Паула Хайманн. Заметки об анальной фазе

Хайманн П. Заметки об анальной фазе // Энциклопедия глубинной психологии. Том I. Зигмунд Фрейд: жизнь, работа, наследие. Пер. с нем./ Общ. ред. А. М. Боковикова. – М.: ЗАО МГ Менеджмент, 1998, С. 599 – 612.

ВВЕДЕНИЕ

Выбор темы нуждается в объяснении или даже в оправдании. Мы живем в эпоху, когда психоанализ распространяется на многие новые области. Едва ли будет преувеличением говорить о новой пионерской фазе в аналитическом движении. Аналитические концепции и методы служат исследованию психологии масс, изучению и терапии групп, и мы можем надеяться, что подобная работа поможет найти решение даже тех жгучих проблем, которые угрожают будущему человечества.

Лечение психических больных приносит свои плоды, интенсивно исследуется психология маленького ребенка, младенца, первая групповая формация, а именно ребенок и мать; проблемы других групп, образуемых больницей и пациентами, врачом и семьей больного представляют собой новое поле исследования для аналитиков. Я могла бы привести еще много примеров, но ограничу свое перечисление, упомянув лишь еще две области: психосоматические исследования и критическую проверку наших выводов, сделанных при непосредственном наблюдении за детьми, а также правильности аналитических реконструкций, обеспечиваемых анализом лиц, которые находились в детстве под тщательным наблюдением со стороны аналитически обученных воспитателей. Выбор моей темы, которая сама по себе уже очень стара, обусловлен тем, что она представляет собой пропущенную главу даже в современном аналитическом исследовании.

Последние двадцать лет в англоязычной психоаналитической литературе, как кратко подытожил Хоффер, гораздо больше внимания уделялось оральной, нежели анальной проблематике. Я бы хотела здесь также упомянуть свой опыт семинаров и контрольных анализов. Мне бросилось в глаза, насколько наши кандидаты склонны не замечать анальную тематику в материалах своих пациентов. Можно было бы предположить, что это связано с фактором, присущим именно нашему, британскому обществу, а именно с влиянием работ Мелани Кляйн, которая всегда уделяла основное внимание оральной фазе, оставляя в стороне проблемы дальнейшего развития. Но это не является исчерпывающим объяснением, поскольку в американской психоаналитической литературе анальной фазе также не уделяется достаточного внимания.

Так в чем же причина? Может быть, дело в том, что Фрейд и тесно связанное с ним поколение аналитиков — Ференци, Абрахам, Джонс и другие — уже выявили и высказали все самое важное об анальности? Этому противоречит то, что в целом аналитики не стесняются заново разрабатывать проблемы, суть которых успешно была раскрыта и изложена Фрейдом. Я полагаю, что мы столкнулись здесь с некоторой общей тенденцией заниматься главным образом наиболее ранними стадиями, и поэтому интерес к оральным и даже пренатальным процессам отодвинул в тень все остальное.

На мой взгляд, такой поворот в аналитическом исследовании и теоретизировании произошел в ущерб нашему пониманию многих важных аспектов психологии как ребенка, так и взрослого.

Воздействие на подрастающего ребенка новых процессов, обусловленных его созреванием, то есть процессов приспособления к новым жизненным позициям, несомненно, является проблемой, заслуживающей особого внимания аналитиков, и она должна возбуждать в них любопытство и готовность к исследованию. Жить — значит постоянно узнавать что-то новое и уметь справляться с порождаемыми жизнью проблемами. И мы не можем отделаться от этого круга проблем, утверждая, что все самое важное происходит на первом году жизни, а в дальнейшем развитии речь идет лишь о модификациях наиболее ранних переживаний. В этой связи я хотела бы сослаться на еще не опубликованную статью Сильвии Пейн, в которой она рассматривает проблемы адаптации к старению.

Я бы хотела еще немного продолжить свое отступление от темы и повторить то, что я уже говорила по другому поводу. Отстаивая необходимость исследования более поздних стадий развития, я указала, насколько важно то, что в аналитической ситуации пациент побуждается к активному припоминанию, даже если подобные воспоминания, будучи «покрывающими воспоминаниями», по самой своей природе не содержат наиболее ранних впечатлений и переживаний. Я выступала не только против того, чтобы считать покрывающие воспоминания чем-то неважным, но также и против недооценки значения актуальной способности припоминания. Я говорю именно о «способности», поскольку считаю, что спонтанные воспоминания указывают на творческое использование пациентом функций Я; этот процесс и этот опыт имеют большое значение в любом возрасте. Кроме того, обращение исключительно к самому раннему материалу может означать бегство от последующих травматических переживаний, как это показала Ф. Гринэйкр (Greenacre 1956) и как, опираясь на собственный опыт, может подтвердить любой психоаналитик.

Я возвращаюсь к своей теме анальной фазы. Поскольку она следует за оральной фазой, оральность, разумеется, накладывает на нее свой отпечаток; как мы уже знаем благодаря Фрейду, в бессознательном анус может приравниваться ко рту, а экскременты — к пище. Но в то же время или, точнее, первично анус и экскременты как таковые составляют тему бессознательных фантазий. Переход к анальной фазе привносит в душевную жизнь ребенка нечто совершенно новое, особое и совершенно уникальное.

Материал, положенный в основу моих рассуждений, получен в основном в ходе аналитической работы, но я использую также непосредственные наблюдения над детьми. В этом отношении мой материал ограничен как количеством прошедших наблюдение детей, так и моей позицией по отношению к ним. Я не занимала положение стороннего наблюдателя, но хотелось бы отметить, что и те наблюдения, которые проводятся над большим числом детей в рамках систематического проекта, также не лишены недостатков.

Читая о таких систематических исследованиях, проведенных безучастным и эмоционально отстраненным наблюдателем, я часто задаюсь вопросом, действительно ли бывают «безучастные» наблюдатели. С точки зрения наблюдаемого ребенка безучастность воспринимается как отказ или неприязнь, и это может оказывать влияние на материал. Что, например, испытывает ребенок в возрасте, соответствующем анальной фазе, если постоянно появляется какой-то человек, который некоторое время находится рядом и совершает определенные действия, но не вступает с ним в контакт? С другой стороны, позвольте вам напомнить, сколько открытий совершил Фрейд, наблюдая за игрой одного-единственного восьмимесячного ребенка, к которому он к тому же испытывал эмоциональную привязанность!

