ТОМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ СИСТЕМ УПРАВЛЕНИЯ И РАДИОЭЛЕКТРОНИКИ (ТУСУР) 8 страница

Я рассмеялась.

Присутствие Кости, безусловно, разрядило обстановку. Мы разместились в гостиной. Костя включил телевизор и, не найдя ничего путного, остановился на канале «ТНТ». Сейчас шел сериал «Универ. Новая общага».

— Бесит меня эта Семакина, — высказался Костя, раскинув руки по спинке дивана. — Вечно тупит. Как и эта блондинка… как ее там?

— Маша, — улыбнулась я, возвращаясь к фолианту.

Сев по-турецки, я подобрала шариковую ручку и поместила ее конец между зубов.

«Малум»… что же это может быть?

— Ну вот. Точно. Маша. Такая глупая. И что в ней симпатичного? — продолжил болтать Костя. — Вечно намалеванная ходит. Девушка должна гордиться тем, что дала ей природа, а не прятать естественную красоту за тоннами косметики.

— Это вы — парни — на словах так говорите. А в жизни вам подавай как раз таки намалеванных, — подметила я.

— Неправда, — он резко нахмурился. — Я бы никогда не стал встречаться с девушкой, для которой внешность значит все.

— О, — я вновь растянула свои губы в улыбке. — Тогда… почему ты мутил с… — я закатила глаза к потолку, вспоминая имя той брюнетки, — с Мариной?

Это было шесть-семь месяцев назад, но я до сих пор помнила сногсшибательность той девушки. Высокая, длинноногая. Она была фанаткой группы Кости, и как-то получилось, что они сошлись на концерте «Killers ghosts». Их отношения закончились примерно через две недели так же внезапно, как и начались.

Я заметила, что мой вопрос заставил Костю смутиться.

— Но я не был влюблен в нее. Она мне нравилась.

— А как же естественная красота? — я пытливо приподняла бровь и прикусила губу, чтобы не засмеяться над сконфуженным выражением его лица.

— Ну… мне нечего сказать.

— Эх, Костя-Костя, — я ткнула его ручкой в голень. — А такие слова говорил минуту назад.

— Тогда я думал иначе, — щеки Богданова окрасил слабый румянец. — Сейчас я не хочу никого, кто похож на Марину, или Свету. Или Катю, или…

— Поняла я, поняла. Не обязательно перечислять имена своих бывших пассий.

Аквамариновые глаза зажглись.

— Ревнуешь, Женек? — нацепив на лицо свою фирменную улыбку, он подмигнул мне.

— Я не…

— Не па-а-арься, — Костя спрыгнул с дивана и плюхнулся рядом. Притянув меня к себе, он начал трепать меня по голове. — Я принадлежу только тебе.

Поперхнувшись от такого заявления, я громко закашляла.

— Отпусти… — прохрипела, не в состоянии сделать вдох.

Из-за того, что Костя крепко обнял меня за шею, воздух не поступал в легкие, и моя голова, превратившись в гранату, у которой выдернули чеку, должна была вот-вот взорваться.

Высвободившись с трудом, я вперила в него одичавший взгляд.

— Что… что ты несешь? Что значит твое: «Я принадлежу только тебе»?! — я все еще задыхалась, но теперь от обуревающей меня негодования.

— То и значит, — ответил бесстрастно и, почесав затылок, взглянул на книгу перед нами. — Есть успехи?

— Не увиливай от темы! — я шлепнула его по руке.

Костя отдернул ее, будто бы ему больно.

— Зачем бьешь? Что я такого сделал?

Он не понимает?!

— Костя, нельзя шутить такими вещами, — я старалась дышать умеренно. — Приколы есть приколы, но не забывайся. Не разбрасывайся подобными заявлениями направо и налево.

— То есть, я пустозвон? — он изогнул бровь.

— Я… этого не говорила. И я вовсе не считаю тебя пустозвоном. Но, Костя, чувства — это не шутки.

