Периодизация неуставных отношений
Некоторые авторы различают четыре периода в развитии неуставных отношений и дедовщины[688]. Пер-вый - до начала 1950-х гг., когда какого-либо серьезного свидетель-ства существования беспорядки в армии не было. Правда, издавались отдельные приказы, передающие обеспокоенность высшего армейского руководства по поводу принесенных из царской армии ритуалов "сол-датских присяг", проблем взаимоотношений начсостава и красноармей-цев (20-е гг.). В 30-е гг. это явление практически исчезает: видимо, сказалась система жесткой авторитарности, в том числе и в войсках, те широкие дисциплинарные права, которыми были наделены командиры, а также классовая система отбора в Красную Армию. Война дала командирам особые полномочия, позволяя пресекать любые беспорядки, и в те годы проблема "неуставщины" не стояла.
Второй период (с середины 50-х гг. до начала 60-х) был отме-чен резким всплеском неуставных взаимоотношений во всех родах войск, значительных возрастанием физических расправ над требова-тельными младшими командирами. В этот период в связи с сокраще-нием армии военного времени и уходом из нее ветеранов, призван-ных еще в довоенные и военные годы, в войска стали набирать всех без разбора, в том числе и вчерашних заключенных. Они и привнес-ли в войска тюремные и уголовные традиции - организацию судилищ, принятие блатной присяги, избиение лотками и прочее. А с появле-нием в 1957-1958 гг. так называемых институтов общественности и замены гауптвахты "взятием на поруки" безобразия прочно укоре-нились в казармах. Именно в этот период неуставные взаимоотноше-ния начали перерастать в самостоятельное социально-психологиче-ское явление. Третий этап (с середины 60-х до середины 80-x гг.) - время всплесков и спадов проявлений неуставных взаимоотношений. Но, как правило, снижение их количества в официальной отчетности бы-ло приурочено к различным событиям и датам, а затем вновь следо-вал рост преступлений, который свидетельствовал о стабильности явления. Нельзя сказать, что с "дедовщиной" не боролись,- только начиная с 1946 г. министрами обороны СCСP и начальниками Главно-го политического управления ОА и ВМФ было издано более 150 доку-ментов по этому поводу, но положение не изменялось к лучшему. С 1985 г. начался четвертый этап - о непорядках в армии стали говорить и писать открыто. Документы свидетельствуют о резком снижении преступности в армии. Однако преступные явления на почве "дедовщины" сегодня не только не уменьшились, но стали еще более изощренными и жестокими. Опрос ВЦИОМ в сентябре-октябре 1990 года, опрошено 1848 чел, репрезентирующих взрослое население СССР: Как вам кажется, кто в первую очередь виноват в том, что в армии получила распространение "дедовщина"?
После распада Советского Союза российская армия в числе прочих унаследовала и проблему <неуставных взаимоотношений> (НУВ). Проводимые социологические опросы показывают, что от 50% до 70% солдат (матросов) и сержантов (старшин), проходящих службу по призыву, подтверждают наличие в своих частях (на кораблях) случаев неуставных взаимоотношений. Только каждый четвертый из числа опро-шенных характеризует обстановку в своем воинском подразделении как товари-щескую; 52% солдат и сержантов отмечают равнодушное и безразличное отношение друг к другу; а 23% респондентов склонны оценивать ситуацию в своих коллективах как напряженную, осложняемую конфликтами[689]. Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) в 1997 году провел опрос: Как вы считаете, за последние несколько лет случаев дедовщины, неуставных отношений в армии стало больше или меньше? Доля ответивших: "больше" или "столько же" в шесть раз превышала долю ответивших: "меньше". Разумеется, этот результат - свидетельство не столько состояния дел в армии, сколько отражения этих дел в общественном мнении.
