КОГДА в 1966 году в государственной больнице я впервые увидел близнецов- Джона и Майкла, они уже были знамениты. Их приглашали на радио ителевидение, о них писали в академических и популярных изданиях*, и,кажется, они попали даже в научную фантастику**, слегка приукрашенные, но вобщем такие, как описывалось в прессе. К тому времени близнецам уже исполнилось двадцать шесть. С семи лет онисодержались в различных лечебных учреждениях с диагнозами от психоза иаутизма до тяжелой умственной отсталости. В конце концов большинствонаблюдавших за ними пришли к выводу, что Джон и Майкл - заурядные idiotssavants, 'ученые идиоты', чьи таланты ограничиваются редкой 'документальной'памя- * См. W. A. Horwitz et al. (1965), Hamblin (1966). (Прим. автора) ** См. роман Роберта Сильверберга 'Тернии' (1967), особенно с. 11-17. (Прим. автора) 249 тью на мельчайшие зрительные детали, а также умением, пользуясь хитрымподсознательным алгоритмом, моментально вычислять, на какой день неделипадает дата из далекого прошлого или будущего. Такое же мнение о близнецахвыразил Стивен Смит в своем ярком и всестороннем труде 'Великие счетчики'(1983). Насколько мне известно, с середины шестидесятых Джоном и Майкломбольше не занимались - все уверились, что навешенный ярлык разрешал загадку,и всплеск интереса к ним быстро угас. Я, однако, полагаю, что произошла ошибка - скорее всего, неизбежная приузколобом подходе первых исследователей, пытавшихся втиснуть близнецов вжесткие рамки стандартных вопросов и тестов и сводивших тем самым ихпсихологию и характер, всю их жизнь целиком к почти полному ничтожеству. Думаю, что в действительности случай близнецов намного удивительнее,намного сложнее и необъяснимее, нежели дают основания предполагать выводылюбого из этих исследователей. Что же касается популярных тестов исенсационных интервью, то тут вообще нет и не было даже проблесков истины. Идело не в том, что в систематических исследованиях или популярныхтелепрограммах что-то не так. Они достаточно разумны и зачастую весьмаинформативны. Проблема в том, что они ограничиваются очевидной и легкодоступной поверхностью вещей и не идут глубже. Они не допускают даже мысли осуществовании глубины. Не отказавшись от идеи тестировать близнецов и не перестав относиться кним как к подопытным кроликам, наличие глубин заподозрить просто невозможно.Подлинное понимание требует не эксперимента, а контакта. Нужнопо-человечески, спокойно и непредубежденно наблюдать за близнецами, нужнооткрыться навстречу их особой реальности - естественной и самобытнойреальности их жизни и мышления, их отношений друг с другом, и, если этоудается, становится ясно, что имеешь дело с фундаментальными силамимироздания, с огромной вселенской тайной, на разгадку которой мне не хватиловсех восемнадцати лет нашего знакомства. 250 Итак, присмотримся к ним повнимательнее. С первого взгляда они и впрямькажутся невзрачными - эдакие гротескные Траляля и Труляля, неотличимые,зеркальные отражения друг друга. Одинаковы их лица, жесты, характеры имысли, одинаковы и внешние проявления их болезни, поражения мозга и тканей.Вот они, оба малорослые, с отталкивающе-непропорциональными головами ируками, с ненормально высоким подъемом стопы, с 'волчьей пастью' имонотонно-скрипучими голосами, с бесконечными тиками и причудами поведения,с такой сильной близорукостью, что толстые стекла очков искажают их взгляд,придавая им вид нелепых профессоров-лилипутов, которые постоянно на что-тотаращатся и указуют с неуместной, болезненной и абсурднойсосредоточенностью. Общее впечатление усиливается, если начать ихэкзаменовать или позволить им, как марионеткам, исполнить один из ихкоронных 'номеров'. Такими предстают наши герои в прессе и на сцене. Они неизменностановятся гвоздем любой программы - это происходит и на ежегодном концертесамодеятельности в нашей больнице, и при их нередком и почти всегдавызывающем ощущение неловкости появлении на телевидении. 'Материал' в этихслучаях заигран до дыр: близнецы просят дать им любую дату в пределахпрошлых или будущих сорока тысяч лет - и почти моментально говорят, на какойдень недели приходится названное число. 