ЭСТАФЕТА ПОКОЛЕНИЙ

Молодость,— сказал В с. Мейерхольд, — имеет один недостаток: она проходит». Молодости простительна недостаточная выдержка, излишняя резкость и категоричность суждений. Молодости свойственно неумение точно определить свою силу. Отсутствие трезвого учета воз­можностей и т. п. Со временем и к молодежи все это приходит. Но молодость уходит. Не надо горевать!

Каждое творческое поколение актеров и режиссеров хорошо по-своему. Зрелое мастерство, знания и мудрость по-своему ничем не хуже молодого задора, оптимизма и неуемной энергии.

Умом это понимают все. На деле, в практической ра­боте объединить молодое, среднее и старшее поколения творческих людей не так-то просто. Старшим товарищам кажется неосновательным требование молодежи дать им большие роли, самостоятельные постановки. «У вас нет опыта, мастерства, вы ничем еще не доказали своего права на исполнение ответственных ролей», — говорят они. А молодежи кажутся несправедливыми претензии старших. «Вы уже наигрались. Теперь наступила наша очередь. А мастерство никогда не придет к нам, если не давать нам ролей», — отвечают они. Что касается актеров ни молодых, ни старых, то есть среднего поколения, они солидарны со «стариками», считающими, что поручать главные роли молодым еще рано, и соглашаются с молодежью, считающей, что поручать эти роли старикам уже поздно.

Трения, а порой даже распри между поколениями ак­теров — не редкость. Разумное сочетание всех возраст­ных категорий исполнителей не складывается автомати­чески, само собой. Оно образуется усилиями всех, а глав­ным образом — режиссуры, творческого руководства. Дело это требует умения, воли, терпения и такта.

Возникновение новых, молодежных коллективов — явление чрезвычайно приятное. Хочется верить, что новый художественный организм в следующих постановках будет радовать открытиями. Но рождение новых пьес, актерских и режиссерских талантов постоянно происходит и в старых коллективах (должно происходить). А если не происходит — это признак неблагополучия. Значит, там нет молодежи или нет работы с ней, значит, там молодежь не имеет творческих перспектив. Еще хуже, если в этом коллективе есть молодые актеры и им поручают большие хорошие роли, а молодежь все-таки уходит из театра. Ее не устраивает другое — репертуар, способы актерской игры, режиссура.

Уход молодежи в этом случае — сигнал того, что кол­лектив теряет связь с современностью, превращается во что-то допотопное, отсталое, отжившее.

Преклонный возраст и творческая дряхлость не всегда следуют друг за другом. Можно привести сколько угод­но примеров творческой смелости и великолепного ощу­щения современности у актеров старшего поколения и примеров обратных: приверженности к рутине и обвет­шалому искусству у молодых.

Современность и современные формы театрального искусства — проблема важная, сложная и, хотя связан­ная с проблемой этического воспитания, тем не менее, выходящая далеко за пределы темы настоящей работы. Думаю, что и молодые и старые согласятся с тем, что в нашем искусстве возраст сам по себе ничего не оз­начает. Согласятся и с тем, что уважение к старшим не должно означать безоговорочного признания их право­ты, а любовь к молодежи не должна означать поощрения или прощения ее неумелости.

В часы «пик» можно наблюдать парадоксальное яв­ление. Люди, висящие на подножке трамвая, негодуют на тех, кто не хочет пройти вперед, потесниться. Но сто­ит им войти в вагон, как они считают совершенно необос­нованными упреки тех, кто остался сзади и кричит: «Граждане, потеснитесь!» Их «философию» можно изло­жить так: «Мы висели, теперь пусть повисят другие».

Есть нечто общее в трамвайной и театральной «психологии». Многие актеры, прошедшие в свое время суро­вую школу массовок и крошечных эпизодических ролей, считают, что эту школу должен пройти каждый молодой актер. В их рассуждениях, разумеется, есть «рациональ­ное зерно», но еще больше в них всяческой шелухи: демагогических заверений в любви к молодежи и беспокойстве за ее будущее, прикрывающих страх перед сорев­нованием, боязнь потерять почетное место, нежелание «потесниться».

В большую часть профессиональных театров прихо­дит молодежь, подготовленная в театральных институтах, училищах, в народные театры — молодежь, подготовлен­ная в студиях, младших классах. Эта молодежь отличает­ся от молодежи, пришедшей в театры десять, двадцать, тридцать лет назад. Надо ли им всем обязательно «по­висеть на подножке»? Не думаю.

Иное дело, конечно, если молодой, даже способный актер приходит в сложившийся коллектив, как говорится, «с улицы». Ему непременно надо пройти все ступени твор­ческой работы. Но, как это всегда было и будет, сроки ученичества у того, кто способен и прилежен, будут мно­го короче, чем этого хотят приверженцы «философии» — «молодежи надо создавать трудности».

Долголетнее, беспорочное служение искусству достой­но всяческого уважения. Но преимущественных прав на роли оно не дает. Распределение ролей — акт творческий. Роли заслуживают, а не выслуживают. Ролями не на­граждают, не расплачиваются. Воспитательное значение большой или маленькой роли имеет не дисциплинарный, а творческий смысл. Снятие с роли — другое дело. Оно очень часто носит дисциплинарный характер. И в этом есть свой резон.

Режиссеры, особенно молодые, приходя в новый для них коллектив, совершают серьезную ошибку, когда, обуреваемые самыми лучшими намерениями, сразу, как говорится, «сходу» снимают немолодых исполнителей с главных ролей и поручают их молодым. Еще хуже, когда они свои намерения «омолодить» состав декларируют на первой же встрече с коллективом. Сначала надо убе­диться, что молодые, одаренные и достаточно подготов­ленные для подобной замены есть.

Г. Товстоногов, назначенный более десяти лет назад главным режиссером Ленинградского Большого драма­тического театра имени М. Горького, начал с того, что освободил от работы более двадцати старых актеров. Одновременно принял столько же молодых. Но случай это был чрезвычайный. Реорганизацию труппы театра, не останавливая работу, удалось провести лишь потому, что положение театра было катастрофическим. Имело немалое значение и то, что к моменту назначения Г. Тов­стоногов уже был признан как режиссер и организатор. Решения нового руководителя казались многим слишком строгими, не всегда справедливыми. Атмосфера работы в первый сезон его службы была сложной и далеко не всегда доброжелательной. Но Г. Товстоногов — человек волевой. Отношение к нему значительной части труппы не влияло на его настроение. То есть, наверное, влияло, но не могло заставить изменить принятый им курс.

Всякий ли режиссер сможет выдержать такое напря­жение? Всякому ли новому режиссеру будет оказано доверие при коренной перестройке работы? У каждого ли нового режиссера есть репутация, престиж, наконец, опыт таких реорганизаций?

Многие режиссеры, пытаясь обновить творческий со­став, наталкиваются на непреодолимые трудности. И до­вольно часто «перестройка» оканчивается тем, что через год-другой коллектив меняет руководителя.

В нашем деле важно не только определить причины застоя, слабой работы, низкого уровня спектаклей, сколь­ко, выбрать подходящее время и, подготовившись, ухва­титься за то самое «слабое звено», потянув за которое можно вытащить всю цепь.