Г., монеты с вензелем Петра II

3. Копейка (1-й вариант) — рис. 33.

4. Копейка (2-й вариант) — рис. 34.

5. Копейка (3-й вариант) — рис. 35.

6. Копейка (4-й вариант) — рис. 36.

7. Копейка (5-й вариант) — рис. 37.

8. Полушка — рис. 38.

 

В этих таблицах имеются также рисунки некоторых пробных монет, находящихся в настоящее время в собраниях Государственного Эрмита­жа и Государственного Исторического музея (рис. 44 — 46).

Каковы же причины появления всех этих проб?

Из пробных монет 1726 г., точная дата рассмотрения которых в правительственных инстанциях может быть установлена по письмен­ным источникам, наиболее ранней является серебряная полу полтина (см. рис. 1). Наличие этой пробной монеты, а также небольшого ко­личества монет массовой чеканки (рис. 2), свидетельствует о сущест­вовании в 1726 г. проекта возобновления выпуска монет 25-копееч­ного номинала, чеканка которых была прекращена еще в 1713 г. Од­нако полу полтина 1726 г. коренным образом отличается от полупол­тинников Петра I, которые по внешнему оформлению, по монетной стопе и по пробе серебра полностью соответствовали рублю и полти­не, т. е. относились к серебряным монетам высшего разряда, получив­шим позднее название банковых.

Во-первых, полуполтина 1726 г. по монетному типу аверса и ре­верса совершенно идентична гривне этого же года (рис. 4). Во-вто­рых, полуполтина 1726 г., так же как и гривна, чеканена по стопе 15 руб. 84 коп. из фунта легированного серебра, тогда как рубль и полтина чеканились в то время по стопе 14 руб. 40 коп. из фунта. На­конец, в-третьих, полуполтину и гривну первоначально предполага­лось чеканить из сплава одного и того же состава. Так, в именном указе от 25 мая 1726 г. записано: "В Верховном Тайном Совете Ге­нерал-Фельдмаршал Светлейший Князь Меншиков объявил о пробе полуполтинных монет свидетельство за руками пробовальных масте­ров Шлаттера, Левкина, Рыбакова, и притом три полуполтинныя мо­неты в трех бумагах с надписанием, а именно: первой пробы 1/2, вто­рой пробы 1/3, третьей пробы 1/4... Присутствующие Верховнаго Тайнаго Совета особы о том разсуждали и положили, чтобы по тем про­бам делать новыя монеты, следующия: из первой алтынники, из третьей рублевики и полтинники, из второй пробы полуполтинники и гривенни­ки, при том же разсуждено, чтоб для лучшей впредь верности тем про­бам быть в Верховном Тайном Совете, а дру#ия таковыя ж отдать Гене­рал-Фельдмаршалу Светлейшему Князю, приложа печать Ея Импера-торскаго Величества на шнурах, пробив оныя монеты, а третьи такия ж отдать в кабинет". Забегая вперед, отметим, что указом Верховного тай­ного совета от 15 июня 1726 г. чеканка алтына была отменена, а грив­ну предписывалось чеканить из сплава в 1/2 пробы.

Из всего этого следует, что проект 1726 г. предусматривал не толь­ко возобновление чеканки 25-копеечника, но и перевод его из банко­вых монет в монеты разменные.

Из какого же сплава отчеканены дошедшие до нас экземпляры полуполтины 1726 г.? Как видим, перечисленные в указе от 25 мая 1726 г. сплавы имеют совершенно необычное обозначение пробы: 1/2, 1/3, и 1/4. Попытаемся выяснить, что скрывается за этими циф­рами. Для этого воспользуемся "экстрактами" из документов Берг-коллегии, касающимися выделки серебряных денег в 1726 — 1727 гг.

Согласно указу от 25 мая 1726 г. Берг-коллегия, в ведении которой на­ходились в это время вопросы монетного производства, не значится в числе адресатов, которые должны были получить образцовые полуполтины. Од­нако во втором полугодии 1726 г. комплект таких монет в Берг-коллегию, видимо, все же поступил, и она начинает выяснять, из какого же сплава от­чеканены эти образцы, поскольку обозначения пробы, примененные в ука­зе от 25 мая, ей, судя по всему, своими силами расшифровать не удалось. 26 октября 1726 г. Берг-коллегия запрашивает по этому вопросу минцмейсте-ров Левкина, Шагина и Рыбакова, а 31 октября — обер-коменданта Санкт-Петербургской (Петропавловской. — В. У.) крепости Фаминцына, которо­му в это время был подчинен и монетный двор, располагавшийся тогда в Трубецком бастионе крепости. В ответ на запрос Берг-коллегии минцмей-стеры донесли, что им о пробе сплава образцовых полуполтин ничего не известно, а Фаминцын 11 ноября доложил, что проба в 1/2 соответствует 41 2/3 пробе в золотниковом выражении, проба в 1/3 — 43 2/4 пробе и проба в 1/4 — 57 2/3 пробе. Никаких других сообщений Берг-коллегйя, видимо, не получила и в дальнейшем довольствовалась сведениями, по­ступившими от обер-коменданта Фаминцына.

Каково же было мнение по этому вопросу русских ученых-нумизма­тов? В Корпусе русских монет вел. кн. Георгия Михайловича значения проб, сообщенные Фаминцыным, приведены в качестве фактического материала, хотя и несколько неточно (вместо 43 2/4 указана 43 1/3 проба, а вместо 57 2/3 — 57 1/3 проба). В более поздней работе А. Ильина и И. Толстого "Русские монеты, чеканенные с 1725 по 1801 г.". приведены уже совершенно другие величины: авторы этой работы счи­тали, что согласно указу от 25 мая 1726 г. полуполтина и гривна должны были чеканиться из сплава 64-й пробы, что указом от 15 июня для грив­ны был определен сплав 48-й пробы, и только на 13 июля 1726 г. они от­носят принятие решения об использовании для чеканки гривен сплава 42-й пробы (по справке Фаминцына — 41 2/3 пробы). Наконец, в рабо­те И. Г. Спасского "Русская монетная система" указывается, что в течение трех месяцев 1726 г. (с мая по июль) проба сплава для раз­менной серебряной монеты изменялась сначала с 64-й на 48-ю, а за­тем с 48-й на 42-ю.

