Биографическая справка

Мертон Роберт Кинг (1910-2003) - один из величайших социологов-теоретиков XX столетия, почетный профессор Колумбий-ского ун-та, президент Амер. социол. ассоциации (1957). Автор, соавтор и редактор более чем 20 монографий и 200 научных статей. Род. в Филадельфии в семье еврейских иммигрантов с Украины. Отец - небогатый торговец, мать - начитанная в философии и просвещенная женщина, приобщившая его к научным занятиям. Свое детство, о котором позже вспоминал с особой теплотой, провел в трущобах южной Филадельфии[82]. Юношей он много времени проводил в Carnegie Library, Academy of Music и Philadelphia Museum of Art. Увлекшись магией, в 14-летнем возрасте сменил свое имя и фамилию Мейер Школьник на Роберта Мерлина. Однако друзья убедили его в необходимости американизировать суррогатное имя. Так появился Роберт Мертон. После окончания в 1931 г. Университета Темпл со степенью бакалавра по философии и истории науки поступает в аспирантуру Гарвардского университета на только что открытый там социологический факультет, где становится аспирантом и помощником тогдашнего декана факультета П.Сорокина. Страстная влюбленность в социологию сподвигла талантливого юношу получить M.A. и Ph.D. в престижном Гарварде.

Robert K. Merton (фото: www.columbia.edu)

Отталки-ваясь от идеи М. Вебера о решающей роли религиозных ценностей в развитии европейского капитализма, Мертон в монографии <Наука, техника и общество Англии XVII в.> (1938), носившая историко-социологический характер показал, что ценности пуританской морали (полезность, рационализм, индивиду-ализм) оказали решающее влияние на научные открытия. По аналогии с веберовским <духом капитализма> создал концепцию <этоса науки>. В 1936-1940 гг. им были опубликованы первые крупные работы по теории социальной структуры, функционализму, аномии, социальному времени, которые позднее вошли в книгу "Социальная теория и социальная структура" (1949) - социологической Библии ХХ века. С 1941 г. в течение 50 лет, т.е. до конца жизни Мертон преподавал в Колумбийском университете. В период 40-х гг. М. активно занимается при-кладными социальными исследовани-ями в области средств массовой коммуникации. В 1942-1971 гг. вместе со своим другом П.Лазарсфельдом, с которым познакомился еще в студенческие годы, возглавлял Бюро прикладных социальных исследований при Колумбийском университете. Разработал методологию фокусированного интервью и технологию организации фокус-групп, без которых сегодня не обходятся бизнес и маркетинг. Большую популярность принесла ему программа создания тео-рий среднего уровня, которую он выдвинул в 1948 г. в противовес пропаганди-руемой Парсонсом стратегии построе-ния <большой теории>. В 50- 60-е гг. под руководством и при непо-средственном участии Мертона осуществляет-ся ряд крупных исследовательских проектов в области социологии науки, изучения массовых коммуникаций, социальной стратификации, бюрокра-тии, социологии профессий, социологии медицины, социальных проблем, различных аспектов теории и методологии. Мертон стал первым социологом, кому в 1994 г. в Белом доме вручена Национальная медаль за науку.

Мертон внес фундаментальный вклад в разработку и формирование основных областей академической социоло-гии: теории и методологии, социологии на-уки, изучения социальной структуры, бюрократии, социальной дезорганиза-ции и аномии. В США высокую оценку получил его вклад в изучение средств массовой коммуникации: телевидения, кино, прессы, радио.

Влияние Мертона на становление российской социологии было огромным. Он повлиял на интеллектуальное взросление шестидесятников, оказывал реальную помощь многим ныне здравствующим российским социологам. Его небольшая квартира на Ривер-сайд Драйве близ Колумбийского университета в Нью-Йорке всегда была открыта для "русских социологов", с которыми он беседовал, переписывался, присылал научную литературу.

У Р.Мертона прекрасная семья. Жена Херриет Цукерман - тоже социолог, изучает стратификацию научной элиты на примере нобелевских лауреатов[83]. Сын Роберт С.Мертон (р. 1944) - экономист и математик, удостоенный в 1997 (совместно с М.Скоулзом) Нобелевской премии по экономике, профессор Гарварда. Его работы посвящены финансовым рынкам, экономике неопределенности и информации, инвестициям, методам оценки рисков, ценообразованию опционов. Автор нового метода определения стоимости ценных бумаг и автор обобщенной <формулы Блэка - Скоулза>[84]. Кроме того, у Р.Мертона две дочери, девять внуков и девять правнуков.

