Интонационный анализ лирических произведений

Интонация (от латинского intonare – громко произносить) является сред­ством художественного общения пи­сателя, музыканта, актёра со своей аудито­рией. Закономерно, что изучение интонации привлекло внимание режиссёров, мастеров художественного чтения, литературоведов, музыковедов, лингвистов, осветивших ряд общих и частных закономерностей её ана­лиза. Композитор и историк музыки Б.Асафьев считал, что “интонирование – деятельность человеческого интеллекта, особая образно-интонационная форма его мышления”. В лингвистике под интонацией понимают “наблюдаемое в уст­ной речи явление языка, при помощи кото­рого смысловое содержание предложения, его коммуникативные отношения, лексичес­кий состав, синтаксический строй и модаль­ность в определяющем контексте или ситуа­ции общения получают своё конкретное выражение”. Утверждая, что интона­ция имеет отношение не только к устной, но и письменной речи, Н.И.Жинкин подчёрки­вал: “Читающий должен вычитать ту интона­цию, которая вписана в текст сочинителем. Без этого невозможно верное прочтение и понимание текста”.

Роль интонации в художественной лите­ратуре огромна. Переход от литературы уст­ной к литературе письменной способствовал возникновению новых приёмов и средств выразительности, фиксация которых имела своей целью подчеркнуть красоту и богатст­во художественного текста. Заметно возрас­тает роль чисто внешней, графической орга­низации текста. Расширяя возможности его интонирования, Н.М.Карамзин вводит новые знаки препинания – многоточие и тире В качестве средства интонационной выразительности В.А.Жуковский в своих стихотво­рениях начинает широко использовать кур­сив. Обогащается рисунок поэтической графики в произведениях Андрея Белого, В.Маяковского, Велимира Хлебникова, М.Цветаевой и других поэтов XX века. “Поскольку устная жизнь художественного тек­ста регулируется исполнительством (декла­мацией), – подчёркивает Ю.М.Лотман, – письменный текст должен иметь соответствующие знаки организации”. Несо­мненна глубокая связь интонации с синтак­сическим строем речи. В известном термине А.М.Пешковского “синтаксическая фонетика” подчёркивалась роль синтаксических конструкций в интонировании текста. Он же на­стойчиво говорил о законе взаимокомпенса­ции синтаксических и интонационных средств. Внутренняя мелодия текста, по мнению современного исследователя (М.И.Матусевич), создаётся следующими элементами синтаксической структуры: “а) различие предложений по цели высказывания, т.е. по­вествовательных, вопросительных и побуди­тельных: б) синтагматическая функция; в) выделение вводных слов и предложений; г) выделение обращения; д) выделение обо­собленных слов; е) выделение бессоюзных предложений; ж) мелодика одночленности и двучленности”. Вдумчивый иссле­дователь интонации Н.В.Черемисина-Ениколопова добавляет к этому перечню “оформ­ление однородных членов; выражение семантико-синтаксических отношений про­тивопоставления и пояснения; выражение завершённости/незавершённости (категории явно семантико-синтаксической)...”.

Важным составным элементом интона­ции является и ритм, то есть чередование ударных и безударных, долгих и кратких сло­гов. Значение ритма велико в художествен­ной прозе, а стихотворная речь без него немыслима. Важнейшей единицей ритма стихотворной речи является строка, которой принадлежит не только важная композици­онная, смысловая, синтаксическая роль, но которая в конечном счёте определяет инто­нацию стихотворного произведения. С рит­мом тесно связан более жёсткий метр, то есть последовательное чередование в стихе однородных стоп, что позволяет говорить о ямбическом, хореическом, дактилическом, амфибрахическом метре и метре анапеста. Каждый из этих размеров стиха создаёт неповторимую интонационную мелодику худо­жественного текста.