Есть все основания считать, что в своей трактовке указов от 25 мая и 15 июня 1726 г. А. А. Ильин, И. И. Толстой и И. Г. Спасский безусловно правы. Простейшие расчеты показывают, что в этих указах речь идет именно о сплавах 64-й и 48-й проб, только проба выражена в них через содержание лигатуры в единице веса сплава. Действительно, сплав в 1/2 пробы содержит 1/2 часть меди и 1/2 часть чистого серебра, т. е. имеет 48-ю пробу, а сплав в 1/3 пробы — 1/3 часть меди и 2/3 части чистого серебра, т. е. имеет 64-ю пробу. Что же касается сплава в 1/4 пробы, предназначавшегося для изготовления рублей и полтин, то его состав (1/4 часть меди и 3/4 части чистого серебра, т. е. 72-я проба) очень близок к составу сплава 70-й пробы, действительно использовавше­гося для чеканки в 1725 — 1727 гг. монет этих номиналов и узаконен­ного указом от 8 февраля 1727 г. Следовательно, три образцовые полуполтины 1726 г. были отчеканены одна из сплава 72-й пробы, другая из сплава 64-й пробы и третья из сплава 48-й пробы, причем согласно указу от 15 июня 1726 г. сплав 48 пробы был определен для чеканки гривен.

Почему же обер-комендант Фаминцын доложил в Берг-коллегию за­ведомо неверные сведения о пробе сплава образцовых полуполтин? В "экстрактах" содержатся следующие документы, имеющие непосредст­венное отношение к этому вопросу. Прежде всего, доношение минцмей-стера Левкина (Дитерика Лефкена. — В. У.) от 8 июля 1726 г. и некото­рые другие документы свидетельствуют о наличии, видимо, устного, не подтвержденного официальной бумагой, распоряжения А. Д. Меншико-ва о чеканке гривен из сплава не 48-й, а 42-й пробы "новой инвенции". Что представляет собой такой сплав, становится ясным из справки, по­мещенной в "Горном журнале" за 1832 г.: "Новой же инвенцией назы­вались для того, что лигатура была составлена с арсеникум (с мышья­ком. — В. У.), дабы посредством оной довесть то низкопробное сереб­ро до такого вида, каковые есть настоящие 70 пробы серебряные моне­ты". Минцмейстер Левкин, которому был выдан подряд на чеканку гривен, неоднократно доносил, что этот сплав не обеспечивает выдер­живание заданного допуска по пробе, поскольку его состав получается неоднородным даже в отдельно взятом слитке. Более того, Левкин со­общил в Берг-коллегию, что серебряные слитки, полученные им от Фаминцына для изготовления гривен, при исследовании показали са­мые различные значения пробы: 37-ю, 27-ю, 24-ю, 20-ю и даже 18-ю, причем иногда из-за спешки определение пробы сплава перед чекан­кой гривен вообще не производилось. Со своей стороны Фаминцын в докладе Берг-коллегии от 11 ноября 1726 г. признает, что среди отче­каненных гривен действительно были обнаружены экземпляры с пони­женной пробой сплава (до 38-й), но что произошло это исключитель­но по вине минцмейстера. Одновременно он сообщает, что согласно ведомости, составленной Левкиным и другими "пробовальными масте­рами", рублевики и полуполтины, которых "наделано было доволь­но", имели пробу сплава, превышающую значения, якобы определен­ные для этих монет указом от 25 мая и 15 июня 1726 г.: первые — 62 (вместо 57 2/3), а вторые — 55 1/6 (вместо 43 2/4), и что впоследст­вии все эти монеты были переделаны в гривны 42-й пробы.

Из документов Берг-коллегии также явствует, что во втором полуго­дии 1726 г. производились опыты по составлению для гривен сплава той же 42-й пробы, но с использованием лигатуры, разработанной комисса­ром Московской монетной конторы Крекшиным и содержавшей селит­ру, мышьяк и сулему, и что сплав такого состава не только оказался не­допустимо хрупким, но и разлагался еще будучи в слитках.

Сопоставление всех этих сведений позволяет сделать выводы:

1. Массовая чеканка разменной серебряной монеты производилась в 1726 — 1727 гг. из сплавов пониженной пробы по сравнению со сплавами, утвержденными указами от 25 мая и 15 июня 1726 г.: полупол­тины чеканились из сплава примерно 55-й пробы, а гривны — из сплава 42-й пробы и ниже (вплоть до 18-й) с добавкой мышьяка.

2. Добавка в лигатуру мышьяка, видимо, не обеспечивала надеж­ной маскировки незаконного снижения пробы сплава гривен, в связи с чем был разработан новый состав лигатуры, оказавшийся, впрочем, совершенно непригодным.,

3. Вероятность существования гривен из сплава 64-й пробы (со­гласно указу от 25 мая) и 48-й пробы (согласно указу от 15 июня) ничтожно мала ввиду незначительности промежутка времени между этими указами, а также между указом от 15 июня и распоряжением Меншикова о снижении пробы до 42-й, последовавшим не позднее 8 июля (а не 15 июля, как считали Ильин и Толстой).

4. Минцмейстеры Левкин и Рыбаков не могли не знать состава сплавов, из которых были отчеканены образцовые полуполтины, рас­сматривавшиеся Верховным тайным советом, поскольку в указе от 25 мая 1726 г. прямо говорится, что именно они подписали свиде­тельство о пробе сплава этих монет. Однако сообщить эти сведения в Берг-коллегию они не могли, поскольку это было бы равносильно выступлению против всемогущего А. Д. Меншикова.

5. Обер-комендант Фаминцын, один из фаворитов Меншикова, пользуясь неосведомленностью Берг-коллегии и умолчанием минц-мейстеров, в справке, представленной в Берг-коллегию, дал заведомо ложную расшифровку необычного обозначения проб сплава, приме­ненного в указах от 25 мая и 15 июня 1726 г., и тем самым предотвра­тил разоблачение шедшей полным ходом по указанию Меншикова незаконной чеканки низкопробных гривен.

В настоящее время, кроме небольшого количества полуполтин 1726 г. массовой чеканки (см. рис. 2), уцелевших от передела их в гривны, известны еще две монеты, находящиеся в собрании Государ­ственного Эрмитажа: пробный экземпляр полуполтины (см. рис. 1) и образцовый экземпляр, пробитый, прошнурованный и опечатанный сургучной печатью (его изображение опубликовано в книге И. Г. Спасского "Русская монетная система"). Остается выяснить, из ка­кого сплава отчеканены эти два экземпляра.

Экземпляр полуполтины, определяемый нами как пробный (см. рис. 1), в Корпусе русских монет вел. кн. Георгия Михайловича предположительно отнесен к новоделам, и в описании этой монеты содержится следующее за­мечание: "Несмотря на то, что рисунок орла и характер букв походят на мо­неты того времени, я предполагаю, что эта монета отчеканена в поздней­шее время, т. к. по внешнему своему виду она из высокопробного се­ребра, чего, судя по документальным данным, быть не должно". И действительно, по цвету сплава, свидетельствующему о весьма высо­кой пробе, этот экземпляр полуполтины явно отличается как от полупол­тин массовой чеканки, так и от образцового экземпляра, однако ни­каких других признаков, присущих новоделам, он не имеет. К тому же хорошо известно большое количество действительно новодельных полуполтин 1726 г. (рис. 3), которые чеканились заново изготовлен­ными штемпелями, довольно точно копирующими штемпеля полупол­тин массовой чеканки (см. рис. 2). Поэтому появление полуполтины, отличающейся от полуполтин массовой чеканки не только пробой сплава, но и несколько измененным рисунком гербового орла, может иметь лишь одно приемлемое объяснение: это единственный дошед­ший до нас пробный экземпляр из числа отчеканенных в сплаве 72-й пробы для представления на рассмотрение Верховного тайного сове­та. Поскольку же он не пробит, то это либо тот самый экземпляр, ко­торый согласно указу от 25 мая 1726 г. поступил на хранение в Вер­ховный тайный совет, либо подобных монет из сплава 72-й пробы было отчеканено более трех экземпляров.

