После ухода с поста главы Деткомиссии ВЦИК.

 

19 ноября 1923 года Дзержинский был заменен на посту председателя Деткомиссии ВЦИК А.Г. Белобородовым, ставшим еще в июле того же года наркомом внутренних дел РСФСР (на этом посту он так же заменил Дзержинского).

Дзержинский на тот момент был чрезвычайно занят в других отраслях. Он возглавляет Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД РСФСР (затем, с 1923 - ОГПУ), которое пришло на смену ВЧК (расформирована 6 февраля 1922 года) с июля того же года он – нарком путей сообщения СССР, а в 1924 году получит должность председателя ВСНХ СССР. Кроме того, он возглавляет ряд комиссий, инспекций, занят также в сфере военных промышленности, электрификации, торговле и финансовой политике[92]. Однако он не оставляет заботы о детях.

Так, к нему обращались с просьбами в частном порядке. К примеру, видный деятель коммунистического движения, член Коммунистической Партии Германии Клара Цеткин направила ему письмо, в котором просила оказать всемерную поддержку детскому дому ее имени. Дзержинский, однако, на тот момент являясь председателем ВСНХ (в связи с чем была и просьба), направил письмо в Деткомиссию ВЦИК, подчеркнув, что не может расходовать средства, не получив санкции государства[93].

17 февраля 1924 года он подает в ЦК РКП(б) докладную записку (текст уже цитировался выше), в которой замечает, что наилучшей превентивной мерой против преступности является забота о беспризорных детях. В связи с этим важно упомянуть еще об одном нововведении Дзержинского.

Речь идет о Трудовых коммунах ОГПУ. Организация этих учреждений, где должны были быть перевоспитаны несовершеннолетние правонарушители, была личной инициативой Ф.Э. Дзержинского. На тот момент уже существовали определенного типа школы-коммуны (также интернатного типа), которые имели земельные участки и мастерские, где детям прививались навыки и любовь к труду. Дзержинский особенно подчеркивал тот факт, что помочь детям, больным физически, - еще половина дела, а вот помочь детям-правонарушителям – значительно труднее. Тюрьма могла их только испортить, и лишь труд, по его мнению, мог в достаточной мере воспитать в ребенке честного человека, - все это мы уже в достаточной мере осветили в первом разделе настоящего исследования.

В личной беседе с наркомом юстиции РСФСР Д.А. Курским Дзержинский очень горячо доказывал необходимость трудового воспитания такого рода правонарушителей[94]. В итоге Дзержинский предлагал уделить особое внимание школам-коммунам как для детей «неблагополучных», так и для обычных детей, ввиду того обстоятельства, что, не получив в молодости никакой профессиональной подготовки они, даже получив надлежащий уход от государства, рано или поздно все равно вернутся к бродяжничеству[95].

Проблема эта реально существовала с 1921 года. Согласно статистическим данным наркомпроса свыше 70% мальчиков и 50% девочек пытались начать самостоятельно зарабатывать с 14 лет, однако труд несовершеннолетних до 16 лет был запрещен (наркоматом труда в 1919 году); и отсутствие заработка во многом при вело подростков на путь бродяжничества[96].

Из числа трудовых коммун ОГПУ наибольшую известность получила трудовая колония под Харьковом (появилась еще в 1920 году, как колония для правонарушителей). В 1927 году колония превратилась с детское воспитательное учреждение, названное именем Ф.Э. Дзержинского. Ее возглавляя известный советский педагог А.С. Макаренко (1920 – 1928). Он впоследствии писал: «Памятник Ф. Э. Дзержинскому в Харькове действительно один из лучших. Коммуна не только хорошее учреждение, несущее на своем знамени имя Ф. Э. Дзержинского. Коммуна – живая композиция живых движений прекрасных новых людей…»[97].

Самая же первая трудовая коммуна была создана в подмосковном Болшево (ныне – станция по Ярославскому направлению Московской железной дороги). Туда было привезено большое количество малолетних правонарушителей. В коммуне не было ни охраны, в распоряжении вчерашних правонарушителей были «мастерские и орудия труда», а сов семи трудностями можно было обращаться к заведующему колонией[98].

Примечательно, что крестьяне из соседней деревни, узнав, что в новоорганизованной колонии без всякой охраны будут содержаться вчерашние правонарушители, прислали к Дзержинскому делегацию. Внимательно выслушав ходоков, просивших перенести «коммунию» куда-нибудь «подальше от людей», Дзержинский стал терпеливо объяснять, что дети воруют не от дурных наклонностей, но от голода и тягот жизни, что их нужно воспитать. Крестьяне согласились с ним. Дзержинский сам явился в коммуну и на общем собрании с особой серьезностью сообщил что поручился за хорошее поведение вчерашних правонарушителей перед жителями соседней деревни. Дети обещали оправдать доверие Дзержинского, и не подвели его: вскоре они уже помогали крестьянам в ремонте сельскохозяйственного инвентаря, а затем и занялись просветительской работой, - ставили спектакли, устраивали культурные вечера[99].

Хотя и считается, что жизнь в трудовых колониях в художественных произведениях 20-х годов излишне идеализируется[100], сын Дзержинского позднее вспоминал, что у него на руках сохранилось большое количество писем и альбомов с выражением глубочайшей признательности к Дзержинскому за огромный вклад в обустройство их жизни[101]. Разумеется, что на практике не могло быть все так гладко, как это казалось в теории, и далеко не все были готовы к перевоспитанию трудом. Однако показательным примером «перевоспитания» является тот факт, что жители трудовой коммуны в Болшево самостоятельно, вместе с руководящим составом колонии, строили здания и мастерские[102]. В 1923 году школ-коммун интернатного типа в РСФСР насчитывалось порядка 178[103].

