Глава XIII БЕГСТВО

Целую минуту я, наверное, оглядывалась. Сначала мне показалось, что все здесь бутафория. Деревянный некрашеный стол, лавки, беленый бок русской печи, земляной пол, присыпанный песком, в темном дальнем углу сундук, покрытый потертым ковром. Вдоль всех стен натянуты веревки с пучками трав. Я их в цветущем-то виде не очень различаю, а в засушенном и подавно. Что-то пахучее. Пускай будет чабрец.

— Работает? — спросила я у Колосова, кивая в сторону печки. Очень уж она была сказочно-мультяшной.

— Работает, девонька, работает. — Слух у Мельника оказался отменный. — Здесь все работает.

И он повел рукой почему-то в сторону сундука с ковром. Если раскручивать образ дальше, то в сундуке окажутся сапоги-скороходы, ковер будет самолетом, а печка тогда уж самодвижущейся прабабушкой паровоза.

В комнате было тепло. Печка и правда работала.

— Мельница у вас красивая, — начала я светскую беседу. Помнится, разговор тоже входит в обязательный ритуал — прежде чем что-то просить, надо с колдуном поговорить «за жизнь». Мне ничего не надо было, но побеседовать никогда не вредно.

— Старая она только, старая. — У хозяина была неприятная манера повторять слова. — Скрипит.

— Можно было и не запускать. Сейчас же нет никого. — Я посмотрела на свои ноги, сообразила, что сказала не то, и, покосившись на занятого своими делами хозяина, поправилась: — Экскурсии нет.

— Так ведь молоть надо, молоть. — Мельник ходил вокруг стола, заваленного травами, листьями и кусками ткани.

— Зачем молоть? — Я была убеждена, что работает мельница только для увеселения публики.

— Так ведь разные люди все… просят да просят. — Наконец, уголок стола был освобожден. — Приходят, просят.

Я снова почувствовала себя неловко. Просят. Вот и Колосов попросил. Получив то, что хотят, люди обязаны в ответ выполнить просьбу хозяина. От Колосова он потребовал привести меня. Я пришла. Пока все складно.

— Ну, давай, клади, клади, — Мельник похлопал ладонью по свободному пятачку. — Чего мнешься?

Пашка выложил на стол пакет. Потом спохватился, зашуршал целлофаном, снимая с ножа упаковку.

— Интересно, интересно, — бормотал колдун, глядя на принесенный нож, словно на лезвии для него сейчас прокручивали кино о том, что происходило в парке. — Машенька, ты садись, садись. Чего стоять-то?

Мельник снова похлопал по столу. Не дожидаясь, пока я воспользуюсь разрешением (вообще-то садиться я не хотела), он взял нож и побрел к печке. Все движения у дядьки неспешные. Быстрыми были только глаза, но смотрел он все больше по сторонам.

Колдун постоял около печки, словно решая что-то, приоткрыл дверцу и бросил нож в огонь. На лице Мельника заиграли отсветы пламени. Выглядело это зловеще.

Я покосилась на Пашку. Тот стоял с таким отрешенным видом, будто каждый день в его присутствии ножи в печку бросают. А вот я к подобным зрелищам не привыкла и привыкать не собиралась, поэтому шевельнулась, выражая свое намерение побыстрее сбежать.

— Не торопись, не торопись. — Мельник все еще смотрел в печку, в руках у него появилась кочерга. — Сейчас я, сейчас. Надо с ножа прошлые события снять. Да, надо. Огонь хорошо помогает. — И, не делая паузы между предложениями, добавил: — Вещица у тебя интересная.

Я не заметила, когда Мельник выпрямился и глянул на меня, потянула руку к крестику. Других интересных вещиц у меня не имелось. Если не считать аттестата. Но он колдуну вряд ли занятен.

— Это подарок, — пробормотала я.

— Вижу, что подарок, — согласился Мельник. — Ты бы его сняла. Не защитит он тебя.

Я была другого мнения. Один раз крестик мне уже помог.

— Снимай, снимай! — Мельник все так же мелко моргал, клоня голову набок, от чего казалось, что он ждет, когда в дверь войдут.

Вокруг ничего не происходило. Ровным счетом ничего. Но я начала нервничать, расстегнула куртку.

— У меня все хорошо! — зачем-то произнесла я, хотя колдун и без моих заверений все знал.

— Хорошо-то оно хорошо, но… — Хозяин покопал кочергой в горящих дровах. — Тебе ведь уже говорили, что от своей судьбы не убежишь?