Поэтому мне не нужно, наверное, особо извиняться за то, что буду иногда приводить эпизоды из моего несистематического исследования, которые в сравнении с богатейшим материалом, представленным, например, Шпицем, выглядят несколько легковесно.

За другой источник материала, относящегося прежде всего к воспитанию чистоплотности, я обязана поблагодарить Анну Фрейд, которая любезно предоставила в мое распоряжение отчеты Хэмпстедского детского интерната. Эти отчеты интересны и поучительны, особенно с точки зрения роли, которую анальность играет в сообществе детей-сверстников, и различий в поведении детей в зависимости от того, находятся ли они в присутствии взрослых или в своем кругу.

КРАТКИЙ ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

Я хотела бы вкратце напомнить о тех этапах, которые привели к нашему современному представлению об анальной фазе. Они начинаются с революционного открытия Фрейда, что сексуальность — это процесс, который в силу врожденного влечения начинается с самого рождения, а его течение детерминировано биологически. Исследуя одновременно сексуальные отклонения взрослых, которые хотя и были известны, но оставались непонятными, и проявления детской сексуальности, которые вовсе отрицались, Фрейд разоблачил первые как устойчивые инфантилизмы и выявил основные свойства вторых.

Он указал на существование догенитальных зон, которые в процессе развития становятся структурами. Каждый участок тела может трактоваться как эрогенная зона, и, кроме того, сексуальные цели могут достигаться благодаря удовлетворению парциальных влечений, таких, как вуайеризм и эксгибиционизм, садизм и мазохизм. Мы обязаны Фрейду понятием психосексуальность. Репертуар детской сексуальности включает также так называемые «бессознательные уравнения», а также те фантазии, которые Фрейд назвал «детскими сексуальными теориями» (VII, 171).

Второй догенитальной фазе Фрейд приписывает определенные свойства, которые полностью проясняют ее значение для всего дальнейшего развития. Изначально ребенку не ведомы ни стыд, ни смущение, и со всей грандиозностью своего нарциссизма он придает фекалиям как части собственного тела большую ценность. Поэтому он удерживает фекалии с целью получения удовольствия, а отдавая их, преподносит матери первый подарок, полностью оплаченный из своих средств.

Далее, в отличие от оральной организации анально-садистская фаза прежде всего связана с желанием обладать и садизмом. Она характеризуется также тем, что главную роль играет амбивалентность; это относится к активным и пассивным, мужским и женским целям и к получению удовольствия благодаря удерживанию и выталкиванию каловых масс.

В работе «Характер и анальная эротика» (1908) Фрейд привел новые данные в пользу своего представления о стойком эффекте анальной организации. Первоначальные влечения продолжают действовать либо прямо и в неизменной форме, либо приводят к реактивным образованиям и сублимации. Многие из более поздних его работ, анализы историй болезни и теоретические исследования неразрывно связаны с «Тремя очерками по теории сексуальности» (1905) и изучением анального характера, продолжая их на материале новых открытий и разъяснений и побуждая к дальнейшему исследованию психологии и психопатологии человека. Здесь я хочу ограничиться лишь указанием на этиологические связи между анальностью и неврозом навязчивых состояний, паранойей и гомосексуальностью, поскольку в заданных рамках не могу обсуждать эти темы более подробно. В своем грандиозном труде об эволюции нашей цивилизации (XIV, 19 и далее) Фрейд вновь подверг анальность, а также предопределенную ей судьбу тщательному анализу. Процессы, приведшие к нашей цивилизации, можно сравнить с развитием ребенка.

Важный вклад в изучение проблем детской сексуальности и анального характера внесли Ференци, Джонс, Абрахам и другие психоаналитики. Так, например, Ференци принадлежит исследование (Ferenczi 1914), в котором он возводит интерес к деньгам к инфантильным истокам анальности. Джонс (Jones 1948) подчеркивал необходимость разграничивать акт испражнения и его продукт с точки зрения их влияния на психологию ребенка и его дальнейшее развитие — это положение разделяет и Абрахам. И Джонс и Абрахам привели множество клинических случаев, иллюстрирующих положения Фрейда, и, кроме того, установили корреляцию между амбивалентностью взрослого и амбивалентностью, характерной для анальной фазы. Так, удовольствие от сдерживания стула приводит к нерешительности и инертности как в объектных отношениях, так и в поведении в целом; удовольствие от испражнения ведет к персеверирующей и насильственной активности, не терпящей помех и сопровождающейся враждебностью к тому, кто мешает. Обе черты вместе проявляются в тенденции постоянно начинать какое-нибудь дело, но тут же его бросать и повторять так по нескольку раз. Анальная персеверация, как правило, непродуктивна, проявляется обычно в отношении к неприятной или маловажной работе и обязанностям, причем человек испытывает удовольствие от мысли, что он обладает особенно высоко развитым моральным чувством и превосходит других людей.

Я вспоминаю в этой связи одного пациента, который с немалой гордостью рассказывал, как потратил почти два часа на то, чтобы вычистить ночной горшок своего младшего ребенка. Он руками выбирал каждую крошку экскрементов и был удивлен и разочарован, когда его жена, вечно жаловавшаяся, что он уделял ей слишком мало времени, даже не поблагодарила его за труды. Точно так же он был раздосадован, когда анализ вскрыл его анальное удовольствие, которое он и предпочитал общению с женой.

Инфантильный нарциссизм при анальности ведет к идеям совершенства и тем самым к убеждению, что никто другой не может так хорошо справиться с работой, как он сам, а в дальнейшем к неспособности уступить другому ту или иную работу. Своеволие служит стремлению к власти и выражается даже тогда, когда человек делает другому подарок. Так, Абрахам (Abraham 1921) сообщает об одном мужчине, который сначала воспротивился желанию своей жены сделать определенную покупку, но затем навязал ей гораздо большую сумму денег, чем она сама хотела. Можно легко представить, как такое «великодушие» было способно лишить жену всяческого удовольствия.