— Я знаю. Я действительно считаю, что принадлежу тебе, — его непоколебимый, ровный голос ввел меня в ступор. — А ты принадлежишь мне.

Подняв на меня свои светлые глаза, Костя обезоруживающе улыбнулся.

— Разве нет?

Я на самом деле не могла понять, было ли это частью очередного представления, или же он говорил серьезно. Для меня было неприемлемо так легкомысленно относиться к признанию в симпатии, а ведь именно сейчас это и случилось!

Но на всякий случай я решила уточнить.

— Пожалуйста, скажи, что ты просто веселишься, — почти умоляюще попросила я, утопая в бешеном сердцебиении.

Костя издал обреченный вздох и опустил плечи.

— Да не веселюсь я, Женька. Мы же лучшие друзья. Мы принадлежим друг другу.

Лучшие друзья.

Друзья.

Он имел в виду именно это, а не то, что я подумала.

Еще парочка таких случаев, и у меня начнется нервный тик.

— А ты что подумала? — его тон вновь стал игривым.

«Подумала, что ты влюблен в меня, дурак» естественно, это не прозвучало вслух.

— Ничего, — я медленно отвернула от него голову.

Мир сходит с ума? Вчера Костя заявил, что не против, если я полюблю его, а сегодня заявляет, что мы принадлежим друг другу… но как друзья. Однако говорил он так, словно имел в виду совершенно другое. Или это мне так кажется?

Боже, моей голове достаточно «пищи» для размышлений.

— Женек, ты обиделась? — дернув меня за хвост, спросил Костя.

— Нет. Почему я должна обижаться?

— Не знаю. Может, ты хочешь, чтобы мы принадлежали друг другу не как друзья?

Я закрыла лицо ладонями.

— Ты просто неслыханный…

— Кто?

— Засранец. Ты засранец, Костя.

— Есть немного, — усмехнулся он.

Вдруг я почувствовала его дыхание на своей шее и резко вскинула голову. Костя, устроившись подбородком на моем плече, смотрел в мои глаза из-под опущенных, длинных ресниц, отбрасываемых тень на его слегка розовые щеки. Сейчас он выглядел очень привлекательно…

Мир точно свихнулся!

— А ты никогда не думала о нас, как о паре?

Мне хотелось взвыть от провокационных вопросов Богданова.

— Прекращай, или я тресну тебе хорошенько, — прорычала я, скидывая его подбородок с плеча.

— Ответь, — твердо сказал он.

Придется сказать, иначе Костя не отвяжется.

— Только честно.

Зачем ему это?

Неужели…

Да быть такого не может.

Я испустила шумный выдох.

— Нет. Не думала, — я решила больше не отвечать на аналогичные вопросы, если те прозвучат, и уткнулась взглядом в фолиант.

Думать о Больтарасе, понять, что значит «Малум»…

Я повторяла это про себя вновь и вновь, стараясь не замечать перемены на лице друга.

— Нет, значит?

Я резко кивнула.

В гостиной повисла длинная пауза.

— Понятно.

Костя оперся спиной о диван, стянул с него пульт и стал щелкать каналы.

Мы больше не говорили.

 

ДВЕНАДЦАТАЯ ГЛАВА

 

Влетев в читальный зал следующим утром, я не увидела Кости. Он ушел вчера вечером и выглядел грустным, хотя после странного разговора мы немного расслабились и даже посмеялись над картинками в фолианте. С ним что-то происходило, и глубоко в душе я догадывалась о причине, однако всячески отгоняла от себя то, что нравлюсь Косте.

Раздосадовано вздохнув, я покрепче стиснула в пальцах лямку рюкзачка и отправилась в штаб.

Я сидела над фолиантом до крови из носа, но кроме трех слов ничего не смогла перевести. И я очень надеялась, что Роберт Александрович сумеет найти смысл хотя бы в этом. Спустившись на лифте, я врезалась в одного Ловца, который, взглянув на меня сверху вниз, фыркнул и пошел дальше.