Из того же сплава 72-й пробы должен бы быть отчеканен и образцо­вый экземпляр полуполтины, т. к. на этикетке, прикрепленной к проде­тому через отверстие в этой монете шнуру, значится: "3 пробы 1/4". Од­нако, скорее всего, это не так.

Во-первых, по цвету сплава образцовый экземпляр очень близок к полуполтинам массовой чеканки, а эти последние, как уже говори­лось, чеканились из сплава 55-й пробы. Во-вторых, образцовый и пробный экземпляры полуполтины отчеканены различными комп­лектами штемпелей, а изготовление для чеканки двух экземпляров одной и той же пробной монеты двух комплектов штемпелей, имею­щих хорошо заметные, но совершенно несущественные отличия (главным образом — в рисунке хвоста гербового орла), могло пре­следовать только одну цель: облегчить распознавание экземпляров, отчеканенных из сплавов различной пробы. Наконец, наиболее веро­ятно, что массовая чеканка полуполтин производилась таким же штемпелем, какими был отчеканен образец из слава 64-й пробы, ут­вержденного для монет этого номинала указом от 25 мая; штемпеля же всех известных нам полуполтин массового чекана полностью идентичны штемпелям образцовой монеты. Следовательно, имеется достаточно оснований считать, что пробитый и опечатанный образцо­вый экземпляр полуполтины отчеканен из сплава 64-й пробы, а за­пись на его этикетке является ошибочной. При этом необходимо от­метить, что в процессе подготовки указа, подписанного 25 мая 1726 г., была допущена явная путаница в отношении номенклатуры сплавов, нашедшая отражение даже в официальных документах. Так, в прото­коле Верховного тайного совета от 16 мая 1726 г. зафиксированы рекомендации, утвержденные позднее указом от 25 мая. Однако в журнале Верховного тайного совета в записи от 18 мая содержатся уже совершенно иные рекомендации: сплав в 1/4 пробы определен для чеканки алтынников, сплав в 1/3 пробы — для чеканки рублей и полтин, а сплав в 1/2 пробы — для чеканки полуполтин и гривен. На­конец, запись в журнале Верховного тайного совета от 27 мая 1726 г. свидетельствует, что рекомендации, содержащиеся в записи от 18 мая, ошибочны, и подтверждает первоначальное решение. Вполне естест­венно предположить, что в таких условиях легко могла произойти ошибка и при этикетировании образцов.

Какие же цели преследовал проект 1726 г., планировавший возоб­новление чеканки 25-копеечников? Прежде всего, появление этого проекта было, видимо, обусловлено потребностью ликвидировать су­ществовавший разрыв между полтинным и 5-копеечным номинала­ми, создававший определенные неудобства при расчетах (на решение этого вопроса было направлено и введение в обращение гривны). Но основная цель проекта 1726 г. усматривается все же в переводе полупол­тины из разряда банковой в разряд разменной монеты. Выгода от та­кой операции достаточно очевидна: при массовой чеканке полупол­тин из серебра пониженной пробы по монетной стопе, установленной для разменной монеты, достигалось ощутимое снижение расхода чис­того серебра по сравнению с расходом его при чеканке полуполтин, приравненных к банковой монете. К тому же проба серебра, исполь­зовавшегося для чеканки полуполтин, была незаконно снижена с 64-й, утвержденной именным указом, до 55-й. В результате всех этих меро­приятий экономия чистого серебра могла составить около 5,9 кг на каж­дую тысячу руб. в отчеканенных полуполтинных монетах, а при сущест­вовавшей тогда цене на чистое серебро (18 коп. за золотник) дополнительный доход казны составил бы в среднем 246 руб. с каждой тысячи руб. Однако с началом массовой чеканки гривен из сплава 42-й про­бы (и ниже) фактический расход чистого серебра на каждую тысячу руб. в гривенной монете оказался как минимум на 3,5 кг меньше по сравнению с расходом на такую же сумму в полуполтинной монете, что давало дополнительную прибыль в размере не менее 146 руб. с каждой тысячи руб. Видимо, именно это обстоятельство и послужило причиной того, что проект возобновления чеканки полуполтины фак­тически так и не был реализован, а уже отчеканенные полуполтинные монеты были переплавлены и использованы при чеканке гривен.

Серебряный 2-рублевик 1726 г. (см. рис. 5) известен в настоящее вре­мя только в виде новодела, в связи с чем закономерно возникает вопрос: а действительно ли была- пробная чеканка 2-рублевиков? Чтобы отве­тить на этот вопрос, обратимся прежде всего к самой монете. Штемпеля, которыми отчеканены новодельные 2-рублевики 1726 г., не дают ни ма­лейших оснований сомневаться в их подлинности. Более того, среди рублей массового выпуска 1726 — 1727 гг. легко обнаруживаются экзем­пляры, штемпеля реверса которых изготовлены, несомненно, тем же ре­зчиком, который изготовил и штемпель реверса 2-рублевика — на рис. 6 и 7 представлены оборотные стороны двух таких монет.

Существование подлинных экземпляров 2-рублевика 1726 г. под­тверждается и документально. В журнале Верховного тайного совета имеется следующая запись от 15 июня 1726 г.: "В Верховном Тай­ном Совете Рейхс-Маршал и Генерал-фельдмаршал, Светлейший Князь (А. Д. Меншиков. — В. У.) объявил ведомость за руками де­нежных дворов пробовальных мастеров Левкина, Шлаттера, Рыбако­ва и Шагина о пробе 2-рублевиков новой инвенции из нового сереб­ра..." Таким образом, факт пробной чеканки в 1726 г. серебряного 2-рублевика не вызывает никаких сомнений, а упоминание в журнале о "новом серебре" и о "новой инвенции" раскрывает и цель разработ­ки этой монеты: подлинные экземпляры 2-рублевика были отчекане­ны из низкопробного серебра с "облагораживающей" добавкой в ли­гатуру мышьяка. К тому же сравнительно малый диаметр 2-рублеви­ка 1726 г. позволяет предположить, что Верховный тайный совет рас­сматривал вопрос о возможности снижения не только пробы сплава, но и весовой нормы серебряных банковых монет. Действительно, диа­метр 2-рублевика, достаточно точно определяемый на новодельном экземпляре по диаметру штемпелей, был равен примерно 46 мм, а это явно недостаточно для 2-рублевика в случае чеканки его по су­ществовавшей в то время монетной стопе банковой монеты, посколь­ку в большинстве случаев рубли 1725 — 1726 гг. изготавливались пе­речеканкой талеров и имели диаметр около 43 мм. Такое несоответ­ствие было очевидно и для разработчиков 2-рублевика: чтобы он за­метнее отличался от уже находившихся в обращении рублей, на его реверсе кроме обычного обозначения номинала было введено дубли­рующее обозначение в виде римской цифры "И" и литеры "Р" (т. е. "два рубля"). К сожалению, из-за отсутствия подлинной монеты нет никакой возможности установить монетную стопу и состав сплава пробных экземпляров 2-рублевика, рассматривавшихся Верховным тайным советом, поскольку в письменных источниках эти сведения не получили отражения.

