Глава 41. Праздничный вечер

 

Джорди особенно надеть было нечего. Что, впрочем, не сильно ее беспокоило. Она чувствовала себя уверенно в любом одеянии. А в условиях постоянной работы на земле чистая одежда уже выглядела празднично. Поэтому девушка облачилась в белую футболку, казавшуюся белоснежной на ее загорелом теле, и выстиранные короткие джинсовые шорты. Помыла голову, отчего влажные волосы стали еще больше завиваться. Нацепила свои обыкновенные сандалии на босу ногу. И с самой счастливой улыбкой выскочила на улицу.

Ждать.

Оливия, девушка была в этом уверена, должна была подойти к вопросу своего праздничного облачения более тщательно. Все-таки она королева в своем королевстве. И теперь Джорди, усевшись рядом с причесанным и умытым Микки на спинку скамьи, снедаемая восторженным любопытством, ждала, когда же хозяйка пансионата появится на ступенях главного входа.

В таком состоянии Джорди была готова провести сколь угодно много времени. Что-то назревало. Что-то невероятно прекрасное и волшебное. Волшебство ощущалось везде вокруг. А момент предвкушения не мог, по ее мнению, сравниться даже с самым моментом претворения мечты в жизнь.

Вот оно – чудо. В каждом вздохе. Смешано с вечерним запахом свежести и скошенной травы, с ароматом роз. Оно в каждом неспешном движении улыбающихся старичков. В нежном пении спрятавшихся в листве деревьев птиц. Каждый миг ты запоминаешь с особой остротой, потому что это миг твоего счастья, твоей победы.

Вон она – вера. Тебе кажется, что весь земной шар вертится одной только твоей верой в то, что должно вскоре произойти. Это момент божественного могущества. Когда ты не думаешь о падении. Его нет. Потому что есть только этот миг взлета в небеса. Джорди хотелось обнять весь мир. Весь мир она ощущала в своем сердце. Он был там.

 

Оливия вышла на крыльцо, и Джорди с Майклом чуть было не свалились с лавочки от изумленного восторга. Она огляделась и нашла их двоих, с раскрытыми ртами, усевшихся, как галчата, на спинку скамьи. Оба только хлопали глазами, не находя слов.

Оливия и правда, в элегантнейшем цвета топленого молока атласном платье в пол и без рукавов, с забранными наверх волосами, выглядела не просто потрясающе, а по-королевски потрясающе. Как и должна была выглядеть. Как и могла выглядеть только она. Столько изысканного вкуса Джорди не встречала еще ни у одной женщины. Даже у собственной матери. Не говоря уже о Элизабет. Та всегда была несколько безразлична к эффектным нарядам.

А вот Оливия…

«Ооо!», – наконец, ожил мозг девушки и подал первую после мгновения полного затишья мысль.

Второй мыслью было: «Неужели эта женщина моя?» И сердце радостно забилось, уже зная ответ на этот вопрос.

– Кто из вас соизволит быть моим кавалером? – с улыбкой спросила Оливия, глядя на Джорди с Майклом, удовлетворенная их реакцией на ее внешний вид.

Майкл подался было вперед, чтобы спрыгнуть на землю и оказаться около своей небожительницы, но потом смутился и несмело посмотрел на Джорди. Та рассмеялась, потом потрепала его по голове. Затем тут же пригладила волосы, приводя их в первоначальный вид. Не хватало еще только, чтобы Тереза переживала из-за его прически.

– Пойдем, – позвала она мальчика.

Они покинули лавочку и встали по обе стороны от Оливии, как верные рыцари. И в таком составе неспешно двинулись к бассейну, где их уже все ждали.

 

Майкл был неутомим. Сегодняшняя роль ведущего вечера удавалась ему с блеском. Как, впрочем, и любая другая, садовника или дизайнера, например. Джорди вдруг подумала, что очень мало знает о нем. Она никогда не спрашивала, где он родился, есть ли у него отец. Потому что ей всегда казалось, все правильно так, как есть. Майкл принадлежал дому, как и она сама, как Оливия, и Эрика, и Тереза, и Моника, и старички. Они все будто заново родились здесь, потому что здесь, в пансионате, нашли смысл своей жизни.