Кости здесь тоже не было. Обычно он приходит сюда раньше меня.

Я заметила Виолетту, смеющуюся у ринга. Напротив нее стоял Рэд в спортивных штанах и майке под цвет волос. Жестикулируя, он о чем-то рассказывал ей. Блондинка, похлопав красноволосого по плечу, начала делать разминку. Похоже, они собрались тренироваться. Когда Виолетта сделала наклон вниз, ее шоколадные глаза наткнулись на меня. Я тут же отвернулась, но все равно оказалась пойманной с поличным. Вот блин.

Моя невнимательность привела к столкновению с Алесей Фроловой, пятнадцатилетней девочкой-Ловцом. Она тащила большую стопку книг, из-за которых я почти не видела ее лица. И врезавшись в меня, черноволосая, кудрявая Алеся уронила их, чудом не отдавив себе ноги, которые в общей сложности весили больше нее.

— Прости, — тут же поторопилась извиниться я.

Голова Алеси была низко опущена. Кратко кивнув, она присела вниз и стала собирать книги с пола.

— Давай помогу, — предложила я, кусая губы от чувства вины.

— Не стоит, — ответила она.

Я слегка удивилась тому, каким был ее голос. Низкий, вялый, грубоватый. У меня сразу возникла мысль, что Алеся начала курить, но я ни за что в это не поверю.

Алеся боялась огня, несмотря на то, что обладала Аметистовым пламенем. За все время нашего знакомства я ни разу не видела, чтобы она применяла его, даже на тренировках. Ее семья погибла в пожаре год назад — мама, папа и младший братик. Я только устроилась в Службу Доставки. Я видела, как страдала девочка. Алеся ненавидела свое наследие — способность контролировать огонь. Она считала себя виновной в гибели родных.

— Мне несложно, — я села напротив нее и положила на собравшуюся стопку синюю книгу в твердом переплете.

Алеся старательно прятала глаза за густой челкой, будто боялась смотреть на меня, и я огорчилась. Эта девочка была одной из немногих, кто относился ко мне с добром. Мы понимали друг друга без слов, хотя не были такими друзьями, как с Костей. Я никогда не жалела ее вслух, так как знала, что от этого не станет легче. Но мое сердце страдало при виде несчастной Алеси.

Остаться одной в четырнадцать лет… я едва держусь, потеряв отца. Но что испытывала Алеся? Я не говорила с ней о пожаре, но слышала, что родители и братик сгорели на ее глазах.

Заправив за ухо выбившийся локон, Алеся подхватила книги и рывком поднялась. Я проследила за ее движением и под правильным ракурсом сумела разглядеть лицо девочки.

Ледяной ужас заточил мое тело в ловушку. Пошатнувшись назад, я плюхнулась пятой точкой на пол.

Алеся совсем не была на себя похожа. Очень бледная, с огромными фиолетовыми синяками под впалыми глазами и потрескавшимися, синеватыми губами. На ней висела черная толстовка, и джинсы, которые месяц назад были ей как раз, сейчас казались на несколько размеров больше.

У нее был болезненный вид.

Прежде чем Алеся сделала шаг, я подняла руку и схватилась за край толстовки.

— Постой, — поднявшись, я встала перед девочкой и склонила голову, чтобы яснее видеть ее лицо.

— Чего надо? — она отвернулась.

Алеся всегда была приветлива и мила со мной. Я не знала людей светлее и добрее нее, несмотря на то, что в свои пятнадцать девочка пережила огромное горе. Я восторгалась ее выдержкой и тем, что она не теряла своего внутреннего света.

— Я просто хотела спросить, как ты? — отпустив край толстовки, я сделала небольшой шаг назад.

Алеся еще немного склонила голову вниз, отчего ее челка отбросила мрачную тень на лицо, полностью скрыть глаза.

— Как я? — с обжигающей бесстрастностью переспросила она.