Анальный садизм анального характера выражается разными способами. Абрахам указывает на тенденцию пробуждать желания и ожидания, а затем удовлетворять их лишь в незначительной и недостаточной мере. Он описал также ряд сновидений, весьма отчетливо указывающих на подобного рода садизм. В одном из таких случаев пациентка изводила во сне всю свою родню с помощью мочи, фекалий и газов, а также самим актом экскреции. Одиннадцатилетнему ребенку приснилось, будто бы он вытолкнул из своего ануса всю вселенную. (Этот сон явился реакций на то, что он оказался свидетелем полового акта между родителями.)

Своей значительной работой 1924 года Абрахам открыл новые горизонты. Он показал, как эмпирический психиатрический опыт получает теоретическое обоснование благодаря фрейдовским открытиям. В результате психиатрических наблюдений симптом утраты контроля над сфинктером получил дифференциально-диагностическое значение в качестве доказательства наличия психоза. Абрахам показал, что каждая догенитальная фаза состоит из двух стадий. На первой анальной стадии целью является выталкивание и она выражает желание уничтожить объект; вторая, более поздняя, стадия, целью которой является удерживание, указывает на изменение объектных отношений: объект удерживается и сохраняется, однако при условии, что он полностью остается во власти субъекта. Если процесс регрессии переходит через границу между этими двумя стадиями, патологический процесс принимает форму психоза. Тем самым был сделан еще один шаг в психоаналитическом понимании психотических расстройств.

О садистских свойствах экскрементов неоднократно сообщалось Мелани Кляйн на основании многочисленных наблюдений, сделанных ею в ходе анализа детей. При этом она подчеркивала важность детских фантазий.

Если обратиться к более новым трудам, я бы упомянула исследование Уильяма Меннингера (Menninger 1943) анальной фазы и ее последствий. Насколько мне известно, это последняя крупная работа об анальности на английском языке. Меннингер предлагает схему, очень четко отображающую события детского возраста и взаимное влияние анального и других влечений, а также их связь между собой и последующими состояниями. Различные проявления он рассматривает по следующим категориям: непосредственное продолжение, социально приемлемые и социально неприемлемые черты характера, реактивные образования, признаки и симптомы. Что касается возрастного периода анальной фазы, то его позиция отличается от общепринятой, поскольку он приравнивает ее начало к началу оральной фазы. Это различие смягчается, однако, тем, что автор подчеркивает усиление анального интереса, а именно в период прекращения грудного вскармливания и воспитания опрятности. В качестве периода наибольшего анального интереса он называет возраст между двумя и тремя годами.

Клиническое исследование Арлоу (Arlow 1949) однозначно подтверждает на совершенно ясном материале более ранние данные ван Офюйзена (van Ophuijsen 1920) и Штерке (Starcke 1920), которые независимо друг от друга сообщили, что собственные ощущения и чувства пациента формируют прототип преследователя паранойяльного больного. Это положение чрезвычайно важно для одной моей идеи, которую я намереваюсь изложить в дальнейшем.

К гораздо более позднему времени относится тщательное исследование происхождения и природы анального объекта, проведенное Грунбергером (Grunberger 1959). Он датирует наступление анальной фазы одновременно с орально-кусательной и характеризует сущность анальности как процесс овладения и поглощения объекта. Анальный мир представляет собой замкнутую, ограниченную систему, в противоположность открытому и безграничному миру орального нарциссизма.

Краткий обзор литературы я завершаю работой Рене Шпица в сотрудничестве с Кэтрин Вульф (Spitz, Wolf 1949). Авторы в различных условиях наблюдали большое число детей с рождения до пятнадцати месяцев с точки зрения их аутоэротической деятельности. Они пришли к заключению, что выбор определенного типа аутоэротики определяется эмоциональными отношениями, которые предоставляет ребенку среда. Я хотела бы процитировать два важных с моей точки зрения абзаца:

«Для нас было неожиданностью обнаружить, что большинство психозов, на которые мы обращали внимание, сконцентрировалось в группе матерей, дети которых играли со своими фекалиями».

«Необычайно большое число детей-копрофагов пострадало из-за своих матерей. Они обжигались или обваривались кипятком; один проглотил булавку, другой упал вниз головой, третий едва не утонул в ванне; складывается впечатление, что без тщательного и внимательного ухода со стороны персонала многие из этих детей просто не выжили бы».

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ

Исходным пунктом этой статьи является мое предположение, что значение анальной фазы заключается в том, что в этот период жизни ребенок переживает второе важнейшее столкновение своего нарциссизма с объектными отношениями. (Если в качестве первого такого столкновения рассматривать рождение, то это уже третье!)

Хотя наличие и способ воздействия нарциссических элементов в анальности были открыты и выделены Фрейдом (X, 137 и далее), и в этом ему следуют все остальные аналитики, этот факт, имеющий основополагающее значение, все же не был отчетливо сформулирован. Вследствие этого мы упустили возможность исследования судеб нарциссизма, судеб, благодаря которым трансформируются его изначальные примитивные проявления, приобретая формы, которые на последующих этапах развития соединяются с креативностью Я и объектными отношениями.

Я бы хотела повторить и подчеркнуть: не было четко сформулировано, что основное столкновение между детским нарциссизмом и объектными отношениями происходит именно в анальной фазе. В сущности Фрейд показал это, излагая свои представления о развитии цивилизации. Одно из основных его положений состоит в том, что цивилизация создается и сохраняется благодаря постоянному отказу индивида от нарциссического удовлетворения своих влечений. Там, где Фрейд детально исследует это утверждение, в качестве примера он выбирает анальную эротику. На мой взгляд, он поступает так лишь отчасти потому, что садизм, имеющий место в анальной эротике, делает последнюю удобным отправным пунктом для глубинного исследования разрушительных влечений, их связей с влечением к смерти (которое Фрейд позднее назвал первичной властью смерти, противопоставив первичной власти жизни), а также сложных, обусловленных чувством вины процессов. Отчасти, я бы сказала, выбор Фрейда обусловлен проблематикой нарциссизма, связанного с анальностью. Утверждение Фрейда, что нарциссизм в определенной мере сохраняется на протяжении всей жизни, наверное, можно понимать как констатацию несовершенства человеческой природы. Но его можно рассматривать и как определенное воззрение на нарциссизм, который понимается как большее, чем просто проявление примитивных асоциальных стремлений. Над этим стоит задуматься.

НЕКОТОРЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ О ПРИРОДЕ АНАЛЬНОСТИ

Анатомическое положение анальной зоны является дорсальным, дистальным, скрытым. То есть она находится вне сферы социального контакта ребенка с матерью, который в не меньшей степени, чем социальные отношения между взрослыми, ориентирован преимущественно на фронтальную встречу — конфронтацию — партнеров.

Анальные возбуждения возникают и развиваются независимо от какого бы то ни было содействия со стороны матери, и поэтому как соматическая функция, так и либидинозное удовольствие, которое получает ребенок от этой функции, регулируются им самостоятельно. С точки зрения этих двух аспектов анального переживания принцип аналитического развития либидо и объектной любви действует в анальной фазе иначе, чем в оральной. Для анальности объект избыточен, чтобы не сказать хуже, и мы знаем, как из непосредственного наблюдения, так и из аналитического исследования, что вмешательство или, точнее, вторжение в анальную функцию воспринимается как агрессия. Описание одного пациента, которому мать часто ставила клизму, особенно показательно. Он хорошо помнил, как переживал ярость, дикое возбуждение, безумный страх лопнуть от клизмы и разлететься на куски. У многих пациентов с сильно выраженными садо-мазохистскими проблемами во время анализа обнаруживается, что они испытывали в детстве подобное анальное вторжение со стороны родителей. Это могло совершаться как физическими средствами (например с помощью клизмы, свечек), так и психическими (например вследствие повышенного интереса, тревоги, страха), которые ребенок обычно совершенно верно истолковывает как выражение анальной сексуальности родителей. Поскольку цикл анальной потребности, облегчения и удовольствия совершается без содействия или участия матери, мы должны предположить, что фантазии, относящиеся к анальным ощущениям, по своей сути лишены объектных идей, абсолютно нарциссичны и неопосредуемы. Чтобы перейти на ступень опосредования, они нуждаются в опоре на объекты, иными словами, необходимо чтобы они были смешаны с неанальными влечениями и фантазиями, действительно связанными с объектами. В своей работе «Введение в нарциссизм» Фрейд писал:

«Трогательная, по сути столь детская родительская любовь является не чем иным, как возрожденным нарциссизмом родителей, который в своем превращении в объектную любовь, несомненно, проявляет свою прежнюю сущность».

«Предполагаемый нами первичный нарциссизм ребенка... гораздо труднее распознать путем непосредственного наблюдения, нежели доказать логически, отталкиваясь от другого исходного пункта. Рассматривая установку нежных родителей к своим детям, необходимо понимать ее как оживление и репродукцию собственного, давно отвергнутого нарциссизма» (X, 157, 158).

На начальной стадии анализа одна пациентка большую часть своего времени с упоением рассказывала о том, как ее малышка играла с фекалиями. Она приняла мое толкование, что тем самым она выражала собственное анальное удовольствие. Анальные фантазии, которые позднее передаются словами и поступками, используют отношения к объектам. То есть мы и в самом деле обнаруживаем в анализе, что все компоненты объектных отношений, включая эдипов комплекс, присутствуют в анальном варианте. Но это не является первичным, а происходит в результате смешения с анальностью элементов, относящихся к другим зонам и парциальным влечениям, которые в силу своего характера требуют отношения к объекту. Любовь, ненависть, соперничество, ревность, зависть, страх, стыд и вина вновь обнаруживаются в анальном мире, тогда как вклад, вносимый столь тесно связанным с анальностью влечением к обладанию, можно распознать по необычайно агрессивному характеру этих фантазий.

Полагаю, у вас уже готовы возражения против моего утверждения, что ребенок не нуждается в материнской помощи при отправлении анальной функции и что посредством анальной зоны он не переживает с ней никаких отношений. Однако при уходе за ребенком имеется множество деталей, в которых происходит такой контакт. Мать моет, вытирает, припудривает, смазывает анальную область и можно легко заметить, что все это нравится ребенку. Мать меняет подгузники, усаживает малыша себе на колени и т.д. Однако эти действия связывают анальную область со всем остальным телом ребенка и тем самым способствуют тому, чтобы весь репертуар влечений и чувств был непосредственно включен в отношения друг с другом и чтобы, кроме того, была задействована активность рук и ног. Переживания во время купания включают «океанические» ощущения всей поверхности тела, экстаз наготы и свободу энергичных движений в благоприятной среде. Эпизоды, в которых мать вызывает приятные ощущения, дотрагиваясь до анальной зоны, без сомнения, относятся также и к соседней генитальной области. Что касается смены подгузников, то, на мой взгляд, ребенок, особенно если он уже умеет стоять, часто реагирует на это гневом и протестом. Так, один годовалый ребенок соглашался на эту процедуру, только если я ставила его на ножки и по возможности разрешала ему в это время возиться в умывальнике. Зеркало над умывальником обеспечивало также фронтально-визуальный контакт между нами.

В отличие от остальных зон тела анальная зона не образует для ребенка особый орган, способный доставлять информацию о позитивных отношениях к объектам или о чувствах, желаниях и процессах иного рода, чем те, которые принадлежат к самой анальной функции. Анальные звуки могут сопровождать эту функцию в начале или в ходе процесса, однако они не представляют собой неотъемлемые сопутствующие явления этой функции и фактически выражение лица ребенка передает эту информацию гораздо отчетливее. Ребенок краснеет, когда тужится, его взгляд становится рассеянным и обращен вовнутрь, интерес полностью отвлечен от объектов. Согласно Шпицу (Spitz 1949), этот период ухода вовнутрь длится примерно полминуты. Рот, напротив, является органом, сообщающим о многих вещах, даже еще до того как ребенок научился говорить. Определенные звуки, гуканье и лепет, сообщают нам, что ребенок счастлив. Еще не умея образовывать слова, он произносит тот или иной звук в качестве приказа, который понятен для его окружения. Дополнительное движение руки обозначает, в чем состоит это желание. Или же ребенок способен нам сообщить, что устал, начиная причмокивать. (А уж кричать он умеет с рождения!)

