ВВЕДЕНИЕ 7 страница

― Хорошо, поехали.

Девушка прищёлкнула языком, и её конь поскакал вниз по склону холма рядом с конём Булавы.

 

К

елси и Лазарь провели несколько трудных часов в пути, прежде чем маленькая тропинка, которую показал им Ловкач, вывела их на Мортский тракт шириной около пятидесяти футов. По этой дороге велась основная торговля между Тирлингом и Мортмином, и её покрывал настолько плотный и утоптанный слой грязи, что в воздухе почти не было пыли. Тракт был довольно людным, и Келси порадовалась тому, что на ней был тёмно-фиолетовый плащ, подаренный ей Ловкачом.

Вместо серого одеяния стражника на Булаве был длинный чёрный плащ, и он благоразумно спрятал свою булаву, хотя Келси надеялась, что она по-прежнему при нём. Многие люди, ехавшие в сторону Крепости, также были в плащах с капюшонами и казались полностью погружёнными в свои дела. Девушка смотрела в оба, остерегаясь новых наемных убийц из Кейдена и проверяя, чтобы ничто не выдавало в её спутнике принадлежности к королевской страже.

Но спустя некоторое время людей на тракте стало ещё больше, и Келси не могла сосредотачивать своё внимание на ком-либо достаточно долго, поэтому она доверилась Булаве, который мог в случае чего лучше почувствовать опасность, и просто стала внимательно смотреть на дорогу впереди.

Ловкач говорил ей, что они с лёгкостью доберутся до Нового Лондона за пару дней. Келси хотела преодолеть расстояние до города за один переход, но ближе к закату пришлось отвергнуть эту идею. Ей было необходимо поспать. Её рана начинала побаливать, о чём она тихо сообщила Булаве, и тот кивнул.

― Я могу обойтись без сна, Леди. Поэтому можете спать всю ночь.

― Вам всё равно когда-нибудь придётся поспать.

― Вряд ли. Этот мир слишком опасен, чтобы можно было позволить себе такую роскошь, как сон.

― А в детстве вы спали?

― У меня не было детства.

Один из прохожих столкнулся с лошадью Келси и, пробормотав «Простите, сэр», пошёл дальше. На тракте яблоку негде было упасть. Девушка была окружена людьми, которые ехали верхом или шли пешком, и ей в ноздри била острая вонь от их немытых тел. Это было объяснимо, поскольку дорога шла с юга, где не было воды, чтобы помыться.

Впереди ехала повозка, на которой сидела целая семья: родители и двое маленьких детей. Последние, мальчик и девочка не старше восьми лет, собрали пучок травы и корней и играли в поваров на днище повозки. Келси увлечённо наблюдала за ними.

Во все свои придуманные игры она играла одна: она всегда была главным героем и воображала, что вокруг неё ликует толпа, а рядом с ней стоят её вымышленные друзья. Однако Келси никогда не переставала думать о других детях, ей сильно хотелось посмотреть на них и побыть рядом с ними. Девушка так долго наблюдала за двумя детьми, что их мать уже начала подозрительно оглядываться и хмурить брови. Келси шёпотом попросила Булаву ехать помедленнее.

― Почему на тракте так многолюдно? ― спросила она, когда повозка пропала из виду.

― Это единственная прямая южная дорога в Новый Лондон из Крайза. С ней соединено множество мелких троп.

― Но это торговый тракт. Как здесь сможет проехать караван?

― Так много людей здесь не всегда, Леди.

Они ехали до глубокой ночи, солнце уже давно зашло, и многие другие путники уже остановились на ночлег. По обеим сторонам дороги некоторые время виднелись точки костров, и были слышны чьи-то разговоры и пение, но вскоре костры исчезли. Порой Келси казалось, что она слышит позади стук копыт, но, оборачиваясь, она видела только темноту. В пути девушка задавала Булаве различные вопросы о текущем состоянии её правительства. Её спутник отвечал на все из них, но Келси чувствовала, что каждый ответ он формулировал осторожно, умалчивая о многом. Однако даже та малая часть сведений, которую она получила, была неутешительной.