Этот голос будто не принадлежал ей.

— Лучше, чем когда-либо, — ее сизые губы исказились в жесткой улыбке. — Прости, но мне надо идти.

Я в замешательстве следила за ее отдаляющейся фигурой. Она зашла в кабину лифта и, нажав кнопку, ответила на мой любопытный взгляд. Сталь ее льдисто-голубых глаз пронзила меня насквозь. Я словно заглянула во что-то такое холодное и жуткое, отчего меня бросило в дрожь.

Когда двери лифта закрылись, я пришла в себя.

Роберт Александрович сгорбился над столом у Портала. Напряженный взгляд был устремлен на кипу бумаг.

— Здравствуйте, — поздоровалась я, останавливаясь рядом.

Вознеся глаза к моему лицу, Хранитель вымученно улыбнулся.

— А, привет, Женя.

— Вы не знаете, что с Алесей? — решила поинтересоваться я.

Роберт Александрович наверняка знает что-нибудь о странном поведении девочки.

— Вчера была годовщина смерти ее семьи, — печально отозвался мужчина и замер на секунду.

Я моргнула широко распахнутыми глазами.

Вот черт… неужели я могла забыть о таком?! Еще полезла к Алесе со своими глупыми вопросами.

— А Костю не видели? — я еще раз осмотрела штаб.

— Нет.

Роберт Александрович откинулся на спинку стула. Сегодня на нем была синяя футболка с символом бэтмена и потертые, светлые джинсы. Наш Хранитель — сорокалетний хипстер.

Я хихикнула и тем самым привлекла внимание мужчины.

— Что-то не так? — спросил он.

Я покачала головой и сняла с плеча рюкзак.

— Я кое-что перевела, — решила не медлить и сразу перейти к делу. Достала тяжелый фолиант и положила его на стол, прямо на документы, которыми был окружен несчастный Роберт Александрович. — Правда, совсем ничего не поняла, но…

— Давай посмотрим, — Хранитель пододвинулся ближе.

Он открыл фолиант и увидел листочек, который я исчиркала до дыр.

— Малум, Элементы, Призванный, — прочел он слова, заключенные в большой, жирный треугольник.

Я виновато прикусила губу.

— Язык душ чертовски сложный.

Роберт Александрович искренне рассмеялся.

— Понимаю. Я так и не сдал по нему экзамен… — он кашлянул.

— Экзамен? — не удержалась и переспросила я.

— Да. Чтобы стать Хранителем, нужно сдать экзамены.

Вот этого я не знала.

— Малум, — пробормотал он, сверля листочек сосредоточенным взглядом. — Я где-то слышал об этом… О, доброе утро, Денис!

— Доброе, Роберт, — раздался голос за спиной, и я повернула голову.

Черноволосый Страгловец стоял в паре шагов от нас, сцепив руки за выпрямленной спиной.

— Здравствуй, Женя, — чуть склонив голову, он устремил на меня дружелюбный взгляд.

— Здравствуйте, — прошелестела я в ответ.

Хранитель поднялся со стула, чтобы пожать ему руку.

— Надеюсь, я не помешал вашему разговору? — вежливо поинтересовался Денис Валерьевич.

— Нисколько, — Роберт Александрович махнул рукой. — Думаю, вы даже можете нам помочь.

Брови Страгловца любопытно взметнулись вверх.

— И чем же?

— Вот, — Роберт Александрович взял в руки раскрытый фолиант и протянул его брюнету. — Так скажем, у нас возникли некоторые проблемы с переводом. Книга написана на языке душ.

— Я думал, знание этого языка входит в перечень базовых знаний Хранителя, — безучастно пробормотал Страгловец, принимая книгу.

— Э-э-э, так-то оно так, — смущенно рассмеявшись, Роберт Александрович почесал затылок.

— Хорошо. Я помогу вам. Что нужно перевести?

— Это, — я несмело ткнула пальцем на незнакомые символы у изображения Больтараса.