Еще в начале своей академической карьеры Р.Мертон стал заниматься изучением того, как общество воздействует на индивида. В 1938 г. ему пришла в голову блестящая мысль о том, что механизм такого воздействия надо искать в аномии. По мнению некоторых биографов, в частности Маргарет Эванс, среди многочисленных работ и научных открытий самым популярным и самым значительным является теория аномии[85]. Впервые она была опубликована в его статье <Социальная структура и аномия> (1938) и с тех пор входит в научный багаж как социологии, так и криминологии[86].

Если Дюркгейм тесно увязывал аномию с суицидом, то Мертон - с девиантным поведением. Что по большому счету одно и то же. Впервые Мертон опубликовал новую теорию в 1938 г., а позже пересматривал и расширял ее. В 1949 г. в сборнике "The Family" (под редакцией Рута Эншена) вышла пересмотренная и расширенная версия первоначальной статьи Р.Мертона <Социальная структура и аномия>[87]. Об этом автор предупредил читателя в первой же сноске, где уточнил, что название статьи, суть которой не изменилась, осталось прежним. Хотя методология сохранилась, автор, как он сообщил, развил дальше несколько принципиальных положений, ранее намеченных лишь вчерне. Признавшись в том, что термин <аномия> он позаимствовал у Дюркгейма, Мертон одновременно дал анализ его исторического происхождения, увидев его корни в ХУ1 веке. В новом варианте автор более подробно останавливается на историческом контексте аномии в США, уточняет определения и расширяет анализ пяти способов адаптации к аномии, составляющих его знаменитую типологию.

В первоначальной версии своей теории Мертон пытался объяснить девиантное поведение на основе биологических факторов, но вскоре обнаружил, что они на 90% не способны объяснить различия, которые существуют между странами в отношении уровня и причин девиантного поведения. Если бы действовали главным образом биологические факторы, то в каждой стране они могли обусловить приблизительно один и тот же уровень отклоняющегося поведения, однако статистика свидетельствовала о том, что в разных странах он сильно варьируется. Существенно различаются по этому показателю и социальные группы внутри одного общества. Оставалось одно - предположить, что виной всему выступают факторы культуры.

Цель Мертона отныне стало выяснить социальные и культурные истоки девиантного поведения, установить, каким образом социальная структура оказывает давление на индивида, побуждая их к нонкоформистскому поведению. Если говорить более конкретно, то Мертон пытался разглядеть, существует ли согласие, расхождение или противоречие между двумя фундаментальными элементами социокультурной структуры: провозглашаемыми обществом духовными ценностями (или целями), к которым должны были бы стремиться люди, и теми средствами, которые общество предоставляет людям для достижения этих целей. В стабильном обществе между ними существует равновесие, в нестабильном - конфликт.

Если общество, создав разветвленную систему норм и законов, предписало каждому индивиду играть определенную роль, то сам индивид должен испытывать внутреннее удовлетворение от того, что за правильное исполнение его роли общество оказывает ему внешнее вознаграждение. Оно может принимать самые разные формы, и не обязательно это должна быть заработная плата. Главное вознаграждение заключается в другом: общество награждает людей за исполнение ими социальных ролей, а не повышение производительности труда, красоту стиля одежды, умение выигрывать на скачках и т.п. Если, разумеется, речь идет об обществе. Пожалуй, это самое главное и самое трудное - распределить социальные роли и суметь поощрить за правильное выполнение. Высокие оклады менеджеров - это забота частных компаний. Общество беспокоит только выполнение социальных ролей, которые создало оно само и выполнение которых обеспечивает его процветание и стабильность.

Выполняя свою социальную роль, играя по правилам, каждый из нас хочет быть уверенным в том, что и другие тщательно исполняют свой долг и играют по правилам. В этом честном соревновании кто-то забегает вперед, а кто-то отстает. Опередивший других - это человек, добившийся делового успеха честными приемами, соблюдение которых гарантируется всеми институтами общества, а не только полицией и правосудием. У лидера оказалось больше сил и таланта. Но и отставшие оказались за чертой лишь в силу собственной невнимательности, лени или бесталанности. Вот в чем каждому члену общества хочется быть уверенным. Только на таких основаниях они согласны соблюдать правила игры. В честной борьбе нельзя прибегать к нечестным приемам. Стабильность общества базируется на равновесии культурно приемлемых целей и легитимных средств их достижения.

Весы - на них две чаши   Культурные цели Легитимные средства

Рис. 1. В стабильном обществе обе чащи находятся в равновесии.