Большая часть тирского населения голодала. Сельское хозяйство, за которое отвечали раскинувшиеся по Альмонтской равнине фермерские хозяйства, было малорентабельным: всё продовольствие, превышавшее установленную меру, переходило в собственность землевладельца, который затем продавал его, забирая прибыль себе, либо на рынках Нового Лондона либо на чёрном рынке в Мортмин. Бедняки редко могли добиться правосудия. Юридическая система была почти полностью разрушена коррупцией, а большинство честных судей было переведено на другие правительственные должности. Келси поняла, насколько она плохо подготовлена к этому, и почувствовала почти осязаемый груз на своих плечах. Эти проблемы было необходимо решать и быстро, но она не знала, как сделать это. Карлин очень много времени уделяла истории на своих занятиях, но почти не говорила о политике. Келси не знала, как убедить людей повиноваться ей.

― Лазарь, вы сказали, что мы немного не от мира сего. Что означает это выражение?

― Моими предками были шотландцы, жившие до Переселения. Это выражение означает, что ты видишь свою смерть и торжествуешь при виде её.

― На меня это не похоже.

― Возможно, вам только так кажется, Леди.

После очередного поворота Келси опять послышался стук копыт. По-видимому, ей не показалось, потому что Булава резко остановил коня и, обернувшись, внимательно посмотрел куда-то вдаль.

― Кто-то едет позади нас. Несколько всадников.

Келси ничего не могла разглядеть при слабом свете луны. Она вообще плохо видела в темноте, значительно уступая в этом умении Барти.

― Далеко?

― Может быть, с милю отсюда. – Булава постучал пальцами по седлу, размышляя. – Мы не сможем спрятаться под здешней листвой, поэтому для нас безопаснее ехать ночью и отдохнуть утром. Мы продолжим путь, но если они начнут приближаться, то придётся съехать с дороги и рискнуть. Давайте поедем немного быстрее.

Он продолжил путь, и Келси направила коня следом за ним.

― А мы не можем съехать с дороги сейчас и пропустить этих людей?

― Если они преследуют нас, Леди, то это рискованно. Однако не думаю, что они из Кейдена или Морта. Я не видел ястребов, а наш след уже остыл. Ваш спаситель, кем бы он ни был, великолепно сделал свою работу.

Упоминание о Ловкаче заставило Келси внутренне содрогнуться, и она не без некоторого удовлетворения поняла, что не думает о нём уже несколько часов. Её стремление узнать о нём больше столкнулось с желанием держать его личность в тайне только для себя. После короткой борьбы она, к своему стыду, подавила второй порыв.

― Он сказал мне, что его зовут Ловкач.

Булава усмехнулся.

― Я так и подозревал, хоть мои глаза и были завязаны.

― Он действительно такой великий вор, каким себя выставляет?

― Гораздо более великий, Леди. Тирская история может похвастаться множеством преступников, но ни один из них не сравнится с Ловкачом. Он украл у вашего дяди больше вещей, чем у меня когда-либо было.

― Он сказал, что за его голову назначена большая награда.

― Пятьдесят тысяч фунтов ― последнее, что слышал насчёт этого.

― Но кто он такой?

― Никто не знает, Леди. Его впервые увидели примерно двадцать лет назад, но уже тогда он носил маску.

― Двадцать лет назад?

― Да, Леди. Точно двадцать лет. Хорошо это помню: он украл одну из любимых женщин вашего дяди, когда она пошла за покупками в город. Затем несколько месяцев спустя ваша мать объявила о своей беременности. ― Булава усмехнулся. ― Наверное, это худший год в жизни вашего дяди.

Келси обдумала услышанное. Ловкач оказался гораздо старше, чем можно было сказать по его виду.

― Лазарь, почему же его не поймали? Даже если ему дьявольски везло, он должен был попасться уже давно, действуя так заметно и открыто.

― Ну, простые люди считают его героем. Если кто-то обворовывает Регента или кого-нибудь из дворян, то всё понимают, что это дело рук Ловкача. С каждой утраченной частью состояния какого-нибудь богача бедняки начинают любить его ещё больше.

― Он раздаёт деньги бедным?

― Нет, Леди.

Келси с разочарованием откинулась в седле.

― Он уже украл много денег?

― Сотни тысяч фунтов.

― Тогда что он делает с таким богатством? Я точно не видела никаких денег в лагере. Они все живут в палатках, а их одежда знавала лучшие времена. Я даже не уверена...