— Понял.

Страгловец занял место Хранителя и несколько минут безмолвно изучал содержимое страницы. Я нервно дергалась на месте, переминаясь через каждые три секунды с одной ноги на другую. Остановить душевное беспокойство оказалось невозможно, когда я сгрызла ноготь мизинца. Это дурацкая привычка возникла еще в детстве, и до сих пор мне не удалось избавиться от нее, как бы мама ни пыталась отучить меня.

— Здесь говорится о Больтарасе, как о… сосуде, если знание языка не подводит меня, — Денис Валерьевич начал говорить только через несколько минут. За это время я избавила себя от ногтей на правой руке. — Сосуд энергии… — он замолк, сведя брови у переносицы. — Нет. Секунду. Больтарас является сосудом для сбора энергии душ.

— Собственно, так и есть, — рассуждающе качнув подбородком, сказал Роберт Александрович. — Больтарасы питаются душами и за счет этого существуют.

— Это еще не все, — брюнет поднял указательный палец, как бы прося не торопиться. — Дальше… речь идет о том, что Больтарасы изменяют поглощаемую энергию. Они преобразуют ее в другой вид.

— Типа как генератор? — обронила я.

— Верно, — подтвердил Страгловец. — Честно говоря, впервые слышу о чем-то подобном… Кто автор этой книги?

— Гилмор Гонсалес, — тут же ответила я.

— Звучит знакомо, — уже себе под нос пробормотал он и вернулся к чтению. — Переработанная энергия Больтараса служит источником силы Малумов, который опустошает сосуд, то есть Сущность.

Я настолько запуталась, что голова пошла кругом. Лицо Хранителя тоже выглядело озадаченным.

— Больтарасы находятся в их подчинении, — тон Страгловца утратил прежнюю твердость и уверенность. — Какая-то неразбериха.

Поддерживаю.

— Кто такие Малумы? — моя терпелка лопнула, и я задала терзавший меня с позавчерашнего вечера вопрос.

— Малумы — существа Иного Мира. Темные духи, если точнее, — медленно, словно сомневаясь в собственных словах, пояснил Денис Валерьевич. — Они сильны и опасны. Из-за своей способности менять облик их трудно поймать. Так же могут подчинять волю других призраков. В свое время они доставили немало хлопот Системе.

— Я помню это, — с осадком печали произнес Роберт Александрович. — Восемьдесят пять лет назад Система была вынуждена столкнуться с целой армией взбесившихся душ.

Моя челюсть приземлилась на носок балетки. Просто нет слов.

— Верно, — согласился Страгловец. — И тот беспорядок сотворил лишь один Малум.

— Интересно, тогда на что способны Элементы, которым они подчиняются? — потерев подбородок, поинтересовался Хранитель.

Денис Валерьевич холодно взглянул на него.

— Лучше вам не знать.

— Малумы связаны с Элементами? — изумленно вопросила я.

— Да. Малумы — Призванные духи. Создать и подчинить их хватит сил только Элементам.

— Кто они такие? — вмешалась я. — Элементы.

Изумрудные глаза резко переместились на меня.

— Могущественнейшие призраки Иного Мира, — голос Страгловца приобрел мрачные оттенки. Мурашки рябью пронеслись по моему телу. — Система называет их Элементами Зла.

Даже представить жутко. Бьюсь об заклад, что выглядят они куда страшнее Больтараса.

— Значит, Больтарасы подчиняются Малумам, служащим Элементам? — подытожила я.

Это звучало слишком сложно.

— Меня смущает связь Больтарасов и Малумов, — растерянно проговорил Страгловец. — Откуда у автора эти сведения?

— В начале книги есть информация о нем, — подсказала я. — Ну, я так думаю.

— Скорее он выдвинул одну из многих версий, — предположил Роберт Александрович. — Нельзя сказать наверняка, что Гилмор Гонсалес был прав, утверждая связь между этими существами Иного Мира.