Интонационный анализ художественного произведения, в том числе и лирического произведения как средоточия эмоционально насыщенной мысли, непосредственно опира­ется на так называемые интонационные уни­версалии, сложившиеся в ходе многовековой языково-мыслительной деятельности чело­вечества. Интонационная универсалия – наименьшая законченная мыслительная опе­рация, логико-эмоциональная единица ком­муникативной целостности. В качестве инто­национных универсалий выделяются три вида интонационных форм – повествование, воп­рошение, восклицание, которые концентри­руют в себе огромные пласты интонационно-информативных отношений между людьми. Каждая интонационная универсалия способ­на передавать различные опенки эмоцио­нально-смысловых значений. Так, восклица­ние может быть повелительно-внушающим, может выражать восхищение, удивление, со­жаление. Поскольку интонационные универ­салии находят в письменной речи очевидное графическое обозначение в виде постановки в конце предложения точки, восклицательно­го и вопросительного знаков, школьники, об­ходя стороной термин “универсалия”, будут свободно использовать термин “интонация” в его сочетании с видом предложения, то есть будут говорить о повествовательной (повествовательно-описательной), восклицательной и вопросительной интонации. < …>

Интонационный анализ – один из путей разбора лирических произведений. Он мо­жет пронизывать или дополнять такие пути анализа лирических произведений, как ком­позиционный, стилистический, целостный (от строфы к строфе), сопоставительный анализ (сопоставление стихотворений, при­влечение черновых вариантов), анализ твор­ческой истории поэтического произведения, а также пути анализа, которые “продиктова­ны” неповторимой спецификой лирических произведений. “Плох тот художник прозы или стиха, – подчёркивал Андрей Белый, – который не слышит интонацию голоса, скла­дывающего ему фразу”. Интонацию как “голос” чувства должен “слышать” и читатель, ибо в интонации (в общем звуча­нии темы, всего произведения) предрешены и краски, и образы, и сюжет (движение поэ­тической мысли). Разбор интонационных особенностей займёт неодинаковое место в анализе лирических произведений. Интона­ционные наблюдения могут преобладать в разборе произведений поэта, но они могут быть только отдельной гранью их анализа. Но “первый взгляд” на лирическое произве­дение, на печатный текст должен быть свя­зан именно с познанием интонационных особенностей. Представляют интерес при­знания Андрея Белого, пусть и касающиеся прозы: “...свою художественную прозу я не мыслю без произносимого голоса и всячес­ки стараюсь расстановкой и всеми бренны­ми способами печатного искусства вложить интонацию некоего сказителя, рассказыва­ющего читателям текст”.

Нередко с наблюдений над интонацией (в частности, над “всеми бренными способами печатного искусства”) целесообразно начи­нать разбор лирических произведений. В сти­хотворении Б.Пастернака “Никого не будет в доме...” строфы третья и четвертая предста­вляют собой одно сложное предложение. По­сле третьей строфы поэт предпочёл поставить запятую, объединив её по значению с четвёр­той строфой. Эти строфы занимают централь­ное положение в стихотворении, состоящем из шести строф. Интонация стихотворения от­крывает путь к композиционному анализу. Смысловая близость первых двух строф под­чёркнута отрицательным местоимением “ни­кого”, которым начинается первая строфа стихотворения и завершается, закольцовыва­ется вторая строфа. Повтор местоимения поддерживается и симметричным использо­ванием предлога “кроме”, который занимает такую же зеркальную позицию, как и место­имение “никого” (“кроме” начинает второй стих первой строфы, этим же предлогом за­канчивается третий стих второй строфы). За­ключительная часть стихотворения, тоже со­стоящая из двух строф, начинается союзом “но”, которым подчёркивается её противопос­тавленность двум предыдущим частям. Взаи­мосвязь пятой и шестой строф подчёркнута симметричным расположением местоимения “ты”, которым заканчивается четвёртая стро­ка пятой строфы и начинается первая строка шестой строфы.

Познание учащимися композиции (и ин­тонационного своеобразия) стихотворения существенно облегчит его анализ. В первой части стихотворения запёчатлён образ до­ма, в котором “никого” нет, “кроме сумерек”. Предлог “кроме” обычно произносится в русском языке со слабым ударением. Для Пастернака он очень важен и полноправно входит в ритмообразующую систему стиха как во второй строке, так и в строке седьмой. Очень важная цезура (перенос) во втором стихе, которая позволяет подчеркнуть, что внимание стихотворца сосредоточено не только на создании образа дома, но и на его окружении. После внутристиховой паузы развёртывается картина зимнего дня, в изо­бражении которой неподвижность (“Только крыши, снег...”) сочетается с движением (“...белых мокрых комьев / Быстрый про­мельк маховой”).