Булава сжал её руку, обрывая на полуслове.

― Вы видели?

― Что?

― Вам не завязали глаза.

― Я явно не такой грозный воин, как вы.

― Вы видели его лицо? Лицо Ловкача?

― Лазарь, я не слепая.

― Вы меня не так поняли, Леди. Они завязали мне глаза не из-за моей репутации свирепого воина. Регент не может поймать Ловкача, потому что понятия не имеет о том, как выглядит этот вор или кто-либо из его людей. На моей памяти Ловкач дважды почти убил Регента, но при этом так и не показался ему на глаза. Никто не знает, как он выглядит, кроме тех, кто не выдаст его ни за какие деньги.

Келси подняла взгляд на звёзды, яркими точками усыпавшие небо. Они не могли дать ей ответа. Ранее девушке хотелось спать, она лениво раскачивалась в седле, но теперь сна не было ни в одном глазу. Ей следует воссоздать образ Ловкача при первой же возможности или описать его внешность тому, кто умеет рисовать. Но всё же она знала, что не сделает ни того, ни другого.

― Леди?

Келси глубоко вздохнула.

― Я не выдам его ни за какие деньги.

― Вот чёрт, ― Булава остановил коня посреди дороги и на мгновение застыл.
Девушка ощутила его недовольство. Келси снова будто почувствовала себя в углу библиотеки Карлин, где она пряталась, свернувшись калачиком и пытаясь сделаться как можно незаметнее, когда не знала ответа. Как бы её наставница отреагировала на последние события? Келси предпочитала не думать об этом.

― Я не горжусь этим, ― пробормотала она в свою защиту. ― Но не вижу смысла притворяться, что это не так.

― Вы знаете, кто такой ловкач, Леди?

― Мошенник.

― Нет. Ловкач ― это существо из древнего мифа, предвестник смерти. Наш Ловкач ― невероятно умелый вор, однако многие другие его дела при ближайшем рассмотрении вызывают очень большие сомнения.

― Я не желаю сейчас слышать о других делах Ловкача, Лазарь. ― Внезапно она почувствовала совершенно обратное желание. ― Говорю вам это только потому, что у нас должно быть полное понимание данной проблемы.

― Что ж, ― спустя мгновение ответил Булава смиренным голосом, ― по-видимому, этот человек ― просто яблоко раздора. Возможно, нам лучше вообще не говорить о нём.

― Согласна.
Келси слегка дёрнула поводья, направляя коня вперёд. Она искала другую тему для разговора.

― Карлин говорила мне, мой дядя не женат. Что тогда насчёт одной из его женщин?

С некоторой неохотой Булава объяснил своей спутнице, что Регент взял пример с кадарских правителей и организовал гарем из молодых женщин, проданных во дворец семьями бедняков. В итоге, мало того, что унаследованное ею королевство погрязло в коррупции, так вдобавок королевский двор превратился в бордель. У Келси просто слов не хватало, чтобы выплеснуть весь свой гнев. Она попросила Булаву научить её нескольким ругательным словам, популярным среди солдат, но тот отказался. Женщин продают и покупают! Это зло должны были искоренить ещё во время Переселения.

― Всё, что делает мой дядя, будучи Регентом, бросает тень и на моё правление. Выглядит так, словно это я санкционировала эту торговлю.

― Вряд ли, Леди. Ваш дядя не особо популярен среди народа.

Эти слова совсем не заставили Келси остыть. Но помимо гнева она также ощущала глубокое беспокойство. По словам Булавы можно было понять, что торговля женщинами началась ещё до её рождения. Почему же её мать ничего не сделала? Девушка было начала спрашивать стражника, но затем остановилась. Естественно, он не даст ей ответа.

― Мне придётся избавиться от Регента, ― решительно сказала Келси.

― Леди, он всё-таки ваш дядя.

― Мне всё равно. Как только я займу трон, то сразу же выкину его из Крепости.

― Леди, вашему дяде сильно благоволит Красная Королева. Если вы просто свергнете его с престола, это может дестабилизировать отношения с Мортмином.

― Дестабилизировать? Я думала, у нас с ними договор.

― Это так, Леди. ― Булава прочистил горло. ― Но мир с Мортмином достаточно хрупок. Открытая враждебность может привести к ужасным последствиям.

― Почему?