— Он работал в Системе, — заявил Страгловец, прочитав абзац иероглифов под портретом автора. — Здесь сказано немного. Я постараюсь разузнать о Гилморе больше.

Захлопнув фолиант, Денис Валерьевич с застывшей мукой от незнания в глазах вышел из-за стола.

— Я должен изучить его творчество, — он остановился напротив Хранителя. — Вы позволите взять мне ее? — указал на книгу.

— Конечно.

Червячок раздражения рос в геометрической прогрессии. Несмотря на то, что я получила ответы на свои вопросы, что-то не сходилось. Чего-то не хватало. И это не давало мне покоя.

— Получается, что Больтарас, на которого я наткнулась, действует под руководством Малума? — я подняла на мужчин отчаявшийся взор. Необходимость понять, что и к чему, была сравнима с нуждой в кислороде. — Пожирает для него души, чтобы накормить своего… — я сделала паузу, чтобы подобрать подходящее слово, — хозяина.

— Вполне возможно, — не стал оспаривать Роберт Александрович, обменявшись короткими взглядами со Страгловцем.

— Если это действительно так, у нас серьезные проблемы, — вздохнул Денис Валерьевич.

— Но… чем руководствуется Малум? — задумавшись, я опустила глаза к полу. — Им управляют Элементы?

— Исключено, — до костей пробирающим тоном выразился брюнет. Меня обдуло волной лихорадочного жара страха. — Элементы были запечатаны две сотни лет назад. Они не могли выбраться. И не выберутся, — потемневшие малахитовые глаза пронзили меня своей серьезностью. — Никогда.

Сработал инстинкт самосохранения, и я сделала шаг назад, не желая находиться рядом с разозлившимся Страгловцем. Если бы знала, что мои слова вызовут у него такую реакцию, то молчала бы в тряпочку.

Должно быть, случилось что-то ужасное, раз Денис Валерьевич побелел.

— Когда Элементы были на свободе, они сеяли хаос в мире живых, — заторможено моргнув, Страгловец достал из кармана брюк белый платок и вытер им выступившую капельку пота с виска. — Они настоящие монстры. Большего тебе знать не нужно, чтобы бояться их.

Я сглотнула, пытаясь вернуть контроль над онемевшим от необъятного и ледяного трепета телом.

— Прошу меня извинить, но я должен уйти, — вернув своему голосу прежнюю сдержанность, Денис Валерьевич развернулся и скрылся в направлении кабинета Роберта Александровича.

 

***

 

Похоже, Костя дулся на меня, и это убивало. А еще злило.

Я неоднократно пыталась выведать у него причину угрюмого поведения, но он лишь отмахивался и менял тему, или просто уходил.

После разговора с Хранителем и Страгловцем прошло несколько дней. За это время я встречала Дениса Валерьевича лишь пару раз. Он был одновременно загружен расследованием открытия Портала, попыткой выследить Больтараса и изучением фолианта. За эти дни мне ни разу не представилась возможность узнать, как идут дела с последним. Наверняка он нашел еще что-нибудь интересное.

Когда я пересказала Косте то, что узнала от Страгловца, он не проявил сильного удивления. Промычал что-то о том, что нам, как всегда, «крупно» повезло вляпаться во что-то сумасшедшее, и после этого свалил от меня под предлогом срочной необходимости сгонять в магазин за леденцами.

Было больно смотреть на расстроенного Костю.

Приближаясь к тренировочной секции уверенным шагом, я открыла стеклянную дверь и ступила на маты. Богданов пытался удрать от меня на протяжении прошедшего дня, и я отстала от него, но только для того, чтобы нанести последний, решающий удар и во всем разобраться.

Костя, на котором были лишь спортивные черные штаны, был отвернут от меня и колотил боксерскую грушу. Споткнувшись от вида его голой, широкой спины, по которой стекали струи пота, я едва удержалась на ногах. Он часто щеголял передо мной без футболки, но почему-то именно сейчас, черт возьми, я ощутила невероятную жажду в горле и услышала, как громко заколотилось сердце.