'Еще дату!' - кричат они, и трюкповторяется. Близнецы могут также определить, какого числа была или будетПасха в любом году из тех же восьмидесяти тысяч лет. Любопытная подробность, о которой редко пишут в отчетах: когда близнецыпроделывают свои фокусы, можно заметить, что глаза их движутся и фиксируютсяособым образом, словно они в уме разворачивают и изучают карту местности иливоображаемый календарь. Возникает отчетливое впечатление, что они'просматривают' проходящую перед ними череду зрительных образов, хотя,согласно выводам исследователей, имеет место голое вычисление. 251 Близнецы обладают исключительной, возможно, неограниченной памятью начисла. Они одинаково легко могут повторить трех-, тридцати- илитрехсотзначное число. Это тоже принято приписывать наличию у них 'метода' -но так ли это? Способности к вычислительным операциям - типичный конек всехарифметических гениев и людей-счетчиков, но если протестировать этиспособности у близнецов, выяснится, что вычисления даются им поразительноплохо, в полном соответствии с их коэффициентом умственного развития, равным60. Складывают и вычитают они с ошибками, а умножения и деления вообще непонимают. Что же это такое - счетчики, не умеющие считать, не владеющиеэлементарной арифметикой?! Несмотря на подобное 'невежество', близнецов продолжают называтькалендарными калькуляторами, голословно заключая, что их умения связаны не спамятью, а с подсознательным алгоритмом календарных вычислений. Но есливспомнить, что даже один из величайших математиков и счетчиков - КарлФридрих Гаусс испытывал трудности с алгоритмом определения даты Пасхи, тоедва ли можно поверить, что, не владея простейшими арифметическимидействиями, близнецы могли разработать и успешно применять подобныйалгоритм. Следует заметить, что многие известные счетчики действительнопользуются алгоритмами собственного изобретения. Именно это, возможно, ипобудило В. Горвица и его коллег* сделать вывод, что так обстоит дело и сблизнецами. Стивен Смит, принимая эти ранние исследования за чистую монету,замечает: Здесь действует нечто загадочное, хотя и широко распространенное - таинственная способность человека на основе примеров формироватьподсознательные алгоритмы. Если бы все дело было только в этом, то близнецы и вправду непредставляли бы собой ничего особенного и * См. Horwitz, W. A. et al. 'Identical twin 'idiots savants' - calendarcalculators', American J. Psychiat. (1965) 121:1075-1079. (Прим. автора) 252 таинственного. Доступные компьютерам вычислительные алгоритмы - чистаямеханика, и принадлежат они к области задач, а не тайн природы. И тем не менее даже в некоторых 'цирковых' трюках близнецов есть нечтопоразительное. Майкл и Джон, к примеру, могут описать погоду и событиялюбого дня своей жизни, начиная с того времени, когда им было по четырегода. Их речь, хорошо схваченная Робертом Сильвербергом в образе Меланжио*,одновременно инфантильна, исключительно подробна и начисто лишена эмоций.Назовите им любую дату - и, повращав глазами и устремив взгляд впространство, они примутся бесстрастно и монотонно описывать погоду,политические события и эпизоды своей собственной жизни в тот день... Нередков их рассказах упоминаются болезненные и мучительные происшествия детства,презрение и травля со стороны окружающих, но все это сообщается ровнымтоном, без намека на внутреннюю оценку или чувство. Похоже, здесь действуетчисто 'документальная' память, без какого бы то ни было личного отношения,без всякого внутреннего соучастия и живой струны. Можно предположить, что эмоции вытеснены из памяти близнецов врезультате защитной реакции, свойственной обсессивному и шизоидному типу (ккоторому, безусловно, принадлежат Майкл и Джон), но гораздо вероятнее, чтоих воспоминания по самой своей природе документальны и бесстрастны.Отсутствие связи с личностью является ключевой характеристикой подобногорода эйдетической памяти. Память эта, несмотря на незрелость и безликость, заслуживаетдополнительного внимания в силу особых свойств, обычно упускаемыхпрофессионалами, однако заметных любому неподготовленному, но способномуудивляться наблюдателю. Поражают прежде всего ее колоссальные масштабы,отсутствие у нее всяких видимых * Дэвид Меланжио, герой романа Роберта Сильверберга 'Тернии',прототипом которого являются близнецы. 253 пределов, а также самый способ извлечения воспоминаний. Если спроситьблизнецов, как удается им удерживать в голове трехсотзначные числа итриллионы событий сорока лет жизни, они ответят просто: 'Мы это видим'.