Школы индийской философии 12 страница. На самом деле, на примере творчества мыслителей, представленных в данном разделе, между классической философией Нового времени (да и всей западной философской

На самом деле, на примере творчества мыслителей, представленных в данном разделе, между классической философией Нового времени (да и всей западной философской традицией в целом) и постклассической философией конца ХІХ – начала ХХ ст. можно явственно проследить не столько хронологическую разницу, сколько содержательный разрыв.

В этой связи наиболее спорным выглядит отнесение к представителям постклассической философии К. Маркса, ведь с совет­ских времен даже в учебной литературе по философии давно и прочно утвердилось представление, что творчество К. Маркса и Ф. Энгельса является логическим завершением не­мецкой классической философии, разрешением возникших здесь противоречий: «…введение принципа практики в познавательный процесс позволило Марксу и Энгельсу решить вопрос о тождестве мышления и бытия, соединить теоретический и практический разум, построить «мост» между явлениями и вещью в себе и, таким образом, в определенной форме разрешить основные проблемы немецкой классической философии)» (Радугин А.А. Философия: курс лекций. – 2-е изд. – М., 1998. – С. 137).

Однако на философию и К. Маркса, и Ф. Ницше, и З. Фрейда возможен иной взгляд. Авторитетный французский философ Поль Рикер объединяет этих трех мыслителей под именем «философов подозрения», поставивших под вопрос основоположения классической нововременной философии и заложивших основы нового философского метода анализа расширившихся горизонтов философских проблем: «Ницше, Фрейд, Маркс, – все эти три философа подозрения боролись против одной и той же авторитетнейшей иллюзии – иллюзии самосознания. Эта иллюзия была первым плодом победы, одержанной над предшествующей иллюзией – иллюзией в е щ и – высоким рационализмом Нового времени в лице Р. Декарта… Все трое открыли горизонт для более аутентичного слова.., пользуясь при этом не только искусством разрушительной критики, но и искусством интерпретации. …отныне искать смысл не значит разбирать по частям осознание смысла, а значит расшифровывать выражение смысла в сознании…» (Рикер П. Герменевтика и психоанализ. – М., 1996. – С. 53–54).

9.1 Философия марксизма

«Философия марксизма есть материализм» – эта констатация кажется тем более весомой, что принадлежит виднейшему после К. Маркса и Ф. Энгельса марксисту – В. И. Ленину (Ленин В. И. Три источника и три составные части марксизма // Полн. собр. соч. – 4-е изд. – М., 1980. – Т. 23. – С. 43). Другое дело, что в отличие от других известных до него форм материализма – атомистики Демократа или механистического ма­териализма французских мыслителей II половины XVIII в. – марксизм попытался поставить под вопрос господство идеалистического подхода к миру. Этот пересмотр можно проследить в предлагаемых ниже выдержках из «Тезисов о Фейербахе» Карла Маркса (1818–1883) – великого немецкого философа и экономиста, основоположника мирового коммунистического дви­жения, краткие сведения о котором помещаются в конце «Практикума». Эти выдержки даются с комментариями крупнейшего советского марксоведа – акад. Т. И. Ойзермана.

Вопросы и задания:

1. В чем видит К. Маркс «главный недостаток всего предшествующего материализма»?

2. Что такое практика? Каким образом устраняет недостатки предшествующего материализма это вводимое Марксом понятие?

3. Вспомните, как трактовался процесс познания в предшествующей философской традиции – например, у Платона, средневековых схоластов или рационалистов Нового времени. Объясните, каким образом введением понятия практики К. Маркс видоизменяет прежние представления о познании. Раскройте взаимосвязь между теорией и практикой, которую проводит в своем учении К. Маркс.

4. Какое значение практике в общественной жизни придает К. Маркс? В каком смысле противопоставляет К. Маркс «революционную практику» господствовавшему до него просветительскому идеалу преобразования общества путем развития наук и распространения знаний?

5. Как определяет К. Маркс сущность человека? Объясните, почему эта сущность является не естественной, природной, а социальной, практической.

6. Какое основное различие между собственной философ­ской позицией и всей предшествующей философской традицией проводит в данном тексте К. Маркс?

7. Подумайте, каким образом философы могут помочь в изменении мира – ведь не будут же они участвовать с оружием в руках в штурме Бастилии или взятии Зимнего дворца?