«Ты никогда не думала о нас, как о паре?» прозвучал в моей голове его голос с хрипотцой.

Будь ты проклят, Костя!

Я стиснула зубы и сжала кулаки, обретя равновесие.

— Давай поговорим, — остановившись в метре от него, выдала сразу.

Костя нанес еще один удар по груше и прекратил с тренировкой. Тяжело дыша, он встряхнул влажными, светлыми волосами и бросил на меня мимолетный взгляд через плечо.

— О чем?

— О твоем странном поведении, — я не знала, куда деть свои руки, поэтому скрестила их.

— А что с ним не так?

Я издала раздраженный вздох.

— Да что с тобой происходит в последнее время?! — сократила между нами расстояние на один шаг.

С безразличием на уставшем лице Костя пожал крепкими плечами.

— Все в порядке вроде.

— Знаешь, это…

— Потренируешься со мной? — как ни в чем не бывало, спросил он.

Открыв рот от растерянности, я вновь отступила назад.

— Я… не…

— Потренируйся со мной, — повторил Костя тверже. — Пожалуйста.

И как мне отказать ему?

Я прикусила нижнюю губу, размышляя. Все равно придется согласиться. Может быть, во время тренировки мне удастся выудить из него хоть что-нибудь.

— Ладно.

Костя, едва заметно приободрившись, кивнул.

— Только… — добавила дрожащим голоском.

— Ммм?

— Не бей слишком сильно.

Ухмыльнувшись, Костя направился к рингу.

— Я никогда не обижу тебя, Женя.

Поверив ему и выдохнув с облегчением, я отправилась в раздевалку. Переодевшись в спортивные лосины и борцовку, я вернулась к Богданову, который разминал шею. Забравшись к нему на ринг, я остановилась напротив. Мой взгляд непроизвольно упал вниз, на шесть квадратных кубиков пресса.

Сердце бешено колотилось в груди. Было сложно сосредоточиться, когда он стоял передо мной наполовину обнаженный. Со мной определенно что-то не так. Я позволила себе разглядывать тело лучшего друга, хотя не должна была этого делать.

— Держи, — Костя поднял с мата боксерские бинты и бросил мне.

Мысленно выругавшись и тут же отвернувшись, я с трудом поймала их.

— Спасибо.

Костя принял оборонительную стойку. Мое тело пробивала легкая дрожь. Он ждал, когда я нападу. Не было смысла тянуть, так как я не рассчитывала на то, что сумею продержаться на ногах дольше десяти секунд.

Что бы я ни делала, все мои удары безжалостно пресекались.

― Что с тобой? ― вновь спросила я, нанося жалкое подобие удара.

― Не отвлекайся, ― хмуро сказал Костя.

Он остановил мой кулак своей ладонью и оттолкнул. С трудом удержав равновесие, я сделала глубокий вдох, подалась вперед и попыталась сделать подсечку, но Костя подпрыгнул, моментально наклонившись, взял меня за ногу, дернул вверх, и я в тысячный раз оказалась на мате в этой глупой позе с задранной ногой.

― У меня есть предложение, ― процедила я сквозь зубы.

В глазах цвета дымчатого топаза промелькнула заинтересованность. Он отпустил мою ногу, и я неторопливо встала на ноги.

― Какое? ― Костя сделал пару шагов назад.

― Ты скажешь мне причину, по которой избегаешь меня и не разговариваешь, если я повалю тебя хоть раз на этот дурацкий мат. Идет? Я жду максимальной честности.

Его брови изящно взметнулись вверх.

― Тебе придется хорошенько потрудиться, ― губы медленно расплылись в усмешке.

Я закатила глаза. Не обязательно было намекать на мою слабость.

― Значит, ты согласен? ― уточнила я.

― Будет интересно посмотреть на твои старания, ― кивнул Костя, продолжая насмешливо улыбаться мне.

