Школы индийской философии 14 страница. Я хочу, например, жениться и иметь детей

Я хочу, например, жениться и иметь детей. Даже если эта женитьба зависит единственно от моего положения, или моей страсти, или моего желания, то тем самым я во­влекаю на путь моногамии не только себя самого, но и все человечество. Я ответственен, таким образом, за себя самого и за всех и создаю определенный образ человека, ко­торый выбираю; выбирая себя, я выбираю человека вообще < …>.

Достоевский как-то писал, что «если Бога нет, то все дозволено». Это – исходный пункт экзистенциализма. В самом деле, все дозволено, если бога не существует, а потому человек заброшен, ему не на что опереться ни в себе, ни вовне. Прежде всего, у него нет оправданий. Действительно, если существование предшествует сущности, то ссылкой на раз навсегда данную человеческую природу ничего нельзя объяснить. Иначе говоря, нет детерминизма, человек свободен, человек – это свобода.

С другой стороны, если бога нет, мы не имеем перед собой никаких моральных ценностей или предписаний, которые бы оправдывали наши поступки. Таким образом, ни за собой, ни перед собой – в светлом царстве ценностей – у нас не имеется ни оправданий, ни извинений. Мы одиноки, и нам нет извинений. Это и есть то, что я выражаю словами: человек осужден быть свободным. Осужден, потому что не сам себя создал; и все-таки свободен, потому что, однажды брошенный в мир, отвечает за все, что делает < …>.

…Это гуманизм, поскольку мы напоминаем человеку, что нет другого законодателя, кроме него самого, в за­брошенности он будет решать свою судьбу; поскольку мы показываем, что реализовать себя по-человечески человек может не путем погружения в самого себя, но в поиске цели вовне, которой может быть освобождение или еще какое-нибудь конкретное самоосуществление.

Сартр Ж. П. Экзистенциализм – это гуманизм
// Сумерки богов. – М., 1989. – С. 319–344.

10.2 Позитивизм и его разновидности

Родоначальником позитивизма и одновременно предста­вителем так называемого «первого позитивизма» следует считать французского мыслителя Огюста Конта (1798–1857). Ниже приводятся отрывки из его краткой популярной брошюры «Дух позитивной философии», в которой он освещает основополагающие идеи своей философской системы. В первую очередь, здесь излагается «закон интеллектуальной эволюции человечества», которая в конечном итоге должна привести к созданию опирающейся на метод «позитивного мышления» (по сути – ме­тод научной индукции) новой системы знаний и наук. О. Конт полагал, что данная система сможет более успешно удовлетворять растущие материальные потребности людей и рационально преобразовать человеческое общество.

Вопросы и задания:

1. Дайте определение основного закона положительного мыш­ления у О. Конта.

2. Назовите три основные стадии эволюции нашего мышления по О. Конту. Укажите, какие познавательные способности­ человека задействованы на каждой из стадий? Выясните, на какие историко-культурные эпохи приходится существование соответственно теологической, метафизической и реальной стадий интеллектуальной эволюции человечества?

3. Определите, в чем проявляется на каждой из стадий действие основного закона положительного мышления?

4. Что такое наука у О. Конта? Чем «реальная наука» отличается от обыкновенной эрудиции? В чем, по мнению О. Конта, состоит главное назначение науки?

5. Что, с точки зрения О. Конта, остается на долю философии на реальной стадии развития человеческого мышления?

6. К какому направлению в философии Нового времени, так же решавшей проблему научного метода познания, близок взгляд О. Конта?

Согласно моей основной доктрине, все наши умозрения, как индивидуальные, так и родовые, должны неизбежно пройти последовательно через три различные теоре­тические стадии, которые смогут быть здесь достаточно определены объективными наименованиями – теологическая, метафизическая, научная, – по крайней мере для тех, которые хорошо поймут их истинный общий смысл.

