Глава 10. Начало промышленного переворота

Итак, в ХVII-ХVIII вв. ведущие европейские страны достигли при­мерно такого уровня развития, на котором задолго до них находились Древняя Греция, Римская империя и Китай, т.е. подошли к границе ис­черпания возможностей развития экономики, основанной на использо­вании ручного труда. И перед ними стали вырисовываться те же самые перспективы: или застой и медленная деградация, как это было в Китае, или порабощение другими, более сильными державами, как это произош­ло с Грецией, или же падение, подобно Римской империи, под ударами новых «варваров».

Мы уже видели, как расцвели и пришли в упадок средневековые итальянские города-республики, как деградировала открывшая миру Новый Свет Испания, как оказались отброшенными в своем развитии назад когда-то снабжавшие серебром и железом почти всю Европу земли Священной Рижской империи, как начался закат Голландии.

Между тем постепенно из тени на первый план выходила Брита­ния. В XVIII в. она превратилась в одно из сильнейших государств Ев­ропы. В это время в ее городах проживало не менее трети всего населе­ния. Если же принять во внимание сельское население, не связанное с сельскохозяйственным производством, можно утверждать, что здесь уже к концу XVIII столетия процесс индустриализации приближался к за­вершению. Но чем больше людей отрывалось от сельского хозяйства, тем сложнее становилось обеспечивать потребности города продоволь­ствием. В результате Британия тоже оказалась перед лицом продоволь­ственной проблемы.

Когда-то она полностью обеспечивала себя хлебом и свободно вывозила его в другие государства, но в конце XVII в. вынуждена была встать на путь регулирования хлебного экспорта. В 1689 г. был принят закон, который поощрял вывоз хлеба только в том случае, если цена кватера (2, 5 ц) пшеницы в стране опускалась ниже 48 шиллингов. Через 84 года этот закон был отменен. Не потому, чтобы снова сделать вывоз хлеба свободным, а чтобы урегулировать его ввоз. В соответствии с зако­ном 1773 г., если цена кватера пшеницы поднималась выше 48 шиллин­гов, вводился беспошлинный ввоз хлеба. Уже в 60-е гг. XVIII в. импорт хлеба стал превышать его экспорт.

В этих условиях возникла и стала приобретать все более и более широкие масштабы эмиграция населения сначала в Америку, а затем в Австралию и Африку. В 1700 г. в Британии проживало 8, 2 млн чел, из них 5, 8 млн в Англии и Уэльсе. К 1800 гг. население Британии увеличи­лось до 16, 4 млн чел., а население Англии и Уэльса - до 9, 2 млн, прирост составил соответственно 8, 2 (100 %) и 3, 4 (60 %) млн чел. За это же вре­мя население США выросло на 5 млн чел. (с 0, 3 до 5, 3 млн, т. е. почти в 18 раз). Причем в 1800 г. 3, 6 млн (67 %) американцев являлись выходца­ми из Англии и Уэльса, 0, 9 млн (18 %) — из Ирландии и Шотландии и только 0, 8 млн (15 %) — из других стран.

Если даже допустить, что в 1700 г. население США полностью со­стояло из британцев, то и в таком случае увеличение численности населе­ния США на 4, 2 млн чел. было результатом эмиграции с Британских ост­ровов. Это значит, что в XVIII столетии эмиграция в США поглотила 33 % прироста населения Британских островов. Иначе говоря, каждый третий британец, появившийся на свет в XVIII в., был вынужден покинуть родину и отправиться за океан. Если же оперировать данными, относящи­мися только к Англии и Уэльсу, этот показатель превышал 50 %. В таких условиях во второй половине XVIII в. именно в Британии родилась тео­рия Томаса Роберта Мальтуса (1766-1834), согласно которой население размножается быстрее, чем производство жизненных благ. Отсюда делал­ся вьтод: или человечество научится регулировать темпы роста численно­сти населения, или же оно обречено на страдания и гибель.

Так Британия заканчивала XVIII столетие. И вполне возможно, что пессимизм Т.Р. Мальтуса и его сторонников нашел бы подтверждение в ее упадке, как это происходило с другими государствами, если бы во 2-й поло­вине XVIII в. Британия не смогла найти выход из создавшегося положения.

Этот выход для нее открыл промышленный переворот. НАУЧНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ХУ1-ХУШ вв. Промышленный перево­рот во многом был подготовлен той научной революцией, которая нача­лась в Западной Европе в XVI в. и явилась одним из важнейших собы­тий эпохи Возрождения.