Таким образом, как отмечает Грунбергер (Grunberger 1959), оральный мир открыт и безграничен, тогда как анальная система замкнута. Тем не менее, я полагаю, это утверждение нуждается в уточнении. В силу интимной связи между анальной зоной и стремлением к обладанию, которое выражается посредством мышечного аппарата, последний следует включить в понятие анальной системы. Английский язык выражает этот факт двойным значением слова «motion», которое обозначает как движение в целом, так и испражнение в частности. Поэтому усиление агрессивности детской моторики, проявляющейся в разбрасывании и швырянии вещей, ударах и т.д., в явном удовольствии от агрессивного самоутверждения и сопротивлении в поведении при отсутствии реактивно обусловленного гнева, даже с вошедшим в поговорку ангельским выражением лица, я бы предложила рассматривать как признак того, что ребенок переходит к анальной фазе. Ни один из маленьких детей, которых я наблюдала, не миновал периода упорного движения в противоположном направлении, открывания чужих дверей, вторжения в чужие сады, особенно если он замечал, что взрослому это не нравится и что сам он этого не делает. Вследствие анатомического расположения анальной зоны мы и в самом деле очень мало можем узнать из непосредственного наблюдения об отношении маленького ребенка к своим анальным процессам до начала приучения его к опрятности. Тогда, разумеется, конфликт между его волей и волей матери становится очевидным. Этот конфликт наряду с тем, что объектное отношение к матери, возникшее уже на оральной стадии, продолжается в соответствии с созревающим Я, заставляет ребенка приспосабливаться к желаниям матери. Из любви к матери, из страха утратить ее любовь, ради удовольствия, получаемого от ее похвалы, он адаптирует свою функцию и испражняется тогда и так, как того требует мать. С другой стороны, ребенок пытается ей противодействовать, заставляя ждать, обещая, но не держа своего слова, стремясь подчинить себе мать, насладиться своей властью и ее беспомощностью, отомстить за всевозможные фрустрации и наказать неверность матери, вызывающую у него ревность к соперникам.

Здесь мне хотелось бы высказать еретическую мысль, что сам ребенок не распространяет свою чрезмерную нарциссическую гордость на свои экскременты как таковые (Kubie 1957).

Непосредственные наблюдения и аналитические исследования убедили меня, что в качестве чего-то хорошего и ценного воспринимаются отнюдь не сами по себе фекалии. То, что необходимо проводить различие между экскреторным актом и его продуктом, признано всеми аналитиками еще со времен Джонса (Jones 1948), однако ни сам Джонс, ни другие авторы не использовали эту идею при рассмотрении нарциссического качества анальности. В первоначальных формулировках Фрейда мы обнаруживаем соответствующее высказывание. Он говорил, что ребенок вначале не испытывает ни стыда, ни отвращения к своим экскрементам и оценивает их «как часть своего собственного тела». Если принять это всерьез, то мы должны исследовать ситуацию, в которой фекалии воспринимаются как часть собственного тела. Это ощущение пропадает, когда фекалии перестают быть теплым и мягким веществом, с которым сливается телесное Я ребенка. С этого момента ощущения, вызываемые фекалиями, становятся неприятными, а, согласно Фрейду, все то, что вызывает неприятное возбуждение, на примитивной стадии развития частью себя не признается. Когда экскременты начинают вызывать неприятные ощущения, ребенок нуждается в помощи матери. Точно так же экскременты вне собственного тела, опорожненные в горшок, уже не являются для ребенка частью собственного тела. С окончанием акта дефекации непосредственное ощущение от контакта фекалий и тела пропадает и между ними устанавливается дистанция. Грунбергер назвал этот переход от внутреннего к внешнему превращением фекалий в анальный объект. Можно отчетливо наблюдать, как ребенок с интересом и любопытством, но вместе с тем со страхом и недоверием разглядывает экскременты в горшке. Выражение лица двухлетнего ребенка, выказавшего перед испражнением определенное недовольство, нетвердым шагом подошедшего к матери и без слов сообщившего ей о своей потребности, как бы говорило: «Так вот что причиняло мне столько неудобств!» Однажды этот же мальчик, расставив ноги, встал над горшком и наклонил вперед свое тело, чтобы посмотреть, что из него вышло. Что же он увидел? Во-первых, как всегда, свой пенис, и на мгновение нечто, что упало. Малыш не сделал ни малейшей попытки потрогать затем свои экскременты, и я не думаю, что это было связано с послушанием. Возможно, раньше ему было сказано, чтобы он не дотрагивался до своих экскрементов. Но сколько раз ему говорили, чтобы он не брал огромный молоток, не ворошил огонь в печи, не мучил котенка и т.д. и т.д. — и все без малейшего результата. Раз ребенок не берет в руки свои экскременты, то не потому, что он такой уж послушный, а просто потому, что они ему не нравятся.

Исходя из своих собственных — весьма ограниченных — наблюдений, я могу подтвердить заключение Шпица (Spitz 1949), что игры с экскрементами встречаются гораздо реже, чем другие аутоэротические действия, и что они указывают на наличие патологического фактора в жизни ребенка.

Ребенок гордится своей продуктивной способностью, а не результатом этой задействованной способности. Я полагаю также, что ребенок не верит взрослому, если тот расхваливает экскременты словно какой-то подарок. Когда ребенка начинают приучать к опрятности (я не говорю о тех детях, которых с самого начала высаживают на горшок и которые, кстати говоря, неизменно позднее реагируют протестом), у него уже достаточно развито чувство реальности, чтобы понять, что хорошие подарки сохраняют, а не спешат выбросить. Я думаю, он относится к утверждению, будто его экскременты — это подарок, с той терпимостью, с которой дети очень часто воспринимают взрослых. Ребенок понимает, что мать его любит и радуется чему-то, что он сделал, и что не сами по себе экскременты приводят ее в такой восторг.