Первая стадия, хотя сначала необходимая во всех отношениях, должна отныне всегда рассматриваться как чисто предварительная, вторая – представляет собой в дейст­вительности только видоизменение разрушительного характера, имеющее лишь временное назначение – по­степенно привести к третьей; именно на этой последней, единственно вполне нормальной стадии, строй человеческого мышления является в полном смысле окончательным.

І
Теологическая или фиктивная стадия

В их первоначальном проявлении, неминуемо теологическом, все наши умозрения сами собой выражают характерное предпочтение наиболее неразрешимым вопросам, наиболее недоступным всякому исчерпывающему исследованию предмета…

В силу контраста, который в наше время должен с первого взгляда казаться необъяснимым, но который, в действительности, был тогда в полной гармонии с истинно младенческим состоянием нашего ума, человеческий разум в то время, когда он еще не способен разрешать простейшие научные проблемы, жадно и почти исключительно ищет начала всех вещей, стремится найти либо начальные, либо конечные основные п р и ч и н ы различных поражающих его явлений и основной способ из возникно­вения, – словом, стремится к абсолютному знанию. Эта примитивная потребность естественно удовлетворяется… благодаря нашему извечному стремлению облекать все в человеческие образы, уподобляя всякие наблюдаемые нами явления тем, которые мы сами производим, и которые в силу этого начинают нам казаться… достаточно известными < …>.

[Постепенно] …начинается неизбежный упадок первоначальной философии, которая, вполне сохраняя за собой в течение долгого времени большое социальное значение.., – претерпевает отныне быстрое уменьшение ее интеллектуального значения.., благодаря которому разум начинает все более и более сокращать прежнее господство воображения, давая постепенно развиваться до тех пор почти незаметному всеобщему чувству, говорящему о необходимом подчинении всех явлений неизменным законам.

II
Метафизическая или абстрактная стадия

…метафизика пытается, как и теология, объяснить внутреннюю природу существ, начало и назначение всех вещей, основной способ образования всех явлений, но вместо того чтобы прибегать к помощи сверхъестественных факторов, она их все более и более заменяет сущностями или олицетворенными абстракциями < …>.

…Метафизика, таким образом, является, в сущности, ничем иным, как видом теологии, ослабленной разрушительными упрощениями… Но, с другой стороны, благодаря этим же разрушительным упрощениям, она приобретает временную способность поддерживать деятельность обобщающего ума, пока он, наконец, не получит возможность питаться лучшей пищей.

ІІІ
Положительная или реальная стадия

Основной признак: Закон постоянного подчинения воображения наблюдению < …>.

…Умозрительная логика до сих пор представляла собой искусство более или менее ловко рассуждать согласно смутным принципам, которые, будучи недоступными сколько-нибудь удовлетворительному доказательству, возбуждали постоянно болезненные споры. Отныне она признает как основное правило, что всякое предложение, которое недоступно точному превращению в простое изъяснение частного или общего факта, не может представлять никакого реального и понятного смысла… Чистое воображение теряет тогда безвозвратно свое былое первенство в области мысли и неизбежно подчиняется наблюдению (таким путем создается вполне нормальное логическое состояние), не переставая, тем не менее, выполнять в положительных умозрениях столь же важную, как и неисчерпаемую, функцию в смысле создания или совершенствования средств как окончательной, так и предварительной связи идей. Одним словом, основной переворот, характеризующий со­стояние возмужалости нашего ума, по существу, заклю­чается в повсеместной замене недоступного определения причин в собственном смысле слова – простым исследованием з а к о н о в, т. е. постоянных отношений, существующих между наблюдаемыми явлениями.