Происходивший в XV в. переход от прибрежного каботажного пла­вания к освоению океанских просторов и связанная с этим необходи­мость правильно ориентироваться в открытом море стимулировали развитие астрономии и создание такой картины мира, которая соответ­ствовала бы действительности. Одним из первых на эту потребность от­ветил польский ученый Николай Коперник (1473-1543). В 1543 г. увиде­ла свет его книга «Об обращениях небесных сфер», в которой им была сделана попытка показать, что Земля не является центром Вселенной, как это считалось на протяжении всего средневековья, а представляет собою лишь одну из планет, вращающихся вокруг Солнца.

Первоначально его труд не привлек к себе особого внимания со­временников и, вероятно, поэтому не вызвал возражений со стороны церкви. Затем, когда он стал находить все новых и новых сторонников, позиция церкви изменилась. Особое значение в этом отношении имело появление работ Джордано Бруно (1548-1600) и Уильяма Гильберта (1540-1603). Опираясь на книгу Н. Коперника, Дж. Бруно выдвинул тео­рию о том, что звезды — это солнца, что каждое солнце — это отдель­ный мир и что Вселенная бесконечна. Это наносило удар по основам религиозных представлений, так как безграничная Вселенная не могла быть сотворена богом. Дж. Бруно был предан суду инквизиции и в 1600 г. сожжен на костре. Между тем, именно в этом году появилась книга У. Гильберта, в которой он поставил вопрос о существовании магнитного, или гравитационного, поля Земли. С этих позиций он попытался объяс­нить нахождение Земли на орбите и ее движение по ней.

Нельзя не обратить внимания на то, что теория Н. Коперника впер­вые была сформулирована греческим астрономом Аристархом Самос-ским, Дж. Бруно развивал идею высказанную еще Анаксимандром, ори­гинальную гипотезу о Земле как магните за тысячу лет до У. Гильберта сформулировали индийские ученые Арьябхата и Варахамихира. Подоб­ная же картина наблюдалась в других отраслях знаний. В середине XVI в. были опубликованы работы Архимеда, и европейские ученые позна­комились с античной геометрией, достижения которой долгое время ос­тавались непревзойденными. Во 2-й половине XVI в. французский мате­матик Франсуа Виет (1540-1603) ввел в математику буквенную символику и создал элементарную алгебру, которая задолго до этого уже была изве­стна в Древней Индии. В конце XVI в. нидерландский ученый Симон Стёвин (1548-1620) стал использовать десятичные дроби, которыми пользовались древнеиндийские и древнекитайские математики. В одних случаях восстановив, в других заимствовав забытые достижения своих предшественников, западно-европейские ученые пошли дальше.

Достигнутый к началу XVII в. уровень математических знаний по­зволил немецкому астроному Иоганну Кеплеру (1571-1630) на основе теории Н. Коперника открыть законы движения планет. К этому времени потребности мореплавания привели к изобретению подзорной трубы, появление которой сделало возможным создание телескопа. Используя телескоп, итальянский ученый Галилео Галилей (1564-1642) смог прак­тически убедиться в правильности гипотезы Н. Коперника и точности расчетов И. Кеплера.

Пересмотр прежних представлений о Вселенной стимулировал пе­ресмотр и прежних представлений о Земле. Определенный итог иссле­дований в этом направлении был подведен трехтомным исследованием Джеймса Геттона (1726-1797) «Теория земли». Д. Геттон поставил воп­рос о том, что все геологические породы, из которых состоит наша пла­нета — результат длительных химических процессов, выходящих за хро­нологические рамки мифического сотворения мира. Свидетельством этих процессов, продолжающихся в глубине Земли, он считал землетрясения, вулканы, гейзеры и т. д.

Отказ от религиозных мифов о сотворении мира, складывание науч­ных представлений о происхождении Земли способствовали появлению новых идей и том, что происходило и происходит на нашей планете. В связи с этим получили развитие биология и сельскохозяйственные науки. Те трудности, с которыми столкнулось сельское хозяйство Западной Евро­пы возродили интерес к работам античных агрономов. Прежде всего это касается Аристотеля, считавшего, что развитие растений зависит от по­требляемых ими из почвы органических веществ. Исходя из этого, немец­кий агроном Альбрехт Даниель Тэер (1752-1828) попытался объяснить механизм изменения плодородия почвы и сформулировал теорию, соглас­но которой главный элемент плодородия — гумус — образуется в резуль­тате перегнивания в почве органических веществ. Поэтому если она не удобряется, то ее использование со временем приводит к исчерпанию пло­дородия и падению урожаев. Чтобы обеспечить воспроизводство и накоп­ление гумуса, в почву следует вносить органические удобрения.

