондитерской, остановились автобус и множество компактных частных автомобилей, оставленных Друзьями-Увещевателями для перекрытия дороги. Народ Дома Куриты привык к подобным неудобствам. Пассажиры столпились впереди, чтобы поглазеть на марш гигантских, похожих на человека военных машин, они рукоплескали и что-то восхищенно кричали — всем этим заботливо руководила клака, подосланная правителем планеты Персивалем Филлингтоном, молодым графом Хатиманским.

«Ну ладно, — подумала Кэсси без всякой симпатии, — в конце концов сами устроили это представление, пусть сами и расхлебывают». Девушка свернула направо, как и было приказано, на проспект Тай-сё Далтона.

Четырехрядная улица раскинулась перед ней, плавно подводя к бронзовым воротам, показавшимся в пятистах метрах впереди, которые были пробиты в неприступных десятиметровых каменных стенах. Падающие солнечные лучи играли на резьбе, украшающей металлическую поверхность ворот, и отражались медными бликами на клубках тонкой, как бритва, проволоки на вершине стен. Кэсси охватило минутное желание лечь на руль поверх привьюченного к велосипеду М-23 и поднажать на педали со всей силой, оставшейся в ее ногах, натруженных годами скитаний по зарослям на доброй дюжине заросших колючками планет.

Но и это желание она тоже поборола. «Кабальерос», идущие сзади, знали, почему она согласилась ехать впереди. Как и сама Кэсси, они всегда повиновались дону Карлосу, выполняя его желания, не дожидаясь приказа, потому что считали полковника Камачо мозгом и духом «Кабальерос». Если им не нравилось организованное шествие, они могли поворчать, как это всегда делается в войсках. Но уроженцы юго-запада презирали велосипед. Не имело значения, что велосипед был идеальным средством передвижения для разведчика — невысокий и дающий прекрасное поле обзора, он мог проникать в такие труднодоступные места, куда даже на проворной «Крысе» не добраться. Водители роботов не понимали всех этих преимуществ. Для них велосипед символизировал ленивый городской образ жизни толстосумов, памятный по жизни на родной планете, горожан, которые всегда воротили нос от деревенщины — бандитов и голозадых индейцев, из которых и выросли потом настоящие «Кабальерос». То, что Кэсси жала на педали впереди колонны, водители роботов расценивали как урон своей чести, что им было гораздо труднее перенести, чем даже какому-нибудь грязному клановцу. Но именно водители роботов стали причиной такого решения, когда бросились, сидя в машинах, наперегонки с горы и гироскопы роботов едва удержали их машины от падения вперед.

Если подобные непокорные детишки весят по меньшей мере шестьдесят тонн — это уже не просто хулиганское поведение. Никакая специально укрепленная мостовая не выдержит такой резвой беготни. Это и стало причиной официально объявленного марша. Водители роботов в спешке на большой скорости начнут сталкиваться друг с другом и с фасадами построек, в результате чего стекло, камни и цемент обрушатся на улицы, пострадает изрядное количество зевак, наблюдающих за происходящим из нижних этажей зданий.

Подобного безобразия просто нельзя допустить. Это могло вызвать напряженность в отношениях с новым хозяином, который так или иначе не имел права жестко вести себя с ними — ведь он был из рода Куриты, хотя и отдаленной от наследной ветви. Самое худшее, что могло произойти, — это испорченная репутация дона Карлоса в Синдикате Драконов.

Держись, Кэсси. Ты должна подавать пример.

Итак, она ехала медленно, удерживая металлических монстров в прогулочном ритме, регулировала скорость короткими торможениями — ручным и педальным — и большей частью катилась по инерции, хотя и отличалась не лучшей дисциплиной даже в этой грубой среде воинов.

Выехав в ослепительное великолепие бульвара Дракона — широченную улицу, которая шла параллельно течению реки вдоль западной стены, окружающей фабрики, Кэсси наконец поняла, насколько огромна эта территория. Стены тянулись в обе стороны на целый километр.

Теперь девушке удалось поближе рассмотреть резьбу на металлических воротах. Справа был изображен Дракон, заключенный в круг, — символ Дома Куриты и одновременно Синдиката Драконов. Слева был выбит самурайский шлем со стилизованными рогами наверху, а под ним — маска мэмпо с чертами лица, искаженными то ли смертельной ненавистью, то ли диким смехом откровенного безумия.

Со свистом сервомоторов и скрипом петель ворота перед Кэсси распахнулись внутрь.

За воротами по обе стороны выстроились охранные силы ХТЭ в блекло-голубой десантной форме и шлемах, штурмовые ружья они прижимали к груди руками в белых перчатках. Кэсси проехала на велосипеде между застывшими в молчании шеренгами, только теперь начиная понимать, насколько велик этот фабричный комплекс.

«Город внутри города», — пробормотал голос в крохотном микрофоне, укрепленном за ее ухом. До сих пор она не обращала внимания на болтовню, которой обменивались водители роботов. Но это был пронзительный голос капитана Кали Макдугал, нового командира роты «Бронко», которая по ошибке нажала на кнопку связи Кэсси Садорн. От этого голоса у Кэсси всегда ныл позвоночник, словно кто-то водил гвоздем по стеклу.