Посмотрим на рисунок 1. и попробуем интерпретировать изображенное с позиций теории Мертона. Согласно Мертону, весы должны находиться в равновесии настолько долго, насколько индивид уверен, что одобряемые обществом цели он и все другие люди достигают опять же одобряемыми средствами. Как только полиция перестает ловить мошенников и казнокрадов, а суды наказывать нечистых на руку людей, равновесие нарушается, и все большее количество человек переходит в теневой сектор экономики[88]. Если достижение одобряемых целей не обеспечивается одобряемыми средствами, тогда люди начинают достигать одобряемые цели неодобряемыми (нелегитимными) способами. А это прямой путь к криминалу. Вот почему теория аномии у Мертона тесно связана с его пониманием преступного поведения. В концепции аномического поведения Р.Мертона1 (1968) преступное поведение трактуется как особая форма адаптации к обществу. У Мертона аномия - ощуще-ние отсутствия норм, возникающее в обществе, членов которого не только убедили, но и воспитали быть законопослушными, однако не позаботились создать для этого необходимые условия, прежде всего законодательные.

Итак, культурно одобряемые цели и институциализированные (признаваемые легитимными) средства их достижения - вот те социологические переменные, которые составили ядро мертоновской теории аномии. Состояние, при котором расхождение между целями и средствами порождает нестабильность общества, Мертон назвал аномией[89]. Она связана с такими понятиями, как деморализация, деинституционализация средств, диссоциация между культурными целями и институциальными нормами.

О социетальном уровне аномии Мертон высказался следующим образом:

<Нет общества, которое ни руководствовалось бы в своих действиях нормами. Правда, человеческие общества сильно различаются в зависимости от того, в какой степени обычаи, нравы и механизмы институционального контроля соответствуют тем целям, которые стоят на высшей ступеньке иерархии культурных ценностей. В одних случаях культура помогает индивидам сдерживать свои эмоции, согласовывая их с провозглашенными целями и ценностями, в других случаях она оказывает им гораздо меньшую эмоциональную поддержку для того, чтобы люди избирали предписанные законом методы достижения своих личных целей. Поскольку общества настолько сильно отличаются друг от друга, когда побуждают людей достигать свои цели институционально предписанным путем, последние могут утратить законную силу в глазах большинства населения, так что оно считает их всего лишь техническими требованиями. В связи с чем возникает очень важный вопрос: Какие процедуры, из тех чем располагает общество, лучше всего подходят для того, чтобы люди соблюдали провозглашенные этим обществом культурные ценности? Может случиться так, что наиболее удобные и технически достижимые процедуры, неважно легитимные они с позиций культурных ценностей или нет, станут наиболее массовыми формами и способами решения личных задач и получат институциональную поддержку. Если процесс ослабления роли культурных ценностей заходит слишком далеко, общество теряет свою стабильность и впадает в то состояние, которое Дюркгейм называл аномией (или отсутствием норм)>[90].

Если для Дюркгейма аномия являла состояние безнормности, то для Мертона она служила результатом конфликта норм в культуре или, выражаясь более точно, конфликт официально провозглашенных целей и законных средств их достижения, доступных большинству населения. В школе учат, что путь к образованию лежит через высшее образование. Но если для негров в США доступ к нему ограничен, а именно так было во времена Мертона, то это означает, что провозглашенные культурой цели (успех, богатство) и одобренные ее средства (образование) расходятся между собой для некоторых социальных групп. А вот выходцы из богатых семей, другая социальная группа, имеют доступ к престижному образованию, стало быть достижение богатства для них возможно законным путем. Тем не менее, крупные хищения и сокрытие доходов чаще всего совершает именно эта группа людей. Когда высшее образование недоступно или нет мотивации его получать, диплом об окончании вуза можно купить. Это незаконные средства достижения успеха. Однако в российском обществе получение покупного образования в 1990-е годы стало массовым явлением.

Если школа и СМИ учат нас, что путь к успеху лежит через труд, усердие и честность, но никто из окружающих людей, знакомых вам по личному опыту, таким путем богатства не добивался, то, по всей вероятности, делаете вы вывод, в обществе существуют какие-то другие пути к успеху, отличные от того, чему нас учат и к чему призывают.

Художник! Дать сюда рисунок на приведенный выше текст.

Стало быть, аномия возникает тогда, когда люди не могут достичь законным путем провозглашенных обществом в качестве нравственного закона целей. При социализме официально провозглашались принципы равенства и моральной заинтересованности в труде, при капитализме - цели индивидуальной наживы и материального успеха.

Но если в том и в другом случае большинству населения легитимные, т.е. законные способы достижения этих целей недоступны, то на его долю достаются только незаконные. У Мертона их пять: (1) конформизм (принятие целей и средств); (2) инновация, реформизм (принятие целей, устранение средств); 3) ритуализм (неприятие целей, принятие средств); (4) ретритизм, уход (непринятие ни целей, ни средств); (5) мятеж (отказ от целей и средств с заменой их новыми целями и средствами). Так люди приспосабливаются к аномии. В большинстве случаев это отклоняющееся поведение.