― У Тирлинга нет обученных воинов, чтобы справиться с чьей-либо армией, тем более с мортской. И у нас нет стали.

― Значит, нам нужно оружие и настоящая армия.

― Леди, ни одна армия не выстоит против Мортмина. Я, конечно, не суеверный человек, но я верю слухам о Красной Королеве. Мне довелось увидеть её несколько лет назад...

― Каким образом?

― Регент отправил дипломатическую миссию в Демин, и я был в числе стражников. Красная Королева правила своим королевством к тому времени уже более века, но, клянусь вам, Леди, она выглядела не старше вашей матери девятнадцать лет назад.

― И всё же это всего лишь одна женщина, пусть и не стареющая, ― сказал Келси твёрдым голосом, но при этом чувствуя беспокойство.
Разговаривать о королеве-ведьме на пустынной дороге глубокой ночью было не самой хорошей идеей. Точки лагерных костров совсем пропали из виду, и теперь казалось, что кроме них с Булавой в темноте никого не было. Тошнотворно-сладкий запах гнили начал распространяться по дороге, указывая на то, что болото уже было неподалёку.

― Будьте осторожны, Леди. Хоть у вас и благие намерения, но прямой путь не всегда самый лучший.

― И всё же, Лазарь, мы по-прежнему идём по прямой дороге.

― Ну да, потому что лучше ничего нет.

Они остановились на ночлег незадолго до рассвета, на расстоянии четырёх-пяти часов езды от города. Булава запретил Келси разводить огонь и в качестве меры предосторожности для их стоянки выбрал место, скрытое от дороги зарослями ежевики. Наверное, всадники, ехавшие позади них, тоже разбили лагерь, поскольку до Келси больше не доносился стук копыт. Девушка спросила своего спутника, можно ли снять доспехи на ночь, и тот кивнул.

― Но когда мы въедем в город при свете дня, Леди, вам придётся надеть доспехи. Без меча от них пользы немного, но это всё же лучше, чем ничего.

― Как скажете, ― пробормотала Келси уже в полусне, несмотря на пульсирующую боль в шее. Ей необходимо поспать. Всё решается завтра. Не от мира сего, подумала она. Скачущие навстречу смерти. Девушка уснула, и её приснились бесконечные поля, поля на Альмонтской равнине, по которым она убегала раньше. Множество мужчин и женщин, потрёпанные, похожие на пугала, фигуры, возделывали землю. За полями вставало солнце, и небо было словно охвачено пламенем.

Келси подошла ближе к ближайшей фермерше, которая обратила к ней своё удивительно молодое красивое волевое лицо, обрамлённое тёмными развевающимися волосами, и протянула ей сноп пшеницы словно для проверки.

― Красное, ― прошептала женщина, её лицо перекосилось, глаза налились безумием. ― Всё красное.

Келси снова опустила взгляд и увидела, что в руках у женщины был не сноп пшеницы, а окровавленное тело маленькой девочки. Глаза ребёнка были вырваны, и глазницы были наполнены кровью. Келси пронзительно закричала, но Булава вырвал её из объятий кошмара.

Глава 5

 

Шириной в Океан Господний

 

 

Переводчики: Vitalist, Aequare, DashaCh.

В тот день множество семей стояло в ожидании перед Крепостью, готовясь пережить большое горе. Они не могли знать, что вскоре станут актёрами на исторической сцене, а некоторые из них сыграют гораздо большую роль, чем они могли себе представить.

― Древняя история Тирлинга, рассказана Мервинианом

 

О

ни въехали в Новый Лондон через несколько часов после полудня. Келси мутило от жары, тяжеленных доспехов и недосыпа, но, перейдя вместе со своим спутником через Новый Лондонский мост, она резко сбросила с себя сон, поражённая грандиозными размерами города.

По обеим сторонам моста стояли заставы, где было необходимо заплатить за въезд. Булава выудил десять пенсов из плаща и ловко бросил монетку привратнику, не открывая своего лица. Келси осматривала мост. Это был шедевр инженерного дела: по крайней мере, пятьдесят ярдов в длину, высеченный из гранитных блоков и опирающийся на шесть громадных колонн, выступавших из реки Кэдделл. Она текла за край города, волнистой лентой преодолевала пятьдесят миль на юго-запад, затем водопадом спускалась с утёсов и впадала в Тирлингский залив. Вода под мостом была насыщенного лазурного цвета.

