Конец путешествия?

 

– Когда вы начинали заниматься Паркуром, то не имели представления, куда вас занесет. Сегодня, спустя двадцать лет, появилось ли у вас чувство, что вы нашли свой путь?

– Я не знаю. Мне не кажется, что я пришел к конечной точке в Паркуре. Я всегда был таким, всегда что-то менял, что-то искал. Когда я находил разные подработки, я никогда не задерживался там надолго. Я работал, чтобы успокоить мою маму, чтобы показать ей, что я могу зарабатывать деньги, но очень быстро мне это надоело. Паркур дал мне понять, что если я хочу остаться внутри системы, нужно относиться к этому просто, потому что у меня не будет сил бороться за свою работу, бороться, чтобы у меня был правильный костюм, правильная машина, правильный дом и т. п.

С самого начала я не хотел сталкиваться с этим, с системой, которая пытается тебя сломать. Я знал, что буду делать свою жизнь простой как ручей, что проистекает из источника. И если мое окружение, моя семья не будут меня поддерживать, я стану асоциальным, уплыву на какой-нибудь маленький остров, чтобы жить там в маленькой хижине, проводя свое время, катаясь на серфе, устраивая барбекю с некоторыми друзьями.

С самого начала у меня никогда не было этого желания завоевания, обогащения, какие есть у многих. Я мог спокойно забросить все в один момент и оказаться живущим в лесу или в маленькой рыбацкой деревушке. Как по мне, то, за что я боролся, заслуживает большего, чем просто стать актером. Я пользовался возможностями, чтобы продвигаться по жизни, но я никогда не наступал на других людей, чтобы добраться до цели.

Я знаю, что моя судьба предопределена каким-то образом, и когда я кинул свой первый камень в воду, от него пошли волны, и раз ко мне сейчас возвращается только хорошее, значит так оно и должно быть. Я осознаю, что сегодня я зарабатываю благодаря паркуру и актерству, но я так же понимаю, что мне не нужно заработать себе целое состояние, чтобы стать счастливым.

Сейчас я все еще в состоянии, когда хочется дойти до конца как в кино, так и в Паркуре. Мне 35 (на момент написания книги, то есть 2009 год — прим. ред.), и все еще может случиться. Я готов ко всему, даже к тому, что обо мне абсолютно забудут, и никто больше не будет помнить моего имени. Я прекрасно понимаю, что это ничего не изменит в человеческих жизнях. Я уже многого добился в своей жизни, и сейчас я хочу получать удовольствие от оставшегося времени, чтобы наслаждаться такими вещами, как помогать развиваться молодежи. Иначе я буду чувствовать, что теряю свое время.

 

 

– Собираетесь ли вы бороться за то, чтобы паркур и дальше жил и развивался по всему миру?

– Сегодня я уже покончил с Паркуром, но я знаю, что он еще со мной. Как повар, который уходит из своего большого ресторана. Он выполняет поручения, встречается с друзьями, но знает, что его талант все ещё с ним. И если друг попросит его приготовить вкусное блюдо, он приготовит его с огромным удовольствием, но не для того, чтобы этим выхвалиться. Я хочу, чтобы Паркур стал этим для меня сейчас: прыгать для удовольствия и не думать, что я из кожи вон лезу, повторяя бесполезные упражнения.

Я делал то, что должен был делать, и я продолжаю следовать своему пути так, как должен. То, что я могу ещё делать сегодня, несомненно связано с распространением Паркура, например, с созданием тренировочных центров. Я хочу, чтобы дети понимали, чем на самом деле является Паркур, чтобы передать им эту идеологию — «быть сильным, чтобы быть полезным».

Я испытываю глубокое уважение к Паркуру, и буду и дальше стараться усилить доверие к нему. Я хочу сделать это для последователей Паркура, чтобы доказать им, что это жизнеспособная дисциплина, что это спорт, которым можно заниматься большую часть своей жизни.