Визуализация - необычайной интенсивности, неограниченного радиуса иабсолютной достоверности - является ключом к пониманию происходящего.Вероятно, это врожденное физиологическое свойство их мозга, похожее на теспособности к внутреннему усмотрению, которые обнаружил А. Р. Лурия у своегомнемониста (хотя, скорее всего, у близнецов отсутствует такая яркаясинестезия и сознательная организация воспоминаний, как у знаменитоголуриевского пациента). Я считаю, что близнецам доступна гигантская панорама,что-то вроде ландшафта или горного рельефа - пространство всего, что оникогда-либо слышали, видели, думали и делали. В мгновение ока, заметное извнекак краткое вращение зрачков и фиксация взгляда, они могут обнаружить иразглядеть мысленным взором все, что находится в этом безмерном ландшафте. Такая память очень необычна, но не уникальна. Она встречается и удругих людей, но мы почти ничего не знаем о ее происхождении и механизме.Есть ли в близнецах помимо нее еще хоть что-нибудь более глубокое иинтересное? Думаю, что есть. Известна история о том, как в девятнадцатом веке сэр Герберт Окли,эдинбургский профессор музыки, оказавшись как-то в деревне и услышав визгпоросенка, тут же закричал 'соль-диез!' Кто-то подбежал к роялю проверить -звук и вправду оказался соль-диезом. Именно этот забавный эпизод напомниломне мое первое, неожиданное и удивительное знакомство с природным талантом,с 'естественным' режимом существования близнецов. Однажды я увидел, как с их стола упал коробок спичек, и его содержимоерассыпалось по полу. 'Сто одиннадцать!' - одновременно закричали оба, изатем Джон вдруг прошептал: 'Тридцать семь'. Майкл повторил это число, Джонпроизнес его в третий раз и остановился. Мне потребовалось некоторое время,чтобы сосчитать спички, - их было 111. 254 - Как вы могли пересчитать их так быстро? - спросил я и услышал вответ: - Мы не считали. Мы просто увидели, что их сто одиннадцать. Подобные истории рассказывают о Захарии Дэйзе, числовом вундеркинде,который, взглянув на просыпавшуюся кучку горошин, немедленно восклицал 'стовосемьдесят три' или 'семьдесят девять'. Будучи, как и близнецы, недоразвит,он по мере сил объяснял, что не считает, а 'видит' число горошин, сразу имгновенно. - А почему вы прошептали 'тридцать семь' и повторили три раза? -спросил я близнецов. - Тридцать семь, тридцать семь, тридцать семь, сто одиннадцать, - водин голос ответили они. Это меня совсем уж озадачило. Их способность мгновенно видеть стоодиннадцатность была удивительна, но, пожалуй, не больше, чем 'соль-диез'Окли - этакий 'абсолютный слух' на числа. Но они вдобавок еще и разложили111 на множители, причем сделали это без всякого метода, не зная даже, чтотакое 'множитель'. К тому моменту я уже убедился, что они неспособнывыполнять простейшие вычисления и не понимают умножения и деления, - и воттеперь у меня на глазах они вдруг разложили составное число на три равныечасти. - Как вы это посчитали? - спросил я с любопытством - и в ответ опятьуслышал путаные объяснения, сводящиеся к тому, что они не считали, а просто'увидели'. Возможно, понятий для передачи этого действия вообще несуществует. Джон сделал жест тремя растопыренными пальцами, показывая что-тонеопределенное - то ли как они разрезали число натрое, то ли что оно само посебе разделилось на три равные части в результате спонтанного числового'распада'. Моя реакция их сильно удивила, как будто это я был незрячим; жест Джонаотчетливо говорил о некой очевидной им, непосредственно воспринимаемойреальности. Возможно ли, спрашивал я себя, что они каким-то образом прямоусматривают характеристики чисел, 255 причем не как абстрактные атрибуты, а как доступные ощущению конкретныесвойства? Более того, не просто изолированные качества, как, например,'стоодиннадцатность', а свойства отношений, подобно тому как сэр ГербертОкли слышал третьи и пятые доли тона в музыкальных интервалах! Наблюдая, как близнецы 'рассматривают' события и даты, я уже понял, чтоони удерживают в памяти огромную мнемоническую ткань, гигантский, можетбыть, бесконечный ландшафт, в котором факты существуют не только поотдельности, но и в соотношении друг с другом. И все же неумолимая ихаотическая документальная лента, крутившаяся в их мозгу, состояла главнымобразом из изолированных эпизодов, а не из осмысленных отношений между ними.