В истории русской монетной чеканки пробный гривенник 1726 г. (рис. 8) является первой медной монетой 10-копеечного номинала (если не считать медные квадратные гривны 1725 — 1726 гг., относя­щиеся к совершенно особой серии монет). 10-копеечный номинал у медной монеты явление вообще довольно редкое, и введение его в обычный набор номиналов медных монет всегда имело в каждом кон­кретном случае свою особую причину [Кроме гривенника 1726 г. и квадратных гривен, чеканка медных 10-копеечников име­ла место еще в четырех случаях: 10-копеечник 1762 г. выпускался при перечеканке медных монет с удвоением их номинала и обеспечивал перечеканку (вместо переплавки) 5-копеечников старого образца; ту же природу имел и 10-копеечник 1796 г.; 10-копе­ечник образца 1830 г. чеканился в период резкого обесценивания медных денег — бу­дучи старшим номиналом в серии медных монет, он по своей покупательной способности соответствовал всего 3 коп. в серебре; а сибирский 10-копеечник (1764 — 1781 гг.) ком­пенсировал отсутствие в этой региональной серии серебряных монет, поскольку такие монеты достоинством в 20, 15 и 10 коп. не были утверждены. ], поскольку традиционно 10-копеечник чеканился в серебре. А появление медного гривенника в 1726 г. было, видимо, опять связано с поисками путей увеличения дохо­дов казны.

На базе серебряных монет такие поиски, как говорилось выше, особым успехом не увенчались: не состоялась массовая чеканка пол­уполтины, переведенной в разряд разменной монеты, не получило одобрения снижение пробы серебра (а возможно, и весовой нормы) банковых монет, продемонстрированное Верховному тайному совету на пробном серебряном 2-рублевике, а чеканка серебряной гривны с незаконно сниженной пробой сплава никак не могла считаться на­дежным источником доходов казны в течение хоть сколько-нибудь продолжительного времени. Тогда, видимо, и возник новый проект, предусматривавший принятие более радикальных мер — полную за­мену серебряной разменной монеты медной. А поскольку в 1726 г. в массовой чеканке находилась серебряная разменная монета только одного номинала — гривна, то и ее медный заменитель появляется в виде пробной монеты того же номинала, отчеканенной по стопе в 40 руб. из пуда меди, т. е. полностью согласованной по весовой норме с единственно чеканившейся тогда массовыми тиражами медной мо­нетой — 5-копеечником образца 1723 г. (рис. 31). Каких-либо письменных источников, содержащих сведения об этом проекте, пока обнару­жить не удалось.

Конечно, не исключено, что проект предусматривал замену мед­ными гривенниками только части серебряных гривен, в связи с чем массовый выпуск последних подлежал бы не прекращению, а только ограничению. Однако в пользу предположения о полной замене сви­детельствует тот факт, что практика одновременного выпуска монет одного и того же номинала, но чеканенных в разных металлах, утвер­дилась как постоянное явление фактически только с 1830 г. [Чеканка при Петре I до 1718 г. наряду с медными также и серебряных копеек доре­форменного образца (при отдельных попытках заменить эти последние серебряными копейками регулярного чекана) была сугубо временной и лишь обеспечивала доверие к вновь введенной медной монете. Столь же эпизодический характер носила и парал­лельная чеканка серебряных и медных 5-копеечников в 1758 — 1761 гг.]. Кроме того, в случае принятия решения о выпуске медных гривенников вряд ли имело бы смысл затягивать авантюру с незаконной чеканкой низ­копробных гривен: дополнительная прибыль казны от замены сереб­ряных гривен медными гривенниками была бы значительно большей, чем от снижения пробы сплава гривен. Несмотря на весьма заманчи­вую перспективу, этот проект также не был реализован.

Пробная медная копейка 1726 г. (см. рис. 9) по оформлению авер­са, реверса и гурта, а также по своей массе полностью идентична ко­пейке 1724 г. (рис. 10). Как известно, копейки 1724 г. появились в результате перечеканки копеек 1704 — 1718 гг. — это была единст­венная в своем роде перечеканка медных монет без изменения их но­минала, а следовательно, и монетной стопы, тогда как во всех осталь­ных случаях медная монета перечеканивалась с целью изменения ее весовой нормы. Как свидетельствуют документы, столь необычная перечеканка была одной из мер борьбы с фальшивомонетчиками.

В связи с появлением к концу первой четверти XVIII в. угрожаю­щего количества фальшивой медной монеты правительством Петра I было принято решение все ранее выпущенные полушки и деньги пе­реплавить и использовать при изготовлении пятаков образца 1723 г., а копейки перечеканить в монеты того же номинала, но штемпелями нового образца. В изданном по этому поводу сенатском указе от 31 января 1724 г. предписано: "...а на тех дворах копейки перечека­нивать в копейки ж новым образцом, на которых на одной стороне вместо герба, изображеннаго на пятикопеешниках, изобразить ездока с копьем, как на прежних копейках было, а на другой написать: ко­пейка, а по краям тех копеек сделать гуртики против образцовой ко­пейки глубже..." Интересно отметить, что штемпеля копейки 1724 г. полностью отвечают требованиям, предъявлявшимся к штемпелям пятака образца 1723 г. согласно именному указу от 28 июня 1723 г. ¹⁶:

"...А для пресечения воровства, дабы отливать было не можно, такш новыя деньги делать с резьбою мелкою, а не обронною (толстой, вы­пуклой. — В. У.), доброго мастерства, и по краям опечатывать ж подобие рубешков, а на одной стороне, на которой назначена будеп цена и год, оставлять половину гладкого места..." Действительно, что­бы затруднить подделку, изображение всадника на копейке 1724 г. очеш небольшого размера и тщательно выполнено; на обеих сторонах монеть оставлено много гладкой поверхности, не занятой изображениями и над­писями, на которой будут хорошо видны мелкие раковины (если под­делка будет изготовлена литьем); на гурт монеты нанесена сетчатая на­сечка, воспроизвести которую при литье невозможно.