― Не смотрите слишком долго на воду, ― пробормотал Булава, и Келси, резко повернувшись, направила взгляд вперёд.

Изначально Новый Лондон был маленьким городком, построенным ранними поселенцами на одном из холмов у подножия Рисовых гор, но затем он начал перерастать в большой город, простираясь до соседних холмов, и стал тирской столицей. В наши дни Новый Лондон занимал длинную цепь предгорных холмов, мягко перекатываясь своими зданиями и улицами по отлогим склонам.

В центре города возвышалась Крепость, огромный обелиск из серого камня, из-за которого окружающие его здания казались маленькими. Келси всегда представляла её себе в виде обычной башни с правильной конструкцией, но замок был построен в форме асимметричной ступенчатой пирамиды: стены с бойницам и балконы расположены на разном уровне, много уголков и проёмов, где можно спрятаться. Крепость была возведена во времена правления Джонатана Доброго, второго короля Тирлинга. Никому не было известно имя архитектора, но, надо полагать, он был великим мастером.

Остальная часть города была не столь великолепной. Большинство беспорядочно разбросанных домов, построенных из дешёвой древесины, имели довольно жалкий вид. Один большой пожар, подумала Келси, и полгорода сгорит дотла.

Примерно в миле от Крепости стояла другая башня, вполовину ниже, белоснежного цвета, увенчанная золотым крестом. Это, наверняка, был Арват, место Церкви Господней. Хотя он находился рядом с Крепостью, от Булавы Келси узнала, что внутри неё была также и собственная часовня Его Святейшества, которую тот построил, упросив Регента.

Девушка не могла точно сказать, был ли крест на Арвате позолоченным или из чистого золота, однако он ярко сверкал на солнце, заставляя её щурить глаза. По словам Карлин, Уильям Тир запретил исповедовать какую-либо религию и в своём утопичном государстве и однажды даже бросил одного человека за борт своего флагмана, когда обнаружил, что тот тайно обращал других людей в свою веру.

Но христианство возродилось и стало сильнее, чем когда-либо. Келси не могла точно сказать, как бы она относилась к Церкви Господней, если бы выросла в другой семье и если бы её ценности не были сформированы атеисткой Карлин. Но теперь было слишком поздно: девушка инстинктивно не доверяла золотому кресту, хотя знала, что ей придётся в дальнейшем идти на компромиссы с его служителями. Она никогда не была сильна в компромиссах, даже в ходе небольших конфликтов, возникавших в коттедже.

Мост закончился и оживлённая улица вывела путников непосредственно в город. Булава ехал рядом с Келси, время от времени указывая в ту сторону, куда было необходимо повернуть. Они оба по-прежнему не снимали плащей и капюшонов. Стражник полагал, что все подходы к Крепости охраняются, и поэтому проявлял особую бдительность, всякий раз заслоняя свою спутницу от того, что казалось ему подозрительным.

Келси не находила кругом ничего необычного, но откуда ей было знать, что считать обычным? Вдоль улиц стояли прилавки, и купцы торговали всевозможными товарами, от простых фруктов и овощей до экзотических птиц. Девушка поняла, что это был открытый базар, на котором становилось всё теснее по мере того, как она и Булава пытались проехать дальше в город. По дороге им также попадалось множество лавок с вывесками, окрашенными в весёлые цвета. Келси увидела лавку портного, целителя, пекарню, парикмахерскую и даже галантерейную лавку! Каким же тщеславным надо было быть, чтобы содержать шляпную лавку?

Толпа поразила девушку. После стольких лет, проведённых в обществе одних Барти и Карлин, было тяжело не удивляться такому количеству людей в одном месте. Они были везде, и все разные — высокие и низкие, старые и юные, белокурые и темноволосые, худые и полные. Келси встретилось множество новых людей за последние несколько дней, но она прежде никогда не задумывалась, как могут быть непохожи друг на друга человеческие лица.

Она видела мужчину с длинным крючковатым носом, походившим на клюв птицы, и женщину с длинными, спадающими волнами светлыми локонами, которые, казалось, отражали солнце тысячами бликов. Всё ощущалось до того ярким, что у Келси заслезились глаза. А ещё эти звуки!