– О чем мечтаешь? – подошла к девушке Эрика, заметив с какой нежностью Джорди смотрела на Майкла.

– О настоящем, – ответила девушка.

– Ты ведь не о празднике? – спросила пожилая женщина.

– И о нем тоже, – рассмеялась Джорди. – Обо всем прекрасном.

Оливия, окруженная старичками, выслушивала очередную теорию профессора Боссонга, вставляя время от времени остроумные замечания. Об этом Джорди могла судить по раздававшемуся вслед за ними смеху слушателей. Профессор вырядился во фрак, отчего его высокая и худая фигура с прямой осанкой только сильнее выделялась на общем фоне.

Сегодняшняя Оливия была еще более уверена в себе, еще более неотразима. И у Джорди перехватывало дух от восхищения при взгляде на нее.

Хотя внешне в поведении молодой женщины, можно сказать, ничего не изменилось, девушка чувствовала, что воздвигнутая с момента безответного ночного поцелуя стена исчезла. Оставалось дождаться того самого мгновения, когда назревающая действительность прорвется сквозь последние остатки прежней, отжившей реальности, от которой осталась лишь видимость, имеющая силу только для стороннего наблюдателя. И то самый сообразительный должен был бы разглядеть подтекст в происходящем.

Оливия, улыбаясь и разговаривая со всеми, то и дело смотрела на Джорди, выискивая ту в праздничной толпе.

Джорди не было нужды ловить эти взгляды, она чувствовала их спиной, плечами, руками. И знание того, что Оливия любуется ею, опьяняло.

Джорди была возбуждена и спокойна одновременно. Одна ее часть вовсю предавалась всеобщему веселью и радости, другая превратилась в чуткого наблюдателя. Когда же? Когда произойдет то, чего она так ждала?

Алкоголь ее не интересовал, как и Оливию. Девушка хотела сохранить свое сознание ясным и незамутненным. Оливия, по всей видимости, тоже.

Вокруг мелькали улыбки, слышался возбужденный голос Майкла, призывающего к вниманию, но Джорди видела только Оливию.

Она не помнила, в какой момент в ней зародилась уверенность, что Оливия создана именно для нее. Несмотря на все свое отношение к жизни как к волшебной живой отвечающей твоим мыслям и эмоциям реальности, Джорди всегда до этого момента считала выражение «созданы друг для друга» некоторым преувеличением. Потому что никогда раньше не испытывала этого чувства. Влюблялась, любила, хранила верность, но вот этой уверенности, что человек перед тобой создан мирозданием именно для тебя и только ты сможешь сделать его счастливым, этой уверенности никогда раньше не было. До этого момента.

Сейчас же Джорди просто знала, что никто не сможет любить Оливию так, как она. Оливия была для нее не просто самой прекрасной женщиной на свете, она была единственной. И Джорди знала, что вся она, вся ее любовь, существуют именно для этой женщины. Ни для кого другого.

Майкл приступил к очередным конкурсам. На этот раз Джорди с Оливией оказались в разных командах и бросали друг другу хитрые и одновременно вызывающие взгляды, каждая подбадривая своих.

– Боюсь, противостояние приобретает непримиримый оборот, – со смехом заметила Эрика.

– Майкл, если что, мирить нас придется тебе, – согласилась с ней Джорди.

– Бодрее! Бодрее, дорогая Барбара! – тут же обратилась она к жене профессора, которая перед нею дула мужу на плечо, тренируясь для следующего этапа конкурсов.

Под конец импровизированных соревнований обе команды выстроились в шеренги и повернулись лицом к сопернику. Джорди с Оливией оказались напротив друг друга. Старички тяжело дышали после несложных физических упражнений. Майкл, с трудом сдерживая свой восторг, готовился к объявлению последней стадии праздника.

Вдруг сердце Джорди забилось сильнее. Сейчас, сейчас это произойдет. Хотя она сама даже толком не понимала, что именно «это».

– А теперь можете пригласить на танец любого стоящего рядом с вами человека, – одновременно торжественно и весело произнес Майкл. – Если хотите, – тут же добавил он со смущением.