Я так же хочу отойти от коммерческой стороны Паркура, от его слишком медийных качеств, которые ему привили. До сих пор, когда ко мне приходят журналисты с телевидения и я рассказываю им о прыжке с высоты полуметра, они начинают корчить недовольные мины и спрашивать, не могу ли я сделать этот прыжок на высоте здания, «потому что это более эффектно». Я могу понять развлекательную сторону Паркура, я могу понять людей, который хотят построить «Паркурлэнд» на пляжах, как строят рампы для скейтеров, но не нужно втягивать в это меня, я не хочу иметь ничего общего с этим шоу-бизнесом. Я хочу сохранить простой и естественный Паркур для себя.

Я стараюсь аккуратно относиться к тому, чем я занимаюсь в профессиональной сфере. Я снимался во многих рекламах, в некоторых даже за границей, и я всегда обращаю внимание на продукт или марку, чтобы убедиться, что они не противоречат моим принципам и логике Паркура. Мне, к примеру, предлагали сняться для одной очень известной компании фастфуда, но я отказался, потому что не хочу, чтобы паркур использовали ради какой-такой ерунды. Я хочу показать в первую очередь полезную сторону паркура.

 

 

– Как вы думаете, сможет ли Паркур продолжать свой путь сам, без Дэвида Белля?

– В жизни всегда нужно двигаться дальше. На самом деле мое присутствие в Паркуре уже не является необходимостью. Некоторые ждут от меня слишком многого. Если молодежь поняла дух паркура, мой образ мысли, идеи моего отца, то этого уже достаточно. Некоторые осуждают меня за то, что я не присутствую, не помогаю им во время тренировок, но мой отец никогда не стоял за спиной, когда я тренировался.

Паркур сейчас живет своей собственной жизнью. При помощи интернета он развился настолько быстро, что я больше не мог его контролировать. Иногда это расстраивало меня, но так же это доказывало, что я не ошибся, учения моего отца дали жизнь чему-то большому. Это то, чего я на самом деле хотел, — чтобы о дисциплине узнали, чтобы она развивалась.

Когда я вижу, как молодежь делает какой-то прыжок, не пытаясь казаться круче других, я понимаю, что все те годы, которые я потратил на тренировки, не прошли зря. Когда молодежь надевает кроссовки и идет на тренировку с той же энергией, которая была у меня в самом начале, когда вечерами я выходил попрыгать, это является моей самой большой победой. А все остальное уже не так важно.

 

 

– Был ли момент, когда вы сомневались в успехе Паркура?

– У меня были сомнения, но я никогда не думал бросать Паркур. Был момент, когда я чувствовал, что потерял равновесие. Так было, когда я понял, что никогда не переживу то, что пережил отец — не буду солдатом и не буду вытаскивать людей из огня.

Я спрашивал себя, чему это будет служить, зачем я так много вкладываю в Паркур, для чего я накопил столько энергии. Я чувствовал себя потерянным, как профессиональный боксер, который тренировался шесть месяцев, чтобы узнать, что его бой не состоится...

В тот момент я словно утратил что-то. Мои тренировки пошли на сход, я занялся такими вещами, которыми никогда не занимался до этого, к примеру, начал курить. Я чувствовал, что разрушаю границы, которые сам себе поставил, и начинаю познавать новый мир. Я понимал, что больше не чувствую себя в состоянии заниматься Паркуром, и это приносило с собой чувство вины. В итоге, я научился расслабляться и находить золотую середину. Сегодня, когда я курю и провожу приятный вечер с друзьями, я не думаю ни о чем другом. Но когда мне нужно вернуться в форму для Паркура или для съемок, я начинаю аккуратно к этому относиться и возвращаюсь в строгий режим.

Некоторые люди не могут понять, когда видят меня курящим. Они говорят, что я предал свои же принципы, но мой отец годами выкуривал в день по две пачки Gitanes (известная французская марка сигарет — прим. перевод.) без фильтра. И тем не менее, когда он бежал кросс, то всегда приходил первым или вторым. Зная, что он пережил, мы не можем упрекать его за курение.

У меня был очень длинный период в тренировках, когда я не употреблял ни сигарет, ни алкоголя. Я не хотел засорять свой ум, необходимо было сохранять все в чистоте, чистое видение и восприятие вещей.