Девушку окружал гул смешавшихся бесчисленных голосов — такого она ещё никогда не слышала. Отдельные голоса обступали её время от времени: торговцы во всеуслышание предлагали свои товары, знакомые приветствовали друг друга из разных уголков беспорядочной толпы, но их голоса меркли на фоне общего рёва. Весь этот шум с силой отдавался в ушах Келси, отчего её барабанные перепонки грозились вот-вот лопнуть, но тем не менее она находила этот хаос странно успокаивающим.

Когда они свернули за угол, на глаза ей попался один уличный артист. Он положил в вазу розу, сотворил ещё одну точно такую же вазу из ничего, затем роза исчезла и вновь мигом появилась во второй вазе. Келси приостановила свою лошадь, чтобы понаблюдать.

Фокусник спрятал розу и обе вазы, затем сунул руку в собственный рот и вынул оттуда белоснежного котёнка. Зверёк был, несомненно, жив; он изворачивался, и публика аплодировала. После кудесник подарил котёнка маленькой девочке, бывшей в числе зрителей, что визжали от восторга.

Очарованная этим зрелищем, Келси улыбнулась. Вероятно, он скорее был одарён необычайной ловкостью, нежели настоящей магией, но она не увидела ни одного промаха в безупречно выполненном преобразовании вещей.

― Мы подвергаем себя опасности, остановившись здесь, Леди, ― прошептал Булава.

― Какой опасности?

― Это моё предчувствие. Но оно, как правило, меня никогда не подводило.

Келси встряхнула вожжами, и её лошадь снова рысцой поскакала вперёд.

― Этот фокусник, Булава. Я хочу, чтобы ты его запомнил.

― Леди.

День близился к вечеру, и Келси начало передаваться беспокойство Булавы. Удивление, вызванное огромной толпой, стало сходить на нет, и теперь, куда бы девушка не посмотрела, она чувствовала на себе взгляды других людей. Она всё яснее ощущала преследование и хотела одного ― чтобы это путешествие поскорее закончилось. У неё не было сомнений, что Булава выбрал наилучший путь, однако девушке хотелось выйти на открытое пространство и, ясно видя грозящие ей опасности, при необходимости принять честный бой.

Но проблема была в том, что она не умела сражаться.

Хотя Новый Лондон был похож на лабиринт, некоторые кварталы выглядели более благополучными, чем другие. В состоятельных районах были ухоженные дороги, хорошо одетые горожане на улицах и даже несколько кирпичных зданий со стеклянными окнами. Однако в других районах тесно стояли дома из сосновой древесины без стёкол, и жители, ссутулившись и осторожно крадучись, ходили вдоль стен. Иногда Келси и Булаве приходилось проезжать сквозь облако вони, указывавшую на плохое состояние или отсутствие водопровода у домов.

«Значит, вот так здесь пахнет в феврале», ― подумала она, чувствуя тошноту. «Как же тогда здесь пахнет жарким летом?»

Посреди особенно замызганного квартала девушка поняла, что они находились в районе красных фонарей. Улица была настолько узкой, что больше походила на проулок. Дома были построены из какого-то дешёвого дерева, неизвестного Келси, и многие из них кренились вбок настолько сильно, что ей было непонятно, как они до сих пор ещё стоят. Иногда до неё доносились пронзительные крики и звук бьющихся предметов. В воздухе звенел холодный смех, от которого её кожа покрылась мурашками.

Келси беспомощно смотрела из-под защиты своего капюшона, как бедно одетые женщины появились из перекошенных дверных проёмов и прислонились к стенам. Над проститутками царила атмосфера убогости: это нельзя было точно описать. Дело было не в их одежде, которая вряд ли могла удивить Келси своей вычурностью, и не в глубоких вырезах, открывавших большую часть тела. Что-то было в их глазах, которые казались единственно живыми на лицах даже самых сильных женщин.

Все они, и молодые и постарше, выглядели усталыми и помятыми. У многих из них были шрамы. Келси не хотела представлять себе то жалкое существование, которое им приходилось влачить, но она не могла контролировать свои мысли.

«Я закрою весь этот квартал, ― подумала она. ― Закрою его и дам им всем нормальную работу».