Осознав это, я подумал, что, возможно, удивительная способность близнецов квизуализации - способность вполне практическая и совершенно отличная отконцептуализации - позволяла им непосредственно видеть абстрактные связи исоотношения, как случайные, так и существенные. Если близнецы были всостоянии ухватить взглядом 'стоодиннадцатность', что мешало им усматриватьчудовищно сложные созвездия и плеяды чисел - видеть, распознавать,соотносить и сравнивать, причем полностью чувственным, неинтеллектуальнымобразом? Какой нелепый и изнурительный дар! Я подумал о Фунесе, одном изперсонажей Борхеса: Мы с одного взгляда видим три рюмки на столе, Фунес видел все лозы,листья и ягоды на виноградном кусте... Окружность на аспидной доске,прямоугольный треугольник, ромб - все эти формы мы вполне можем вообразить,и точно так же мог Иренео вообразить спутанную гриву жеребца, стадо скота нагорном склоне... Не знаю, правда, сколько звезд видел он на небе *. * X. Л. Борхес. 'Фунес, чудо памяти'. // Перевод Е. Лысенко. - Собр.соч. в 3-х томах. Т. 1. Полярис, 1994. С. 334. 256 Возможно, - продолжал я цепь рассуждений, - сроднившиеся с числамиблизнецы, одним взглядом схватывая 'стоодиннадцатность', могли видеть в умеи всю числовую 'лозу', все ее числа-ветки, числа-листья и числа-ягоды.Поразительная, быть может, абсурдная, почти немыслимая гипотеза - но ведьвсе их способности, с которыми я уже познакомился, казались настолькостранными, что почти не поддавалось разумению. И, судя по всему, это былалишь малая толика их талантов. Я безуспешно попытался продумать все это до конца, а потом бросил изабыл - до второго, неожиданного и чудесного происшествия. На этот раз я натолкнулся на близнецов случайно. Таинственно улыбаясь,они сидели рядышком в углу в состоянии какого-то странного покоя иблаженства. Стараясь их не спугнуть, я незаметно подкрался поближе и понял,что они были погружены в какую-то особую, чисто числовую беседу: Джонназывал шестизначное число, Майкл, кивнув, подхватывал его, улыбался и,казалось, пробовал на вкус, а затем сам отвечал шестизначным числом, котороеДжон в свою очередь принимал с глубоким удовлетворением. Близнецы былипохожи на двух знатоков вин, обнаруживших во время дегустации редкий букет исмаковавших его. Незамеченный ими, я сидел неподвижно, как зачарованный,пытаясь понять, что происходит. Чем они занимались? Возможно, это была особого рода игра, но в нейугадывалась такая торжественность, такая спокойная, созерцательная и почтисвященная глубина, какой я никогда не встречал в обычных играх. Мне всегдаказалось, что возбужденно-рассеянные близнецы к этому не способны. Яудовлетворился тем, что записал все числа, которыми они обменивались, -числа, которые приводили их в такой восторг и которые они, слившись в единоецелое, так странно перебирали и смаковали. Скрывался ли в этих числах какой-либо реальный, универсальный смысл,думал я по дороге домой, или же они обладали только игровым и личнымсмыслом, который часто возникает, когда братья и сестры изобретают 257 себе секретный шутливый язык? Мне пришли на память пациенты Лурии Лешаи Юра - однояйцовые близнецы с повреждениями головного мозга и нарушениямиречи. Лурия замечательно описывает, как они играли вдвоем, что-то лепечамежду собой на 'птичьем', невнятном, им одним доступном наречии*. Джон иМайкл зашли еще дальше. Они не нуждались ни в словах, ни в полусловах ипросто перебрасывались числами. Были ли это 'борхесовские', 'фунесовские'числа, ягоды числовой лозы, гривы жеребцов, созвездия - секретныечислоформы, что-то вроде арифметического диалекта, на котором могли говоритьтолько сами близнецы? Добравшись домой, я первым делом вытащил таблицы степеней, множителей,логарифмов и простых чисел - остатки того далекого и странного периода моегодетства, когда я сам слегка помешался на числах, 'видел' их и бредил ими.Возникшее у меня подозрение теперь подтвердилось. Все шестизначные числа,которыми обменивались близнецы, были простыми - то есть числами, которые безостатка делятся только на себя и на единицу. В голове моей роились вопросы.