Сегодня я позволяю себе выкурить несколько сигарет, выпить немного алкоголя, чтобы расслабиться. Мой дедушка всегда говорил «это излишество, которое губит тебя». Но у меня сейчас нет никаких излишеств. Я думаю, что если бы тогда я продолжил самодисциплинироваться, то сейчас я бы страдал. Мне приходилось бы справляться с огромным напряжением. Я думаю, что смог доказать себе все, что нужно, я смог пройти через все этапы Паркура, так что сейчас я могу позволить себе некий баланс: оставаться «чистым» и сконцентрированным, когда я занимаюсь Паркуром и или съемками, и иметь возможность расслабиться и получить удовольствие, когда я сам или со своими друзьями.

В отличие от некоторых я не считаю, что Бог накажет нас после смерти за то, что при жизни мы позволяем себе удовольствия. Я не сужу людей за какие-то отклонения или за ошибки, которые они могут совершить или допустить. Я стараюсь жить для чего-то хорошего по мере возможного, но прежде всего я стараюсь прожить свою жизнь, как меня тому научили мои дедушка и папа.

 

 

– Ваш дедушка не расстроился из-за того, что вы не выбрали карьеру пожарного?

– Нет. Для него было важно, чтобы все было хорошо со мной и моей семьей. Он всегда повторял мне: «Не важно, что ты делаешь, делай это хорошо». Когда он заболел, я заботился о нем в госпитале всю ночь, пока он не умер. Он больше не мог ни говорить, ни двигаться, но я видел его глаза, которые говорили так много. Я видел, как жизнь покидает его лицо, его тело. Я говорил ему на ухо, чтобы он не переживал, что я внимательно слушал все, что он мне говорил, и что я позабочусь о своей матери. Было очень непросто продолжать заниматься Паркуром без него и без моего отца. У меня было ощущение, что жизнь уложила меня на лопатки.

Когда умер мой брат Даниель, когда отец и дед скончались с разницей в две недели друг от друга, я стал задаваться вопросом в чем же смысл всего этого... Может в том, чтобы быть добрым, хорошим человеком, потому что спустя секунду твоих родных может просто не стать.

Мне удалось пережить это горе и более того — перестать бояться смерти, поставив себя на их место... Я понял, что родные должны идти дальше, жить — проливать слезы бессмысленно.

Когда меня что-то тревожит, я стараюсь думать о своем отце — что он сделал бы в подобной ситуации — заботился ли он вообще о таких мелочах? Он помогает мне восстановиться и снова встать на ноги. Я знаю, что он рядом со мной, наблюдает за мной. Я чувствую, что иногда он мне помогает. Когда со мной происходит что-то серьезное, я говорю себе, что он подталкивает меня, и иначе быть не может. К примеру, я считаю, что наша встреча с Филлипом Торетоной (актер, сыгравший президента во второй части «13 района» — прим. пер.) не была случайной — это мой отец посылал мне невидимые вибрации.

 

 

– Как не стало вашего отца?

– Мой отец решил уйти. Он застрелился. Он подготовил меня письмами, в которых просил не сдаваться ни перед чем, не волноваться — он говорил, что всегда будет рядом со мной. «Я буду рядом больше, чем я мог быть с тобой при жизни», писал отец. Когда я возвращался мыслями к его уходу, то понимал, что было много предупреждающих знаков, особенно когда он написал: «Страж умирает, но никогда не сдается». Это был его выбор. Он сам выбрал час своей смерти, оглядываясь на все, что ему довелось пережить, он чувствовал, что ему больше нечего делать на Земле, и если он останется, то это только принесет больше вреда и страданий его близким. В самом конце он остался один, без денег, он мог даже поднимать бычки с пола, чтобы докурить их. Он никогда не сдавался, когда нужно было помочь кому-то другому, но в своей собственной жизни он так и не смог себе помочь. Живя в одиночестве, он слишком часто отдавался воспоминаниям, был очень ностальгическим, он чувствовал, что к концу дней стал бесполезным. То, что он перестал быть активным, никак не помогло отцу, потому что всю свою жизнь он провел, стараясь помочь всем, кому только мог.

– Вас разозлило его решение уйти таким образом?