В её голове раздался голос Карлин: «И ты также определишь допустимую длину для их платьев? Возможно, запретишь слишком порнографические романы?»

«Есть разница».

«Нет разницы. Законы для проституток ― это законы для проституток. Если хочешь диктовать моральные принципы частной жизни, ступай прямиком в Арват».

Булава знаком показал Келси свернуть налево, между двумя домами, и она почувствовала явное облегчение, выехав на широкий бульвар с чистыми аккуратными лавками. Серый фасад Крепости теперь был от них не так далеко, заслоняя собой горы вокруг и большую часть неба. Несмотря на ширину бульвара, на нём яблоку было негде упасть, поэтому стражнику и девушке, зажатым в толпе, пришлось идти вместе с ней. Из-за более яркого света солнца Келси занервничала: ей казалось, что она была как на ладони, несмотря на плащ и капюшон. Конечно, никто не знал, как она выглядит, но Булава мог привлечь к ней внимание из-за своей узнаваемой внешности. Ему, по-видимому, также передалось беспокойство спутницы, и он пришпорил коня, буквально проталкиваясь сквозь толпу всадников и пешеходов. С некоторым ворчанием она расступилась.

Булава пробормотал:

― Поедемте вперёд, и как можно быстрее.

Однако они по-прежнему ехали очень медленно. Рейк, который слушался Келси большую часть поездки, казалось, ощутил беспокойство своей всадницы и начал упираться, не желая идти дальше. Её попытки усмирить коня вкупе с необходимостью выдерживать вес доспехов Пэна быстро измотали её: пот крупными каплями стекал по шее и спине девушки. Булава стал чаще бросать назад быстрые взгляды по мере того, как они продвигались дальше. Приближаясь к Крепости, путники чувствовали, как толпа вокруг них продолжает всё сильнее сжиматься.

― Мы не можем поехать другой дорогой?

― Другой дороги нет, ― ответил Булава, управляя конём одной рукой и держа другую на мече. ― У нас мало времени, Леди. Давайте быстрее, осталось немного.

В течение следующих нескольких минут Келси изо всех сил старалась оставаться в сознании. Её тёмный плащ накалился от послеполуденного солнца, и ощущение удушья ещё более усиливалось от пребывания в толпе. Дважды она покачивалась в седле, и только Булава, хватая её за плечо, вовремя удерживал девушку от падения.

Наконец, бульвар закончился, сменившись травяным полем, которое окружало Крепость и крепостной ров. При виде Крепостной Лужайки Келси на секунду почувствовала застарелое волнение. Именно здесь расположились мортские солдаты со своими осадными орудиями, почти разрушив стены и затем в последнюю минуту повернув обратно.

Лужайка полого шла под уклон к Крепости, и почти под тем местом, где стояла Келси, находился широкий каменный мост через ров, ведущий к Крепостным Воротам. По краям моста стояли два ряда стражников на равном удалении друг от друга. Серый монолит возвышался прямо над головой девушки, которая, посмотрев на него, отвела взгляд, потому что у неё закружилась голова.

На Крепостной Лужайке находилось множество людей, и первой реакцией Келси было удивление: разве её прибытие не было тайной? Потоки взрослых, детей и даже пожилых направлялись по траве в сторону рва. Не так она представляла себе этот день в своих мечтах.

Где были ликующие толпы людей, цветы, бросаемые в воздух? Некоторые из тех, кто был на лужайке, плакали, но это были не слёзы счастья, которые представляла себе девушка. Как и фермеры с Альмонтской равнины, все эти люди выглядели так, словно не ели несколько дней. На них была такая же одежда, как на фермерах: тёмная и мешковатая. На всех лицах была печать страшного горя. Келси внезапно почувствовала волну сильного беспокойства. Что-то было не так.

Более внимательно посмотрев на лужайку, девушка поняла, что в то время как многие люди просто бесцельно ходили по ней, остальные встали в два длинных прямых ряда до края рва. Когда толпа расступилась, стали видны несколько столов, позади которых стояли люди в одинаковой тёмно-синей одежде, что выдавало в них чиновников. Келси почувствовала облегчение, сдобренное лёгким разочарованием. Эти люди собрались здесь совсем не ради неё, а ради чего-то другого. Два очень длинных ряда людей стояли неподвижно. Вся толпа, казалось, ожидала чего-то.