Звякнул, выпадая из дверцы, раскаленный нож, распаренный метал зашипел в сыром песке.

— Я и не бегу.

— Интересно, интересно… Может быть, тогда чаю попьем? — неожиданно предложил мельник.

— У меня мало времени. — Говорила я громко, не могла избавиться от чувства, что дядька глуховат. — Мы зашли сказать спасибо и — вот… — Я полезла в карман. Где-то у меня была тысяча рублей — собиралась зайти в магазин, купить что-нибудь в дорогу.

— Времени-то у тебя много, — пробормотал колдун, усаживаясь на лавку. — Много времени, говорю. Да ты сиди, сиди, я ж не кусаюсь. — И он негромко засмеялся.

Я отшатнулась. Широкая ладонь со старческими крапинками, до того безостановочно гладившая стол, вдруг сложилась в кулак и грохнула по столешнице.

— Говорю, сиди! — прикрикнул на меня Мельник. — Не опаздываешь. Дай-ка мне свой крестик-то, дай! — поманил он меня к столу.

— Не могу. — Я пыталась не смотреть в его размытые глаза.

— Жалко? — состроил обиженное лицо Мельник.

— Это подарок!

— Так и я какое дело сделал! Здесь не такой мелочью откупаться надо!

— Я заплачу. — Деньги в кармане не находились. Или я забыла их взять?

— Заплатишь, заплатишь… — Колдун заулыбался, сладко щурясь, будто ему за работу обещали как минимум банку варенья. — Ох, и в историю ты ввязалась, ох, в историю! — Мельник придвинул к себе стоящую на лавке кастрюлю. Внутри нее тяжело плеснулась вода. — Павел, сходи посмотри — кто-то там идет.

Колосов хмуро кивнул и вышел в низкую дверь. Колдун тут же поставил перед собой кастрюлю, опустил в воду палец. Лицо его посерьезнело.

— Не уезжай. Оставайся. Все равно где встречать свою судьбу.

— Не надо мне ничего говорить, — сжала я зубы.

— Все равно останешься. — Колдун часто-часто заморгал. — Долг платежом красен.

— С Колосова берите, — начала злиться я.

— Хорошо, что мы встретились, резко сменил тон Мельник. — Хорошо. Я тебя искал.

— Зачем?

— Физику-то изучала?

— Сила действия равна силе противодействия? — хмыкнула я. Популярный закон среди взрослых. Они любят им стращать неокрепшие юношеские умы. — Или: есть свет, значит, есть и тьма?

Догадаться, к чему клонит колдун, было несложно.

— Уходи, — разрешил вдруг он. — Но ты вернешься.

Наступила тишина. Мельница остановилась. И в полной тишине отчетливо стало слышно, как кто-то прыгнул на кровлю. Простучали быстрые шаги. Колосов надышался веселящего газа и пошел гулять по крыше, изображая из себя Карлсона? Я перепуганно задрала голову, попятилась к выходу. Дверь за моей спиной хлопнула, как бы сама открывшись и закрывшись.

Мельник отодвинул от себя кастрюлю, встал, зачерпнул горсть воды и широким жестом плеснул на порог. Несколько капель упали на меня. Горячие!

— На море, на океане, на острове Буяне, — быстро забормотал колдун, — лежит бел-горюч камень Алатырь, на том камне Алатыре стоит крест, крестом крест человек родился, крестом водрузился, а Сатана связался, Бог прославился…

Заговор творит? От кого? От лешего? Вряд ли они так топают.

— Дай! — приказал Мельник.

Я не столько почувствовала, сколько по собственным движениям поняла, что сама, своими руками снимаю с себя гранатовый крестик.

Мельница дрогнула, словно кто-то пытался войти в нее сквозь стену.

— Замыкаю свой заговор семьюдесятью семью замками, семьюдесятью семью цепями, бросаю ключи в Океан-море, под бел-горюч камень Алатырь. Кто мудрей меня взыщется, кто перетаскает песок из всего моря, тот освободит тебя.