Некоторые сообщения из хэмпстедских интернатов подтверждают негативное отношение детей к своим экскрементам, и это нельзя приписывать одному только страху перед воспитателями. Некоторые дети выказывали также явное недовольство, отвращение или страх перед своими экскрементами и они тотчас испытывали радость и облегчение, когда уносили их грязные подгузники. Я могу напомнить здесь о воззрении Фрейда, что к отказу от анального удовольствия ведет не только воспитание, но и нечто, присущее самому ребенку, наследственный фактор, идущий навстречу воспитанию. Иными словами, уже в самом ребенке заложено негативное отношение к своему стулу. И наконец, если мы вспомним об агрессивной направленности анальной функции, то должны предположить такое же враждебное отношение и к экскрементам.

При анализе мы часто видим негативную сторону детского нарциссизма, то есть ипохондрию в отношении анальной функции в целом и самих экскрементов в частности. Выше я указала на некоторых авторов, сообщивших о наблюдениях подобного рода. Разумеется, я навлекаю на себя подозрение в том, что забываю, что психоаналитическое «дитя», лежащий на кушетке взрослый, не идентичен тому ребенку, каким он был когда-то. Надеюсь, что в следующим разделе я сумею снять себя это подозрение.

НЕКОТОРЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ ОБ АНАЛЬНОЙ МОДЕЛИ ТРУДОВОЙ

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Во многих анализах имеются фазы, в которых вроде бы все указывает на то, что мы имеем дело с «анальным характером», и удивляемся, почему мы раньше просмотрели этот диагноз. На самом же деле пациент не представляет собой «анальный характер». Просто получилось так, что в центре внимания при анализе оказались его профессиональные проблемы. Я ограничусь здесь симптомом затруднения при работе, относящегося к письму, который проявляется и в так называемой творческой деятельности, и при выполнении рутинной работы. Разумеется, любое письмо, за исключением автоматического копирования, в определенной мере является оригинальным и творческим.

Я приведу несколько клинических примеров и напомню об известных аналитических данных.

Пациент не может приступить к работе, потому что «его раздражает дерьмо на рабочем столе». Он должен сперва «расчистить стол и разделаться с кучей накопившихся долгов». У него не возникает затруднений, покуда он может исполнять свои обязанности устно, но чтобы писать, он должен «уединиться от людей», а он боится «одиночества и депрессии».

Другой пациент испытывает подлинный ужас перед критикой, которую может вызвать написанная им работа. Люди скажут, что все это устарело (берлинское выражение «старые верблюды» в точности передает чувства моего пациента), другие авторы сказали это задолго до него и гораздо лучше. Его обвинят в плагиате. А если его идеи и покажутся новыми, их отбросят как не имеющие никакой ценности. Когда же пациент не мог избежать задания что-либо написать, то он погружался в фантазии, в которых со множеством приятных подробностей представлял себе, как создает грандиозное творение, принесшее ему заслуженную славу. Каждый раз пробуждение к реальности было ужасным.

Еще один пациент каждый день рассказывал о своих проблемах с письмом. В этот период проект, над которым он работал, подвергся значительным изменениям. Пациент сам обнаружил несколько причин своих затруднений. Например, на одном из сеансов он сказал, что теперь знает, почему писать так трудно. Он не может долго сидеть на одном месте. Каждые четверть часа ему надо встать, походить, заняться чем-то другим. Выяснилось, что все эти побочные действия имеют оральный элемент, либо совершенно непосредственный, когда он готовил себе что-нибудь попить, либо смещенный на слуховое восприятие, когда он слушал пластинки. Таким образом, для письма оставалась лишь небольшая часть того времени, которым он располагал. Еще одно открытие касалось места и времени. Когда он находился вне дома, то испытывал сильное желание писать, но именно в тот момент и в том месте оно было неосуществимо. С нетерпением он дожидался возвращения домой, но стоило ему переступить родной порог, как желание работать пропадало. Затем в анализе наступил период, когда на первый план вышли другие проблемы, и он долгое время вообще не упоминал о своих затруднениях с письмом. Этот этап завершился двумя встречами, во время которых пациент постоянно спорил со мной. Он очень сердился на меня, утверждая, что его терпение исчерпалось, что мой анализ во многих отношениях неверен, что он отвергает мои интерпретации и т.д. На другой день он был раздражен еще сильнее и утверждал все это с огромной энергией. Он прочел мне лекцию о научном подходе, проиллюстрировав ее одним эпизодом из анализа. Он настаивал, чтобы я принимала его рассуждения как таковые (то есть признала свою научную непригодность и училась бы у него) и запретил мне давать интерпретации. Хотя его упреки явно представляли собой повторение прошлых конфликтов и травм в ситуации переноса, сама лекция, которую он мне прочел, была исполнена оригинальных мыслей и ясных формулировок, и я пришла к выводу, что его способность писать благополучно восстанавливается. На следующий день он начал сеанс со вступления: «Я хочу поделиться с вами своей радостью». Он добавил, что ему нелегко со мной говорить об этом. И в самом деле, он говорил в непривычной для него смущенной манере. Оказалось, что его радость была связана с успехами в письме. Он нашел выход из своего затруднения: приступая к письму, он начинал вести диалог. Это открытие привело к изменению его метода, и теперь он стал испытывать радость от письма. В дальнейшем у него вновь появились проблемы, ибо, как он выразился, «просто книга не может быть твоим ребенком. Ребенком может быть только ребенок».