Переживания-воспоминания лирическо­го героя, данные в центральной части стихо­творения, тесно соединяются с картиной зимнего дня, что подчёркнуто глаголами “зачертит иней”, “завертит мной”, в которых повторяется приставка “за” и которые близ­ки по звучанию. Воспоминание о прошлой зиме и делах “зимы иной” рождает в лириче­ском герое чувства “унынья”, “неотпущен­ной вины”, которые находят художественное воплощение в метафорах “завертит мной... унынье”, “кольнут... виной”. Анафорические повторы “И опять...” усиливают посетившее лирического героя переживание и служат музыкальности, выразительности стиха. Завершает центральную часть стихотворения бытовая деталь: “И окно по крестовине / Сдавит голод дровяной”. В трудные тридца­тые годы (стихотворение написано в 1931 году) остро ощущалась нужда в дровах и дом протапливался не настолько, чтобы освобо­диться от налёта инея на внутренней поверх­ности окон. Чисто бытовая деталь, заверша­ющая эту часть стихотворения, вырастает у поэта в ёмкий метафорический образ.

Строфа, открывающая заключительную часть стихотворения, насыщена запомина­ющимися художественными образами, ко­торые передают переживания лирического героя и создают образ “нежданно” вошед­шей в дом. В чём же заключаются секреты волшебства пастернаковских строк? Ком­ментировать первые два стиха пятой стро­фы, обнажая тайну рождения яркого мета­форического образа, едва ли стоит лучше воспроизвести их: “Но нежданно по портьере / Пробежит вторженья дрожь”. Подлинно колдовская метафора насыщена аллитерацией. Звукописный строй стихов определяется отодвинутым инверсией в конец предложения словом “дрожь”, рифмующимся со словом войдёшь и в силу этого звучащим особенно сильно. Слово “дрожь” является своеобразным камерто­ном, определяющим звуковую выразитель­ность первых двух стихов пятой строфы, ибо включает в себя звуки “д”, “р”, “ж”. Свежесть и новизна скрыты и в метафоре, обнимающей третий и четвёртый стихи пя­той строфы: “Тишину шагами меря, / Ты, как будущность, войдёшь”. Во временном пространстве стихотворения сравнение “как будущность” приобретает особое зна­чение: “дела зимы иной”, “прошлогоднее унынье”, одиночество лирического героя, сопутствующее нынешнему зимнему дню, “нежданно” сменяются надеждой на сча­стье. Образ вошедшей, данный в заключи­тельном катрене, лишён каких-либо конкретных очертаний, что подчёркнуто анафорическим повтором неопределённых местоимений “в чём-то...”, “в чём-то...”. Этот образ невольно уподобляется образу зимнего дня в первой части стихотворения. Стихи “В чём-то белом, без причуд, / В чём-то впрямь из тех материй, / Из кото­рых хлопья шьют” заставляют вспомнить образ первой части стихотворения – “Только белых мокрых хлопьев / Быстрый промельк маховой”.

Образ зимы, зимнего дня пронизывает всё стихотворение. Достаточно соотнести последние два стиха каждой его части, что­бы убедиться в этом. Образ зимы естествен в “пейзажной” интродукции стихотворения. Он созвучен картине внутренних пережива­ний героя. Он возникает и в заключительной части стихотворения, когда неожиданная и выразительная деталь “хлопья шьют” со­единяется с обликом вошедшей. Наконец, трудно пройти мимо перекрёстной рифмы в нечётных стихах, которая “укрепляет” ком­позицию каждой части стихотворения. Риф­ме принадлежит очень заметная организую­щая роль (и одновременно эвфоническая!) в первой части стихотворения – “доме”, “проёме”, “комьев”, “кроме”, во второй час­ти – “иней”, “унынье”, “доныне”, “кресто­вине” и в третьей – “портьере”, “меря”, “двери”, “материй”. Многократные повто­ры, аллитерация и обнимающая смысловые части произведения рифма усиливают инто­национную выразительность стихотворения Пастернака.

Бесконечное разнообразие интонаци­онного строя лирических произведений от­крывает перед учителем-словесником до­полнительные возможности в школьном осмыслении лирики. Интонация как средство художественного общения поэта с читателем определит новые пути к постижению семан­тической определённости и эмоциональной окрашенности лирических произведений. Приобщение школьников к интонационному богатству поэтических произведений станет действенным средством воспитания квали­фицированного читателя.

№ 47. Напишите небольшую статью о ваших научных интересах.

№ 48. Подготовьте тезисы доклада для выступления на студенческой конференции.