Крест тускло сверкнул камнями в сухой ладони хозяина. Пальцы сжались. Дверь содрогнулась от нового удара. И я словно пришла в себя. На меня глядели холодные, немигающие кисельные глаза. Засасывающее болото…

Дверь распахнулась. Первым в комнату влетел Колосов. Он головой вперед ушел под лавку, зарылся в песке. Я отскочила назад, задела стол. Тот тяжело сдвинулся, инерцией сбрасывая со своего дальнего конца траву и лоскутки. Стоящая на краю кастрюля с готовностью съехала со столешницы и опрокинулась на торчащий из-под лавки Пашкин зад. Вопль несчастного обваренного Колосова привел меня в чувство. Чьи-то руки дернули в сторону, вытаскивая из трясины. Долгое мгновение я ничего не чувствовала. Слышала только, как колотится сердце.

Сердце было не моим. Оно глухо стучало за холодной грудью.

— Не надо ничего делать, — медленно произнес Макс, одной рукой обнимая меня за плечи, лишая возможности повернуться. — Извините за беспорядок.

— Здравствуйте! — послышался голосок у Макса за спиной. Его плечо не давало мне возможности взглянуть, кто там. Но мне показалось… Маркелова? Еще только ее не хватало.

— Гости, гости, — обрадовался хозяин.

— Не волнуйся, мы сейчас уйдем, — негромко сказал Макс.

Это он мне? Я приподняла голову. Как всегда спокойное бледное лицо, трепещущие крылышки носа и черные яростные глаза.

— А я слышу, шум, шум, — все еще суетился колдун.

— Маркелова… — зашептала я Максу, как будто он мог ее не заметить.

Лерка стояла в дверях, с любопытством разглядывая мокрого Колосова, со стоном вылезающего из-под лавки.

— Девочки, вам надо поговорить. — Макс толкнул меня навстречу Лерке. Я сбила ее с ног, и мы с ней на пару, вылетев в дверь, оказались темной мельнице. Белла не удержалась на гладкой коже Леркиного пальто и свалилась с плеча хозяйки.

— И давно ты знаешь Мельника? — разозлилась я.

— Не очень, — прозвучал ответ.

По Леркиным глазам было видно, что она все знает. И эта информация ей очень нравится. Макс может сколько угодно стирать ее память. Есть некто, с удовольствием возвращающий все обратно.

Кажется, я начинала догадываться, откуда у Маркеловой сведения о вампирах. Я-то все удивлялась, как она, единственная, смогла рассмотреть в Максе не-человека. А у нее просто оказался удачный советчик, любитель крыс и скрипучих звуков.

За дверью в пристройке что-то загремело.

Когда же Маркелова додумалась начать наводить справки? Портрет в тетради… Да! Макс с ней разговаривал, вот она и побежала к знакомому колдуну за приворотом. А потом пришла ко мне проверять силу заклятия. Результат оказался обратный, и она примчалась в мастерскую с саблей.

Я вдруг ясно вспомнила нож. От огня его сталь почернела. Он лежит где-то около печки.

— Стой! — Я бросилась наперерез Маркеловой — ее нельзя пускать в каморку.

— Пусти меня! — Лерка рвала ручку двери на себя, но силенок не хватало.

— Ай! — вскрикнула я от боли.

Крыса укусила меня! Вот мерзкое создание! Я затрясла рукой, освободив дверь. Маркелова вбежала в каморку, ее черные волосы взметнулись у меня перед лицом.

— Осторожно! — ворвалась я следом. — У нее нож!

В мою сторону никто не посмотрел. Колдун сидел на лавке, что-то бормотал себе под нос.

— На меня заговоры не действуют, — усмехнулся Макс.

— И на тебя, упыряка, управа найдется, — резким уверенным голосом произнес Мельник.

Макс оказался около него, наотмашь ударил по лицу. Колдун дернулся, откинувшись на острый край стола. Чтобы не упасть, схватился за столешницу. Пальцы сжали пучок травы.

— Сгинь, проклятый! — взвизгнул Мельник, бросая Максу под ноги свой гербарий.

— Остановитесь! — закричала я. Потому что сейчас должно было произойти что-то очень-очень страшное.

Макс собрался, клонясь вперед, готовый к прыжку.

— Максим! — зазвенел Леркин голос. — Смотри!

Я была еще вся там, в противостоянии колдуна и Макса, поэтому слова Маркеловой до меня дошли не сразу. Что она хочет? Разве она все еще здесь?

Нож на мгновение застыл в воздухе, а потом резко опустился вниз. У Маркеловой было тонкое красивое запястье. Мне показалось, что в последний момент я увидела на нем изгиб синеватой вены. Нож опустился на руку…

Кровь из пореза сначала нехотя, а потом все быстрее и быстрее закапала на пол.