Главный недостаток всего предшествующего материализма …заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно. Отсюда и произошло, что деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, конечно, не знает действительной, чувственной деятельности как таковой…

Т. И. Ойзерман:

Старый материализм игнорировал познавательное значение человеческого воздействия на предметы внешнего мира, т. е. деятельную, субъективную сторону процесса познания. А между тем основу познания составляет практика – сознательная и целесообразная деятельность людей, которая несводима к восприятиям, переживаниям, мышлению и т. п. Практика, какова бы ни была ее форма, есть применение материальных предметов, процессов, закономерностей с целью познания или изменения действительности, удовлетворения потребностей индивидов и общества, организации их деятельности. Человек познает мир, потому что изменяет его; чувственные восприятия внешнего мира являются необходимым элементом практической деятельности. Созерцательный материализм отделяет чувственное отношение к миру от практики…

Практика, с точки зрения Маркса, имеет определяющее значение в решении вопроса о существовании внешнего мира, объективной реальности, независимой от сознания людей. В то время как Гегель утверждал, что непосредственно, т. е. без всяких теоретических предпосылок, может быть допущено лишь «чистое бытие», а Фейербах в противовес Гегелю требовал безоговорочного признания истинности всего содержания чувственных данных, Маркс заявляет, что лишь практика доказывает объективность, предметность нашего мышления, т. е. наличие в наших понятиях (как и в наших представлениях) объективного содержания, предшествующего познанию и независимого от него. Пытаться логически вывести существование природы – значит допускать нечто существующее до нее, т. е. становиться на позиции идеализма.

Вопрос о том, обладает ли человеческое мышление пред­метной истинностью, – вовсе не вопрос теории, а практический вопрос. В практике должен доказать человек истинность, т. е. действительность и мощь, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или не­действительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластический вопрос.

Т. И. Ойзерман:

Значит ли это, что вопрос о существовании объективной реальности, о ее познаваемости, о познавательной роли представлений, должен решаться без участия теоретиче­ского мышления? Конечно нет! Маркс отнюдь не про­тивопоставляет практику теоретическому мышлению, он противопоставляет практику лишь оторванным от нее идеалистическим спекуляциям. Он критикует противопоставление теоретического мышления практике, обосновывая тем самым единство мышления (познания, теории) и практической деятельности; диалектика этих противоположностей не снимает их относительной самостоятельности, так же как и существенного различия между ними.

Человечество постигает присущую ему способность познавать мир не потому, что оно предварительно осуществило исследование своих познавательных способностей, а потому, что оно практически действует и благодаря этому познает, убеждаясь в познаваемости мира. Сама жизнь, практика задолго до философии решает вопрос об отношении мышления человека к бытию, внешней действительности, и это практическое решение должно быть теоретически осмыслено философией…

Таким образом, Маркс вовсе не считает, что решение коренных философских вопросов может быть достигнуто од­ной лишь практикой: сама практика, говорит он, должна быть понята, т. е. теоретически проанализирована. Это очень важный момент, на который, как нам кажется, не обращают достаточного внимания. Для установления истинности того или иного теоретического положения обычно недостаточно непосредственного обращения к данным практики. Там, где речь идет не о констатации единичных фактов или проверке отдельных утверждений о фактах (для чего достаточно обратиться к показаниям приборов – часов, термометра, спидометра и т. д.), дело обстоит гораздо сложнее. Данные эксперимента должны быть объяснены, правильно поняты. Еще более сложное дело – данные общественно-исторической практики, для правильного по­нимания которых необходим основательный теоретический анализ. Диалектический материализм не имеет ничего общего с интуитивистским истолкованием данных практики как абсолютно непосредственных, непосредственно данных сознанию. Выступая против отрыва теоретического мышления от практики, Маркс отвергает также отрыв практики от теоретического мышления.

Практика, с точки зрения Маркса, не просто основа познания, она, собственно, только потому и является таковой, что образует важнейшее содержание человеческой жизни…

…Но сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений…

Т. И. Ойзерман:

Определение сущности человека как совокупности всех общественных отношений есть радикальный разрыв с философской антропологией Фейербаха, для которого человеческая сущность есть нечто первичное, в основе своей предысторическое, которое лишь развертывается в истории. Исторический материализм, напротив, рассматривает общественные отношения как изменяющиеся (и следовательно, качественно различные в разные эпохи), обусловленные уровнем развития производительных сил и, значит, вторичные, производные. С этой точки зрения сущность человека, т. е. совокупность общественных отношений, создается самим человечеством в ходе всемирной истории.