Назначение положительных законов:
рациональное предвидение

…именно в законах явлений действительно заключается наука, для которой факты в собственном смысле слова, как бы точны и многочисленны они ни были, являются всегда только необходимым сырым материалом. Рассматривая же постоянное назначение этих законов, можно сказать без всякого преувеличения, что истинная наука, далеко не спо­собная образовываться из простых наблюдений, стре­мится всегда избегать по возможности непосредственного исследования, заменяя последнее рациональным предвидением, составляющим во всех отношениях главную характерную черту положительной философии. Совокупность астрономических знаний дает нам ясно понять это. Такое предвидение, необходимо вытекающее из постоянных отношений, открытых между явлениями, не позволит никогда смешивать реальную науку с той бесполезной эрудицией, которая механически накопляет факты, не стремясь выводить одни из других.

Конт О. Дух позитивной философии (Слово о положительном мышлении). – Спб., 1910. – С. 10–11, 14–17, 19.

В отличие от первого позитивизма, «второй позитивизм», или эмпириокритицизм, (критика чистого опыта), виднейшими представителями которого являлись Эрнст Мах (1838–1916) и Рихард Авенариус (1843–1896), перенес центр внимания с создания системы «положительного» знания на теорию «положительного» знания. Для достижения этой цели предлагалось транс­формировать основополагающий для философии (прежней теории знания) «закон наименьшей затраты познавательных усилий» через т. н. «критику чистого опыта». Это означало, что вместо сведения всей действительности к нескольким абстракт­ным понятиям необходимо было устранять любые не подтверждающиеся опытным путем абстракции издействительно положительного – научного знания. Обоснованию этой программы эмпириокритицизма Р. Авенариус посвятил свою работу «Философия как мышление о мире согласно принципу наименьшей меры силы».

Вопросы и задания:

1. Сформулируйте своими словами «закон наименьшей за­траты познавательных усилий». Объясните, каким образом благодаря действию этого закона философия отличается от конкретных научных дисциплин.

2. Что такое «критика чистого опыта», каковы ее цели и задачи?

3. В чем видит Р. Авенариус источник всех проблем современной ему философии? В чем с его точки зрения должна состоять принципиальная разница между понятийным аппаратом философии в ее традиционном виде и понятиями фи­лософии, взявшей на вооружение критику чистого опыта?

4. Каким образом должны будут соотноситься между собой философия и наука?

5. К взглядам какого мыслителя Нового времени близок, по вашему мнению, предлагаемый эмпириокритицизмом подход к научности знания?

 

…стремление мыслить всю совокупность вещей наиболее экономно, т. е. под одним общим понятием, и таким образом сделать возможным понимание всех отдельных вещей и есть философия. Самое общее понятие, под которым следует мыслить отдельные вещи, должно содержать в себе все, что является общим для всех отдельных вещей. Общее же это, чтобы оно действительно было чем-то данным, должно быть дано в опыте, и именно в чистом опыте. Наконец, всякий опыт вообще достигается устранением всего того, что было открыто как примесь.

…Такая «Критика чистого опыта» не может ограни­чиваться вскрытием всех примесей в том, что рассматривается как чистый опыт, а должна дополнить этот критический анализ дальнейшей работой, которая придала бы положительную ценность отрицательному результату критики. Работа же эта может заключаться только в устра­нении всего того, что в развитии мышления оказалось примесью к опыту. Итак, поскольку дело философии – в противоположность наукам специальным, задачей которых является создание все нового и нового материала опыта – очищать этот материал, постольку специальным философским методом следует считать метод устранения – в противоположность к накопляющим опыт методам специальных наук < …>.

Если теперь мы обратимся к наукам естественным и спросим о наиболее общих понятиях того, что они рассматривают как данное через опыт и опытные умозаключения, мы прежде всего получим такой ответ: они, естественные науки, рассматривают все сущее как материальные атомы, приводимые в движение силами и с необходимостью действующие друг на друга.

Наша задача в таком случае такова: мы должны исследовать, что в материале этого ответа есть чистый опыт и что – примесь, а затем, устранив эту последнюю, обобщить то, что подлежит устранению или дополнению ввиду нашей цели – установления высшего понятия < …>.