— Она ничего для тебя не сделает, а я сделаю все! — звонко, истерично прокричала Лерка. — Я хочу быть с тобой! Хочу быть, как ты! На, возьми!

Она легко переступила разделяющие их с Максом несколько метров. Кровь текла уже широкой полосой. Меня замутило.

— Как глупо, — выдавил из себя Макс, и его глаза почернели. Он выпрямился, сжимая кулаки.

Серой тенью мелькнул Колосов.

— Не трогай! — заорал он.

Макс перевел на него быстрый взгляд.

— Ты ничего не понял. Мне ничего этого не надо.

Кровь толчками вырывалась из раны. Я схватила со стола первый же лоскут, склонилась над лежащей уже на полу и бьющей ногами в конвульсиях Маркеловой.

— Не смей! — цепкие пальцы Мельника впились мне в запястье. — Не смей!

— Да отстаньте вы! — стряхнула я его руку.

Рядом с Леркой уже сидел Макс, зажимал ее запястье чуть выше пореза, но кровь все равно шла. Маркелова дергалась, пытаясь приподняться, свободной рукой рвала на себе пуговицы блузки. Я подсунула под ее локоть тряпку. Свистнул, завязываясь, узел. Макс два раза резко ударил рыдающую Лерку по щекам.

— Не надо так больше делать, — грозно произнес он. И поцеловал ее в лоб.

Лерка затихла.

Мимо метнулась перепуганная Белла. Макс прервал ее бег, схватив поперек пузика. Затем встал на ноги и шагнул за дверь, позвав меня:

— Идем!

А я никак не могла отвести взгляда от Маркеловой. Она лежала, закатив глаза, и улыбалась. Может быть, сейчас она представляла себя вампиром? Может, ей виделся свадебный танец с Максом?

Тишину нарушил противный скрип мельницы — подул ветер, и лопасти заработали. Я выпрямилась, колдун с Пашкой шарахнулись от меня в сторону. Надо было что-то забрать, но я не могла сообразить что. На глаза попался нож, и, взяв его, я вышла из пристройки.

Внутри мельницы Макс сидел на большом жернове, прислоненном к стене около выхода. Увидев меня, приподнялся, протянул руку. Я замешкалась, потому что его рука была перепачкана кровью. Представилось, что сейчас я увижу несколько трупов, но потом вспомнила — Маркелова, нож, вена, порез.

Бедный! Как же ему было тяжело все это пережить!

— Что там у тебя?

Только сейчас я вспомнила, что сжимаю в кулаке железяку.

— Нож. — Сталь была неприятно липкая от Леркиной крови. — Его надо в огонь…

— Да их всех тут надо в огонь! — заоралМакс, вырвал у меня нож и, не глядя, швырнул в угол.

Мы выбежали на улицу. Макс шел вперед широкими шагами, я за ним еле поспевала. Маленьким ураганом мы пронеслись через музей, сбежали с холма. Первый же проезжавший мимо автомобиль, голубые «Жигули», резко затормозил, чуть не выскочив на бордюр. Макс впихнул меня на заднее сиденье, сел рядом, с яростью хлопнул дверцей. Водитель, маленький пожилой мужчина в кепке, с такой силой рванул ручку коробки передач, что внутри машины что-то грозно рыкнуло, и она сорвалась с места.

— Куда мы едем? — Я с сомнением прислушивалась к реву двигателя.

— В аэропорт. — Макс платком медленно вытирал руки, губы его презрительно кривились.

— Зачем?

— Мы уезжаем.

— Прямо сейчас? — В панике я оглянулась. — А вещи?

— Какие вещи? — Макс усмехнулся, и его спокойствие показалось мне страшным. — Мы летим в Москву, там пересаживаемся на поезд.

— Я не взяла паспорт.

— Ты много чего не взяла! — В приоткрытое окно Макс выбросил платок.

— Я боюсь!

— Поздно бояться. — Он вытянул из-под куртки манжеты черного свитера, провел рукой по волосам, передернул плечами.

— Где ты был? — Я смотрела на то, как он приводит себя в порядок. Черная кожаная куртка, черные брюки, черная водолазка — никогда не видела его так одетым.

— Готовился к отъезду. А вот куда опять тебя занесло? Неужели так сложно было сходить в школу и вернуться обратно? Почему ты все время ищешь какие-то приключения?

— Никаких приключений не должно было быть. Я думала, мы сходим, поговорим, поблагодарю человека за помощь, и все.