Возможно, они где-то узнали о таких числах - к примеру, воспользовалисьтакой же, как у меня, таблицей? Или же Майкл и Джон каким-то невообразимымобразом видели простые числа - так же, как видели они 111 или три по 37? Влюбом случае, вычислять простые числа они никак не могли - они не былиспособны ни к каким вычислениям. На следующий день я вернулся в больницу, прихватив с собой драгоценнуютаблицу. Близнецы снова были погружены в свое числовое общение, но на этотраз я тихо к ним подошел. Сначала они слегка растерялись, но, убедившись,что мешать им я не собирался, возобновили прежнюю 'игру' с шестизначнымичислами. Через несколько минут, решив поучаствовать, я рискнул назватьвосьмизначное число. Близнецы повернулись ко мне * См. Лурия А. Р., Юдович Ф. Я. Речь и развитие психических процессов уребенка. Экспериментальное исследование. М: 1956. 258 и замерли с видом глубокой сосредоточенности и некоторого сомнения.Пауза - самая длинная из всех, которые я у них наблюдал, - продолжалась сполминуты или больше. Вдруг оба одновременно заулыбались. Осуществивголовокружительный процесс внутренней проверки, они увидели, что моевосьмизначное число было простым. Это привело их в восторг, в двойнойвосторг: во-первых, я подарил им новую игрушку, простое число такогопорядка, какого они раньше не встречали, а во-вторых, я понял и оценил ихигру и принял в ней участие. Они слегка подвинулись, освобождая место, и я уселся между ними - новыйпартнер, третий в их числовом мире. Джон, лидер в этой паре, надолгозадумался. Это продолжалось минут пять. Я сидел, едва дыша, боясьпошевелиться. Наконец Джон назвал девятизначное число. Майкл, подумав,ответил другим таким же. Наступила моя очередь, и я, тайком заглянув втаблицу, внес свой нечестный вклад - десятизначное число. Опять последовала тишина, еще более длительная и сосредоточенная, чемраньше, и Джон, после какого-то невероятного внутреннего созерцания, назвал двенадцатизначное число. Я не мог ни проверить его, ни назвать свое в ответ,поскольку моя таблица (насколько мне было известно, единственная в своемроде) дальше десяти знаков не шла. Но то, перед чем спасовала таблица,Майклу оказалось вполне по плечу, хотя и заняло у него еще пять минут. Черезчас близнецы уже вовсю обменивались двадцатизначными числами. Предполагаю,что они тоже были простыми, но проверить этого я не мог. Тогда, в 1966 году,такую проверку могли осуществить только самые мощные компьютеры, и то этобыло непросто, даже с помощью решета Эратосфена* или любого другогоалгоритма. Прямого способа вычисления * Решето Эратосфена - древний алгоритм для вычисления простых чисел,при котором пишется подряд числовой ряд, а потом вычеркивается каждое второечисло (то есть все числа, делящиеся на 2), потом каждое третье (то есть всечисла, делящиеся на 3), затем делящиеся на 5, на 7 и т. д. Все оставшиесяпосле такой процедуры числа будут простыми. 259 простых чисел такого порядка вообще не существует - и тем не менееблизнецы это делали *. Я снова подумал о Дэйзе, о котором читал много лет назад в великолепнойкниге Ф. Майерса 'Человеческая личность' (1903). Майерс пишет: Мы. знаем, что Дэйз (возможно, самый одаренный из таких вундеркиндов)был напрочь лишен математических способностей... И тем не менее задвенадцать лет он составил таблицы множителей и простых чисел для седьмого ипочти всего восьмого миллиона - задача, на выполнение которой нормальномучеловеку, не пользующемуся механическими средствами, не хватило бы целойжизни. Майерс делает вывод, что Дэйз является единственным человеком вистории, который внес значительный вклад в математику, так и не сумевперейти через 'ослиный мост'**. Из книги Майерса неясно, пользовался ли Дэйзпри составлении таблиц каким-либо методом или, как позволяют предположитьпроведенные с ним эксперименты, тоже 'видел' простые числа... Возможно, этотвопрос неразрешим в принципе. Из окна своего кабинета в больнице я часто наблюдал за близнецами - заих бесконечными числовыми играми, за числовым общением, сущность которогооставалась мне недоступна. Но, даже не зная, что происходило между ними, я был твердо уверен, чтоони имели дело с реальными свойствами числовых объектов, ибо случайныечисла, да и вообще любая произвольность не доставляли им никакогоудовольствия. В числах они искали смысл - вероятно, подобным образоммузыканты ищут в звуках гармонию. Сравнение близнецов с музыкантами пришло совсем неожиданно, а затемвозникла ассоциация с Мартином (см. главу 22), еще одним умственно отсталымпациентом, * Однако см. постскриптум. (Прим. автора). ** Ослиным мостом в средние века называли теорему Пифагора, а учеников,не способных ее понять и зазубривавших наизусть, - ослами. 