– Поначалу да, несмотря на то, что он подготовил меня своими письмами. Я злился на то, что он ушел слишком рано: мне казалось, что он не все мне успел рассказать, словно я закрыл книгу, не дочитав последних двух страниц. Я потерял своего наставника, единственного человека, который имел понимание того, что я делаю, который мог сказать, нахожусь ли я на верном пути. Я чувствовал, что теряю равновесие, словно у меня ушел пол под ногами. Но я смог собраться достаточно быстро, потому что у меня еще оставались мама, сестра и люди, которые на меня рассчитывали. Отец в каком-то смысле передал мне эстафету. И это удержало меня от того, чтобы слишком углубляться в Паркур.

Это так же помогло мне немного отойти от его пути, чтобы найти наконец свой. Когда он умер, я говорил себе, что буду теперь тренироваться ради отца среди отцов. Мне казалось, что если Бог видит, как я продвигаюсь в Паркуре, то он не сможет упрекать меня во лжи или неискренности. Я был там, один, тренируясь в лесу, вкладывая всю свою любовь и энергию в то, что делал, думая: «Если Бог существует, то он меня видит, если же нет, то я это делаю для себя, и это тоже хорошо». Я думаю, что в конце конце, когда мы умираем, Бог берет наши глаза, чтобы посмотреть, что мы сделали, будучи на Земле, что мы видели на протяжении всей жизни и каковы были наши дела — хорошие или плохие.

 

– Судьба имеет важное значение для вас?

Я верил в моего отца до того, как начал верить в Бога. Когда я потерял его, то почувствовал, что моя вера в Бога была ешё сильнее, так как я осознал всю любовь, и всё, что мой отец дал мне. На мой взгляд нет миллионов вариантов — Бог или существует или нет. И моя судьба заставляет меня чувствовать, что Бог любит нас во сто крат сильнее, чем мать может любить своё новорожденное дитя. Я могу чувствовать эту силу, эту мощь.

Я пришел к тому, что Бог ничего не ожидает от нас, человек не может сделать ничего такого, чего Он бы не знал. Так что следование пути и вера в него — вот и все, чего ожидает Господь. Поэтому абсолютно бесполезно вымаливать у Бога нечто вроде денег. Как по мне, он уже обеспечил нас всем необходимым, чтобы мы сами о себе позаботились, все необходимые ресурсы уже есть на Земле, чтобы выживать и чтобы жить.

Если люди умирают от голода, то виноват в этом человек, а не Бог. Люди сейчас любят играть роль Бога — они присваивают себе природные ресурсы, чтобы продавать их другим. Правила, придуманные людьми, не являются правильными. В идеальном мире человек, который может построить дом, может обменять свои способности на фрукты и овощи человека, который может их вырастить. Таким мир и должен быть, но мы стараемся быть умнее и в итоге каждый сидим по уши в говне. Сегодняшние экономические проблемы не случайны. У нас было все, что необходимо для счастья на этой планете, но человек все меняет и разрушает.

 

– На ваш взгляд общество потребления сыграло большую роль в формировании современного человека?

Система, появившаяся в результате жизни человека, создала потребности: нам всегда нужно иметь лучшую технику, новые вещи. Даже если ваш DVD-проигрыватель отлично работает, вам все равно нужен более компактный, более мощный. Нас заставляют верить в то, что это важно, и в итоге мы считаем, что нам необходимо обладать целой кучей ненужных для жизни вещей, но на самом деле мы можем обойтись и без них. Женщины убеждают себя, что им нужен тот или другой крем, то же самое и с мужчинами, и в конце-концов, мы осознаем, что в нашей ванной тысячи разных вещей.

Когда я нахожусь в джунглях, то прекрасно понимаю цену всего этого барахла — оно бесполезно для жизни. И мне кажется, что я очень легко могу отказаться от всего этого, чтобы вернуться к тому, что единственно необходимо. Не поймите меня не правильно: я тоже покупаю вещи, но как только это происходит они перестают иметь для меня особое значение. Я знаю, что они у меня есть, но не привязываюсь к ним. Если мой DVD-проигрыватель работает — хорошо. Если он сломался — ничего страшного. Я не хочу, чтобы материальные вещи вмешивались в мою жизнь.