Типология способов индивидуальной адаптации Р.Мертона
Способы адаптации	Культурные цели	Институциональные средства
Конформизм	принимаются	отклоняются
Инновация	принимаются	отклоняются
Ритуализм	отклоняются	принимаются
Ретритизм	отклоняются	отклоняются
Мятеж	отклоняются и заменяются	отклоняются и заменяются

Согласно теории Мертона, инноватор ищет новые и незаконные средства достижения богатства и успеха, например, рэкет (racketeering). Ритуалист верит в судьбу, в то, что только случай приведет к удаче и склонен больше, чем надо, подчиняться правилам. Типичный ритуалист - бюрократ. Ретритист, или отступленец (retreatist) отрицает и цели, и средства общества, уходит в наркотики, умственную болезнь, алкоголизм, бродяжничество. Сопротивленец (rebellious - бунтарь) отрицает и цели, и средства, но во имя социального изменения. Примеры - политические радикалы, члены религиозных движений, последователи движений за альтернативный стиль жизни (студенческая революция 1968 г.). Они отклоняют конформизм, ищут новые цели и средства. Другие примеры - гомосексуалисты, рок-музыканты, хиппи.

Самой распространенной формой поведения людей во все эпохи и во всех обществах служит конформизм - всеобщее послушание, которое у одних людей вызывает насмешку, у других - презрение. Однако конформизм - не обязательно рабская забитость или отсутствие воли. Конформизма добиваются разными путями. Одно дело всеобщее согласие при тоталитарном строе, другое - при демократическом. Одно дело, когда правительство и репрессивные органы подавляют всякий протест в зародыше, другое - когда для такого протеста нет никаких оснований, поскольку правительство действует во благо народа и от имени народа. Но каким характером и вектором ни обладал конформизм, с точки зрения общества он служит верным индикатором того, что в нем все обстоит благополучно. Мертон так оценивает роль конформизма: <Чем больше степень стабильности общества, тем шире распространен этот тип приспособления - соответствие культурным целям и институциализированным средствам. Ели бы дело обстояло иначе, было бы невозможно поддерживать стабильность и преемственность общества>[91]. Мы видим, что американский социолог не проводит различия между тоталитарным и демократическим конформизмом. Для него он хорош в любом виде. Но мы сами, наши отцы и деды прекрасно помнят, какой ценой во времена Сталина добивались всеобщего послушания и повиновения. Если за такую стабильность пришлось заплатить по разным подсчетам от 7 до 21 млн. человеческих жизней да еще столетним (если не больше) отставанием от Запада, то вряд ли кому понравится <наилучший> способ адаптации людей к обществу.

Но Мертон прав по существу: <сеть ожиданий, составляющая социальный порядок, основывается на желательном поведении членов общества, соответствующих установленным культурным образцам. Именно вследствие всеобщей ориентации поведения на основные культурные ценности мы может говорить о массе людей как об обществе>[92]. Ни одно общество и ни одна социальная группа не могут существовать вне системы социальных норм и правового пространства. Нормы и ценности - это стройная система координат с двумя, тремя, пятью и гораздо большим числом осей. Семейный кодекс - одна ось, на которой нанесено множество зарубок-правил, трудовой кодекс - еще одна ось и т.д.

Художник! Дать соответствующий рисунок

Однако провозглашение норм и их соблюдение - вещи совершенно разные. Во второй версии своей статьи Мертон вносит важное уточнение: если нормы лишь провозглашены, то налицо социальные отношения, но общества как такового еще не существует[93].

Быть конформистом означает очень простую вещь: двигать по разграфленной территории, соблюдая правила игры и не заходя на газоны. Инноваторы, ретритисты, мятежники и даже отчасти ритуалисты - это своего рода уклонисты, у которых хоть чего-то да не хватает. К примеру, инноваторы принимают цели, но отвергают средства, а мятежники отрицают все на свете. Таким образом, четыре последующих категории адаптантов, если можно их так назвать, уступает первой категории, конформистам, в одной или сразу двух позициях. Возможно. По-своему они и хороши, но для интересов общества самой ценной группой людей являются все же конформисты.

Инновационная стратегия адаптации к аномии очень тесно связана с феноменом Американской мечты, стремлением людей подняться вверх по шкале достатка и престижа, перейти в более высокую страту. Мертон полагает, что инновация усваивается преимущественно низшими классами. Тем не менее в варианте статьи 1949 г. он, ссылаясь на разработки Эдвина Сазерленда, вносит поправку: многие представители высшего класса, а также верхнего слоя среднего класса воодушевлены Американской мечтой и предпринимают все, чтобы добиться успеха. Уточняется и его позиция относительно ритуализма. Невозможность для подавляющей части населения страны в одинаковой степени достичь успеха (культурно одобряемой ценности), применяя социально приемлемые средства (деловой успех, высокие оклады), многие индивиды, не имея возможности выбрать для себя стратегию инновации и одновременно не желая нарушать законы, ведут вполне приемлемый с позиций законодательства образ жизни, но не разделяя ценностей обогащения. Таким образом, ритуализм, хотя он и вызван социальным напряжением или статусной несовместимостью, не обязательно означает девиантное поведение. Многие представители низшего класса, испытывая неприязнь к богачам и не разделяя их ценности, тем не менее не поднимают бунт или революцию, будучи воспитаны в правилах строгой морали.