Вот гад.

― Нападай, ― ровно сказал он.

«Соберись» мысленно приказала я себе и сделала неуверенный выпад.

Моя рука направилась к его плечу, так как лицо выходилось высоко. Я внимательно наблюдала, как напряглись мышцы Кости, когда он перехватил мой сжатый кулак на полпути, резко завернул руку мне за спину, и я согнулась пополам, издав жалкое подобие писклявого стона.

― Слабовато, ― подметил Костя и отпустил меня, позволив приготовиться к следующей схватке.

На этот раз я вступила в бой увереннее, но уже через пять секунд оказалась на мате. И так снова и снова. Как бы я ни старалась, все было без толку. Костя, несмотря на свое обещание не колотить меня, не давал ни единого шанса на победу. Он с легкостью швырял меня на маты, не прилагая к этому особых усилий.

― Ты дерешься, как девчонка, ― с разочарованием сказал Костя, когда я разглядывала звездочки перед глазами

― Может быть, я открою тебе страшную тайну, ― заворчала я, ― но я и есть девчонка!

― Но ты же хочешь узнать мой секрет? Тогда старайся.

— Ты сказал, что не сделаешь мне больно, — напомнила я, надеясь надавить на мужскую жалость.

— Я и не делаю.

— Ты мне чуть руку не вывернул.

— Прости.

— У меня будет куча синяков.

— Ты могла не соглашаться.

Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох. Приятная волна расслабленности растекалась по всему телу. На какой-то момент я забыла о том, что лежу посреди зала, поверженная в который раз и рассыпающаяся на части от вины.

— Если я чем-то обидела тебя, то скажи прямо. Я не смогу ничего исправить, если не узнаю причину, Костя.

— Ты не исправишь это, — полушепотом ответил он, и в эту же секунду я открыла глаза.

Приподнявшись на локтях, я уставилась на его опущенное лицо.

— Почему?

— А ты подумай хорошо, Женек. Это несложно понять.

Я сдержала желание показать ему язык, хотя он все равно не увидел бы, потому что опять отвернулся от меня. Меня чертовски не устраивал такой расклад событий. Но… что же делать?

— Ты не победила меня, поэтому…

Прежде, чем Костя успел договорить, я резко соскочила с матов и сделала рывок в его сторону. Невысоко подняв ногу, я собралась ударить его в подколенную ямку. Но неожиданно все обернулось для меня крахом. Торжествующее выражение лица сменилось шоком, когда моя ступня пролетела мимо. Я подняла голову и увидела беспечную улыбку на лице Кости. Я замахнулась и нацелилась на его лицо. Меня настигло очередное разочарование, когда кулак просвистел в пустоте. Я едва уловила то, как Костя моментально среагировал, пригнувшись, и с астрономической скоростью развернувшись, ринулся на меня.

Он повалил меня на пол и придавил всей тяжестью своего тела.

― Решила играть не по правилам? ― спросил Костя и похоже не собирался вставать.

Я издала гневный вздох, разочарованно откинула голову назад, больно стукнувшись затылком, и недовольно поморщилась.

― Тебя практически невозможно застать врасплох, ― пожаловалась я, на что Костя сипло рассмеялся.

Я с удивлением заметила, что он все еще лежит на мне. Непозволительно долго. Вновь наши лица так близко друг к другу…

Мое сердце ускорило свой ритм, и Костя с легкостью мог услышать его дикие удары.

Глаза в глаза.

Мои эмоции взбунтовались, где-то глубоко в душе зарождался ураган. Он стремительно рос, сметая со своего пути неуверенность и смятение. Я ясно ощущала сладкую истому, взявшую начало внизу живота и медленно заполняющую каждую клеточку.

Мне было приятно ощущать тепло тела Кости, чувствовать горячее дыхание на своем раскрасневшемся лице. Это пугало, просто невероятно, однако бороться с гормонами как лбом об стенку. Бессмысленно.