— Думала она… — Его голос пошел по нарастающей. — Сама же утверждала, что с Колосовым вы теперь только друзья! Сколько мне еще его головой двери открывать, чтобы именно так и стало?

— Кто ж знал, что все так получится! — Я тоже начинала злиться.

— А чего тут знать? Тебе ведь говорили: не подходи близко.

— Не надо мной командовать! — крикнула я.

Водитель склонился к рулю, словно испугавшись, что сейчас получит по кепке.

Наступила тишина. Натужно ревел старенький мотор. Я демонстративно отвернулась к окну.

— Если бы ты туда совсем не пошла, было бы лучше, — глухо ответил Макс. — Ведь мог же не успеть.

— А ты в следующий раз не отходи далеко. — Я еще дулась.

— Как ты ухитрилась дожить до семнадцати лет с такой тягой к опасному времяпрепровождению?

— Раньше жила тихо и спокойно, потому что у меня не было тебя!

— Так, значит, все из-за меня? — Его тонкие губы тронула легкая усмешка.

Я испугалась, что он сейчас выйдет из машины. На ходу. И опустила руку ему на колено.

— Не уходи!

— И не подумаю, — накрыл он мою руку своей. — Моя жизнь до встречи с тобой тоже не отличалась особенным разнообразием. До сих пор мне не приходилось все время кого-то спасать, такой экшен могла подарить только ты.

— Разве плохо?

— Замечательно! — Макс привлек меня к себе.

— И все-таки, где ты был? — настаивала я. Где была я, ответить легко. А вот почему его не было весь день и все утро — большой вопрос.

Рука на моем плече замерла.

— Прощался с окрестностями.

— Далекие же у тебя окрестности! Я тебя не чувствовала.

Глаза его чуть сузились. Непонятно было, сердится Макс так или просто думает.

— Ты хочешь за мной следить? — негромко спросил он.

— Мне важно знать, что с тобой происходит. Мне казалось, это очевидная вещь.

Но Макса мои слова заставили переспросить:

— Важно?

— Думаешь, мне хорошо будет, если с тобой случится беда?

Он отвернулся к окну. Пальцы его крепко сжали мою руку.

— Не ходи больше никуда, — тихо попросил Макс.

— Совсем?

— Пообещай мне всегда предупреждать о своих действиях.

— Не могу. — Более искреннего ответа я давно не произносила. — Так же как и ты не можешь рассказывать мне все, что происходит с тобой. Ты постоянно пропадаешь. Я никогда не могу тебя найти!

— Наверное, потому что я сам не всегда знаю, что буду делать в следующую минуту.

— У Лео был твой номер телефона, — напомнила я.

— У меня теперь нет телефона. Лео забрал его с собой.

— Заведи.

— Больше он не понадобится. — Голос Макса звучал более чем убедительно. — Мы теперь всегда будем вместе.

— И неприятности, которые сыпались на нас по отдельности, станут приходить дружными стайками?

Он погладил меня по щеке. Я привычно уткнулась лицом в его ладонь, такую ласковую. Прохладные пальцы закопались в мои волосы. Холод прошел по затылку, спустился на шею, коснулся ключицы.

Мы одновременно посмотрели друг на друга. Я глубоко задышала, но воздуха все равно не хватало — голова начала кружиться. И вдруг я вспомнила, что хотела забрать на лестнице, в пристройке колдуна, и не забрала.

— Где крестик? Ты его потеряла?

— Я его не потеряла.

От ужаса в горле пересохло. Макс выпрямился. Машина вильнула.

— Едем вперед, — приказал Макс, и машина выровнялась. — Чертов колдун!

— Ты хочешь вернуться? — испугалась я.

— Возвращаться плохая примета, мы едем в аэропорт, — покачал головой мой любимый. И вдруг довольно зажмурился. — А я все никак не мог понять, что такого происходит в городе, отчего вокруг него, как в аномальной зоне, постоянно случаются конфликты. Сначала Дракон, потом Смотрители… Лео прав, в Россию нельзя было ехать. Здесь все делят на черное и белое, на врагов и друзей, на людей и не людей. Полутонов нет, только цвет. Этот колдун… Он твердил, видимо, какое-то заклинание. И ведь даже мысли не допускает, что среди нежити есть иные существа. Он, как пограничник, призван охранять. И охраняет. Неважно кого, неважно от чего.

— Но ты говорил, что тебе здесь нравится!