Сохранив прежнее определение ретритизма, в варианте статьи 1949 г. Мертон добавляет яркий пример, иллюстрирующий портрет ретритиста. Фильм Чарли Чаплина <Бродяга> (The Tramp, 1915) средствами кинематографа дает характерологический образ адаптационной стратегии четвертого типа (adaptation IV)[94].

	http://silentgents.com/PChaplin10.html

 

Герой Чаплина - Бродяга Чарли, спасает дочь фермера от злодеев, потом мешает им ограбить ферму. Все его полюбили, а он полюбил Эдну, но счастье его длится недолго - является молодой красивый жених. Чарли безутешен, сама его спина говорит о полном унынии. Он уходит с фермы, оставив записку: "Я думал вы миня любити а вы проста добрая. Я иго видел пращайти."; Здесь Чаплин впервые вводит свой классический уход: опустив плечи, переваливаясь с ноги на ногу, он печально удаляется от камеры по проселочной дороге, олицетворяя крушение надежд. Внезапно он приободряется и снова идет обычной, бойкой походкой куда-то в затемнение. Еще раз маленький бродяга появляется в гениальной ленте <Огни большого города>, где он становится жертвой производственного и социального конвейера.

Бродяга не приемлет ни целей этого общества, ни предлагаемых (или навязываемых) этим обществом средств их достижения. Ему вообще не находится места в этой жизни. Выброшенного на задворки жизни, дурно пахнущего, плохо одетого и слоняющегося без дела человека окружающие воспринимают как психа, помешанного или очень странного субъекта. Он смущает и озадачивает сытую толпу, но никогда не бунтует против нее. Политика эскапизма, бегства из окружающего мира его вполне устраивает и даже приносит удовлетворение. Размышления над портретом ретритиста всегда будет вызывать из памяти создание Ч.Чаплина - бессмертный образ бродяги Чарли: его бьют, но он увертывается. Его запихивают в машину, но он остается жив, он улыбается и продолжает жить. Если обстоятельства позволяют, он непременно дает сдачи. Его тянут в светлое будущее, подчиняют функции, а ему хочется просто жить.

В качестве более отдаленного исторического персонажа можно припомнить еще и знаменитого Диогена. "Разбогатеть философу легко, но неинтересно'', - говорили греческие мудрецы и очень часто с нескрываемым презрением относились к житейскому благополучию. В Греции было много Диогенов, но самым известным из них считался тот, что проживал в городе Синопе, поселившись в глиняной бочке. Скарб у него был невелик - в суме лежали миска, кружка, ложка. Увидев как мальчик-пастушок наклонился к ручейку и пьёт из ладошки, Диоген выбросил кружку. Его сумка стала легче и вскоре, заметив изобретение другого мальчика - тот наливал чечевичную похлёбку прямо в ладошку - Диоген выбросил и миску. Он не сразу дошёл до такой жизни. Вначале Диоген встретился с оракулом и предсказатель ему посоветовал: ''Сделай переоценку ценностей!'' Диоген понял его буквально и начал перечеканивать монеты. Занятый столь неблаговидным делом, он увидел пробегающую по полу мышь. И подумал Диоген - вот мышка, она не заботится о том, что пить, что есть, во что одеться, где прилечь. Глядя на мышку Диоген понял смысл бытия, завёл себе посох и суму и стал ходить по городам и весям Греции.

Синдром Диогена - термин, обозначающий клиническое состояние. Характеризуется пренебрежительным отношением к бытовым вопросам одиноко живущих престарелых людей. Наиболее часто "синдром Диогена" возникает у ранее активных людей, ориентированных прежде всего на работу и имевших социальный успех. Постепенно, с отходом от профессиональной и общественной деятельности, они перестают заботиться о своей внешности и жилище, которое приходит в запустение и превращается в склад старых и никому не нужных вещей, не уделяют должного внимания правильному питанию, что может вести к истощению и даже смерти. Вместе с тем у них возникают необратимые изменение характера: появляется недоверчивость, необщительность, нереалистичность установок и, самое главное, негативизм по отношению к тем людям, которые предлагают им свою помощь. Данный синдром был описан в 1955 г. в исследовании А. Кларка (A. Clark), Г. Мейникара (G. Manikar) и Дж. Грея (J. Gray). Назван так по имени древнегреческого философа-киника из Синопа, жившего, по преданию, в бочке.