Общественная жизнь является по существу практиче­ской. Все мистерии, которые уводят теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики.

Т. И. Ойзерман:

И поскольку производство есть основа общественной жизни, постольку практика является основой познания, какова бы ни была его фома. Это не значит, конечно, что понятие практики исчерпывается понятием производства: практика так же многообразна, как и познание.

Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его.

Т. И. Ойзерман:

Маркс … критикует тех философов, которые хотят лишь понять то, что есть, и поставить на этом точку. Бесстрастному отношению к социальной действительности… Маркс противопоставляет такое научное объяснение действительности, которое служит ее революционному изменению. Не отрицание роли теории, а требование поднять ее научный уровень, чтобы вскрыть законы изменения действительности, – вот чему учит этот тезис Маркса.

Маркс К. Тезисы о Фейербахе
// Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – 2-е изд. – М., 1957. – Т. 3. – С. 1–3.

Ойзерман Т. И. Формирование философии марксизма. –
2-е изд, дораб. – М., 1974. – С. 404–414.

Марксово представление о законах, по которым изменяется человеческое общество, заключается в разработанном им материалистическом понимании истории, той части его философской системы, которая получила название исторического материализма. В наиболее обобщенной форме оно изложено К. Марксом в небольшом тексте «К критике политической экономии», отрывки из которого предлагаются вашему вниманию.

Вопросы и задания:

1. Какова структура общества (общественной формации) по К. Марксу? Какой из компонентов общества (общественной формации) является определяющим?

2. Какой конфликт лежит в основе коренных общественных изменений (социальной революции)? Является ли он следствием объективного хода развития общества или же столкновением личных, субъективных интересов?

3. Какими изменениями в структуре общества сопровождается социальная революция?

4. Перечислите называемые К. Марксом «экономические об­щественные формации» и на примере любой из них проиллюстрируйте действие механизма общественного развития.

5. «Углубляя и развивая философский марксизм, Маркс довел его до конца, распространил его познание природы на познание человеческого общества», 8[8] – писал В.И. Ленин. Исходя из этого высказывания, попробуйте доказать, что автор данного текста придерживается материалистической позиции.

 

В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения – производственные отношения, ко­торые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или – что является только юридическим выражением по­следних – с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественнонаучной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче, – от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение. Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что сам он о себе думает, точно также нельзя судить о подобной эпохе переворота по ее сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материальной жизни, из существующего конфликта между общественными производительными силами и производственными отношениями. Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все произ­водительные силы, для которых она дает достаточно просто­ра, и новые, более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества… В общих чертах азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить как прогрессивные эпохи экономической общественной формации...

Маркс К. К критике политической экономии. Предисловие
// Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – 2-е изд. –
М., 1959. – Т. 13. – С. 6–7.

С развитием науки многие положения марксистского взгляда на исторический процесс подверглись серьезной коррек­тировке. В обобщенном виде современное видение данной ­проблемы излагается в учебном пособии Ю. В. Павленко «История мировой цивилизации». Обратившись к помещенным ниже отрывкам из него, выясните – в чем современная наука пересматривает «материалистическое понимание истории», ­а в чем сохраняет с ним преемственность.

 

… в процессе социокультурной эволюции человечества наблюдается, так сказать, полифоническая корреляция меж­ду явлениями экономической, общественно-политической и миро­воззренческой сфер, в соответствии с которой опре­деленным хо­зяйственно-экономическим показателям может отвечать определенный спектр социальных и культурных форм, определенному типу социальной организации – соответствующий спектр экономических и куль­турных по­казателей, а ведущим культурно-мировоззренческим формам – спектры возможных типов экономики и общественно-политических систем < …>.

То есть, отказываясь от моноопределенной корреляции экономических, общественных и культурно-мировоззренческих фе­номенов, следует признать между ними корреляцию поливариантную, однако по-своему не менее жесткую. Коррелируются определенные спектры стадиально возможных вариантов экономических, социальных, политических, религиозных, интеллектуальных, художественных и тому подобных форм.

