Особенности русской государственности к концу XII — началу XIII веков

Как же случилось, что Русь почти на три века была покорена Золотой Ордой? Былины и летописи, устное творчество и письменная литература продолжали воспевать богатырей, удалых князей и их бесстрашные дружины, но все чаще и все сильнее в них стала звучать тема тревоги за будущее Руси, раздираемой княжескими усобицами. Чем же были обусловлены распри между тщеславными и гордыми князьями, так покорно склонившими головы перед монголами? Ответив на этот вопрос, мы лучше поймем особенности русской культуры в рассматриваемый период.

Проблема власти на Руси долгое время разрешалась на основе патриархальных традиций. Ярослав Мудрый в конце X — начале XI века установил закон наследования: после смерти великого киевского князя его престол наследует не старший сын, а следующий за самим князем брат. Если братьев не остается, наследует старший сын старшего брата, затем старший сын следующего брата и т.д., власть переходила от одного князя к другому по старшинству, при этом учитывались не только прямые, но и двоюродные и более дальние родственники. Такой порядок наследования власти получил название “лествичного[32] права”. Сыновья князя, даже будучи в детском возрасте, получали от него какую-либо область под свою власть. Князья платили дань великому князю. “...Когда умирал отец... разрывались все политические связи между его сыновьями” [140, с. 59]. Сыновей у князей было довольно много, а наследников с двоюродными и прочими связями — и того более. У князя Владимира было двенадцать сыновей, у князя Ярослава — шестеро. Ярослав в завещании (приводится в киевской летописи) обязал своих сыновей подчиняться старшему брату.

Легко завещать, труднее исполнить завещанное. Князья были многодетны, права на владение областью не закреплялись за ними навечно, появилась “очередь” на владение какими-либо городовыми областями, при изменениях в составе семьи князья занимали соответствующее место в порядке старшинства. Такое “общее” владение Русью — с постоянными сменами и переездами князей — препятствовало и окончательному формированию частной собственности. Городовые области также разделялись “по степени их значения и доходности....На верху лествицы лиц стоял старший из наличных князей, великий князь киевский. Это старшинство давало ему, кроме обладания лучшей волостью, известные права и преимущества над младшими родичами, которые “ходили в его послушании” [там же, с. 62]. Киевский князь распределял владения, судил, разбирал споры, но главные вопросы решал не единолично, а на общем совете князей. По поводу этого порядка, которого не знали ни Восток, ни Запад, историк Г. В. Вернадский заметил, что “...политическая жизнь русской федерации киевского периода строилась на свободе. Три элемента власти — монархический, аристократический и демократический — уравновешивали друг друга, и народ имел голос в правительстве по всей стране” [57 с. 342].

До конца XII века правление на Руси осуществлялось княжеским родом и временной властью в той или иной области одного из князей. Род Ярослава рос, появилось множество братьев, в том числе двоюродных, и других дальних родственников, а затем и внуков. Степени родства и старшинства все более запутывались, писал Ключевский, становилось все трудней определить старшинство по возрасту и по месту в генеалогии. Решать мирно взаимные претензии князья не умели, да и не хотели, сколько их ни призывали к этому родительские завещания и мудрые “Поучения”. Случалось, что претензии князей по поводу владений переполняли чашу терпения жителей того или иного города, они изгоняли очередного князя и приглашали на свой “стол” (престол) другого, на их взгляд, более достойного, руководствуясь при этом не политическими или экономическими соображениями, а необходимостью надежной защиты города от внешних врагов.

Так с умножением числа претендентов на власть и обособлением княжеств постепенно дробилась Русь. Политическая связь княжеств и земств (земель, группировавшихся вокруг значительных городов) е Киевом ослабевает, удельные князья перестают платить киевскому князю дань, не подчиняются его суду и не участвуют в общих решениях. Выделившиеся вокруг торговых городов области, такие, как Киевская, Черниговская и более поздние — Волынская, Владимиро-Суздальская и прочие, становятся самостоятельными, но и в них отношения между князьями и народом чреваты очередной смутой. Таким образом, разрозненность Руси достигла своего предела. Как только в великокняжеской семье разрушились понятия о старшинстве, каждый князь стал стремиться к усилению собственной власти и обогащению за счет других княжеств, и это приводит к тому, что “остальные князья не могут уже более доверять родственной связи, должны также заботиться о самих себе, всеми средствами должны стараться приобретать силу, потому что им остается выбор: быть жертвою сильнейшего или других сделать жертвами своей силы” [280, т. 2, с. 186].

В. Васнецов. После побоища Игоря Святославича с половцами. 1880 год

Об этом особенно ярко говорит пример, приведенный Л. Н. Гумилевым. Три князя — из Галича, Киева и Чернигова — схватились на реке Калке в 1223 году с уступающим им по численности монгольским войском, но были разбиты, поскольку не оказались способными, по выражению Гумилева, к самой минимальной организации. “Мстислав Удалой и “младший” князь Даниил бежали за Днепр, они первыми оказались у берега и успели вскочить в ладьи. При этом остальные ладьи князья порубили, боясь, что и монголы смогут переправиться вслед за ними. Тем самым они обрекли на гибель своих соратников, у которых лошади были хуже княжеских. Разумеется, монголы убили всех, кого настигли” [87, с. 128]. И это не единственный пример княжеского своекорыстия. В конфликтах между князьями Всеславом Полоцким в 1067 году был разрушен и ограблен Новгород, смоленский князь Рюрик в 1203 году разгромил Киев, уничтожив в нем Десятинную церковь, Киево-Печерскую лавру, в 1208 году суздальский князь Всеволод Большое Гнездо так же обошелся с Рязанью, владимирский князь Юрий в 1210 году долго и убийственно для своих земель сражался с собственным дядей. Так эгоистические устремления князей увеличивали изнутри слабость русских земель, а остальное довершила решительность, жестокость и целеустремленность монголов.