Поскольку при жизни Петра I перечеканка копеек 1704 — 1718 гг. в копейки 1724 г. была только начата, правительство Екатерины I со­чло необходимым ее продолжить, что подтверждается следующей за­писью в протоколе Верховного тайного совета от 8 марта 1727 г. (приложение II): "А нынешния медныя пятикопеечники и вновь пе­репечатанные копейки делаются чистою работою, и подделываться под них... ворам не без трудности". И далее: "А сколько тех пятикопе­ечников вновь сделано и старых копеек перечеканено и на старыя деньги променено будет, о том рапортовать по все месяцы в кабинет". Сам характер этой записи свидетельствует о том, что и после 1724 г. перечеканка "старых" (1704 — 1718 гг.) копеек шла полным ходом, но вот копеек 1726 г. автору на сегодня известно всего-навсего шесть эк­земпляров. И что самое удивительное — отчеканены они с использо­ванием четырех различных комплектов штемпелей: одним комплек­том отчеканено три экземпляра монеты, а остальными тремя комп­лектами сделано по одному оттиску. Не вызывает сомнения, что при наличии четырех комплектов штемпелей объем чеканки мог быть столь ограниченным только в том случае, если все штемпеля, датиро­ванные 1726 г., предназначались для продолжения перечеканки копе­ек 1704 — 1718 гг., но по каким-то причинам в массовом производстве использованы не были, а все копейки 1726 г. представляют собой лишь пробные оттиски этих штемпелей. Следовательно, весь объем перечеканки копеек 1704 — 1718 гг. был выполнен в 1724 — 1727 гг. штемпелями, датированными только 1724 г.

Почему все же было принято решение произвести перечеканку ко­пеек 1704 — 1718 гг., сохраняя для них устаревшую 20-рублевую сто­пу? Ведь в том же 1724 г. существовал проект перечеканки этих копе­ек в 2-копеечники, т. е. в монеты узаконенной для того времени 40-рублевой стопы, — свидетельством тому является пробный мед­ный грош 1724 г. (рис. 11), на некоторых экземплярах которого от­четливо видны следы изготовления их перечеканкой из петровских копеек.

Наиболее вероятно, что такое решение было обусловлено прежде все­го неудачей, постигшей проекты 1718и1721гг., предусматривавшие на­чало чеканки медных копеек 40-рублевой стопы (рис. 12 — 14). Отсутст­вие массовой чеканки копеек нового образца привело к тому, что за­менить старые копейки 20-рублевой стопы, ликвидация которых бы­ла уже предрешена, оказалось нечем, а правительство Петра I счита­ло, видимо, недопустимым исключать из обращения медную монету такого основополагающего номинала, как копейка. Выход из создав­шегося положения и обеспечила перечеканка старых копеек новыми штемпелями, но без изменения их номинала, хотя одновременное присутствие в обращении медных монет, имеющих различную весо­вую норму, создавало определенные трудности. Но как только в 1727 г. появляются новые проектные разработки копеек 40-рублевой стопы (см. рис.24, 25, 27, 30 и 32), одновременно появляются и пробные 2-копеечники (см. рис. 23, 26 и 29), штемпеля которых обеспечивали перечеканку копеек 1704 — 1718 и 1724 гг. с переводом их в 40-руб­левую монетную стопу. Ни в 1727 г., ни позднее перечеканка петров­ских копеек с удвоением их номинала так и не была осуществлена.

Так обстоит дело с пробными монетами 1726 г. Что же касается проб 1727 г., то подавляющее большинство их появилось в связи с необходимостью ликвидировать назревавший к этому времени раз­менный кризис, т. к. в течение предшествовавших четырех лет вся разменная монета, чеканившаяся массовыми тиражами, имела номи­налы не ниже 5 коп.

Пробные серебряные разменные монеты 1727 г. известны в двух но­миналах: 3 коп. (см. рис. 15) и грош, представленный в двух вариантах (см. рис. 16, 17). 3-копеечник и первый вариант гроша (см. рис. 16) имеют оформление аверса и реверса, монетную стопу и пробу сплава, совпадающие с аналогичными характеристиками серебряной гривны массового выпуска 1726 — 1727 гг. (см. рис. 4). Что же касается вто­рого варианта гроша (см. рис. 17), то он отличается от всех этих мо­нет чрезвычайно низкой пробой серебра (имеющего темный цвет с медным оттенком), значительно большей лигатурной массой и изме­ненным оформлением реверса (иначе скомпонованы основное и дуб­лирующее обозначение номинала и дата, а дублирование обозначе­ния номинала произведено дважды — счетными точками и палочка­ми). Лигатурная масса этой монеты равна 1,27 г., что соответствует мо­нетной стопе в 6 руб. 45 коп. из фунта легированного серебра, тогда как гривна чеканилась в 1726 — 1727 гг. по стопе в 15 руб. 84 коп. из фунта.

Причина появления двух вариантов серебряного гроша 1727 г. стано­вится более или менее понятной, если провести аналогию с появлением в 1714 г., в дополнение к серебряной копейке массового выпуска 1713 — 1714 гг. (рис. 18), ее пробной разновидности (рис. 19).

Как известно, в 1711 — 1712 гг. производилась массовая чеканка алтынов из серебра примерно 72-й пробы по стопе банковой монеты, вследствие чего эти алтыны имели очень малые размеры и массу, рав­ную 0,8 г, и потому были весьма неудобны в обращении (рис. 20). В 1713 г. проба сплава серебряных алтынов была снижена до 38, при­чем количество чистого серебра, содержавшегося в этих монетах, ос­талось примерно тем же. Это мероприятие привело к значительному увеличению размеров и массы серебряных алтынов нового образца (рис. 21), и появилась возможность выпуска серебряных копеек регу­лярного чекана (рис. 18), которые должны были заменить все еще че­канившиеся серебряные копейки дореформенного образца. Однако копейки 1713 — 1714 гг. оказались столь же неудобными в обраще­нии, как и старые алтыны (масса копейки равна 0,6 г), в связи с чем, видимо, и появилась пробная серебряная копейка 1714 г. увеличен­ного размера с массой, равной 2,18 г (см. рис. 19). Никаких докумен­тальных сведений по этой копейке обнаружить не удалось, а потому можно только предположить, что и в этом случае была опять-таки снижена проба сплава при неизменном содержании в монете чистого серебра. Если такое предположение справедливо, то сплав пробной копейки 1714 г. должен иметь пробу не выше 12-й, и это полностью подтверждается тем, что такая монета, находящаяся в собрании Госу­дарственного Эрмитажа, по цвету имеет вид медной монеты [Примерно так же выглядят и некоторые другие низкопробные серебряные монеты, значение пробы сплава которых известно: например, разменные русско-польские мо­неты с пробой сплава в 18 2/3, или монеты низших номиналов для Пруссии с пробой сплава от 18-й до 6-й. ].