Павленко Ю. В. Історія світової цивілізації: Соціокультурний розвиток людства: Навч. посібник. – К., 1996. –
С. 185, 194–195 (Пер. с укр. К. В. Кислюка).

9.2 «Философия жизни» Ф. Ницше

Один из оригинальнейших мыслителей ХІХ века немецкий философ Фридрих Ницше, биография которого помещается в конце «Практикума», принадлежал к направлению, получившему название «философии жизни». Центральное понятие этого ­направления – «жизнь» как поток бесконечного, изменчивого неуловимого рациональными методами познания, и в то же время творческого и созидательного для каждого человека существования – противопоставляется традиционному для западной философии понятию бытия как чему-то неизменному, основополагающему, умопостигаемому.

Опираясь на указанный подход, Ф. Ницше попытался очертить новую модель взаимоотношения человека и мира, где бы предпочтение отдавалось не миру, а самому человеку. Исходной точкой размышлений Ф. Ницше стала концепция «Смерти Бога». Это метафорическое изречение означало, что христианская мо­раль, служившая основой для системы высших духовных ценностей европейской цивилизации перестала быть таковой: «…Рассматривать природу, как если бы она была доказательством Божьего блага и попеченья; интерпретировать историю к чести божественного разума как вечное свидетельство нравственного миропорядка и нравственных конечных целей; толковать собственные переживания, как их достаточно долгое время толковали набожные люди, словно бы всякое стечение обстоятельств, всякий намек, все было измышлено и послано ради спасения души: со всем этим отныне покончено» (Ницше Ф. Веселая наука // Соч.: В 2 т. – М., 1990. – Т. 1. – С. 582).

О «смерти Бога» и его последствиях Ф. Ницше пишет в своей книге «Веселая наука».

Вопросы и задания:

1. Что, по вашему мнению, означает метафора «смерти Бо­га»? Кто, с точки зрения Ф. Ницше, виновен в «смерти Бога» и почему?

2. Почему герой Ф. Ницше считает, что он «пришел слишком рано» со своим известием о «смерти Бога»?

3. Какие последствия для человека и для философии будет иметь «смерть Бога»?

4. Что требуется от человека, по мнению Ф. Ницше, после «смерти Бога»?

 

Слышали ли вы о том безумном человеке, который в светлый полдень зажег фонарь, выбежал на рынок и все время кричал: «Я ищу Бога! Я ищу Бога!» – Поскольку там собрались как раз многие из тех, кто не верил в Бога, во­круг него раздался хохот. Он что, пропал? – сказал один. Он заблудился, как ребенок, сказал другой. Или спрятался? Боится ли он нас? Пустился ли он в плаванье? Эмигрировал? – так кричали и смеялись они вперемешку. Тогда безумец вбежал в толпу и пронзил их своим взглядом. «Где Бог? – воскликнул он. – Я хочу сказать вам это! Мы его убили – вы и я! Мы все его убийцы..! Не должны ли мы сами обратиться в богов, чтобы оказаться достойными его? Никогда не было совершено дела более великого, и кто родился после нас, будет, благодаря этому деянию, принадлежать истории высшей, чем вся прежняя история!» – Здесь замолчал безумный человек и снова стал глядеть на своих слушателей; молчали они, удивленно глядя на него. Наконец, он бросил свой фонарь на землю, так что тот разбился вдребезги и погас. «Я пришел слишком рано, – сказал он тогда, – мой час еще не пробил. Это чудовищное событие еще в пути и идет к нам – весть о нем не дошла еще до человеческих ушей. Молнии и грому нужно время, свету звезд нужно время, деяниям нужно время, после того как они уже совершены, чтобы их увидели и услы­шали. Это деяние пока еще дальше от вас, чем самые отдаленные светила, – и все-таки вы совершили его!». – Рассказывают еще, что в тот же день безумный человек ходил по различным церквям и пел в них свой Requiem aete­ram deo. Его выгоняли и призывали к ответу, а он ладил все одно и то же: «Чем же еще являются эти церкви, если не могилами и надгробиями Бога?» < …>.

…После того как Будда умер, в течение столетий показывали еще его тень в одной пещере – чудовищную страшную тень. Бог мертв; но такова природа людей, что еще тысячелетиями, возможно, будут существовать пещеры, в которых показывают его тень. – И мы – мы должны победить еще и его тень!

