Освобождение от исторических склонностей

Действительное исследование такого типа векто­ров, очевидно, заранее предполагает, что заданный процесс происходит с определенной регулярностью или частотой. В противном случае исключение раз­личий ситуации не оставило бы сходного. Если кто-то исходит из фундаментальных понятий динамики Ари­стотеля, исследование динамики процесса должно быть тем более трудным, чем больше оно зависит от природы заданной ситуации — здесь можно было бы подумать о проблеме эмоций в психологии. Таким об­разом, единичное событие становится в принципе не­закономерным, так как нет способа исследовать его динамику.

Галилеевский метод определения динамики про­цесса прямо противоположен этой процедуре. По­скольку динамика процесса зависит не только от объ­екта, но также и прежде всего от ситуации, то было бы бессмысленным пытаться получить общие законы про­цесса, исключив, насколько возможно, ситуацию. Ста­новится неразумной попытка получить как можно боль­шее количество ситуаций и считать всегда имеющими силу только те факторы которые наблюдаются при всех обстоятельствах, в любой и каждой ситуации. Наобо­рот, необходимо постигать целостную данную ситуа­цию, со всеми ее характеристиками так точно, насколь­ко это возможно

Шаг от конкретного случая к закону, от " этого" события с " такому" событию, больше не требует подтверждения исторической регулярностью, которая харак­терна для аристотелевского способа мышления. Этот шаг к общему автоматически и немедленно дается прин­ципом закономерности физических событий без иск­лючений. Теперь для исследования динамики важным становится не абстрагирование от ситуации, а отыска­ние тех ситуаций, в которых детерминирующие факто­ры целостной динамической структуры проявляются наиболее ярко и отчетливо. Вместо ссылки на абстрак­тное среднее из возможно большого числа историче­ски данных случаев используется ссылка на полную кон­кретность отдельной ситуации.

Мы не можем рассмотреть здесь во всех подроб­ностях, почему не все ситуации оказываются равно полезными для исследования динамики, почему оп­ределенные ситуации обладают методологическим преимуществом и почему, насколько это возможно, они устанавливаются экспериментально. Только од­но обстоятельство, которое, как мне кажется, очень редко оценивается корректно и которое послужило началом для непонимания, имеющего серьезные по­следствия для психологии, требует разъяснения.

Выше мы уже видели, как галилеевские понятия разделили неразделимые до этого вопросы истори­ческого течения событий, с одной стороны, и законы событий — с другой. При систематизации проблем они отказались от прямых ссылок на историко-географические данные. Тот факт, что устанавливаемая процедура не противоречит, как это может показать­ся на первый взгляд, эмпирической тенденции в по­нимании всей реальности, становится ясным из по­следнего соображения: аристотелевская прямая связь с исторической регулярностью и средним в действи­тельности означает отказ от попытки понять конкрет­ное, всегда ситуационно-обусловленное событие. Ког­да эта непосредственная связь порвана полностью, когда место историко-географического постоянства заменяется особенностями всей ситуации и когда (как в экспериментальном методе) частая и постоянная ситуация становится тем же самым, что редкая и из­менчивая, только тогда становится возможным взять на себя задачу понимания реального, всегда полностью уникального события.