Скрытая угроза

Л. С. Выготский строил научную секту[313] не один. Организованная группа лиц, помогавшая вождю, получила среди ученых прозвище «круга Выготского». Это была «система неформальных личных связей учёных, объединённых Л. С. Выготским и А. Р. Лурией. В группу входили психологи, педагоги, психиатры, физиологи и неврологи преимущественно из Москвы, Ленинграда и Харькова. Участниками круга на его периферии [с краю, на отшибе] были также и кинорежиссёр С. М. Эйзенштейн и немецко-американские психологи К. Левин и К. Коффка. В разное время «круг» включал в себя более 40 научных, медицинских и партийно-административных работников, а также деятелей образования и культуры». [dxxix]

Членов этого кружка объединял не только особый греколатинский научный жаргон, но и деятельность по получению известности среди профанов[314]. Во многих государствах успех этой деятельности давал и дает ощутимые материальные преимущества. Члены круга Выготского широко известны: «В. А. Артёмов, Р. А. Авербух, Ф. В. Бассин, Н. А. Бернштейн, Э. С. Бейн, Г. В. Биренбаум, Р. М. Боскис, Л. И. Божович, Б. Е. Варшава, К. И. Вересотская, С. Г. Геллерштейн, Л. С. Гешелина, И. И. Данюшевский, Н. Ф. Добрынин, Л. В. Занков, А. В. Запорожец, Б. В. Зейгарник, Н. Н. Каулина, В. М. Коган, Т. Е. Конникова, Ю. В. Котелова, К. Коффка, М. С. Лебединский, К. Левин, М. А. Левина, А. Н. Леонтьев, А. Р. Лурия, Н. А. Менчинская, Н. Г. Морозова, Е. И. Пашковская, М. С. Певзнер, Н. В. Самухин, Л. С. Сахаров, Л. С. Славина, И. М. Соловьёв, Ф. И. Фрадкина, А. А. Шейн, Ж. И. Шиф, В. Ф. Шмидт, М. Б. Эйдинова, С. М. Эйзенштейн, Д. Б. Эльконин». [dxxx] Филологов-классиков среди них нет.

Плохое знакомство с двухтысячелетним учением классической филологии сильно повредило молодым советским исследователям из Выготского кружка. Это заметно не только в косноязычии определения своего ремесла, которое после долгих прелюдий далА. А. Леонтьев: «Психолингвистика — это наука, предметом которой является отношение между системой языка (языком как предметом) и языковой способностью». [315] Затем, Леонтьев сравнивает психолингвистику с двуликим Янусом, говоря, что «она смотрит в обе стороны». [dxxxi]

Однако Янус не страдал косоглазием и не был уродом. О его редкой способности видеть прошлое и ближайшее будущее написал Овидий:

Как же прославить тебя, о Янус, бог двуобразный?

В Греции нет божества, равного силой тебе. [316]

Ты нам скажи, почему из всех небожителей ты лишь

Видишь, что сзади тебя, видишь, что перед тобой?

Так размышлял я, стараясь в своих разобраться табличках,

Вдруг замечаю, что весь светом наполнился дом:

Это предстал предо мной двойным изумляющий ликом

Янус священный, и сам прямо взглянул мне в глаза.

Я испугался, мои от ужаса волосы встали,

Холод внезапный объял оцепеневшую грудь.

Левой рукою держа ключи, а правою посох,

Он обратился ко мне сразу же, так говоря:

«Страх позабудь и внимай мне: о днях возвещая прилежно,

Дам я ответ, и пойми то, что скажу я тебе.

Хаосом [317] звали меня в старину (я древнего рода), [dxxxii]

Слушай, какие дела прошлых веков я спою. [dxxxiii]

Примечательно, что Овидий называет греческим именем то, что ранее назвал отсутствующим в Греции. Сейчас греческим словом хаос ремесленники лингвопсихистики именуют нечто противоположное— беспорядок, однако в пустоте беспорядка нет.

Упомянутый А. А. ЛеонтьевымЯнус был богом дорог и времени, ведущим счет дням, месяцам и годам. На идоле его правой руки (на пальцах) накалывали число 300 = CCC, а на левой — 65 = LXV, что означало число дней в году.[dxxxiv]Главным местом в храме Януса была брама (англ. frame): дверь, ворота, порог, то есть обрамленное чем-то пространство. Такие брамы русские, японцы и китайцы раньше ставили даже в чистом поле, а тибетцы в горах.[dxxxv]

Изображение Януса — брама.[318]Янус — это все погосты и врата, «бог богов»,[dxxxvi]с его именем закрывали-открывали святилище Гемина (Двойного)[dxxxvii]на форуме[dxxxviii]. Современник Цезаря Варрон[dxxxix] со ссылкой на анналиста Пизона написал, что ворота должны быть закрыты, когда царит мир.[dxl] С распространением греческой учености сочинители перестали понимать, что это означает. Как считали одни, запирается война,[dxli] а другие — удерживается мир.[dxlii] Янус — Клузий, Запирающий, в игрушках его делали двуличным, ведь он есть дух каждого начала.