Ницше Ф. Веселая наука
// Соч.: В 2 т. – М., 1990. – Т. 1. – С. 592–593, 681.

«Смерть Бога», служившего зримым воплощением высшего духовного начала европейской культуры, естественным образом наводила на мысль о необходимости «переоценки всех ценностей». Эту переоценку Ф. Ницше, филолог по образованию, по­пытался провести на основе «генеалогии морали». С его размышлениями по этим вопросам и результатами поисков новых ценностных ориентиров для людей знакомьтесь по отрывкам из книг «Генеалогия морали» и «Антихрист».

Вопросы и задания:

1. В чем суть «переоценки всех ценностей» у Ф. Ницше? По­чему до сих пор люди принимали за данность господствовавшие в западной культуре ценности? Каким образом «смерть Бога» может повлиять на «переоценку всех ценностей»?

2. Какими были исходные человеческие ценности? Как происходит трансформация этих ценностей? Вытекает ли, на ваш взгляд, необходимость «переоценки всех ценностей» из предлагаемой Ф. Ницше генеалогии морали?

3. Какими «переоцененными» ценностями предлагает руководствоваться Ф. Ницше? Согласны ли вы с его ценностными ориентирами?

 

…нам необходима критика моральных ценностей, сама ценность этих ценностей должна быть однажды поставлена под вопрос, – а для этого необходимо знание условий и обстоятельств, из которых они произросли, среди которых они развивались и изменялись.., – знание, которое отсутствовало до сих пор и в котором не было нужды. Ценность этих «ценностей» принимали за данность, за факт, за нечто проблематичное и неприкосновенное, до сих пор ни капельки не сомневались и не колебались в том, чтобы оценить «доброго» по более высоким ставкам, чем «злого», более высоким в смысле всего содействующего, полезного, плодотворного с точки зрения человека вообще (включая и будущее человека) < …>.

Ориентиром, выводящим на правильный путь, стал мне вопрос, что, собственно, означают в этимологическом отношении обозначения «хорошего» в различных языках: я обнаружил тут, что все они отсылают к одинаковому преобразованию понятия – что «знатный», «благородный» в сословном смысле всюду выступают основным понятием, из которого необходимым образом развивается «хороший» в смысле «душевно знатного», «благородного», «душевно породистого», «душевно привилегированного»: развитие, всегда идущее параллельно с тем другим, где «пошлое», «плебейское», «низменное» в конце концов переходит в понятие «плохого»… Относительно генеалогии морали это кажется мне существенным усмотрением; его столь позднее открытие объясняется тормозящим влиянием, которое демократический рассудок оказывает в современном мире на все вопросы, касающиеся происхождения < …>.

Все, что было содеяно на земле против «знатных», «могущественных», «господ», не идет ни в малейшее сравнение с тем, что содеяли против них евреи; евреи, этот жреческий народ, умевший в конце концов брать реванш над своими врагами и победителями лишь путем радикальной переоценки их ценностей, стало быть, путем акта духовной мести [эту месть Ф. Ницше назвал по-фр. Ressentiment. – Авт. ]. Так единственно и подобало жреческому народу, народу наиболее вытесненной жреческой мнительности. Именно евреи рискнули с ужасающей последовательно­стью вывернуть аристократическое уравнение ценности (хороший = знатный = могущественный = прекрасный = счастливый = боговозлюбленный) – и вцепились в это зубами бездонной ненависти (ненависти бессилия), именно «только одни отверженные являются хорошими; только бедные, бессильные, незнатные являются хорошими; только страждущие, терпящие лишения, больные, уродливые суть единственно благочестивые, единственно набожные, им только и принадлежит блаженство, – вы же, знатные и могущественные, вы, на веки вечные злые, жестокие, похотливые, ненасытные, безбожные, и вы до скончания времени будете злосчастными, проклятыми и осужденными!»…– именно, что с евреев начинается восстание рабов в морали, – восстание, имеющее за собой двухтысячелетнюю историю и ускользающее нынче от взора лишь потому, что оно – было победоносным…< …>

Что хорошо? – Все, что повышает в человеке чувство власти, самую власть.

Что дурно? – Все, что происходит от слабости.

Что есть счастье? – Чувство растущей власти, чувство преодолеваемого противодействия.