В целом, работа Дзержинского дала заряд положительной энергии. Неуклонно росло количество детских домов, но сама беспризорность постепенно сходила на нет. В 1924 году в детских домах содержалось 280 тысяч ребят, уже в 1926 году – 250 тысяч[104]. При этом важно напомнить, что в 1921 году в детских домах воспитывалось 540 тысяч детей[105].

Дзержинский сам принимал деятельное участие в судьбе многих детей. Так, к примеру, еще в начале 20-х, возвращаясь как-то домой с работы по Никольской улице, он повстречал нескольких беспризорников, которых привел к себе на работу, предоставил еду и теплые вещи, после чего уговорил отправиться в детский дом. Среди беспризорников был и будущий академик АН СССР, выдающийся советский генетик Н.А. Дубинин[106]. Уже в 1928 году он закончил МГУ имени М.В. Ломоносова.

В 1925 году, в своем докладе «Промышленность СССР – основа соц. строительства», Дзержинский отмечал: «Я думаю, что Наркомпрос имеет колоссальнейшую работу по поднятию нашего культурного уровня. У нас масса детишек еще не ходит в школы. Сюда должны быть направлены все заботы с нашей стороны, со стороны промышленности и со стороны партии и для поддержки Наркомпроса …»[107]. Вообще же забота о правильности устройства школьного образования иллюстрируется одним курьезным случаем. В марте 1925 года супруги Дзержинские получили из школы, в которой учился их сын (Дзержинский систематически следил за образованием сына и принимал в нем деятельнейшее участие, не допуская при этом никаких «поблажек», как мог бы поступить нарком в отношении своего сына[108]), сообщение, что принято было решение о приостановке занятий на месяц, чтобы дети и педагоги могли бы отдохнуть. Затем, в начале мая, было решено уехать всем коллективом в трудовую коммуну (речь идет не об трудовой коммуне ОГПУ, а о простой школе-коммуне) на два месяца и возобновить занятия в сентябре. Дзержинский немедленно написал письмо С.И. Сырцову (кандидат в члены ЦК ВКП(б), редактор журнала «Коммунистическая революция»), где едко и с возмущением спрашивал: «Что они (дети) в марте должны делать? Как они могут в марте отдыхать? И почему отправка в колонию требует предварительного отдыха. Разве детей можно посылать в колонию для того, чтобы они там уставали, а не отдыхали при правильном сочетании труда, занятий, сна, питания и т.д. <…> Разве каждая школа имеет право на детях делать эксперимент, как ей вздумалось? Разве нет общих норм? Разве нет наблюдения?»[109].

Примечательно, что Дзержинский считал, что его собственный сын так же должен был пройти «школу жизни», приучиться к труду и полюбить созидательное творчество. Я.Ф. Дзержинский позднее напишет, что «особенно настойчиво он (Ф.Э. Дзержинский) стремился привить трудовые навыки, дисциплину и любовь к учебе», часто замечая при этом: «Мы, коммунисты, должны жить так, чтобы широчайшие массы трудящихся видели, что мы не дорвавшаяся к власти ради личных интересов каста, не новая аристократия, а слуги народа»[110].

Дзержинский крайне неблагоприятно оценивал существующую систему образования, подчеркивал «нищету» в этой сфере и крайне низкий уровень проработанности, критиковал наркомпрос. А.В. Луначарский вспоминал один случай, связанный с конфликтом, который возник в отношении школ для детей железнодорожников. Школы эти собирались передать в ведение наркомпроса, в то время как наркомат путей сообщения (возглавляемый на тот момент Дзержинским) цепко держался за них, подчеркивая, что сможет поддержать образование в этих школах на более высоком уровне, чем в общих школах. Дзержинский довольно резко обрушился на одного сотрудникам наркомпроса, который клеймил упрямство железнодорожников и требовал централизации: «У нас (в наркомате путей сообщения) есть какая-то лишняя копейка. Мы можем прибавлять какие-то гроши к каждому билету. И вот возможность несколько тысяч детей учить немного лучше, чем остальных. Или вы хотите непременно сдернуть их до той нищеты в деле образования, в которой сейчас вынуждены барахтаться ваши школы? Ведь мы же общий уровень поднять не можем? Зачем же вы хотите помешать, чтобы дети рабочих хоть одной категории имели эту, скажем, «привилегию» — учиться немножко лучше? Придет время, и это совсем не нужно будет…»[111].

Такова была работа Дзержинского по улучшению жизни детей. Примечательно, что в феврале 1926 года Сталин (Генеральный Секретарь ЦК ВКП(б)) интересовался у Дзержинского, «нельзя ли среди чекистов найти кого-либо, кто занялся бы во всем объеме делом о беспризорных детях, на которое тратятся без пользы бешеные миллионы»[112]. Очевидно, что бесценный опыт Дзержинского, а так же его умение и неисчерпаемая энергия все же требовалась в этой сфере, и без него Деткомиссия не исполнялась со своей работой в полном объеме. Однако сам Дзержинский был уже очень болен: он скончался 20 июля этого же года от сердечного приступа после выступления с докладом на пленуме ЦК. Президиум Моссовета принял решение вместо возложения венка на гроб Ф.Э. Дзержинского ассигновать 5 000 рублей на организацию детского дома в его честь[113].

В январе 1928 года в открытом письме ОГПУ Украины ко всем украинским чекистам сообщалось: «Усилиями украинских чекистов, при поддержке советской общественности построен лучший памятник первому чекисту – организована детская трудовая коммуна имени Ф. Э. Дзержинского»[114].