Когда у меня появляются деньги, я не желаю попусту их тратить, потому что прекрасно понимаю — покупка одних вещей неизбежно приводит к покупке других... Я стараюсь тратить деньги с пользой, например купить дом своей матери. Если однажды я смогу купить себе большой дом, я не буду заполнять его бесполезными вещами или вещами, которые могут впечатлить других. Пространство — самая большая роскошь для меня. И если у меня будет большой сад, я буду счастлив. Меня не интересуют вазы эпохи Мин и прочий антиквариат. В жизни я привык довольствоваться малым. Водой, воздухом, едой, крышей над головой... Простые вещи возвращают нас в реальность. Если ты изнемогаешь от жажды в пустыне, то не захочешь газировки — ты захочешь воды, простой воды.

Люди умирают на работе, чтобы получить больше каких-то ненужных вещей, в то время как важнее всего — просто жить. Когда меня спрашивают, чем я занимаюсь, я отвечаю очень просто — «живу».

Настоящее счастье — это когда материальные вещи не могут управлять тобой. Когда я смотрю на миллионера, начинающего сходить с ума из-за царапины на капоте его BMW, я не могу ему помочь, мне просто жаль.

Я счастлив, когда люди вокруг меня — счастливы, когда я могу передать им лучшее в себе. Для радости мне достаточно разговора с близким человеком. Для этого не нужны никакие деньги.

Счастье стоит искать внутри себя: можно иметь достаточно денег, чтобы улететь на Багамы, но если твои проблемы остаются нерешенными, ты будешь страдать так же, как если бы находился в трущобах. Но ничего не будет тебя тревожить, если ты в гармонии с самим собой — тебя могут обзывать, но ты не найдешь необходимости отвечать тем же... В противном случае, если с нами не все в порядке, мы ответим на провокацию и вступим в нездоровую игру в насилие.

Я понял, что не смогу дальше развиваться с этой темной стороной во мне — это может привести к краху. Даже попытки перехитрить, быть сильнее, могут дать ощущение гордости и силы, но правда в том, что ни к чему хорошему это не приведет. Я могу поблагодарить отца и Паркур за то, что они открыли мне дух, который позволил посмотреть на жизнь общества иначе. Я прекрасно знаю, что мне не изменить мир и не буду за это бороться. Я буду проживать спокойную и простую жизнь в гармонии с системой, потому что Паркур научил меня этому, но я не буду бороться, чтобы остаться здесь, как и не боролся за то, чтобы здесь очутиться.

 

– Какой вы видите свою жизнь спустя 20 лет?

Если все будет идти своим чередом, как сейчас, если я продолжу следовать своему пути, то через двадцать лет я буду жить в доме на берегу, в маленьком гнездышке, которое я не собираюсь покидать, в котором я в конце концов найду покой. Я не хочу быть раздражительным человеком, у меня такое ощущение, что жизнь проходит мимо таких людей. Они по-настоящему потеряны. Они считают, что проживают полную жизнь, потому что они проживают день на огромной скорости от заката и до рассвета, всегда в кураже, всегда со своими мобильными. Но когда они остаются в одиночестве, один на один с собой, они чувствуют окончательную потерянность.

Они пытаются всячески этого избежать: чтобы не оставаться в одиночестве, они смотрят телевизор, играют в приставку, сидят в интернете — только чтобы не думать. Совсем немногие готовы выделить время для работы над собой: выключить телефон, отключить свой плазменный телевизор и очутиться один на один с собой.

Я научился жить в полном одиночестве. Я ценю своих друзей, люблю свою семью, но когда мне хочется передохнуть, я могу очень легко оградиться ото всех. Я могу жить, будучи отрешенным от всего, оказаться наедине с собой. Именно тогда я начинаю осознавать свои настоящие желания и мечты. Лично я всегда возвращаюсь к одним и тем же вещам: к желанию прогуляться, поспать на солнышке, поехать в Китай или еще куда-нибудь. Благодаря Паркуру я смотрю на вещи по-другому — с большей предусмотрительностью, вниманием.