Возникновение и развитие биологии привело к появлению первых классификаций растений и животных. Особую известность в этом отно­шении получила классификация, которую в 1735 г. предложил шведский ученый Карл Линней (1707-1778). Сам он был противником идеи эволю­ции растительного и животного мира. Однако его работы были исполь­зованы как раз для обоснования этой идеи. Причем, если одни биологи (Ж. Кювье) склонны были видеть главный движущий фактор изменений флоры и фауны в катастрофических изменениях окружающей их среды, то другие, например, Жан Батист Ламарк (1744-1829), предлагали ис­кать объяснение эволюции растительного и животного мира в приспо­соблении биологических организмов к окружающей среде и их способ­ности передавать приобретенные качества по наследству.

Объектом научного внимания стал человек. Еще в 1543 г. Андре-ас Везалий (1514-1564) опубликовал книгу «О строении человеческого тела», которая положила начало изучению человека не как божьего тво­рения, а как биологического организма. В 1628 г. англичанин Уильям Гарвей (1578-1657) в своей книге «Анатомическое исследование о дви­жении сердца и крови у животных» описал процесс кровообращения. А Рене Декарт (1596—1650) высказал мысль о том, что человек (как и дру­гие животные) — это машина. Поэтому для объяснения функционирова­ния его организма необходимо использовать законы физики.

Именно развитие физики, а затем возникновение химии позволи­ли заглянуть внутрь тех процессов, которые происходят в природе и которые до этого оставались без объяснения. У истоков физики как на­уки стоит английский ученый Исаак Ньютон (1643-1727). Он не только обобщил накопленные в этой области научные знания, но и привел их в систему. Одна из главных идей физики И. Ньютона сводится к, тому, что в основе всех происходящих в природе процессов лежит взаимодействие материальных объектов. Задача физики заключается в том, чтобы открыть и объяснить законы этого взаимодействия.

Стремление выявить эти законы привело к складыванию химии. Превращение химии в науку связано с именем французского ученого Антуана Лавуазье (1743-1794). Он сформулировал мысль о делении веществ на простейшие элементы (позднее они были названы атомами и молеку­лами) и о том, что качества отдельных веществ зависят от соотношения этих элементов. А. Л. Лавуазье сумел доказать, что одним из компонентов воздуха является кислород, который играет важную роль как в дыхании живых организмов, так и в процессе горения. Им был сформулирован закон сохранения массы, по которому общая масса веществ, вступаю­щих в химическую реакцию, равна общей массе продуктов реакции.

Развитие физики характеризовалось в ХУ1-ХУШ вв. целым рядом конкретных открытий. Так ученик Г. Галилея итальянский физик и мате­матик Эванджелиста Торричелли (1608-1647) изобрел ртутный барометр и сумел доказать существование давления воздуха, доказать что воздух имеет вес. Отсюда следовал вывод, что воздух состоит из мельчайших невидимых глазом частиц и вакуума. Следующий шаг в этом направле­нии был сделан английским ученым Робертом Бойлем (1627-1691), ко­торый возродил атомистические представления античных философов и, исходя из них, не только предложил рассматривать газ как совокупность невидимых глазом мельчайших частиц, но и впервые ввел понятие хи­мического элемента. Совместно с французским физиком Эдмом Мариоттом (1620-1684) он сформулировал закон о соотношении объема газа и давления. Англичанин Роберт Гук (1635-1703) вместе с нидерландс­ким механиком Христианом Гюйгенсом (1629-1695) установил посто­янные точки термометра (замерзания и кипения воды). В X. Гюйгенс сконструировал первые часы с маятником, а Джозеф Блэк (1728-1799) установил, что при горении происходит выделение газа, который полу­чил название углекислого. Он же ввел понятие теплоемкости,

Научная революция, произошедшая в Западной Европе в XVI-XVIII вв., способствовала не только освобождению общества от пре­жних религиозных догматов и формированию новой буржуазной идео­логии, но и важным переменам как в сельскохозяйственном, так и в промышленном производстве.