Не удовлетворенность, но стремление к власти, не мир вообще, но война, не добродетель, но полнота способностей (добродетель в стиле Ренессанс, virtu [совокупность физических, моральных качеств, необходимых свободному человеку, воину, гражданину, отцу семейства. – Авт. ], добродетель, свободная от моралина).

Слабые и неудачники должны погибнуть: первое положение нашей любви к человеку. И им должно еще помочь в этом.

Что вреднее всякого порока? – Деятельное сострадание ко всем неудачникам и слабым – христианство.

Ницше Ф. К генеалогии морали; Антихрист. Проклятие христианству // Соч.: В 2 т. – М., 1996. – Т. 2. – С. 412, 418, 422, 633.

Однако среднему европейцу, воспитанному на традиционных христианских высших ценностях, которого Ф. Ницше иронично называет «высшим человеком, практически не под силу руководствоваться новыми «ценностями жизни». Поэтому на смену ему, полагает Ф. Ницше, должен прийти Сверхчеловек. О том, что представляет из себя этот ницшеанский сверхчеловек, читайте в приведенном ниже фрагменте из книги Ф. Ницше «Так говорил Заратустра».

Вопросы и задания:

1. Что такое сверхчеловек у Ф. Ницше? Связаны ли, на ваш взгляд, «смерть Бога» и утверждение в мире сверхчеловека?

2. Каким образом соотносятся у Ф. Ницше человек и сверхчеловек?

3. На какие цели и идеалы, в отличие от человека, должен быть, по мнению Ф. Ницше, ориентирован сверхчеловек? Насколько эти идеалы вписываются в рамки ницшеанской «переоценки всех ценностей»?

4. Есть ли в тексте персонаж, выступающий прообразом сверх­человека?

5. Почему люди смеялись над словами Заратустры?

6. Подумайте, соответствует ли изображенный в приве­денном ниже диалоге Сверхчеловек тому его идеалу, который проповедовал Ф. Ницше. Оказался ли, таким образом, Ф. Ницше прав, или же история, наоборот, в конечном итоге посмеялась над сошедшим с ума философом, как смеялись собравшиеся на базарной площади на представление канатного плясуна люди над проповедью Заратустры?

 

ИСТОРИЧЕСКАЯ ВСТРЕЧА
[конец ХХ ст.]

На улице встретились Высший человек и Сверхчеловек.

– Ты отстал от жизни, – подумал при этом последний.

– Я верен себе, – подумал первый.

– А я иду в ногу с жизнью, я современный человек.

– Ты приспособленец и выживатель.

Они разошлись, не сказав друг другу ни слова. При этом Сверхчеловек долго напоминал Высшему человеку последнего, и он думал: с чего бы это? [Cверхчеловек] ни о чем не думал, а пройдя шагов десять, начал думать, где достать шифер для дачи.

Гусаченко В. В. Жизнь и смерть субъекта. – К., 1996. – С. 117.

Придя в ближайший город, лежавший за лесом, Заратустра нашел там множество народа, собравшегося на базарной площади: ибо ему обещано было зрелище – плясун на канате. И Заратустра говорил так к народу:

Я учу вас о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что долж­но превзойти. Что сделали вы, чтобы превзойти его?

Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя, а вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее вернуться к состоянию зверя, чем превзойти человека?

Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором.

Вы совершили путь от червя к человеку, но многое в вас еще осталось от червя. Некогда вы были обезьяной, и даже теперь еще человек больше обезьяна, чем иная из обезьян.­

Даже мудрейший среди вас есть только разлад и помесь растения и призрака. Но разве я велю вам стать призраком или растением?

Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке!

Сверхчеловек – смысл земли. Пусть же ваша воля говорит: да будет сверхчеловек смыслом земли!

Я заклинаю вас, братья мои, оставайтесь верны земле и не верьте тем, кто говорит вам о надземных надеждах! Они отравители, все равно, знают ли они это или нет.

Они презирают жизнь, эти умирающие и сами себя отравившие, от которых устала земля: пусть же исчезнут они!

Прежде хула на Бога была величайшей хулой; но Бог умер, и вместе с ним умерли и эти хулители. Теперь хулить землю – самое ужасное преступление, так же как чтить сущность непостижимого выше, чем смысл земли! < …>.