Очень схожая ситуация наблюдается и в случае с двумя варианта­ми пробного гроша 1727 г. Действительно, масса 1-го варианта гроша равна всего 0,55 г, и весьма вероятно, что 2-й вариант лишь обеспе­чивал большее удобство пользования этой монетой в обращении. Ес­ли считать, что количество чистого серебра в обоих вариантах гроша примерно одинаково, то при 42-й пробе сплава 1-го варианта 2-й ва­риант будет иметь 18-ю пробу сплава. Поскольку же диаметр 2-го ва­рианта гроша оказался близким к диаметру гривны (см. рис. 4), по­требовалось внести заметные различия в их внешний вид, чем и объ­ясняются перечисленные выше особенности оформления реверса 2-го варианта гроша. Как и по пробной копейке 1714 г., по 2-му варианту пробного гроша 1727 г. никаких сведений не обнаружено. Лишь в Корпусе русских монет вел. кн. Георгия Михайловича помещена краткая справка, свидетельствующая, что экземпляр этой монеты, находящийся в собрании Государственного Исторического музея, не является единственным.

Все медные пробные монеты 1727 г. преследовали, как и рассмот­ренные выше пробные разменные серебряные монеты, только одну цель — ликвидацию разменного кризиса путем включения в обраще­ние монет номиналом не выше 5 коп., отчеканенных по стопе в 40 руб. из пуда меди, а их большое многообразие объясняется либо поисками наилучшего внешнего оформления, либо принадлежностью их к двум различным царствованиям. Что же касается пробного се­ребряного рубля 1727 г. с портретом Петра II на аверсе и с гербовым орлом на реверсе, известного в единственном экземпляре (рис. 22), то он представляет собой отклоненный вариант внешнего оформле­ния рублевиков нового образца: для массовой чеканки был утвержден вариант с монограммой Петра II на реверсе.

Среди перечисленных в начале очерка пробных монет, кроме, полупол­тины 1726 г. (см. рис. 1), о которой уже говорилось, имеются еще три монеты 1727 г., подлинность которых до последнего времени остава­лась под сомнением. Это безымянная копейка с московским гербом на аверсе и крестом на реверсе (см. рис. 30), которая считалась под­дельной, и две монеты с латинскими вензелями Петра II — недатиро­ванная копейка (см. рис. 39) и полушка (см. рис. 40), причисляемые к новоделам. Однако имеются веские основания не соглашаться с от­рицанием их подлинности.

В 1897 г. московский нумизмат-любитель П. В. Зубов в своей ра­боте "Материалы по русской нумизматике" опубликовал медную копейку образца 1728 — 1729 гг., но датированную 1727 г. Сам П. В. Зубов считал эту монету (которая находилась в то время в его кол­лекции, а позднее поступила в собрание Государственного Историче­ского музея) подлинной и относил ее к монетам царствования Петра II. Несмотря на эту публикацию, безымянная копейка 1727 г. с крестом на реверсе (см. рис. 30) не была включена ни в Корпус русских монет вел. кн. Георгия Михайловича, ни в руководства для собирателей рус­ских монет, составленные X. X. Гилем, А. А. Ильиным и И. И. Толстым. Причиной этого явилось прочно укоренившееся еще с первой половины XIX в. мнение, что все известные экземпляры подобной копейки 1727 г. являются подделками, изготовленными из копеек 1728 — 1729 гг. путем изменения последней цифры даты. Например, в Корпусе русских монет имеется следующее примечание к описанию копейки 1728 г.: "П. В. Зу­бов в своем труде "Материалы по русской нумизматике" (М., 1897) в таблице VI за № 88 издал подобные же копейки 1727 г., между тем как Рейхель в своем "Reichelsche Munzsammlung" (Спб., 1842) указывает под № 4635, что настоящих копеек 1727 г. в действительности не суще­ствует, и полагает, что на копейках 1727 г. последняя цифра переделана из 8". Постараемся разобраться, насколько справедливо это категори­ческое утверждение.

Оставляя пока в стороне вопрос о подлинности зубовской копейки, уточним, могла ли подобная копейка вообще появиться до 1728 г.? Чтобы выяснить это обстоятельство, прежде всего рассмотрим внеш­нее оформление копеек массового выпуска 1728 — 1729 гг. (рис. 41). Такое рассмотрение дает следующие результаты:

1. Оформление аверса этих копеек (московский герб, отделенный двойной чертой от надписи "МОСКВА") полностью заимствовано у двух пробных монет 1727 г. с вензелем Екатерины I на реверсе — у 2-копеечника (см. рис. 23) и у копейки (см. рис. 24).

2. Оформление реверса (крест из двойных линий и в нем пересека­ющиеся обозначения номинала и даты) заимствовано у 5-копеечника (рис. 31), массовый выпуск которого был начат еще в 1723 г.

3. Рисунок гуртового узора (цепочка из выпуклых колец с выпуклой точкой внутри каждого кольца — рис. 42) заимствован у двух пробных копеек 1727 г. с вензелем Екатерины I на реверсе (см. рис. 24, 25).

Таким образом, получается, что все элементы внешнего оформле­ния копеек массового выпуска 1728 — 1729 гг. являются полностью заимствованными у монет, отчеканенных не только ранее 1728 г., но и вообще до воцарения Петра П. Поэтому есть все основания ожидать нахождения среди этих более ранних монет и копейки, полностью идентичной копейкам 1728 — 1729 гг., но датированной 1727 г.

Далее, сопоставляя между собой все медные монеты, отчеканен­ные в 1727 г. (при допущении существования в подлиннике рассмат­риваемой нами копейки), можно выявить среди них такие, которые образуют отдельные группы, базирующиеся на полном единообразии оформления их аверса и реверса:

1-я группа: 2-копеечник с вензелем Екатерины I (см. рис. 23) — копейка с вензелем Екатерины I (см. рис. 24).

2-я группа: грош с вензелем Екатерины I под короной (см. рис. 26) — копейка с вензелем Екатерины I под короной (см. рис. 27).

3-я группа: грош безымянный с московским гербом и крестом (см. рис. 29) — копейка безымянная с московским гербом и крестом (см. рис. 30).

4-я группа: пятак безымянный с государственным гербом и кре­стом (см. рис. 31) — копейка безымянная с государственным гербом и крестом (см. рис. 32).

Перечисленные восемь монет образуют безупречные по своему единству группы. Но и все остальные медные монеты 1727 г. могут быть также, с полным на то основанием, распределены по группам.