НАЧАЛО ПРОМЫШЛЕННОГО ПЕРЕВОРОТА. Развитие физики позволило сконструировать универсальный паровой двигатель, который открыл совершенно новые возможности механизации производства и позволил осуществить промышленный переворот. Подобный паровой двигатель был сконструирован английским инженером Джеймсом Уаттом (1736-1819) и запатентован им в 1784 г. Мы уже знаем, что паровой двигатель был известен в средневековой Европе, по крайней мере, с XVII в. В чем же тогда заключалось изобретение Джеймса Уатта?:

Вплоть до конца XVIII в. паровые двигатели осуществляли только так называемое поступательное, или продольное движение. Новшество Дж. Уатта заключалось в том, что он дополнил паровой двигатель кривошипно-шатунным механизмом, который позволил превращать поступательное движение во вращательное. Поэтому если первые паровые двигатели мог­ли приводить в движение только насосы, паровой двигатель Дж. Уатта оказался способен приводить в движение любую машину.

Впервые подобный двигатель был сконструирован и построен еще в 60-е гг. XVIII в., т. е. почти на 20 лет раньше Дж. Уатта, русским инже­нером Иваном Ивановичем Ползуновым (1728-1766). Почему же Россия не стала родиной промышленного переворота? Обычно обращается вни­мание на то, что существовавший в России крепостной труд делал не­нужным переход от ручного труда к механизированному. Существование крепостничества безусловно сдерживало технический прогресс, но от­вет на поставленный вопрос следует искать в другом.

Дело в том, что изобретению паровой машины Дж. Уатта предше­ствовала революция в металлургии. На протяжении почти трех тысяче­летий железная руда плавилась с помощью древесного угля. Для получе­ния 1 т чугуна необходимо было 30т древесины, что составляло в среднем 40 м³. Один гектар дает примерно 5 м³/год прироста древесины. Поэто­му чтобы сохранить ее воспроизводство, на 1 т чугуна требовалось 8 га леса. Чем богаче было то или иное месторождение железной руды, чем дольше оно разрабатывалось, тем дальше от главного центра переработ­ки руды отодвигались лесные массивы, тем больших расходов требовала доставка древесины и древесного угля, тем значительнее становились общие расходы и себестоимость выплавляемого металла. К концу XVII в. в Британии возник дефицит древесного угля. И она вынуждена была прибегать к его ввозу.

В этих условиях английские металлурги начинают поиски альтерна­тивного топлива. Их внимание привлекает каменный уголь. Первые све­дения о его использовании в металлургии относятся к XVI в. Однако дол­гое время новая технология не отличалась совершенством. Только в 1735 г. Абрахам Дерби (1711-1763) сумел, наконец, усовершенствовать ее настоль­ко, что она смогла вступить в конкуренцию со старой технологией. Вскоре удалось найти и новый способ переделки выплавляемого таким образом чугуна в полосовое железо, получивший название пудлингования. Усо­вершенствованный независимо друг от друга оставшимся в забвении за­водским мастером Питером Оньсоном (патент 7 мая 1783 г.) и поставщи­ком Адмиралтейства Генри Кортом (1740-1800) (патент 13 февраля 1784 г.) новый способ означал самую настоящую революцию в металлургии.

Переход от древесного угля к каменному позволил ускорить про­цесс плавки, по некоторым данным, в 10-15 раз. Это значит, во столько же раз сократились расход рабочей силы и амортизация основных средств производства, увеличилась скорость оборота капитала. Переход к пуд­лингованию не только позволил найти альтернативу древесному углю, но и, что еще более важно, сделал железо дешевым, а поэтому во много раз более доступным, чем раньше. Уже к концу XVIII в. оно стоило де­шевле хлеба. В этих условиях резко сократилась стоимость паровой ма­шины и она стала экономически выгодной.

Первоначально паровой двигатель с трудом пробивал себе дорогу. В 1800 г. в мире насчитывалось всего лишь 350 паровых машин мощно­стью 6 тыс. лошадиных сил (л.с.). Одна из причин этого заключалась в том, что первые паровые двигатели изготавливались вручную. Промыш­ленный переворот стал развиваться быстрее, когда было механизирова­но их производство. В 1825 г. насчитывалось уже 2 тыс. паровых двига­телей мощностью в 100 тыс. л.с., к 1875 г. общая мощность паровых двигателей увеличилась до 20 млн л.с., а к 1900 г. — до 120 млн.