— Что тут может нравиться, когда тебя каждый раз пытаются бросить в костер? Толерантная Европа готова смириться со всем, пока не нарушают чьи-то права, а здесь люди сами подсовывают свои права, чтобы потом шуметь, что их нарушили.

Я с удивлением уставилась на Макса. Он медленно надевал черные перчатки.

Машина затормозила, прыгнула на лежачем полицейском, постояла около шлагбаума, вильнула в крутой поворот. Мы с Максом вышли с разных сторон, одновременно хлопнув дверцами. Я посмотрела на него поверх крыши, но Макс головы не повернул, сразу пошел к зданию аэропорта.

Ладно, не хочешь говорить, не надо. Каждый остался при своем.

Машина уехала, а я осталась стоять на дороге, борясь с желанием развернуться и отправиться домой.

Ведь нельзя уезжать вот так сразу! Я ничего не успела сделать… не простилась с городом, ничего не сказала родителям, не извинилась перед Пашкой. Осталось столько недоделанных дел! Но надо было идти. Макс опять увлекал меня за собой.

Я оглянулась. Город остался где-то там, далеко. Туда сейчас едет голубая машина с перепуганным водителем в кепке. Но я знала, больше ничего плохого здесь не произойдет.

Низенькое, пустынное здание аэропорта. Как давно я здесь не была…

Макс стоял около стойки регистрации и мило улыбался хмурой женщине в синей форме. Я осторожно подошла сзади, заранее готовая к тому, что нас сейчас отсюда прогонят.

— Дай что-нибудь, — попросил он, не глядя на меня.

Мысленно я перебрала содержимое моего рюкзака. Из «чего-нибудь» там был только аттестат.

— Нам на ближайший самолет до Москвы. — Макс, казалось, улыбался всем телом. Черты его лица смягчились, он чуть согнулся, облокотившись на стойку. Даже я чувствовала, каким добродушием от него веет.

— Посадка уже закончилась. — В глазах сотрудницы в синем костюме ничего не отразилось. Сочувствие работникам аэропортов неведомо.

— Зарегистрируйте нас. — Макс протянул мне руку. Я жестом показала, что у меня ничего нет. Он требовательно щелкнул пальцами.

— Но в самолете нет мест, — операционистка впервые с удивлением посмотрела на нас.

— Сейчас освободятся, — с особенным нажимом произнес Макс и, повернувшись ко мне, спросил: — Любишь сидеть около окна?

— У меня с собой только аттестат, — прошептала я, разводя руками.

— Давай, — потребовал он и вновь повернулся к женщине. — Нам, пожалуйста, около окна. И проверьте по своей системе: у вас с багажом какие-то проблемы.

Женщина уставилась на монитор компьютера, глаза ее расширились. Я неуверенно показала Максу синюю корочку, он взял ее и положил на стойку.

— Действительно, — пробормотала женщина. — Двенадцатый ряд, места А и В освободились — багаж пассажиров отправлен на проверку.

— Что в Москве делать без чемоданов? — пожал плечами Макс.

— Поторопитесь, пожалуйста. — Женщина положила посадочный талон на мой аттестат.

— Мы не опоздаем, — наградил ее последней улыбкой Макс и повернулся ко мне. — А теперь очень быстро!

Я только руку протянула к аттестату, как меня уже дернули, и я оказалась стоящей перед проверяющей — за прозрачными дверями виднелся наш одинокий самолет.

— Улыбайся, — прошептал Макс. — Мы успели!

Я могла сейчас делать что угодно, но только не улыбаться.

— Ты же не летаешь на самолетах? — ахнула я, как только мы ступили на трап.

Макс шел впереди, держа меня за руку. Навстречу нам спускалась взволнованная парочка.

— А как же… — Я проводила взглядом выходящих. Те громко ругались.

— Мне теперь ясно главное: тебя нельзя оставлять одну. — В салоне Макс пропустил меня вперед, принял рюкзак, устроил его на полке. — А значит, мне придется делать то, что до сих пор казалось абсурдным.

Я упала в кресло. Сердце мое заколотилось, попыталось остановиться и вновь вяло забилось в узком межреберном пространстве.

— Пристегнитесь, — проплыла мимо нас по проходу стюардесса.

Макс откинулся на спинку и закрыл глаза, задумавшись.

— Да, это будет правильно, — согласился он со своими мыслями.

Самолет дрогнул, начиная движение.

Я приросла к месту. Все стало понятно. Конечно, зачем мне вещи, если Макс собрался делать из меня вампира. Ведь до недавних пор только это для него было абсурдным.