Я привела эти эпизоды из анализа затруднений при письме по причине того, что они отчетливо демонстрируют оживление детских сексуальных проблем, в частности проблем анальной стадии. Чувства вины из-за сдерживания, отсрочки и неопрятности — депрессия и раскаяние в одиночестве — страх наказания за воровство или производство малоценного материала — потребность в оральном утешении — высокомерная переоценка своей продуктивности — шаг к генитальности, наталкивающийся на неспособность породить ребенка: все эти элементы повторяют импульсы, чувства и представления анальной фазы. Кроме того, приведенный мной материал показывает различие между оральным и анальным прототипами работы. Пациент, который ничего не имеет против работы, покуда она может выполняться устно, а также попытка преобразовать письмо в диалог напоминают нам о наиболее ранней ситуации, в которой совершается работа. Диалог представляет собой кооперативное сообщество двух участников. Самая ранняя модель такого сообщества — это ребенок, который сосет, и мать, которая его кормит. В литературе недостаточно внимания обращается на тот факт, что младенец, блаженствуя у материнской груди, одновременно трудом обеспечивает свое существование. Единственное указание подобного рода мне встретилось в примечании в статье Л. Хендрика «Труд и принцип удовольствия» (Hendrick 1943). В противоположность модели работы, которая закладывается в переживаниях младенца у материнской груди и позднее развивается при обучении речи, модель работы, происходящая из анальной фазы, предполагает отказ от кооперации, одиночество и полную автономию во время продуктивного акта.

Разумеется, это относится не только к письму, но и к любой форме творческой деятельности, проистекающей из самых ранних источников творческой независимости. Однако письмо, по-видимому, особенно подвержено тем опасностям, коренящимся в бессознательных воспоминаниях, в соответствии с которыми в самостоятельной креативной деятельности создавалось нечто плохое и заслуживавшее разве что только тут же быть выброшенным, как то постоянно и случалось.

Тем не менее овладение письменной речью мы рассматриваем как основной признак культуры, и я бы сказала, что только тот человек, который обрел способность адекватно выражать свои мысли на бумаге, полностью способен пользоваться средствами языка, то есть в полном смысле слова научился говорить. Как показал Фрейд, развитие индивида повторяет эволюцию культуры. Оральное речевое общение начинается на ранней стадии развития и зависит от помощи партнера по разговору. Овладение словами, решающий фактор в становлении вторичных процессов, развивается из отношений с родителями, опираясь на акустические следы памяти (Фрейд). Восприятие речи сходно с оральным физическим контактом с объектом, а речь пробуждает соматические воспоминания о том опыте, в котором были активны рот, губы и язык при сосании материнской груди. Сказанное слово эфемерно, оно — дитя мгновения. (Технические средства были изобретены, чтобы сохранить или, по крайней мере, продлить жизнь этого недолговечного создания.) Его можно тут же вернуть и исправить. Тем самым говорящий несет лишь ограниченную ответственность.

Написанное же слово преодолевает пространство и время, создавая новые параметры существования. Вспомним хотя бы расшифровку линейных Б-таблиц, знаменовавшую революцию во взглядах не только исследователей греческой культуры. Но по той же причине письмо чревато для автора серьезными последствиями и возлагает на него повышенную ответственность. Частица его Я продолжает жить независимо от него самого, независимо от его воли. Он за нее в ответе.

В фазе примата анальной зоны возникает прототип письменного слова, а бессознательные воспоминания, которые оно вызывает, ведут к страху перед критикой и отвержением. Именно присущая анальности амбивалентность и проявляется в столь хорошо известных колебаниях писателя от вдохновенной сосредоточенности и поглощенности до вялой инертности, от гордого самовозвышения до отчаяния.

В другом месте я уже высказывала мнение, что одним только процессом сублимации нельзя объяснить творческую деятельность, что в ней задействованы кроме того и прежде всего первичные способности Я, побуждающие индивида к тому, чтобы их проявлять и объективировать.

Первая жизненная ситуация, в которой индивид осознает свои автономные возможности и запас сил, возникает в анальной фазе. Здесь человек впервые ощущает свою творческую способность следовать побуждению и справляться с ним совершенно самостоятельно, а не в диалоге с партнером, который разделяет ответственность.

Ребенок уже и до этой фазы был креативным. Я имею в виду образы его фантазии, которые имеют место уже в оральной фазе. Однако они остаются во внутреннем мире ребенка, не покидают его тела и поэтому не подвергаются проверке на реальность со стороны его самого и его объектов.

Я выделяю анальность в качестве прототипа креативной деятельности Я. Это подводит меня к рассмотрению техники, которой располагает Я для раскрытия своих интенций. Эта техника использует так называемые механизмы Я. В период, когда аналитическая мысль определялась первой фрейдовской моделью психических процессов, мы оценивали эти механизмы с точки зрения защиты от конфликта и неудовольствия, обусловленных требованиями Я. Однако благодаря второй модели Фрейда в центре внимания оказались психология и автономия Я, и мы теперь говорим о конструктивных и исполнительных функциях механизмов Я.

Рассматривая эти механизмы, мы замечаем, что многие из них имеют корни в анальной функции. Подавление и вытеснение (то и другое Фрейд описывает в «Недомогании культуры» [1930]) являются мерами, которые препятствуют завершению начавшегося процесса и сдерживают нечто идущее из глубины. Обращение в противоположность заключается в смене первоначального направления на противоположное. К этому механизму очень близки обращение на себя и аннулирование. Здесь также направление процесса меняется, а первоначальный импульс гасится. Наконец, я бы хотела упомянуть расщепление и проекцию. Невозможно избавиться от впечатления, что здесь другими словами описывается дефекация.

Все эти механизмы могут служить защите от неудовольствия, конфликта, вины, агрессии, любовных притязаний, преследования и т.д., но за это приобретение Я расплачивается потерями в перцепции и прочими вытекающими отсюда последствиями. Но они могут использоваться также в конструктивных целях и служить творческим способностям Я. Так, например, чтобы справиться с проблемой, необходимо на ней сконцентрироваться, а это требует подавления и вытеснения посторонних мыслей и импульсов. В мыслительной деятельности распознавания и различения действует механизм, аналогичный расщеплению, однако он повышает, усиливает восприятие и приводит к формированию понятий. Обращение в противоположность и обращение на себя играют важную роль в рефлексивном мышлении. Существует и конструктивное применение проекции внутреннего процесса, позволяющее добиться большей ясности относительно этого процесса, причем Я продолжает сознавать, что речь идет о внутренней, собственной проблеме. В этом случае проекция не ведет к отрицанию, искажению или бредовым представлениям.