[Например, после анализа в рамках «критики чистого опыта» предлагаемой естественными науками атомистической концепции строения мира. – Авт. ]мы пришли к тому выводу, что всякое бытие по содержанию своему должно осмысливаться как ощущение, а по форме – как движение. Таково, следовательно, то общее понятие, под которое можно подвести все сущее и которое не может быть подведено ни под какое другое, более общее материальное понятие. Принцип наименьшей затраты силы лишь постольку мог создать здесь еще одну проблему, поскольку он побуждает к смелой попытке рассмотреть, нельзя ли абстрактное единство всех ощущений дополнить какой-нибудь первоначальной метафизической единицей ощущения < …>. [Например, через утверждение, что в основе всего сущего находится субстанция], ведь атомы содержат вместе с тем представление субстанции, в котором представление неизменчивости, мыслимое в другом отношении, является тем постоянным, что лежит в основе явлений < …>.

И в настоящее время еще философ отступает назад пе­ред задачей… – «познать» вещь в себе в ее объективной сущности или измерить объем нашей «способности познания» по познаваемости или непознаваемости этой вещи. И это огромное количество духовных сил, этот огромный труд, задуманный с самыми лучшими намерениями, тратятся на метафизическое определение.., на проблему, на самом деле лишенную всякого объекта, на отыскание ариадниной нити из лабиринта, который заранее был создан самим философом и в конце концов существует только в его фантазии.

Авенариус Р. Философия как мышление о мире согласно принципу наименьшей меры силы. Пролегомены к критике чистого опыта. – Спб., 1913. – С. 51, 54–56, 73–74, 76, 79.

Продолжил начатую представителями эмпириокритицизма работу по созданию теории научного знания неопозитивизм. «Духовный отец» этого направления – австрийский логик и философ Людвиг Витгенштейн (1889–1951) в приведенных ниже основных положениях своего «Логико-философского трактата» переносит поиск критерия научности с содержания знания на форму его высказываний. Только те высказывания – «элементарные предложения», которые проходили процедуру верификации – опытной проверки на истинность, Л. Витгенштейн признавал научными, т. е. сообщающими о реально существующих «фактах».

Вопросы и задания:

1. В чем, по мнению Л. Витгенштейна, состоит специфика философии? Каково соотношение философии и конкретных наук?

2. По какой причине Л. Витгенштейн отказывается признавать «научными» философские высказывания? Согласны ли вы с его точкой зрения?

3. Сопоставима ли, с вашей точки зрения, позиция Л. Витгенштейна на соотношение философии и науки с двумя основными подходами к специфике философии – философии как «строгой науке» и философии как философствования (см. разд. 1)?

1. 1. Мир – целокупность фактов, а не предметов.

2. Происходящее, факт, – существование со-бытий.

2.01 Со-бытие – связь объектов (предметов, вещей).

3. Мысль – логическая картина факта.

4. Мысль – осмысленное предложение.

4.001 Целокупность предложений – язык.

4.05 Действительность сопоставляется с предложением.

4.21 Простейшее, элементарное предложение утверждает существование некоего со-бытия.

4.211 Признаком элементарного предложения является то, что никакое другое элементарное предложение не может ему противоречить.

4.25 Если элементарное предложение истинно, соответствующее со-бытие существует, если же оно ложно, то такого со-бытия нет.

4.26 Задать все истинные элементарные предложения – это полностью описать мир. Мир полностью описывается, если заданы все элементарные предложения и указано, какие из них истинны, а какие ложны.

4.11 Целокупность истинных предложений – наука в ее полноте (или целокупность наук).

4.111 Философия не является одной из наук.

4.112 Цель философии – логическое прояснение мыслей.

Философия не учение, а деятельность.

Философская работа, по существу, состоит из разъяснений.

Результат философии не «философские предложения», а достигнутая ясность предложений.

Мысли, обычно как бы туманные и расплывчатые, философия призвана сделать ясными и отчетливыми.

4.113 Философия ограничивает спорную территорию науки.

4.114 Она призвана определить границы мыслимого и тем самым немыслимого.