За русским словом время скрывается половина понятия, скрытого за санскритским Бра́ма — имени бога творения в индуизме.[dxliii] Время = бремя,исходное — пламя[319] от лат. flama [320]. Здесь известное изменение произношения, подобное превращению греческого Басилея в Василевса да Василису (из βᾰσῐλεύς) и Бизантия в Византий да Византию (из Βυζάντιον, лат. Byzantium), еще и расщепило единое понятие на два.Таких расщеплений одного понятия в русском языке было немало и до появления психолингвистики. Психологи, психиатры, психотерапевты, психолингвисты, философы и юристы[dxliv]лишь довели их до зияющего отсутствия смысла, чем сослужили определенную службу русской и мировой науке.

Память о вратах Януса осталась у славян. Слово brana в чешском значит башню с проездными воротами: «Есть общеславянская игра, которая у чехов носит наименование Na zlatou branu — У золотыхворот, или Mosty — Мост[321].[dxlv]В эту игру играют 12 мальчиков, из которых двое заранее отделяются. Это — ангел и черт; они образуют "ворота", остальные выстраиваются гуськом, цепочкой, во главе с "вождем", который ведет переговоры с "воротами". "Ворота" поют:

Zlata brana otevrena, Золотые ворота открыты, [322]

Kdo v ni pujde — Кто в них пойдет —

strati hlavu, потеряет голову,

Pojd', vojsko, poid'. Иди, войско, иди!

После этих угроз войско обращается к стражам ворот:

Войско: "Просим вас пропустить нас в золотыеворота".

Стража: "Что нам за это дадите?"

Войско: "Краюху хлеба с маслом и последнего (из состава войска) стража". — "Идите!"

Войско проходит, а последнего в цепочке стражи ворот хватают руками и спрашивают, к кому он хочет — к ангелу или к черту. Действия повторяются, и когда играющие разделены на две партии, они тянут канат.[dxlvi] Известна подобная игра и у русских:

Ходи в пекло, ходи в рай,

Ходи в дедушкин сарай,

Там и пиво, там и мед,

Там и дедушка живет...

Такие игры есть у поляков, у украинцев, а у русских они доходят до Урала (игра "Ворота")[dxlvii]».[dxlviii]В современных городах храмы Янусу превратились в станции подземки-метрополитена и общественные отхожие места. В случае войны с применением РЯО ямы и дыры подземки являются убежищами.Таким образом, сравнение А. А. Леонтьевым психолингвистики с Янусом выглядит опрометчивым.

Славянские языки дали превосходные примеры расщепления одного понятия в двух разных словах.[dxlix]Забавны, но показательны соответствия, например, в русском и сербском языках: карась (русск.) = бабушка (серб.), мама = майка, клубника = ягода, слово = реч, буква = слово, борец = рвач, мусор = отпад, лопнуть = пукнути, медленно = споро, лебёдушка = лабуда, дом = куча, безопасность = безбедность, золушка = пепелюга, скула, щека = ягодица, дорого = скупо, хорошая жена = вредна жена. [dl]

В XVIII–XIX в. тогдашние хипстеры[323] ввели в живой русский язык из мертвой латыни слово партия (от pars / partis, часть / части, соврем. русск. парш и парша). Это слово понимают ныне как некую отдельную часть, однако его значение в живой русской речи было шире. Христианин (Christianós) — человек партии Христа, подобно греческому Kaisarianós — человек партии Цезаря. Русские люди помнили, что Бога распяли на кресте, однако не одобряли греческих баек о его еврейском происхождении. Партия— сословие,община —не потерявших память и совесть русских называлась крестьянство.

Ленинские требования к политической общине (сословному обществу, греч. πόλις, лат. civitas)Сталин слил в единый образ: «Компартия как своего рода орден меченосцев внутри государства Советского, направляющий органы последнего и одухотворяющий их деятельность». Однако прозорливость вождя понимания у коммунистов не нашла, Ю. А. Жданов, ссылаясь на отца утверждает, что Сталин назвал в 1946 г. сословие ВКП(б) «хором псаломщиков».[dli]Участники общины ВКП(б)-КПСС, основанной В. И. Лениным и укрепленной И. В. Сталиным, довольно быстро забыли значение слова партия, ярко очерченное В. В. Маяковским. В отличии от коммунистов крестьяне свою общинную принадлежность помнят по сей час.