Прежде всего, полушка с вензелем Екатерины I под короной (см. рис. 28) безусловно относится ко 2-й группе. Дело в том, что при проектировании этой монеты, видимо, учтен опыт чеканки полушек 1718 — 1722 гг., которые, имея очень малый диаметр кружка, могли получить лишь весьма убогое оформление и были крайне неудобны в обращении. Чтобы избежать этих недостатков, полушка 1727 г. была отчеканена на большом тонком кружке и по размерам была близка к копейке, а потому должна была, подобно 2-му варианту серебряного гроша (см. рис. 17), получить (и получила) оформление одной из сторон, отличающееся от оформления других монет, имеющих вен­зель под короной и составляющих 2-ю группу. На этом же основании образуются еще две группы медных монет 1727 г.:

5-я группа: копейка с русским вензелем Петра II (см. рис. 37) — полушка с русским вензелем Петра II (см. рис. 38).

6-я группа: копейка с латинским вензелем Петра II (см. рис. 39) — полушка с латинским вензелем Петра II (см. рис, 40).

Что же касается второй копейки с вензелем Екатерины I без коро­ны (см. рис. 25), то она по всем признакам является разновидностью копейки, представленной на рис.24, и относится к 1-й группе, так же как остальные четыре копейки Петра II (см. рис. 33 — 36) являются разновидностями копейки, представленной на рис. 37, и относятся к 5-й группе.

Таким образом, распределение по группам охватывает все без иск­лючения пробные медные монеты 1727 г., и это не может быть про­стой случайностью: проектирование этих монет велось, несомненно, с учетом составления из них серий, включающих по два-три номина­ла каждая. А раз это так, то существование интересующей нас безымян­ной копейки с крестом (см. рис. 30) предопределено наличием безы­мянного гроша с крестом (см. рис. 29), составляющего с ней единую серию. Кстати сказать, подлинность этого гроша никем и никогда не оспаривалась, а ведь парная ему копейка 1727 г. полностью с ним однотипна.

И наконец, есть основания полагать, что существовал, а может быть, и существует, еще один экземпляр безымянной копейки 1727 г. с крестом, кроме находящегося в собрании Государственного Истори­ческого музея. И вот почему. В доношении Монетной конторы от 29 февраля 1728 г. значится: "Его Императорского Величества указ из Верховного Тайного Совета данной сего февраля 8, а в манетной канторе получен 21 числа, по которому повелено медные копейки де­лать новым штемпелем, и при том указе обрасцовая копейка за шну­ром и печатью в манетную кантору получена, и против оной обрасцо-вой копейки такова ж копейка за шнуром и печатью манетной канто­ры прилагаетца при сем доношении". Вместе с этим документом, хранящимся в Центральном государственном архиве древних актов, в деле находится и сама образцовая копейка, датированная 1728 г., — пробитая, прошнурованная и опечатанная. Зачем же потребовалось изготавливать вторую образцовую копейку, если уже имелся первоначальный образец, присланный с указом в Монетную контору? Вполне очевидно, что этот первоначальный,образец был именно той моне­той, которая в числе других пробных копеек рассматривалась в Вер­ховном тайном совете и получила одобрение, о чем свидетельствует запись от 31 января 1728 г. в журнале Верховного тайного совета: "Потом впущен и советник Татищев; и объявляли медным копейкам новые штемпеля, из которых один апробован (утвержден. — В. У.): с крестом и российскою надписью". Поскольку все пробные монеты Петра II, известные как в подлинниках, так и в рисунках, датированы только 1727 г., то и этот образец имел, несомненно, ту же дату и по­тому не подходил под описание, опубликованное позднее для всеоб­щего сведения в указе Монетной конторы от 10 апреля 1728 г. о вы­пуске копеечной монеты нового образца. Именно для того, чтобы вещественный образец полностью соответствовал его описанию в указе, и была изготовлена вторая образцовая копейка, датированная уже 1728 г. и представленная Монетной конторой в Верховный тай­ный совет. На основании этого можно утверждать, что в делах Мо­нетной конторы находился еще один экземпляр копейки с крестом, полученный из Верховного тайного совета и датированный 1727 г.

Следовательно, есть основание считать существование подлинной безымянной копейки с крестом 1727 г. вполне реальным, а это делает правомерной попытку доказать, что экземпляр такой монеты, нахо­дящийся в собрании Государственного Исторического музея, являет­ся подлинником.

Противники признания подлинности копейки, опубликованной П. В. Зубовым, правы в одном — все поддельные копейки 1727 г. действительно изготовлены из копеек 1728 или 1729 г. путем измене­ния последней цифры даты, а поэтому очевидны две возможности опознания таких подделок: обнаружение следов "доработки" даты и выявление среди копеек 1728 и 1729 гг. экземпляра, отчеканенного с использованием тех же штемпелей, которыми была оттиснута иссле­дуемая монета. Проведенное с целью обнаружения этих признаков обследование копейки 1727 г. из собрания Государственного Истори­ческого музея дало следующие результаты:

а) осмотр реверса при 10-кратном увеличении не выявил ни ма­лейших следов фальсификации даты, которые обычно бывают замет­ны на поддельных копейках 1727 г. даже при осмотре их невооружен­ным глазом; более того, не вызывает сомнения тот факт, что обе се­мерки в дате выбиты на штемпеле реверса этой монеты одним и тем же цифирным пунсоном;

б) сличение аверса и реверса монеты из собрания Государственно­го Исторического музея с аверсом и реверсом большого количества копеек 1728 и 1729 гг. из того же собрания, а также опубликованных в Корпусе русских монет и в ряде других каталогов, позволило за­ключить, что исследуемая монета отчеканена штемпелями, видимо никогда не использовавшимися для чеканки копеек 1728 и 1729 гг.

Таким образом, копейка 1727 г. с крестом, принадлежавшая П. В. Зубову, а теперь находящаяся в собрании Государственного Истори­ческого музея, совершенно не имеет признаков, присущих соответст­вующим подделкам.

Попытаемся теперь уточнить время чеканки этой монеты: появилась ли она в царствование Екатерины I или уже при Петре II, как считал П. В. Зубов. Для этого выясним прежде всего, в какое время отчека­нен безымянный грош 1727 г. с крестом (см. рис. 29), с которым рас­сматриваемая копейка составляет единую группу. Ответ на этот воп­рос можно получить, сопоставив аверс безымянного гроша с аверсом гроша с вензелем Екатерины I (см. рис. 26). Оказывается, изображе­ние московского герба на обеих монетах совпадает до мельчайших подробностей. А это значит, что штемпеля аверса этих монет были пе­реведены с одного и того же маточника с последующим нанесением на них литерными пунсонами надписей различного содержания, на один — "МОСКВА", а на другой — "ГРОШЪ". Но изготовление двух различ­ных штемпелей с помощью одного и того же маточника однозначно свидетельствует о том, что оба пробных гроша 1727 г. были отчекане­ны с использованием этих штемпелей по единому проекту и в царст­вование Екатерины I, поскольку на одной из монет имеется вензель этой императрицы. Следовательно, при Екатерине I была отчеканена и пробная копейка 1727 г. с крестом (см. рис. 30). Однако ввиду того, что монета эта безымянная, один или несколько ее экземпляров мог­ли быть отчеканены и при Петре И; в то же время вполне возможно, что 31 января 1728 г. на заседании Верховного тайного совета был рассмотрен и утвержден для массового выпуска образец, отчеканен­ный еще при Екатерине I. Ясность в этот вопрос могла бы быть внесе­на после обнаружения монеты из архива Монетной канцелярии, но и то лишь в том случае, если она отчеканена другим комплектом штем­пелей, нежели монета Государственного Исторического музея. Пока же совершенно невозможно установить, появился ли единственно из­вестный нам экземпляр копейки 1727 г. с крестом в царствование Екатерины I или в же в царствование Петра II. Да это и не столь уж важно. Важно то, что данный экземпляр представляет собой не вуль­гарную подделку, а редчайший нумизматический памятник первой половины XVIII в.