На многих важных участках творческой деятельности индивид является нарциссическим (ср. концепцию Балинта «креативной однотелесной области»). Творческий работник удаляется от общества и поглощается собственными процессами. (Не одна только зубная боль является причиной нарциссического ухода от объектов!) На мой взгляд, нарциссизм не является просто самым ранним проявлением либидо или квазифизиологическим состоянием. Он представляет собой ориентирующую установку в отношении переживаний, проистекающую из врожденных, присущих Я способностей. И в самом деле, Фрейд с самого начала не оставил никаких сомнений в том, что между нарциссизмом и Я существует особая внутренняя связь. В качестве ориентации по отношению к переживаниям нарциссизм лежит в основе судеб развития, равно как и всех остальных элементов человеческой природы, а также постоянного дуализма, который благодаря первичным силам любви и стремления к разрушению управляет человеческой жизнью и в значительной мере ее усложняет. Поскольку впервые он возникает в фазе максимальной беспомощности, он принимает форму всемогущества и использует для своего выражения способность примитивного психического аппарата попросту воображать все то, чего хочется. В ней он поддерживается и сохраняется вначале благодаря слиянию с материнской грудью, а несколько позже, еще на стадии преобладания оральности, благодаря идентификации с грудью-матерью, то есть с матерью, воспринимаемой главным образом орально.

В анальной фазе все еще очень примитивный нарциссизм ребенка подвергается тяжелому испытанию, причем не только в отношениях с матерью, поскольку по собственной оценке его автономный продукт является для ребенка неприемлемым и отвергается его чувством реальности. Внутренняя борьба между ощущением собственных продуктивных возможностей и страхом, отвращением и презрением к тому, что он произвел, придают анальной фазе отпечаток амбивалентности, как это было показано Фрейдом.

В этот период жизни, который в целом можно назвать фазой амбивалентности, нарциссизм выражается в агрессивном самоутверждении, оппозиции, упрямстве и садизме, а чувство идентичности в основном зависит от оппозиции: Я против Тебя. Потребуется долгое и опасное путешествие, пока в генитальности не установится стабильное и надежное чувство идентичности, а индивид не начнет стремиться к людям с отличной от него идентичностью, то есть к полноценным объектным отношениям, в которых индивид и объект так воздействуют друг на друга, что каждый из них усиливает в партнере чувство себя.

Слияние и идентификация, агрессивное самоутверждение и оппозиция, идентичность и взаимность — таковы вехи на пути к цивилизованному образу жизни.

ЛИТЕРАТУРА

Abraham К.: Zur narzißtischen Bewertung der Exkretionsvorgänge in Traum und Neurose. Int. Z. Psa., 6, 1920,64-67

Ergänzungen zur Lehre vom Analcharakter. Int. Z. Psa., 9,1921,27-47

Versuch einer Entwicklungsgeschichte der Libido auf Grund der Psychoanalyse seelischer Störungen. Neue Arbeiten zur ärztlichen Psychoanalyse, 11, Leipzig, Wien, Zürich: Int. Psa. Verlag 1914

Beiträge der Oralerotik zur Charakterbildung (1924). Psa. Studien zur Charakterbildung. Leipzig, Wien, Zürich: Int. Psa. Verlag 1925a

Zur Charakterbildung auf der genitalen Entwicklungsstufe Psa. Studien zur Charakterbildung. Leipzig, Wien, Zürich: Int. Psa. Verlag 1925b

Arlow J.: Anal Sensations and Feelings of Persecution. Psycho-Anal. Quarterly, 18,1949

Fenichel, O.: The Psycho-Analytic Theory of Neurosis. New York: Norton 1945

Ferenczi, S.: Zur Ontogenie des Geldinteresses. Int. Z. Psa., 2,1914,506-513

Freud, S.: Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie (1905). G. W. V

Über infantile Sexuahheorien (1908). G. W. VII

Charakter und Analerotik (1908). G. W. VII

Der Dichter und das Phantasieren (1908). G. W. VII

Zur Einführung des Narzißmus (1914). G.W.X

Das Unbewußte (1915). G. W. X

Über Triebumsetzungen, insbesondere der Analerotik (1916). G.W.X

Das Unbehagen in der Kultur (1930). G. W. XIV

Über libidinöse Typen (1931). G. W. XIV

Die endliche und die unendliche Analyse (1937). G. W. XVI

Greenacre, Ph.: Re-evaluation of the Process of Working-Through. Int. J. Psycho-Anal, 37,1956

Grunberger, В.: Etude sur la relation objectale-anale. Revue Française de Psychanalyse, 1959

Hartmann, H.: Ich-Psychologie und Anpassungsproblem. Int. Z. Psa., 26, 1939, 62-135. Переизд.: Psyche, 14, 1960, 81-164

Heimann, P.: Bemerkungen zur Sublimierung. Psyche, 13, 1959, 397-414

Hendrick, L: Work and the Pleasure Principle. Psycho-Anal. Quarterly, 1943

Hoffer, W.: Reconsideration of Freud’s Concept “Primary Narcissism” (1959) (не опубл.)

Jones, E.: Anal-Erotic Character Traits. Papers on Psycho-Analysis, 24,1948

Klein, M.: Die Psychoanalyse des Kindes. Wien: Int. Psa. Verlag 1931. Geist und Psyche, 2109. München: Kindler 1973

Kubie, L. S.: The Fantasy of Dirt. Psycho-Anal Quarterly, 6, 1937

Menninger, W. C: Characterologie and Symptomatic Expression Related to the Anal Phase of Psycho-Sexual Development. Psycho-Anal. Quarterly, 12, 1943

van Ophuijsen, J. H: Über die Quelle der Empfindung des Verfolgtwerdens. Int. Z. Psa., 6, 1920, 68-72

Spitz, R. A., Wolf, C.: Auto-Erotism. Psa. Study of the Child, 3/4, 1949

Genesis of Super-Ego Components. Psa. Study of the Child, 13,1958

StÄrcke, A: Die Umkehrung des Libidovorzeichens beim Verfolgungswahn. Int. Z. Psa., 5, 1919, 285-287