Джорди смотрела на Оливию. Оливия смотрела на Джорди. Ришар, находящийся по правую руку от Оливии, был уверен, что из троих окружающих хозяйку пансионата человек, а именно его, Джорди и господина Майера, Оливия выберет его. Он все ждал, когда же молодая женщина повернется к нему. И не дождался.

Джорди видела в глазах Оливии решимость и повременила со вздохом, боясь потревожить эту решимость. Тому, что сейчас могло произойти, должны были стать свидетелями не просто многие, а все жители дома.

Во взгляде Оливии на доли секунды появилось сомнение и тут же сменилось прежним присутствием духа. Она уверенно протянула девушке руку. Звон бьющейся иллюзии в воображении Джорди был оглушительным. Вот он, этот момент. Такие мгновения сверкают на жизненном пути, как бриллианты. Они наделяют смыслом все последующие и предыдущие события, придают им особенное значение, преломляя в своем волшебном свете.

Джорди тихо рассмеялась и взяла Оливию за руку. Оливия же не смеялась. Ее взгляд пронзал насквозь. Она была очень взволнована, но не таким волнением, когда ты не знаешь, что тебе делать, а таким, когда ты принял решение и теперь готов встретить его последствия, какими бы они ни были. Решимость и волнение читались на ее лице, и от этого она была еще прекраснее. Джорди ничего не могла поделать с собой, от захлестывающего ее восторга у нее кружилась голова.

Ришар округлил глаза и раскрыл от удивления рот. Оливия даже не посмотрела вокруг себя, выбирая партнера для танца. Для нее выбор был очевиден. Оглянувшись, Ришар понял, что он один так реагирует на происходящее, он один оказался в неведении и не предполагал подобного развития событий. Старички уже вовсю танцевали с энтузиазмом, так характерным для старости. Они отдавались танцу со всей душой, не боясь выглядеть смешными и неуклюжими.

Две женщины еще больше приблизились друг к другу, сцепляя свободно повисшие руки.

– Я все понимаю, но чтобы так вот, – произнесла Джорди Оливии на ухо.

Они могли не бояться, что их услышат. Музыка заглушала любые звуки.

– Ты хочешь лишить меня уверенности? Ее и так немного, – ответила Оливия.

Но, несмотря на свои слова, она улыбнулась. Джорди, как всегда, удалось ее рассмешить.

– Нет, ни в коем случае не хочу.

Они медленно кружились, даже не удосужившись принять соответствующее танцу положение. Едва слыша музыку, о чем-то тихо переговариваясь и смеясь. Двигались, будто во сне.

Никто, казалось, не обращал на них внимания. Ришар, когда понял, что один столь поражен, поспешно отвернулся и отошел в сторону.

Никому и ни под каким углом их выбивающийся из общей толпы танец не мог показаться дружеским, хотя они даже не обнимались.

А потом Оливия просто сказала:

– Пойдем.

И повела Джорди за собой к дому, без единого слова прощания покинув праздник.

 

– Эх, молодость!

Профессор Боссонг смотрел вслед удалявшимся женщинам. Он стоял в компании Эрики и Ришара, заложив руки за спину. Эрика вопросительно посмотрела на него, ничего особенно не комментируя.

– Я стар и слеп, – улыбнулся пожилой мужчина, – но не настолько.

Эрика опять оставила его реплику без ответа, издав едва заметный вздох облегчения. Ришар неловко перешагнул с ноги на ногу. Его, как всегда, смущали откровенные разговоры. Вдруг он увидел Бали, выскочившего из-под куста. Ришар присел около горделиво осанившегося котенка и протянул к нему ладонь. Бали подозрительно уставился на молодого человека. Тот не успел погладить его и пару раз, как котенок упал на бок и вцепился практиканту в руку.

С возгласом удивления Ришар вскочил на ноги. Он много раз видел, как Джорди тискала котенка, словно тряпичную куклу. И тот никогда не возражал, хоть и делал очень недовольную мордочку.

– Несмотря на то, что Бали кажется общественным животным, это кот Джорди. И признает только ее, – видя недоумение практиканта, сообщил профессор.