260 нашедшим в ясной и величественной архитектонике Баха осязаемоепроявление высшего порядка. 'Тот, кто сам сочинен гармонично, - пишет сэрТомас Браун*, - наслаждается гармонией... чистым созерцанием ПервогоКомпозитора. Божественная сущность этой гармонии глубже, чем доступно уху;это таинственный, отраженный опыт целого мира... чувственное проявление тогопорядка, интеллектуальный строй которого слышит Бог... Душа благозвучна инаходит ближайшее подобие в музыке'. В книге 'Нить жизни' (1984) Ричард Вольгейм проводит резкую черту междувычислениями и 'иконическими' ментальными состояниями, заранее отвечая навозможные возражения: Утверждение о неиконичности вычислений можно оспаривать на томосновании, что мы иногда придаем им зримую форму на листе бумаги. Ноподобный пример не может служить опровержением, поскольку в этом случае мывидим не вычисление как таковое, а его изображение; вычисляются числа,записываются же цифры, которые их представляют. Лейбниц, напротив, проводит многообещающую аналогию между числами имузыкой. 'Наслаждение, доставляемое нам музыкой, - пишет он, - проистекаетиз исчисления, но исчисления бессознательного. Музыка есть не что иное, какбессознательная арифметика'. Как же следует понимать особые способности близнецов и им подобных?Композитор Эрнст Тох, по словам его внука Лоуренса Вешлера, услышав раз,удерживал в памяти длиннейшие серии чисел; метод его заключался впревращении числовых последовательностей в соответствующие им мелодии.Джедедия Бакстон, один из наиболее неуклюжих и упорных счетчиков всехвремен, одержимый неподдельной и, возможно, патологической страстью к счету(по его собственным словам, он 'пьянел от вычислений'), напротив, превращалмузыку и даже * Томас Браун (1605-1681) - английский врач, литератор и мистик. 261 драму в числа. 'Во время танца, - сообщает одно из свидетельств 1754года, - его внимание занимало количество шагов; об утонченном музыкальномпроизведении он заявил однажды, что был совершенно сбит с толку бессчетнымнабором составляющих его звуков; даже явившись на представление знаменитогоГаррика *, он только тем и занимался, что считал произнесенные слова, в чем,как сам утверждает, вполне преуспел'. Здесь мы сталкиваемся с двумя изящными крайностями - музыкант,превращающий числа в музыку, и счетчик, превращающий музыку в числа. Вряд лисуществуют более противоположные типы мышления. Я полагаю, что близнецы, не способные ни к каким вычислениям, ноглубоко чувствующие числа, ближе не к Бакстону, а к Тоху. Но Майкл и Джон (иэто нелегко представить себе нам, нормальным людям) не переводят числа наязык музыки, а воспринимают их непосредственно, как мы воспринимаем образы,звуки и разнообразные формы самой природы. Они не счетчики и обращаются счислами иконически. Близнецы пробуждают к жизни числовые существа и обитаютв странных числовых пространствах; они свободно перемещаются по гигантскимчисловым ландшафтам. Драматурги чисел, они создают из них целую вселенную.Их мышление не похоже ни на какое другое, и одна из самых странных егоособенностей в том, что оно имеет дело только с числами. Близнецы не оперируют числами, как машины, на основании инструкций, но видят ихнепосредственно: их числовая вселенная представляет собой огромный природныйтеатр, заполненный бесконечными персонажами. Если начать искать в истории аналоги такой иконичности, то их можнообнаружить среди ученых. Дмитрий Менделеев, к примеру, носил с собойвыписанные на карточки численные характеристики химических элементов, покане усвоил их так основательно, что думал о них уже * Дэвид Гаррик (1717-1779) - английский актер, знаменитый своимисценическими интерпретациями Шекспира. 