4.003 Большинство предложений и вопросов, практикуемых в философии, не ложны, а бессмысленны. Вот по­чему на вопросы такого рода вообще невозможно давать ответы, можно лишь устанавливать их бессмысленность. Большинство предложений и вопросов философа коренится в нашем непонимании логики языка. (Это вопросы такого типа, как тождественно ли добро в большей или меньшей степени, чем прекрасное).

6.53 Правильный метод философии, собственно, состоял бы в следующем: ничего не говорить, кроме того, что может быть сказано, то есть кроме высказываний науки, – следовательно, чего-то такого, что не имеет ничего общего с философией. – А всякий раз, когда кто-то захотел бы высказать нечто метафизическое, доказывать ему, что он не наделил значением определенные знаки своих предложений.

Витгеншетйн Л. Логико-философский трактат // Витгенштейн Л. Философские исследования. – М., 1994. – Ч. 1 – С. 1–74.

Наиболее «современная» разновидность позитивизма – пост­позитивизм – в лице своего наиболее известного представителя – Карла Раймонда Поппера (1902–1994) – крупного западного философа, называющего себя «критическим рационалистом», для решения традиционного для позитивизма вопроса о научном знании выдвигает концепцию фальсифицируемости, или опровергаемости. По мнению Поппера, предложенный им критерий в принципе не дает ответа на вопрос, какие вы­сказывания являются научными, а какие нет, зато помогает решать известную со времен философии Нового времени проблему демаркации – «выявления различия между эмпирическими науками, с одной стороны, и математикой, логикой, «метафизическими» системами – с другой» (Поппер К. Логика научного исследования // Поппер К. Логика и рост научного знания. – М., 1983. – С. 55). Тем самым дается предварительное определение: какие высказывания наука может использовать для дальнейшей работы, а какие ей попросту не нужны. Внутри же самой науки, полагает Поппер, нет и не может быть окончательных оснований, поэтому она должна стремиться к постоянной фальсификации своих основоположений (путем выдвижения фальсифицирующих гипотез) и таким образом находится в процессе постоянного развития.

Сам К. Поппер утверждал, что в отличие от Л. Витгенштейна, для которого все не выводимое из элементарных выска­зываний или не сводимое к ним, является «бессмысленным», ­«метафизическим», критерий фальсифицируемости носит вероятностный характер, ведь опыт может и не опровергать вы­сказывание. Поэтому он никоим образом не утверждает «бессмысленности метафизики (в которой с исторической точки зрения можно усмотреть источник, породивший теории эмпирических наук)» (Поппер К. Критерий эмпирического характера теоретических систем // Там же. – М., 1983. – С. 238–239).

О механизме действия критерия фальсифицируемости и фаль­сификации внутри самой науки на конкретных примерах вы сможете узнать из помещенных ниже отрывков из книги К. Поппера «Логика и рост научного знания».

Вопросы и задания:

1. В чем видит К. Поппер принципиальное отличие философской позиции «современных позитивистов» от позиции «позитивистов прежних времен»?

2. Дайте определение фальсифицируемости. Каков механизм осуществления фальсификации тех или иных положений ­науки?

3. Укажите на значение критерия фальсифицируемости для развития науки.

 

Позитивисты прежних времен склонялись к признанию научными или законными только тех понятий (представлений, идей), которые, как они выражались, «выводимы из опыта», т. е. эти понятия, как они считали, логически сводимы к элементам чувственного опыта – ощущениям (или чувственным данным), впечатлениям, элементам визуальной или слуховой памяти и т. д. Современным позитивистам удалось выработать более ясный взгляд на науку. Для них наука – не система понятий, а система высказываний. В соответствии с этим они склонны признавать научными или законными только высказывания, сводимые к элементарным (или «атомарным») высказываниям об опыте < …>.