Художник! Дать Диогена в бочке

 

Занимательное о Диогене Однажды он рассуждал о важных предметах, но никто его не слушал; тогда он принялся верещать по-птичьему; собрались люди, и он пристыдил их за то, что ради пустяков они сбегаются, а ради важных вещей не пошевелятся. Он удивлялся, что грамматики изучают бедствия Одиссея, но не ведают своих собственных; музыканты ладят струны на лире, а не могут сладить с собственным нравом; математики следят за солнцем и луной, а не видят того, что у них под ногами... Когда кто-то привел его в роскошное жилище и не позволил плевать, он, откашлявшись, сплюнул в лицо спутнику, заявив, что не нашел места хуже. Человеку, спросившему, в какое время следует завтракать, он ответил: "Если ты богат, то когда захочешь, если беден, то когда можешь". Рукоблудствуя на глазах у всех, он приговаривал: "Вот кабы и голод можно было унять, потирая живот!" Кто-то корил Диогена за его изгнание. "Несчастный, - ответил он. - Ведь благодаря изгнанию я стал философом". Он просил подаяния у статуи; на вопрос, зачем он это делает, Диоген сказал: "Чтобы приучить себя к отказам". На вопрос, почему люди подают милостыню нищим и не подают философам, он сказал: "Потому что они знают: хромыми и слепыми они, может быть, и станут, а вот мудрецами - никогда". Он просил милостыню у скряги, тот колебался. "Почтенный, - сказал Диоген, - я же у тебя прошу на хлеб, а не на склеп!" Когда Филипп, царь Македонии, отец Александра Македонского, объявил, что идет войной на Коринф, и все бросились готовиться против него, Диоген принялся катать туда и сюда свою собственную бочку. Его спросили: "Зачем это, Диоген?" Он ответил: "У всех сейчас хлопоты, потому и мне нехорошо бездельничать; а бочку я катаю, потому что ничего другого у меня нет". Как-то богатый человек спросил у Диогена: "Сколько следует подавать философу?" "Не скупись, сколько ты дашь, - будет твоей ценой, а не ценой философа" ответил Диоген.

Ретритиста Мертон характеризует как наименее приспособленный к существующему порядку тип людей. Вместе с тем это самый обиженный обществом типаж, поскольку такие люди не приемлют ни ценности, ни цели, ни средства (институты) этого общества.

Образ мятежника (пятый тип адаптации) не так однозначен, как может показаться. Революционеры, бунтари и мятежники не только разрушают существующее общество. Это происходит, когда они сильны, а общество слабо. Они также вынуждают его изменяться, перемещаясь в пространстве прогресса от старого к новому, или даже укреплять прежний строй (подобное случается, когда они слабы, а общество сильно). По мысли М. Де Серто[95], сопротивление "подавляемых" вносит свой вклад в установление и укрепление существующего порядка: увеличиваются органы полиции, издаются карающие законы, дичают чиновники, чувствующие безнаказанность за свой произвол, перевооружается армия, растут штаты доносчиков и соглядатаев.

В поздней версии статьи об аномии (1949) Мертон считает необходимым прояснить свою позицию, в связи с чем разводит понятия рессентимент (ressentiment) - ницшевский термин, используемый в социологии Макса Шелера[96], и мятеж (rebellion). Ницше в "Генеалогии морали" заимствовал это французское слово (непереводимое, как замечает Шелер, на немецкий язык) для характеристики "морали рабов" - возведения в ранг высшей ценности всего бессильного и немощного, своеобразного обращения бессильной "еврейской ненависти" в христианскую любовь, которая и является для Ницше "утонченным цветком рессентимента".

У Ницше под рессентиментом понимается проистекающая у слабых и ординарных людей из чувства собственной неполноценности бессильная ненависть к благородным и превосходным. Он обрисовал условия, при которых рессентимент становится творческим и рождает ценности: это рессентимент таких людей, которым отказано в подлинной реакции на все их травмирующее, реакции делом, которые возмещают свой ущерб лишь благодаря воображаемой мести.

Открытие рессентимента Шелер относит к важнейшим в новейшее время, однако он занят главным образом переинтерпретацией генезиса этого фундаментального европейского морального феномена, выявленного Ницше. Шелер рассматривает феномен рессентимента в его основных аспектах - психологическом, социальном и ценностном. С дескриптивно-психологической точки зрения рессентимент представляет собой установку, порождаемую систематическим запретом на выражение ряда аффектов, таких как жажда и импульс мести, ненависть, враждебность и т.п.[97]

Рессентимент - это повторное переживание некоего негативного аффекта (гнева, ненависти и т.п.); неприязнь к кому-либо; стремление отомстить. Исходным пунктом при формировании рессентимента является аффективная триада: зависть, ревность, одержимость соперничеством.