262 не как о наборах свойств, а (по его собственным словам) 'как о знакомыхлицах'. Он видел элементы графически, личностно, как членов семьи, и из ихпериодически организованной совокупности складывалось для него единоехимическое лицо вселенной. Подобное научное мышление является, по существу,иконическим и видит всю природу, как лица, картины и, возможно, музыку. Этовидение, это внутреннее зрение, переплетенное с ощущениями, несмотря на свойсубъективный характер, неотъемлемо связано с внешней реальностью и,возвращаясь от психического к физическому, составляет завершающую,объективирующую фазу такой науки. ('Философ вслушивается в эхо симфонии миравнутри себя, - пишет Ницше, - и проецирует его обратно на мир в виде понятийи категорий'). Я подозреваю, что слабоумные близнецы слышали симфонию мира -но исключительно в числовой форме. Душа 'гармонична' независимо от показателя умственного развития, и длянекоторых - например, для физиков и математиков - эта гармония главнымобразом интеллектуальна. Но я не могу представить себе никакойинтеллектуальный объект, который не был бы одновременно чувственным;интересно, что английское слово sense означает одновременно и смысл (разум),и чувство (ощущение). Чувственный же объект, в свою очередь, не может неявляться личностным, ибо нельзя чувствовать что-то не имеющее отношения кличности. Так, могучая архитектоника Баха может быть 'таинственным,отраженным опытом целого мира' (как это было для Мартина А.), ноодновременно она является знакомой, неповторимой и дорогой нам музыкой. СамМартин остро ощущал эту двойственность - музыка Баха была для негонеотделима от любви к отцу. Близнецы, я думаю, не просто наделены необычными дарованиями - нет, вних существует особая восприимчивость к гармонии, сходная с музыкальнымчувством. Эту восприимчивость можно по праву назвать 'пифагорейской' - иудивляться следует не тому, что она встречается, а тому, как редко этопроисходит. Повторяю, душа 263 'гармонична' независимо от коэффициента умственного развития, ипотребность найти и почувствовать высшую гармонию, высший порядок в любойдоступной форме является, похоже, универсальным свойством разума, независимоот его мощности. Математику называют 'царицей наук', и математики всегда считали числовеликой тайной. Мир неизменно казался им организованным загадочной силойчисла. Это замечательно описано в предисловии к 'Автобиографии' БертранаРассела*: С неменьшей страстью стремился я к знанию. Я жаждал проникнуть вчеловеческое сердце, дал узнать, почему светят звезды. Я стремился такжеразгадать загадку пифагорейства - понять власть числа над текучей,изменяющейся природой. Странно, казалось бы, сравнивать недоразвитых близнецов с такойвыдающейся личностью и глубоким умом, как Бертран Рассел, и все же я думаю,что это сравнение естественно. Да, близнецы живут исключительно в мысленноммире чисел и не испытывают ни малейшего интереса ни к сиянию звезд, ни кчеловеческим сердцам, но я уверен, что числа для них - не просто абстрактныеи пустые сущности, а символы, 'обозначающие' мир. Многие известные счетчики относятся к числам просто как к материалу. Нотолько не близнецы. Недоступные им механические вычисления совершенно их неинтересуют. Они, скорее, тихие созерцатели чисел и относятся к ним сблагоговением и трепетом, как к священным объектам. Это их способ постиженияПервого Композитора - как музыка для Мартина А. Но и это не все. Числа для близнецов - не только божественные сущности,но и близкие друзья - возможно, единственные друзья в их отрезанном от нашейреальности мире. Такое отношение часто встречается среди числовыхвундеркиндов. Стивен Смит, подчеркивая решающее значение метода и алгоритмадля известных счетчиков, * Бертран Рассел (1872-1970) - английский философ, математик, логик,общественный деятель. 264 приводит тем не менее замечательные примеры подобной дружбы. Описываясвое 'числовое' детство, Джордж Паркер Биддер говорит: 'Я близко знал всечисла до ста; они как бы стали моими друзьями, мне были знакомы ихродственные связи и круг общения'. Его современник Шиам Марат из Индииобъясняет: 'Когда я называю число своим другом, то хочу сказать, что мы ужемного раз по разным поводам сталкивались в прошлом, и во время таких встречя обнаруживал все новые скрытые в нем восхитительные свойства... Так чтоесли при вычислениях мне попадается знакомое число, я радуюсь встрече сдобрым приятелем'. Герман фон Гельмгольц*, рассуждая о музыкальных способностях, пишет,что, хотя составные звуки и можно разложить на компоненты, мы слышим ихобычно как неделимое целое, уникальный тон. Он говорит о 'синтетическомвосприятии', которое выходит за пределы интеллекта и представляет собой неподдающуюся анализу сущность музыкального чувства. Гельмгольц сравниваетзвуки с лицами и считает, что мы, возможно, распознаем и те и другие сходнымобразом. Он почти всерьез говорит о звуках и мелодиях как об обращенных кслуху 'лицах', которые мы немедленно узнаем как знакомых, со всем теплом иэмоциональной глубиной человеческого отношения. Это же, по-видимому, справедливо не только для любителей музыки, но идля любителей чисел. Числа тоже становятся их близкими знакомыми иудостаиваются интуитивного и личного 'Я тебя знаю!'