Развитие промышленного переворота вызвало рост спроса на ме­талл, а произошедшая революция в металлургии позволила Британии стать крупнейшим производителем железа. В начале XVIII в. она выпла­вила лишь около 16 тыс. т чугуна и за счет этого удовлетворяла менее половины своих потребностей в металле. К 1800 производство чугуна увеличилось в 10 раз и достигло 160 тыс. т. Британия не только переста­ла ввозить железо, но и сама встала на путь его экспорта.

Один только этот факт свидетельствует о тех возможностях, кото­рые открыл перед человеческим обществом промышленный переворот. Он раздвинул пределы роста, в которые до этого упиралось развитие всех предшествовавших цивилизаций, и придал необратимый характер про­цессу индустриализации, процессу перехода от аграрной экономики к индустриальной.

ПОСЛЕДСТВИЯ ПРОМЫШЛЕННОГО ПЕРЕВОРОТА. Промыш­ленный переворот повлек за собою радикальные перемены во всех сфе­рах общества.

Во-первых, механизация производства резко увеличила произво­дительность труда и поставила механизированное производство вне кон­куренции с производством, основанным на ручном труде. Поэтому осу­ществление промышленного переворота имело своим следствием разрушение мелкого, ремесленного и утверждение крупного, фабрично­го производства.

Во-вторых, переход от ручного труда к машинному означал уско­рение развития промышленности, окончательное ее отделение от сельс­кого хозяйства, превращение ее в ведущую отрасль экономики, перерас­пределение населения между сельским хозяйством и промышленностью в пользу промышленности, между деревней и городом в пользу города. Город становится центром экономической жизни общества и начинает определять весь его облик.

В-третьих, появление универсального парового двигателя открыло возможность механизации не только промышленного производства, но и других отраслей экономики. Уже в 1807 г. американец Роберт Фултон (1765-1815) построил первый пароход, а в 1814 г. англичанин Джордж Стифенсон (81ерпепзоп) (1781-1848) сконструировал и пустил первый паровоз. Эти изобретения положили начало революции на транспорте.

В-четвертых, развитие промышленного переворота стимулирова­ло развитие науки и увеличение спроса как на инженерно-технические кадры, так и образованных рабочих. Возникла необходимость ликвида­ции той почти поголовной неграмотности, которая была характерна для аграрных обществ. Началась самая настоящая культурная революция.

В-пятых, отделение промышленности от сельского хозяйства и пре­вращение промышленности в ведущую отрасль экономики стимулиро­вали развитие обмена. А это, в свою очередь, делало неизбежным окон­чательное разрушение натурального хозяйства и превращение рынка в один из важнейших механизмов распределения и перераспределения материальных ценностей.

В-шестых, развитие промышленности и торговли имело своим след­ствием гибель старых феодальных сословии, с одной стороны, формирова­ние рабочего класса и буржуазии, с другой, что означало завершение про­цесса так называемого «первоначального капиталистического накопления».

В-седьмых, рост экономической силы буржуазии делал неизбеж­ным ее стремление к власти и ликвидации старых законов. Поэтому скла­дывание буржуазных обществ вело к ломке прежней политической над­стройки и формированию буржуазных государств.

В-восьмых, погоня торгового капитала за прибылью, невозможность быстро развивающейся промышленности оставаться в границах внутрен­них рынков и начавшаяся революция на транспорте способствовали рас­ширению международного обмена и вели к складыванию мирового рынка.

В-девятых, вступление процесса формирования мирового рынка в за­вершающую стадию делало неизбежным складывание единого мирового хозяйства, единой мировой культуры, единой мировой цивилизации. Свя­занная с этим ликвидация прежней экономической, культурной и полити­ческой разобщенности отдельных стран и народов означала формирование единого исторического процесса. В результате, если на протяжении столе­тий отдельные народы развивались прежде всего под воздействием внут­ренних факторов, теперь начинается ослабление внутренних и усиление роли внешних факторов.

В-десятых, формирование единого мирового рынка делало неиз­бежным обострение борьбы между индустриальными державами («ма­стерские мира») за рынки сбыта и источники сырья, т.е. за раздел на сфе­ры влияния аграрной периферии («мировой деревни»), а также борьбы между «мастерскими мира» за гегемонию на мировом рынке, за гегемо­нию в складывавшемся мировом хозяйстве. Все это вместе взятое имело своим следствием глобализацию международных конфликтов.

Перед всеми странами открылась альтернатива—или осуществить промышленный переворот и, войдя в число «мастерских мира», не толь­ко сохранить экономическую и политическую самостоятельность, но и приобщиться к эксплуатации «мировой деревни», или перейти в разряд колониально-зависимых государств.