— Интересно, есть ли тут публичные дома? — произнес мужской голос. — Пока ничего похожего не заметил.

— Опять думаешь не тем местом, Ковбой? — спросила Макдугал.

Ковбоем прозвали младшего лейтенанта Уильяма Джеймса Пейсона за его происхождение. Среди «Кабальерос» позывные воинам присваивали только друзья по оружию. Эти короткие прозвища не всегда оказывались приличными, но были, как правило, точными.

— Да уж таким я уродился, мэм, — нарочито смиренно откликнулся водитель «Wasp».

— И это у него единственная ценная вещь, — вмещался голос его дружка и учителя, старшего лейтенанта Бука Эванса, которого звали Диким Жеребцом. — Иногда стоит подумать и той головой, в которой имеются мозги.

— Она тычется мне в воротник.

— Весьма возможно.

— Я говорю не о голове, а о головке! — торжественно провозгласил Ковбой.

— Она делает это чисто в утилитарных целях, — заметила Макдугал.

— Я люблю, когда вы ведете грязные разговоры, леди. Конец связи.

— «Красный Октябрь», — провозгласил лейтенант Горчаков.

— Ваше здоровье! — одновременно откликнулись Эванс и Пейсон.

— Нет, что вы, — капризно сказал Горчаков. — Так, кажется, назывался огромный старинный тракторный завод, за который немцы и Советы сражались во время битвы под Сталинградом. Начатое сражение переросло в настоящую битву на гигантской территории завода. Он был огромен, как город, совсем как здесь. Один из моих предков воевал там.

— Опять задираешь нос, Техасец? — подозрительно спросил Ковбой. — Пора задать тебе хорошую трепку. Постарше и похитрее, Эванс быстро сообразил:

— А на чьей стороне он воевал, дятел?

Это привело Горчакова в бешенство, как обычно, и он, брызгая слюной, отстаивал героизм своих вымышленных предков, проявленный ими в служении Родине во время долгой и тяжелой Великой Отечественной войны. Все любили поддразнить Горчакова, но не потому, что члены его семьи, — кстати, одной из самых богатых ковбойских семей на Серильос, — дома до сих пор разговаривали по-русски, а из убеждения, что все они считались урожденными техасцами. Множество обитателей трех планет — красные, белые и коричневые — происходили от обитателей древних земных провинций Чихуахуа, Нью-Мексико, Аризоны и Соноры, все они относились к техасцам с такой же любовью, как сова к О’Коннор.

В данном случае фамильные традиции требовали добить техасца. Тракторный завод, о котором шла речь, носил имя Феликса Дзержинского, а вовсе не назывался «Красным Октябрем». Либо был неправ отец Боб со всеми своими изысканиями и записями, либо под удар попадала честь как Техаса, так и членов семьи Горчакова.

— Эй вы, парни! — вмешался в разговор Гавилан Камачо. — Закругляйтесь с трепом.

— Слушаюсь, — откликнулась Кали и мягко добавила: — Если вы закроете рты и пошире распахнете глаза, то от вас будет больше пользы. А здесь есть на что посмотреть.

Габби проворчал что-то невнятное. В заявлении лейтенанта прозвучали нотки обиженного ребенка, а это ему не понравилось.

«Чересчур вежлива», — подумала Кэсси о Макдугал. Сама она все это время осматривала окрестности. Кали снова оказалась права, черт бы побрал ее синие, как незабудки, глазищи. Здесь многое следовало бы рассмотреть.

В современном производстве Кэсси разбиралась мало и не знала точно, что именно производит ХТЭ, кроме бытовой потребительской электроники. Она видела ряды длинных низких строений, которые, по ее мнению, могли быть заводскими и монтажно-сборочными помещениями, но подальше, слева, стояли высокие огромные ангары, при виде которых инстинкт подсказывал, что там роботы

Чем начиняли здесь роботов? Хотелось бы ей это знать. Коммуникационные приборы? Управляющие системы? Контрольные системы? Кэсси не знала. ХТЭ обычно не фигурировала в качестве крупного производителя военной техники Синдиката Драконов.

От увиденного у девушки по спине прошел холодок. В известном смысле она возвращалась домой. Нельзя сказать, что она осталась довольна.

Впереди вырисовывался силуэт здания, построенного в стиле японского дворца: многоярусный, с загнутыми вверх краями крыш, как у пагоды. Настоящий китч во вкусе Дома Куриты, выполненный в темно-бордовом мраморе с золотыми прожилками. В отличие от традиционных японских крепостей, практически недоступных для проникновения, к дверям сооружения вели широкие ступени, заканчивающиеся около величественной арки дверного проема, увенчанной угрожающе изогнутым драконом.

На вершине лестницы стоял толстый лысый мужчина в великолепном алом халате. Поверх него был надет жилет темного пурпура с вышитыми на груди драконами, с плечами, загибающимися вверх наподобие крыльев. Бронзовые створки дверей за его спиной были украшены тем же гербом, что и главные ворота.