Малочисленную русскую интеллигенцию в так называемых гуманитарных[324] науках в значительной части заместили исследователи, для которых русский язык не был языком детства. Некоторые из них относились к языку русских держиморд[325] враждебно или высокомерно, ошибочно деля его на «правильный» и «не правильный», нецензурный. Основатели психолингвистики плохо знали русский язык, так как язык их детства имел иную природу. Прошлое повторилось, подтвердив распространенную в древности и утвержденную Вергилиеммысль, о движении жизни по кругу.

О борьбе большевиков с наследием царского режима и русской великодержавностью написано много. Главной жертвой этой борьбы стал живой язык великороссов. В борьбе с ним и его «неправильными» носителями родились и окрепли советская психология,а затем порожденныя ею психолингвистика и множество других ученых ремёсел; лингвистика заменила языкознание, юриспруденция подменила правоведение, из русских психологии и философии выросли их советские тезки.

В меру своего понимания русского слова и понятия служения сектанты верно служили КПСС; вот как начинается предисловие к неоднократно переизданному учебнику лингвосоциопсихологии, бывшему обязательным для студентов вузов, обучающихся по специальности «Журналистика»:

«Эта книга знакомит читателя с предметом, понятийным аппаратом и прикладными возможностями дисциплины, возникшей на стыке языковедения, общей и социальной психологии, социологии и социальной семиотики. Указанная дисциплина, носящая название лингвосоциопсихологии, или — шире — семиосоциопсихологии [326], опирается, таким образом, не только на накопленные наукой знания о языке-речи, но и на знания о человеке как активном субъекте деятельности, который не только познает, но и творит окружающий его мир.

"В современных условиях, когда объем необходимых для человека знаний резко и быстро возрастает, уже невозможно делать главную ставку на усвоение определенной суммы фактов", — говорится в Отчете ЦК КПСС XXV съезду партии. [dlii] Продуктивность общественной деятельности человека в значительной мере зависит и от того, умеет ли этот человек, получая знания, отбирать главное, сформирован ли у него навык к целесообразному оперированию элементами смысловой информации…» [dliii]

Из отрывка заметно, что в 1976 г. психолингвистический жаргон уже проник в письменную речь писателей из ЦК КПСС. Если отбросить красоты слога отрывка,[327] то остаются неясными и задача, которую ставит ЦК, и задачи, которые призван решить учебник.

После распада СССР, гибели КПСС и перемены вероучения в бывшем ЦК с «коммунизма» на «антисоветизм», это пособие остается обязательным для будущих вестников (греч. ἄγγελος) РФ, однако оно поменяло редактора, который поместил свое предисловие в издание руководства «Язык и социальная психология» от 2009 г.; Е. М. Акимкин: «О книге и ее содержании лучше всех сказала сама автор в Предисловии, я же хочу сказать об актуальности работы и о личности создателя интересного и важного направления в науке. В конце апреля 2009 года в Институте социологии РАН прошел Методологический семинар памяти Г. С. Батыгина, посвященный проблемам междисциплинарного взаимодействия и "обсуждению перспектив исследования социальных процессов и феноменов в семиотическом ракурсе". Подобный ход, по мнению организаторов, "предполагает расширение познавательных возможностей социологии за счет использования ресурсов других наук, социогуманитарных и естественных, имеющих опыт семиотического анализа"».

Глубину сказанного далее следует осмыслить с учетом всего сказанного уже об особенностях психолингвистической речи:

«Произошло формирование принципиально нового подхода в социальном управлении. Была создана оригинальная социальная технология, преодолевающая разрыв между научным знанием и практикой управления. Одним из ее оснований стала семиосоциопсихологическая парадигма социальной коммуникации. Для целей прогнозного проектирования применяется также ситуационная концепция социокультурной динамики, разработанная ранее в соавторстве с Э. А. Орловой. Кратко суть подхода выражается в том, что в центр социального управления ставится человек, живущий в определенной среде, решающий проблемные ситуации, возникающие в его жизни, вступающий в общение, порождая тексты и обмениваясь ими с другими людьми. Масштабные социокультурные изменения в обществе есть проявления сдвигов в этом фундаментальном слое общественной жизни в процессе социальной коммуникации». [328]

Умозрение о «центре общественного управления» уже было давно известно и ошибочно приписано королю Франции Людовику XIV: «Государство — это я!».[dliv]