Возникновение и нарастание рессентиментальных настроений во многом определяются социальной структурой общества, так как эти переживания могут возникать лишь ввиду определенного равенства между, в частности, оскорбленным и оскорбившим (в то время как, например, ребенок, наказанный взрослым, не считает себя оскорбленным, коль скоро не считает себя равным ему). Наиболее ярко рессентимент выражается в том случае, когда индивид или группа воспринимают как нечто подлежащее отмщению уже само свое существование: таков рессентимент калеки. Важнейшим исходным пунктом в генезисе рессентимента являются месть, мотив и импульс мести как некоего ответа на чьи-либо (действительно или мнимо) агрессивные или оскорбительные действия. Когда месть перешла в мстительность, последняя ищет любые поводы для своего проявления. Ее, однако, сдерживают страх и сознание собственной "немощи" мстителя: мстительность охлаждается, т.е. вытесняется из сознания, затем вытесняется иллюзорное удовлетворение чувства мести в фантазиях, потом - и само эмоциональное возбуждение, вызываемое жаждой мщения. Тем самым создаются адекватные условия для формирования рессентимента[98].

Рессентимент невелик в двух полярных типах общества - тоталитарном и демократическом, ибо здесь и там делают то, что провозглашают. Но он невероятно расширяется в таком обществе, которое провозглашает одно, а делает другое, где декларируемое равноправие <соседствует с огромными различиями в фактической власти, в фактическом имущественном положении и в фактическом уровне образования, т.е. в обществе, где каждый имеет "право" сравнить себя с каждым и "не может сравниться реально">[99]. Трактовка рессентимента как ценностной иллюзии, как фальсификации и искажения ценности является ключевой в интерпретации рессентимента у Шелера. Он часто оперирует выражением Ницше "фальсификация ценностных таблиц". Мертон, соглашаясь с Ницше и Шелером в трактовке сущности рессентимента, все же уточняет, что он не предполагает изменения в ценностях и мятежа против общества. Восстание и мятеж, как проявления бунта индивида против общества, основаны на том, что человек не просто фрустрирует, не удовлетворен или не согласен с существующим положением дел, а видит их в ином свете и готов изменить - как цели, так и институты общества[100].

При разложении системы моральных ценностей, когда возникает противоречие между нормами и ценностями культуры, с одной стороны, и реальными возможностями их достижения - с другой, индивид чувствует свое отчуждение от общества. Поскольку аномию создают неэффективно функционирующие институты власти, в том числе правительство, парламент, суд и полиция, недовольство граждан распространяется и на них. Люди перестают заботиться о благе общества, думая лишь о своих эгоистических интересах. Солидарность исчезает, воцаряются беспорядки, хаос, разброд. Таким образом, аномия у Мертона по существу указывает на состояние деинституциализации социальных средств, при помощи которых люди должны достигать социально приемлемые и культурно одобряемые цели в рамках легитимно устанавливаемых норм. Нарушение таких норм и неприятие средств порождает те пять социальных страт, о которых говорилось выше.

Касаясь социокультурных предпосылок возникновения аномии в цивилизованном и вполне благополучном обществе, Р.Мертон подробно рассматривает (особенно во второй, расширенной, версии знаменитой статьи от 1949 г.) историю самого великого мифа ХХ столетия - американской мечты (American Dream), повествующей о том, что в демократическом рыночном обществе у всех граждан есть равные шансы и возможности превратиться из бедняка в мультимиллионера. Стремление добиться богатства двигала сотнями миллионов людей как на континенте, так и приезжающих в Америку. Мертон доказывает, что Великая американская Мечта носит циклический характер. Такова ее природа. Вначале индивид хочет добиться немного большего, чем у него есть в распоряжении. И когда он получает это самое <немного большее>, процесс возобновляется: потребности человека растут по мере роста его возможностей.

Мертон провозглашает, что корни американской мечта таятся в наших родителях, которые, используя школу как официального агента и принадлежность к определенной социальной страте, стремились взобраться еще выше по социальной лестнице и добиться материального успеха легитимными средствами[101].

По мнению Р.Мертона, современная ему Америка (напомним, речь идет о США первой половины и середины ХХ века, а не конца того же столетия и не начала ХХ1 века, когда многое изменилось) чрезмерно акцентирует роль богатства как символа успеха. Как будто успех нельзя измерить в чем-то ином. Сегодня не только социологи, но и большинство интеллигенции знают и другие измерения социального успеха, в том числе власть, знания и квалификацию, признание людей, творческое самовыражение, славу, дорогостоящий досуг. Но тогда ничего этого, если верить опять же Мертону, не было. Американцы гнались за успехом, понимая под ним деньги, капитал, богатство. Общество, если бы его строили Платон (мечтавший о правлении обществом просвещенных философов) или Мертон (требовавший от правительства чрезмерно многого), должно было построить на пути как такому успеху широкую автостраду, по которой десятки миллионов людей устремились бы навстречу своей мечте. Но общество ничего не строило, не собиралось строить, а если бы и хотело, то объективно сделать этого не смогло.