…можно предположить, что не верифицируемость, а фаль­сифицируемость системы следует рассматривать в качестве критерия демаркации. Это означает, что мы не долж­ны требовать возможности выделить некоторую научную систему раз и навсегда в положительном смысле, но обязаны потребовать, чтобы она имела такую логическую фор­му, которая позволяла бы посредством эмпирических проверок выделить ее в отрицательном смысле: эмпирическая система должна допускать опровержение путем опыта.

(В соответствии с этим критерием высказывание «Завтра здесь будет дождь или завтра здесь дождя не будет» нельзя считать эмпирическим просто потому, что его нель­зя опровергнуть, тогда как высказывание «Завтра здесь будет дождь» следует считать эмпирическим) < …>.

…законы природы фальсифицируемы. Если мы признаем истинным некоторое сингулярное [единичное, элементарное, «атомарное». – Авт. ] высказывание, которое нарушает запрещение и говорит о существовании вещи (или события), устраняемой законом, то этот закон опровергнут (примером может служить следующее высказывание: «В таком месте существует аппарат, представляющий собой вечный двигатель») < …>.

…несколько случайных базисных высказываний, противоречащих теории, едва ли заставят нас отвергнуть ее как фальсифицированную. Мы будем считать ее фальсифицированной только в том случае, если нам удалось открыть воспроизводимый эффект, опровергающий теорию. Другими словами, мы признаем фальсификацию только тогда, когда выдвинута и подкреплена эмпирическая гипотеза низкого уровня универсальности, описывающая такой эф­фект. Подобные гипотезы можно назвать фальсифицирующими гипотезами.

Поппер К. Логика научного исследования // Поппер К. Логика и рост научного знания. – М., 1983. – С. 55–56, 63, 95, 115–116.

10.3 Ситуация и философия Постмодерна

Об основных чертах и специфике ситуации Постмодерна, ее соотношении с предшествующей культурной традицией можно узнать из книги одного из самых ярких представителей постмодернистской философии – Жана Франсуа Лиотара (род. 1924). Эта книга буквально переводится как «Постмодерн в изло­жении для детей» и составлена из фрагментов переписки
Ж. Ф. Лиотара с подростками со всего мира, посвященной пост­модернистской проблематике.

Вопросы и задания:

1. Крах какой великой идеи, как считает Ж. Ф. Лиотар, приводит к концу Модерна?

2. Какие причины «забвения» «проекта Модерна» называет
Ж. Ф. Лиотар?

3. Какие основные «постмодернистские тенденции» пронизывают «мышление и практику ХХ столетия»? Можно ли назвать эти тенденции прогрессивными?

4. Насколько отвечают эти тенденции, по мнению Ж. Ф. Лиотара, привычным человеческим запросам и потребностям?

5. Какие задачи встают перед человечеством в ситуации Постмодерна? Каков основной путь их решения?

6. Каким образом, полагает Ж. Ф. Лиотар, Постмодерн соотносится с культурными традициями Модерна – превосходит их, отказывается от них или находит способ органически вписать в собственную социокультурную ситуацию?

 

Мышление и практика ХХ столетия руководствуются идеей освобождения человечества. Эта идея вырабатывается в конце XVIII ст. в философии Просвещения и во времена Французской революции. Прогресс науки и техники в искусстве и политических свободах полностью освободит человечество от невежества, бедности, бескультурья и деспотизма, не только сделает людей счастливыми, но и, в особенности благодаря Школе, – просвещенными гражданами, хозяевами своей судьбы.

Оставался, конечно, вопрос о том, кто является подлинным субъектом и жертвой недоразвитости – бедняки или рабочие, или безграмотные… Либералы, консерваторы и левые постоянно задавались этим вопросом как в прошлом, так и в нынешнем веке, затевая между собой… ученые спо­ры и даже настоящие войны из-за подлинного имени субъ­екта, которому надлежит помочь освободиться. И тем не менее самые разные политические учения объединяла вера в то, что все начинания, открытия, установления правомочны лишь постольку, поскольку способствуют освобождению человечества.