Недатированная копейка с латинским вензелем Петра II (см. рис. 39) в Корпусе русских монет предположительно отнесена к новоделам со следующим примечанием: "Монета эта помещена между новоделами вследствие отсутствия на ней цифры года, хотя возможно, что она современная". Вывод о новодельном характере монеты, базирующий­ся только на отсутствии на ней даты, представляется недостаточно обоснованным, т. к. хорошо известны недатированные, подлинные мо­неты Петра I (червонец и два варианта полтины).

Недатированная копейка Петра II не имеет ни одного признака, присущего новодельным монетам, и в то же время обладает характер­ной особенностью, свидетельствующей о ее несомненной подлинно­сти — такой особенностью является оформление ее гурта. Гурт этой монеты покрыт узором совершенно оригинального и довольно слож­ного рисунка, который не встречается ни на одной другой русской монете (рис. 43), и нанесен этот узор на монету, безусловно, не кус­тарным способом. Все это позволяет утверждать, что недатированная копейка Петра II несомненно является подлинной.

Сейчас трудно указать истинную причину отсутствия на этой монете даты ее чеканки. Возможно, что дату предполагалось выбить цифирны­ми пунсонами на штемпеле аверса (под обозначением номинала) после утверждения монеты в качестве образца для массовой чеканки. Вре­менем же изготовления пробного образца следует считать конец 1727 г., когда были отчеканены все другие пробные копейки Петра II. Дейст­вительно, ввиду кратковременности царствования Петра II, совер­шенно нереально предполагать, что в 1728 или в 1729 г. была пред­принята вторичная попытка представить на утверждение вензельный вариант копейки, тогда как только что, в январе 1728 г., были забра­кованы пять других подобных вариантов, а утвержден был безымян­ный образец. Кроме того, недатированная копейка, как указывалось выше, составляет единую группу с полушкой, датированной 1727 г. (см. рис. 40), причем характер начертания латинских вензелей Петра II, помещенных на обеих этих монетах, явно говорит о том, что штемпе­ля для них изготовлены одним и тем же резчиком.

Дошедшие до нас две разновидности полушек 1727 г. оценены в Корпусе русских монет по-разному: если полушка с вензелем Екате­рины I (см. рис. 28) безоговорочно признана подлинной, то полушка с латинским вензелем Петра II (см. рис. 40) предположительно отне­сена к новоделам со следующим примечанием: "Хотя мы поместили эту полушку между новодельными монетами, однако весьма возмож­но, что она современная пробная монета, т. к. штемпеля, по-видимо­му, того времени, и вес ее вполне соответствует 1/4 части веса копеек Петра II". Как видим, в примечании указаны достаточно веские признаки подлинности этой монеты. По фактуре поверхности, по ха­рактеру исполнения надписей и по общей компоновке эта полушка ничем не отличается от полушки с вензелем Екатерины I и не имеет ни одного из признаков, свойственных новодельным монетам.

В заключение остается сказать несколько слов о действительно но­водельных экземплярах пробных монет 1726 — 1727 гг. В начале очерка уже говорилось о новодельной полуполтине, неплохо копиру­ющей подлинную монету 1726 г., и о новодельном серебряном 2-рублевике 1726 г., отчеканенном подлинными штемпелями. Новодель­ный 2-рублевик несомненно представляет научный интерес, посколь­ку подлинная монета до нас не дошла. Хорошо известны новоделы трех медных монет — гривенника 1726 г. (рис. 47), копейки 1726 г. (рис. 48) и вензельного гроша 1727 г. (рис. 49), весьма отдаленно на­поминающие соответствующие подлинники. Наконец, существует не­сколько вариантов новоделов, долженствовавших изображать уни­кальный рубль 1727 г. Подобные изделия относятся к наиболее не­привлекательной группе новоделов, для изготовления которых ис­пользовались штемпеля двух совершенно различных ординарных подлин­ных монет. Аверс этих новодельных рублей чеканился штемпелями аверса рядовых рублей Петра II, а реверс — штемпелями реверса ря­довых рублей 1727 г. Екатерины I. Один из таких новоделов пред­ставлен на рис. 50.

Примечания

¹ ПСЗ, № 4800.

² ПСЗ, №4909.

³ См.: ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императрицы Ан­ны Иоанновны. Спб., 1901. С.1 — 12.

⁴ См.: ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императрицы Екатерины I. Спб., 1904. С.1.

⁵ ИЛЬИН А. А., ТОЛСТОЙ И. И. Рус­ские монеты, чеканенные с 1725 по 1801 г. Спб., 1910. С.4.

⁶ СПАССКИЙ И.Г. Русская монетная система. Л.: Аврора, 1970. С.172.

⁷ ПСЗ, №5009.

⁸ См. Горный журнал. 1832. Ч.З. С.241 — 242.

⁹ СПАССКИЙ И. Г. Указ. соч. С. 173.

¹⁰ ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императрицы Екатерины I. C.73.

¹¹См.: Сборник Российского исторического общества. Спб., 1886. Т.55. С.292 — 293.

¹²См. там же. С.296 — 297.

¹³См. там же. С.311 — 313. ¹⁴См. там же. С.365. ¹⁵ПСЗ, № 4448. ^1бПСЗ, № 4258.

¹ См. Сборник Российского исторического общества. Спб., 1888. Т. 63. С.220-228.

¹⁸ См.: ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императрицы Екатерины I. С. 1. Сн. 2.

¹⁹ЗУБОВ П. В. Материалы по русской нумизматике. М., 1897.

²⁰ ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императора Пет­ра II. Спб., 1904. С.З. Сн.1.

²¹ Центральный государственный архив древ­них актов. Госархив, XVI разряд, д. 41.

²² Сборник Российского исторического об­щества. Спб., 1891. Т.79. С.58.

²³ ПСЗ, №5259.

²⁴ ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императора Пет­ра II. С.50.

²⁵ Там же. С.49.