Доктор Крупнов

(1845-1846)

Яркое сатирическое произведение. Старый врач-материалист Крупов из многолетнего опыта своей лечебной практики, из общих наблюдений над жизнью людей делает заключение, что человечество больно безумием и его история — "автобиография сумасшедшего". По мысли Герцена, истоки "повального безумия" лежат в социальном строе, в общественном неравенстве людей. "Поврежденным" выглядит весь строй жизни, при котором люди, работающие "денно и нощно", "не вырабатывали ничего, а те, которые ничего не делали, беспрерывно вырабатывали ничего, а те, которые ничего не делали, беспрерывно вырабатывали, и очень много". Б этом мире социальной несправедливости и лицемерия, убеждается Крупов, так называемые "сумасшедшие" — "в сущности не глупее и не поврежденнее всех остальных, но только самобытнее, сосредоточеннее, независимее, оригинальнее, даже можно сказать, что гениальнее тех". Все, например, считают полоумным Левку, сына пономаря, но Крупов показывает, сколько обаяния и непосредственности чувства в этом больном деревенском мальчике, каким преданным и самоотверженным выступает он в дружбе, как трогательно он относится к природе. Признание "безумия" Крупов последовательно показывает в жизни разных слоев чиновников. В сущности, утверждает Крупов, жизнь в городе ничем не отличалась от порядков в доме умалишенных.

В некоторой внешней связи с романом «Кто виноват?» находится и повесть Герцена «Доктор Крупов», написанная в то же время и опубликованная в «Современнике» осенью 1847 г. По существу же эта повесть показывает, что в мировоззрении Герцена, дворянского революционера, уже в 40-е годы складывалась та концепция исторической жизни общества, которая в 60-е годы будет отчетливо проявляться в социологических статьях Чернышевского и Добролюбова, в зрелой политической сатире Щедрина. Впервые Герцен в русской" литературе подошел к сатирическому осмыслению не отдельных сторон жизни господствующих слоев, но всей системы общественных взглядов и установлений, служащей для защиты строя, основанного на порабощении и эксплуатации народа. Герцен приходит к мысли об исторической бессмысленности этих взглядов, установлений и связанных с ними моральных норм. И он противопоставляет всему этому простоту, естественность мыслей и чувств, которые еще можно найти в жизни крестьянства.

В сюжете повести эта идейная концепция получает гиперболическое выражение, в котором сказывается «антропологический» материализм автора. Доктор Крупов в результате своих медицинских наблюдений приходит к выводу, что подавляющее большинство членов общества, ведущих, как им кажется, нормальный образ жизни, вытекающий из нормальных понятий и представлений, на самом деле живут и мыслят ненормально и с медицинской точки зрения должны считаться умственно поврежденными, или попросту «сумасшедшими».

Среди тех случаев, которые приведены Круповым, намечаются разные виды такого «сумасшествия». Один из них - это признание святости и нерушимости насильственных браков, заключенных ради выгоды и связавших людей, друг друга не любящих. Таков, например, брак Анны Федоровны и Никанора Ивановича; они ведут между собой непрерывные семейные баталии, но соблюдают «закон и приличие» и не желают разойтись. Другой, особенно распространенный вид «сумасшествия»- это мания чинопочитания. Ею заражен «главный директор» дома умалишенных, который являлся к больным увешанный орденами и с удовольствием слушал, как фельдшера называли его «ваше превосходительство».

Но маниакальность свойственна не только отдельным людям в быту. Она, по мнению Крупова, лежит в основе целых учреждений и корпораций. Такова по своей сущности реакционная царская бюрократия. Крупов дает очень острое сатирическое изображение небольшого русского города, бюрократического центра, который в целом представляет собой «губернское правление, обросшее разными домами и жителями, собравшимися около присутственных мест». В нем «начальство составило сущность... города», а «остальные жители больше находились для порядка». В другом месте Крупов зло пародирует весь феодальный правопорядок, изображая его в виде палаты номер пять сумасшедшего дома. Здесь один из больных сумел внушить всем другим, что он имеет законное право получать с каждого полпорции его пищи на том основании, что «его отец умер от объедения, а дед опился». По характеру идейного содержания и вытекающим из него принципам и приемам творческой типизации эти маленькие сатирические картинки повести Герцена предвосхищают лучшие сатирические полотна Салтыкова-Щедрина, где подобные особенности содержания и формы доведены до гораздо большей законченности и совершенства.

У Герцена же эти особенности только найдены, намечены, но не разработаны. При этом сатирические зарисовки жизни общества сосредоточены у него лишь во второй главе повести. Первая же глава заключает в себе ее социальную антитезу, а вместе с тем предысторию рассказчика и мотивировку его рассказа. В ней изображен крестьянский мальчик Лёвка. Он из-за своей действительной умственной неполноценности стоит вне традиционных нравственных представлений и предрассудков, но в личных отношениях с окружающими обнаруживает ту простоту и искренность переживаний, которые отчасти еще свойственны патриархальной народной среде и в которых, по мнению автора, можно видеть прообраз нормальных человеческих отношений, не изуродованных классовым порабощением и эксплуатацией.

Повседневные бытовые сцены первой части повести контрастируют со второй, заостренно-сатирической частью и не соответствуют ей по форме. Однако, несмотря на такую неравномерность изображения, «Доктор Крупов» является очень важным идейным достижением Герцена, открывающим новый этап в развитии русской сатиры.

По художественным особенностям «Сорока-воровка» и «Доктор Крупов» во многом примыкают к роману «Кто виноват?». В них также преобладает интерес писателя к идейному развитию своих героев, которое сюжетно раскрыто в их встречах, разговорах, спорах, а композиционно - в их внутренних и внешних монологах. И пафосом повествования в этих произведениях также являются горькие и насмешливые размышления автора или рассказчика над обстоятельствами жизни героев, препятствующими их развитию и искажающими их жизнь. И здесь «вольтеровская» ирония Герцена господствует в изображении характеров, и подчиняясь «очевидной власти обстоятельств», и вместе с тем выступая против нее.

Так развивалось художественное творчество Герцена в 40-е годы, когда он еще жил в России, когда для него литература была основной формой выражения мысли, основной его «трибуной». Поощрение со стороны Белинского и успехи «натуральной школы» способствовали развитию собственно художественных замыслов Герцена. Переезд писателя за границу прервал его творческую работу, и новый роман «Долг прежде всего», из которого были написаны только «биографии» предков главного героя, остался незаконченным и неясным по замыслу.