Политическая элита продолжает разлагольствовать в соответствии с риторикой освобождения человечества, но ей не удается залечить раны, нанесенные идеалу Модерна в течение двух последних веков истории. Не отсутствие прогресса, но, напротив, научно-технический прогресс, экономическое, политическое развитие, развитие искусства сделали возможными мировые войны, тоталитарные режимы, растущую пропасть между богатством Севера и бедностью Юга, безработицу, всеобщее одичание, связанное с кризисом народного образования, т. е. передачи знаний, и отчужденность авангарда (и сегодня – во времена его отрицания вообще).

По прошествии этих двух столетий мы стали проявлять большее внимание к знакам, указывающим на движение, которое противоречит этой общей установке. Ни либерализму, экономическому или политическому, ни различным течениям внутри марксизма не удалось выйти из этих двух кровавых столетий, избежав обвинений в преступлениях против человечества. Мы можем перечислить ряд имен собственных, топонимов, имен исторических деятелей, дат, которые способны проиллюстрировать и обосновать наше подозрение. Чтобы показать, насколько расходится новейшая западная история с «современным» проектом освобождения человечества, я… воспользовался словом-символом «Освенцим». Какое мышление способно «снять» – в смысле aufheben – этот «Освенцим», включив его в некий всеобщий эмпирический или пусть даже мыслительный процесс, ориентированный на всеобщее освобождение.

Забвение «проекта Модерна» не является, однако, его крахом. Оно сопровождается квазипотенциальным развитием науки и техники… Сегодня три факта являются примечательными: 1) слияние науки и техники в громоздкий научно-технический аппарат; 2) пересмотр во всех областях не только гипотез и даже парадигм, но и логики, а также способов рациональных рассуждений, рассматривавшихся когда-то в качестве естественных и самоочевидных..; 3) наконец, привнесенная в новые технологии качественная­ трансформация, в результате которой машины послед­него поколения выполняют операции, связанные с запоминанием, консультированием, расчетом, знанием грамматики, поэтики, риторики, приемов рационального рассуждения и суждения (экспертизы). Они являются протезами языка, т. е. мышления, призванными в ближайшие десятилетия сделаться более совершенными, когда их логика придет в соответствие со сложным, комплексным характером логики, используемой для исследования в отдельных отраслях. Задним числом стало очевидным, что работы, выполненные представителями художественного авангарда, уже более чем на протяжении ста лет вписываются в параллельный процесс комплексификации (усложнения). Последняя обращена не на знания и умения, а на чувственность (визуальную, языковую, слуховую). То, что таким образом вырисовывается как горизонт ХХ столетия, есть возрастание сложности и всеохватности в большинстве областей, включая «способы жизни» и повседневность.

Мы больше не можем называть это развитие прогрессом. Складывается такое впечатление, что оно продолжается независимо от нас, само собой, движимое какой-то автономной силой. Оно уже не отвечает на запросы, порождаемые человеческими потребностями. Напротив, создается впечатление, что результаты и плоды этого развития постоянно дестабилизируют человеческую сущность, как социальную, так и индивидуальную. Я имею в виду не только материальные результаты, но и духовные, интеллектуальные. Можно сказать, что человечество оказалось сегодня в таком положении, когда ему приходится догонять опережающий его процесс накопления все новых и новых объектов практики и мышления.

… вопрос о причинах этого процесса усложнения (com­plexification), вопрос темный, весьма для меня важен. ­Можно предположить, что некое роковое предназначение ­по­мимо нашей воли увлекает нас ко все более сложным состояниям. Наши запросы – безопасность, идентичность, счастье, – вытекающие из нашего непосредственного состояния живых или общественных существ, как будто никак не соотносятся с этим родом принуждения, толкающего нас сегодня к усложнению, опосредованию, исчислению и синтезированию все равно каких объектов, а также изменению их масштабов. В технонаучном мире мы подобны Гулливеру: то слишком велики, то слишком малы, – всегда не того масштаба…