– Я уж понял, что здесь все Джорди, – усмехнулся Ришар, глядя то на свои оцарапанные руки, то в сторону главного входа, где только что исчезли две женщины.

 

Оливия привела Джорди в свою комнату. Обе, чтобы отдышаться, установили некоторую дистанцию. Джорди прошла к окну и уже стоя около него, стала осматривать все помещение. Оливия так и осталась стоять у двери, прислонившись к ней спиной, словно перекрывая им обеим путь к отступлению.

Джорди оказалась у Оливии впервые. Даже в мыслях своих она сюда не заглядывала. Хотя вполне могла бы, учитывая характер ее чувств к молодой женщине.

– У тебя двуспальная кровать? – спросила Джорди, когда ее блуждающий, ловящий каждую деталь незнакомой обстановки взгляд добрался до спального места.

Оливия только покачала головой.

– Сама не знаю, почему мне захотелось после ремонта именно такую. Все годы до этого у меня стоял диван.

– Не очень, наверное, удобно спать на диване? – спросила Джорди, еле сдерживая улыбку. Она была уверена, молодая женщина сможет и без улыбки уловить скрытый смысл ее слов.

– На кровати намного удобнее, – согласилась Оливия, глядя на Джорди.

Она все поняла, и сейчас в ее глазах стоял шутливый укор, а щеки покрылись румянцем.

Вечернее солнце светило из окна прямо на дверь, покрывая силуэт Оливии позолотой, заставляя ее выглядеть еще более незащищенной, открытой, выставленной напоказ.

Джорди почувствовала, что у нее от волнения пересохло в горле. На прикроватной тумбочке стоял графин с водой.

– Я так хочу пить, – призналась она. – Тебе налить воды?

– Да, – выдохнула Оливия. – Глоток воды сейчас был бы очень кстати.

Джорди подошла к тумбочке, наполнила стакан водой и протянула его хозяйке пансионата. Молодая женщина выпрямилась и нетвердой походкой двинулась к девушке. Она не спускала с Джорди глаз, словно боялась, что та сейчас выкинет что-нибудь неожиданное. Например, набросится на нее.

– Это всего лишь стакан воды, – улыбнулась Джорди. – Пока что.

Оливия опять укоризненно на нее посмотрела. Краска только успела схлынуть с ее лица, как последняя фраза Джорди снова заставила ее покраснеть.

Напившись, она протянула свой стакан Джорди. Девушка залпом осушила его. Потом поставила графин со стаканом на место. Аккуратно, чтобы не разбить.

Оливия стояла перед ней. Сейчас в этот момент она была невероятно уязвима. Желание, смущение и какая-то неумолимость горели в ее глазах. В это мгновение Джорди поняла, что Оливия не отступит.

– Мне страшно, – сказала молодая женщина. – Только не говори, что тебе тоже. Потому что из нас двоих сильной придется быть тебе. Я трусиха.

– Хорошо, – улыбнулась Джорди. – Я согласна.

– Тебе придется постоянно напоминать мне о том, что я имела право сделать такой выбор, – продолжала Оливия. – Что я могу быть с тобой, вне зависимости оттого, кто и что думает по этому поводу.

– Хорошо, – опять кивнула Джорди.

– К тому же… ты уже занималась сексом с женщиной, а я еще нет.

Джорди рассмеялась. Нервным рваным смехом.

– Это все, что я хотела тебе сказать, – произнесла женщина, кладя руки Джорди на талию.

Хоть Оливия была очень взволнована и смущена, ей уже не терпелось снять с Джорди майку. Сначала только майку. А потом… Когда она думала об этом «потом», то чувствовала, как земля уходит из-под ног.

– У тебя неплохо получается, – произнесла Джорди. – Для начинающей.

– Ах, ты! – воскликнула хозяйка пансионата. – Ты невыносима!

– А ты неотразима, – опять рассмеялась Джорди. – Просто неотразима.

Она убрала с лица Оливии прядь волос, ласково пальцами погладила женщину по щеке, а потом со всей нежностью, на которую только была способна, поцеловала ее в губы. И Оливия ответила ей. Не как тогда ночью в коридоре, безжизненно. А ответила по-настоящему, ясно давая понять, что хочет продолжения.