На самом деле дедовщина существовала еще в царской армии. Знаменитый лейтенант Шмидт, до того как прославиться на крейсере "Очаков", во время обучения в военном училище создал и возглавил восстание против гнета старшекурсников, издевавшихся над младшими курсами. Неуставные отношения тогда именовались по-разному: "цук", "подтяжка". <Не в одной школе, - вспоминает Е. ''Вадимов, воспитанник Николаевского кавалерийского училища конца XIX века, - был и есть "цук". Его подобие существует везде и везде оно в своем роде - начиная от "фуксов" в студенческих корпорациях немецких университетов и кончая знаменитым Сен-Сиром прекрасной и республиканской Франции. Кто хочет - пусть ищет>[690]. А.И. Куприн в своих "Юнкерах" писал о "цу-канье", которое состоит в грубом, деспотическом и часто даже унизительном обращении старшего курса с младшим: дурацкий обычай, собезъяненный когда-то, давным-давно, у немецких и дерптских студентов,, с их буршамй и фуксами, и обратившийся на русской черноземной почве в тупое, злобное, бесцельное издевательство[691]. В самом первом в России кадетском корпусе, открытом в 1731 г. в С.-Петербурге, проявились социальные болезни, присущие нынешней армейской службе: нехватка жилья, приспособленные помещения для учебы, недостаток учебных пособий и подготовленных учителей. На учебу молодых людей отправляли силой, а за многочисленные шалости и нарушения наказывали очень жестоко, как взрослых. И как следствие - частые побеги, заканчивавшиеся поимкой малолетних учеников, и наказани-ем розгами, даже плетьми и кандалами[692]. Правда, и властям от тогдашних недорослей доставалось немало: драки, воровство, пьянство, азартные игры воспитанников были повседневными случаями. Указом Екатерины II от 1765 г. воспитание и обучение должно было проходить в изоляции от общества, дабы оно не воздействовало разлагающе на ученика. Отмененные Екатериной II телесные наказания, были опять введены Александром I в 1805 г. И результат налицо: в первой половине XIX века появились "закалы" - воспитанники, способные выдержать сотни ударов, в основном из второгодников, все это выглядело весьма картинно, с показом удали перед товарищами и в пику начальникам. А вымещали злобу "закалы"-переростки, конечно же, на младших и слабых, поскольку классы формировались так, что к 7-му, например, классу переростки составляли до 18%[693]. Уже тогда в военных учебных заведениях зарождался дух <товарищества>, формировались неуставные взаимоотношения среди подростковых и юношеских групп, основанных на принципе возрастной солидарности. Изъятые из привычной социальной среды, молодые люди, не успевшие закончить цикл социализации, а потому не умеющие формировать нормальные социальные отношения, как это было у взрослых, создавали собственную модель общества, чаще всего принимавшую вид социальных превращенных отношений. Процесс перерождения подлинного товарищества в замкнутую корпоративность убедительно описал в своих воспоминаниях о Николаевском кавалерийском училище В.А.Сухомлинов[694]. О сходном явлении в 1855 г. писал еще Л.Н.Толстой: <У нас есть солдаты трех родов - есть угнетенные, угнетающие и отчаянные. Угнетенные - люди, сроднившиеся с мыслью, что рождены для страдания, что одно качество, возможно и полезное для него, есть терпение, что в общественном быту нет существа ниже и несчастнее его. Угнетенный солдат морщится и ожидает удара, когда при нем кто-нибудь поднимает руку; он боится каждого своего слова и поступка, каждый солдат, годом старше его, имеет право и истязает его, и он, угнетенный солдат, убежден, что все дурно, что только знают другие, хорошо же то, что можно делать скрытно и безнаказанно; его бьют и гнетут всегда и за все, потому что он - угнетенный и потому, что власть имеют над ним бывшие угнетенные - самые жестокие угнетающие. Угнетающие солдаты - люди, перенесшие испытания и не упавшие, но ожесточившиеся духом. Их чувство справедливости заставляет страдать каждого столько же, сколько они страдали. Угнетающий солдат свыкся с мыслью, что он солдат, и даже гордится своим званием. Он старается и надеется улучшить свое положение угнетением и кражей. Он открыто презирает угнетенного солдата и решается высказывать иногда чувство ненависти и ропот начальнику. В нем есть чувство сознания своего достоинства, но нет чувства чести: он не убьет в сражении своего начальника, но осрамит его. Он так же, как угнетенный, невежественен, но твердо убежден в своих понятиях. Отчаянные солдаты - люди, убежденные несчастьем, что для них нет ничего незаконного и ничего не может быть худшего. О будущей жизни они не могут думать, потому что не думают. Для отчаянного солдата нет ничего невозможного, ничего святого: он украдет у товарища, ограбит церковь, убежит с поля, перебежит к врагу, убьет начальника и никогда не раскается>. В 90-х годах XIX века <цуканье> начало активно распространяться по всем учебным заведениям России, ускоряя вырождение местных традиций[695].
Факты издевательств и глумлений старших над младшими среди воспитанников юнкерских и кадетских корпусов получили особенно распространение на рубеже 1900-1914 годов. Эти случаи рассматривались самими воспитанниками как утверждение боевого духа и испытание на прочность своих товарищей, то есть как своеобразная форма армейской традиции, через которую обязаны были пройти все для того, чтобы отсеять слабых в физическом и моральном отношении будущих офицеров. В 1914 г. журнал "Разведчик" отмечал, что <наша казарма - синоним скучного, нудного, тяжелого... что-то вроде тюрьмы или арестантских отделений>. Сохранились материалы военного трибунала времен гражданской войны, где говорится о неуставных отношениях бойцов 3-й роты 1-го полка 30-й дивизии Красной Армии, основанных не на старшинстве в званиях, а на продолжительности времени, проведенного на службе (1919 год). Тремя <дедушками> был до смерти забит красноармеец Куприянов Ю. И., 1901 г.р., уроженец Балаковского уезда Саратовской губернии, за отказ выполнять приказание <дедов>. Приговор трибунала в соответствии с законами военного времени был суров: расстрел. В 1920-е годы <неуставщина> считалась пережитком капитализма - "поганым наследием прошлого". Социально-классовая система комплектования Вооруженных Сил (до 1939 года), широкие дисциплинарные полномочия начсостава, вся обстановка тех десятилетий с получившими известность способами пресечения подобных фактов не позволяли дедовщине стать общенародным явлением.
|