Есть люди, которые всю жизнь проживут в комнате с одним камодом и даже не догадаются, что в нем есть тайное отделение, так как они никогда не посмотрят на него под другим углом. Люди недостаточно прислушиваются к своим желаниям и не покидают своей ежедневной рутины. Если они хотят путешествовать по миру, то им стоит просто сделать это и ничего не ждать.

 

–Можете ли вы жить без адреналина?

Я давно уже не тренируюсь ради этого. В Паркуре важно сделать верные первые шаги, понять суть того, чем мы занимаемся, сказать себе, что существует не один путь, вкладывать все свое сердце в то, что мы делаем, даже в такие простые вещи как прогулка по лесу. Нельзя закрываться в чем-то одном, нужно пытаться открыть для себя другой спорт, другие города, страны, а так же открывать себя для других.

Я не хочу упорно увязать в Паркуре. Прежде всего я не хочу быть похожим на 80-тилетнего мастера кунг-фу, заключенного в свою черную тунику, который пытается убедить нас в том, что все еще готов, как и раньше, в одиночку побороть молодых практикующих. Я хочу заниматься и другими вещами. Не знаю еще, какими. Я уверен лишь в том, что не собираюсь окончить свои дни, подсчитывая, сколько у меня тачек в гараже, задаваясь вопросом, какую яхту мне купить или на какой вилле провести выходные. Мои детские мечты все еще те же: я хочу, чтобы на этой земле у меня был свой маленький уютный уголок, где я мог бы уединиться на четыре месяца, а потом отправился бы на следующие четыре месяца в другое место. Паркур привил мне эту свободу.

Один день я могу находиться в Париже, а на следующий день отправлюсь на три месяца в Азию. Я гражданин мира. Если завтра я отправлюсь в Африку, я буду жить, как местные жители, и не буду пытаться привить им свои французские особенности. Я избавлюсь от джинс и кроссовок, так как они мне будут только мешать в джунглях. Я научился адоптироваться к окружению, в чем мне так же помог Паркур.

Есть адреналин или нет, я всегда остаюсь в реальности, потому что только с ней я могу действовать. Когда я прихожу в маленькую деревушку в горах, я могу часами разговаривать со старичком, который стережет там овец. Как и в Паркуре, так и в кино я всегда ищу людей, которые смогут рассказать мне что-то интересное, которые вдохновят меня на какие-то поступки или поведают мне что-то новое, не заставляя меня слушать, не пытаясь меня убедить. И в конце своей жизни я тоже хочу стать таким стариком, «стариком» в том плане, что я к тому времени узнаю много вещей, смогу попутешествовать повсюду, у меня будет много историй, которые я смогу рассказать и опыт, который я смогу передать молодому поколению.

 

-Какое общее чувство вы испытываете к тому, чего достигли благодаря Паркуру?

– Я чувствую удовлетворение и гордость. Ничто не может изменить правды. Можно заставить всех поверить, что ты лучше всех, что ты добился успеха, но если ты врешь, ложь всегда всплывет на поверхность.

Я нахожусь в гармонии с самим собой, я могу смотреть на себя в зеркало, я уважаю то, что мне говорил мой отец. То, что мне приносит большое облегчение сегодня, это чувство заслуженности - я чувствую плоды своих усилий, которые ко мне возвращаются, как подарок, как воздаяние за заслуги.

У меня нет ощущения, что я жульничал, чтобы прийти к той точке, где я нахожусь сейчас, и это заставляет меня чувствовать гордость. Я думаю, что после этой книги я прекращу говорить о своем отце. Я оставлю его в покое. Я устал всегда доказывать всем, доказывать, что такое Паркур. Эта дисциплина известа уже более десяти лет по всему миру, от Нью-Йорка, до Рио, от Рио до Токио. Сегодня тысячи трейсеров процветают, занимаясь Паркуром в своих городах и передавая опыт тем, кто хочет научиться двигаться.

Не важно, что со мной случится завтра. Мои собственные неудачи будут только моей заботой. Важно то, что я смог передать идеи моего отца благодаря Паркуру. Даже если завтра я окажусь на улице, у меня останется удовольствие от осознания, что Паркур существует, что тысячи людей по всему миру практикуют его и чувствуют себя счастливыми.

Обо мне могут забыть, но о Паркуре уже не забудут.

 

Конец.