**. Математик Вим Кляйнописал это так: 'Числа - мои друзья. Возьмем 3844 * Герман фон Гельмгольц (1821-1894) - немецкий физик, физиолог ипсихолог. ** Восприятие и распознавание лиц поднимает особенно интересные ифундаментальные проблемы, поскольку, согласно многочисленным свидетельствам,мы узнаем лица (по крайней мере, знакомые) непосредственно, а не путеманализа частей и их сочетания. Это сильнее всего бросается в глаза при'прозопагнозии', когда в результате повреждения затылочных отделов корыголовного мозга пациенты теряют способность распознавать лица и вынужденынаходить сложные, абсурдные обходные пути, включающие поэтапный анализ неимеющих самостоятельного смысла отдельных черт (см. главу 1). (Прим. автора) 265 - что вам это число? Для вас это просто три, восемь, четыре и четыре. Ая говорю: 'Привет, 62 в квадрате!"' Мне кажется, что с виду одинокие близнецы живут в мире, полком друзей,- у них есть миллионы, миллиарды приятелей, которым они говорят 'Привет!' икоторые, я уверен, откликаются на это приветствие... И ни одно из этих чиселдля них не произвольно, хотя и не является результатом стандартных расчетов.Вряд ли тут вообще замешаны расчеты. Близнецам, как ангелам, доступно прямоезнание. Они непосредственно усматривают арифметическую вселенную, бескрайниенебеса чисел... Имеем ли мы право называть это патологией? Какой быстранной, какой бы нечеловеческой ни казалась нам такая способность, на нейзиждется уникальная самодостаточность и покой их жизни. Разрушение этогофундамента может обернуться для них трагедией. Десять лет спустя произошло именно это - близнецов разлучили. Полныемедицинского и социологического жаргона обоснования сообщали, что делаетсяэто 'для их собственного блага', для предотвращения их 'нездорового общениядруг с другом', а также 'чтобы дать им возможность, оказавшись лицом к лицус миром... жить в нем в соответствии с мерками общества и установленнымпорядком'. Произошло это в 1977 году, и все, что случилось в результате,можно считать успехом, а можно и катастрофой. Майкла и Джона поместили вотдельные пансионы и обеспечили неквалифицированной работой. Находясь подтщательным наблюдением, они с трудом зарабатывают на карманные расходы.Сейчас оба в состоянии проехать на автобусе - если дать им билет и подробныеуказания. Они также могут поддерживать личную гигиену и по мере сил следитьза своим внешним видом. Однако, несмотря на все это, их слабоумие ипсихические расстройства до сих пор различимы с первого взгляда. Такова позитивная сторона принятых мер, но есть и негативная, о которойне упоминается в их историях болезни, поскольку ущерба, нанесенногоблизнецам, вообще 266 не признают. Лишившись числового 'общения' и, тем самым, духовной связис кем бы то ни было (их вечно теребят и перебрасывают с одной работы надругую), близнецы потеряли свои странные способности, а с ними единственнуюрадость и смысл жизни. Не сомневаюсь, что это сочтут у нас умеренной платойза суррогат независимости и возвращение в 'лоно общества'. Такое обращение с близнецами напоминает лечение, которому подверглиНадю, аутичную девочку с выдающимися способностями к рисованию (см. главу24). Ей также прописали режим усиленной терапии, дабы 'выяснить, какмаксимизировать ее возможности в других направлениях'. В результате онастала говорить - и перестала рисовать. Найджел Деннис по этому поводузамечает: 'У гения отняли гениальность, оставив только общую недоразвитость.Что нам думать о таком странном исцелении?' Ф. Майерс, начиная главу 'Гениальность' с обсуждения арифметическихгениев, утверждает, что 'странные' способности некоторых людей частонестабильны и могут вдруг исчезнуть без всяких видимых причин; иногда же,напротив, они сохраняются в течение всей жизни. В случае близнецов это были,конечно, не просто 'способности', но личностная и эмоциональная основа всегоих существования. Разлучившись и утратив ее, они духовно погибли*.