Человек напоминал карикатурного Будду, и Кэсси, подъезжая, заметила, что он широко улыбается, словно поставил в играх на Солярисе на поваренка против знаменитого Кая Алларда-Ляо и поваренок выиграл.

Рядом с ним стоял необычно высокий и худой человек, похожий на аиста, с продолговатыми резкими чертами лица и начинающими седеть волосами. Одежда мужчины носила традиционные серый и фиолетовый цвета, он напоминал обычного палача Драконис в древние времена, свирепого при выполнении своих обязанностей и вполне безобидного во внеслужебное время.

Но таким он казался лишь на первый взгляд. Кэсси сразу раскусила его. «Главный убийца», — решила она, подъезжая к самому подножью лестницы, как и было приказано.

Несмотря на полученные указания, Кэсси не отпустила возможности показать себя. Подъехав к месту назначения, она отпустила тормоза на переднем колесе, всем корпусом налегла на руль и оторвала массивный обод заднего колеса от мостовой, резко задрав его вверх. Балансируя только на переднем колесе, девушка развернулась на сто восемьдесят градусов, после чего с глухим шлепком опустила заднее колесо велосипеда на асфальт.

Девушка бросила беглый взгляд на ближайшего гвардейца в голубой форме, застывшего слева от нее на расстоянии вытянутой руки. Она не могла понять, дрогнули ли ресницы стража во время ее лихаческой проделки. Казалось, он был сделан из цемента.

Довольно крепкие сукины сыны, но пока на параде.

Надо посмотреть, не дрогнут ли они в бою.

Осторожно ступая огромными ножищами, к лестнице подошел робот полковника. «Mad Cat» опустился на одно колено, как дрессированный слон, в ответ сотня бойцов в блекло-голубой форме тщательно, в три приема, отсалютовала ему. Со свистом открылся люк кабинки, и из робота вышел полковник Камачо.

На мгновение он застыл на ноге своей машины, дочерна загорелый коренастый мужчина с черными волосами, в которых уже начинала пробиваться седина, с усами щеточкой и мешками под всепонимающими карими глазами. Ранчеро2 до мозга костей, кривоногий, с брюшком, обозначившимся над ремнем. Весь преисполненный достоинства, он производил впечатление хладнокровия и спокойной силы.

Но создаваемый полковником образ являлся не более чем маской, и Кэсси знала об этом. Коснись дела — и вся эта аура силы развеется в пыль. Когда-то он был мощным и таким же крепким, как выветренные равнины его родного Галистео. Но силы покинули полковника.

«Он наш мозг и наша душа», — подумала девушка.

Следом за машиной Камачо к подножию лестницы подошли два следующих робота, встав по сторонам и чуть сзади «Mad Cat». Один из них — «Shadow Hawk», принадлежащий Габби Камачо. Другой, двигающийся чуть неловко, — «Atlas». Из него вылезла глава штаба подполковник Марисол Кабрера — Леди Смерть, как ее прозвали в полку. Маленькая, кудрявая, с лицом, изрезанным морщинами, она все еще была привлекательна, хотя в золотисто-каштановых волосах и показались уже серебряные нити. Ее квалификация водителя робота не подлежала сомнению, но сейчас она занималась другим делом.

Следом за ней на землю спрыгнула высокая тощая фигура с довольно заметным брюшком, нарушающим прекрасные линии покроя формы «Кабальерос» — белой с малиновыми лампасами, воротником цвета старого золота и в ботфортах. Это был лейтенант Гордон Баярд — сокращенно Гордо — офицер штаба. С обветренным лицом и серебристо-седыми волосами, он выглядел чертовски внушительно.

Они прошли вперед строевым шагом и заняли свои места рядом с доном Карлосом: Габби — по правую руку, Леди Смерть — по левую, при этом метнув из-за спины полковника на Кэсси уничтожающий взгляд, и последним — Гордо, вставший за ними.

Не дойдя шага до широких ступеней, Камачо остановился.

— Я, полковник Карлос Камачо, командир Семнадцатого разведывательного батальона, хозяин гасиенды «Широкий Брод» и рыцарь Галистео. — Он преклонил колено. — Мои люди и я в вашем распоряжении.

Толстяк в халате расплылся в еще более широкой улыбке, хотя Кэсси могла поклясться, что это просто невозможно.

— Чандрасехар Курита, глава «Хатиман Таро энтерпрайзес», — представился он тихим, хорошо поставленным голосом. — А это мирза Питер Абдулсаттах, шеф секретной службы.

Высокий человек, стоящий рядом с главой фирмы, кивнул удлиненной головой с аскетическими чертами лица, настолько же резко высеченными, насколько они расплылись у его начальника, — орлиным носом, черными глазами и набрякшими веками.

— Добро пожаловать, полковник, — пригласил Курита.

Он повернулся, приветственно взмахнув левой рукой. Где-то послышался удар гонга. Огромные двери распахнулись.

С величественной медлительностью Чандрасехар Курита вошел в покои дворца. Его старый слуга и новые подчиненные последовали за ним.

 

IX