Легитимные каналы обогащения имеют весьма ограниченную пропускную способность - скажем, не более 3-5% от всех желающих. Именно такова численность богатого класса в современном обществе, т.е. тех кто воспользовался всеми возможностями (сейчас мы не оговариваем, законными или незаконными) и на самом деле достиг процветания. А большинству людей пришлось сойти в самом начале или на середине пути. Ни одно общество и ни в одну историческую эпоху не строило авеню под именем <Путь к богатству>. Оно не обязано предоставлять всем слоям населения равные шансы и законные способы добывания богатства. Такого никогда не было и никогда не будет. Богатство - это приз в конце долгого и утомительного пути. Оно достается немногим счастливчикам, которые не пожалели ни сил, ни времени, ни здоровья на этом поприще. Если богатство сделать равнодоступным, оно утратит мотивирующую силу. Заявления о том, что общество не предоставило легитимных средств для достижения культурно одобряемых целей, по крайней мере, наивно. Теория Мертона неоднократно подвергалась серьезной критике, в том числе и за это.

Однако контраргументы смягчаются всякий раз, когда мы глубже рассматриваем логику доказательства Мертона. Сравнив общества, относящиеся к разным историческим типам стратификации, в частности, кастовую систему в Индии и классовую систему в Америке, Мертон заключает, что в каком-то смысле индийцам живется легче. Так, представители касты неприкасаемых, находящиеся в самом низу социальной пирамиды, и мечтать не могут о том, чтобы добиться успеха, на который способны представители знати. Не думая о нем, они усмиряют свои потребности, приводят их в соответствие со своими возможностями. Точнее сказать, за них это сделала кастовая система, существующая в Индии несколько тысячелетий. Здесь каждый человек с рождения знает сове место под солнцем. А вот в Америке, где классовая система еще молода, люди очень много суетятся, стараясь заработать как можно больше, не отстать от соседа либо обогнать его. Действительно, массовое сознание американцев, так уж они воспитаны, знакомо лишь с одним критерием оценки успеха - по финансовой карьере человека. Монетарный аспект культуры здесь на самом деле гипертрофирован, если сравнивать американское и индийское общество. Поскольку в США нет каст и все равны перед законом, то у любого человека могут появиться иллюзии о том, что и ему, а не только Рокфеллеру, доступны миллионы долларов. Америка намеренно культивирует идеологию равенства, а это означает, что представителям всех групп - экономических, профессиональных, религиозных, расовых, политических и национальных - гарантирован успех в одинаковой мере. Кастовая система таких иллюзий у населения не порождает. Напротив, для каждой касты предписана своя социальная роль и своя судьба. Богатство доступно только высшей знати. Ее численность ограничена. В результате с нижних ступенек, толкаясь и давя друг друга, в США устремляются буквально все, а в Индии - единицы. Ясно, где будет больше беспорядка и нечестных приемов борьбы.

Провозгласив конституционное равенство социальных групп, США на практике вплоть до недавнего времени далеко не всем предоставляли равные права. Расовые волнения и массовые беспорядки на религиозной и национальной почве тому свидетельства. Следовательно, Мертон прав, когда обвиняет свою родину в том, что между культурно одобряемыми и реально предоставляемыми свободами, целями и средствами здесь наблюдается большое несоответствие. Если сравнить с Америкой СССР середины ХХ века, то окажется, что и здесь номенклатура и партийная элита имела гораздо больше возможностей для получения образования, власти и богатства, используя при этом легитимные пути. Правда, легитимность здесь была особого, советского толка. По конституции у всех были равные права на общественную собственность, но одной социальной группе были доступны шесть соток за городом, зарплата в 110 рублей и малогабаритная двухкомнатная квартира, а другим - 25 соток с коттеджем, зарплата (вместе с премиальными и всевозможными доплатами) в 600-800 рублей, персональная машина и пятикомнатная квартира в элитном доме с высокими потолками. То и другое предоставлялось на формально законных основаниях. Сопоставляя свой уровень жизни с <номенклатурным>, наиболее активные и социально агрессивные элементы советского общества пытались незаконными путями - фарцовкой, грабежом и убийством, подкупом, созданием подпольного бизнеса и т.п. - выровнять жизненные шансы, добиться того богатства, которое номенклатуре доставались даром, т.е. за счет государства. Это и есть аномия в ее классическом, социетальном виде.