ТОМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ СИСТЕМ УПРАВЛЕНИЯ И РАДИОЭЛЕКТРОНИКИ (ТУСУР) 10 страница

Она ушла из кухни, оставив меня стоящую на коленях у стола.

— Аня, — я прижала ладонь ко рту, чувствуя, как наружу рвутся крики.

Я просидела на полу, не шевелясь и пуская слезы, до тех пор, пока за сестрой не захлопнулась входная дверь. Ее завтрак так и остался в микроволновке. Бодрость, переполнявшая меня еще несколько минут назад, испарилась в мгновение ока.

— Папа… — я крепко зажмурила глаза. — Почему ты оставил нас?

Обняв себя руками, я прижала колени к груди и зарыдала. Воспоминания счастливых времен оккупировали измученное вечными думами сознание.

«Вместе с ним умерло все» слова Ани прокручивались снова и снова, как заезженная пленка.

Скрипя зубами, я приказывала себе успокоиться, встать на ноги и продолжать бороться.

В жизни может произойти многое, милая. Поэтому мы должны быть сильным, чтобы все преодолеть.

 

Папа повторял мне это каждый раз, когда я терпела неудачу. В школе, или с дворовыми ребятами, с которыми вечно не ладила.

Каждый раз, когда мне тяжело, я вспоминаю то, что он говорил. Это помогает.

Я представляла его ласковую улыбку, колючую темную щетину и вспоминала то, как жаловалась, когда он целовал меня небритый. Я помнила теплоту его объятий и мудрые советы. Я помнила, как он трепал меня маленькую по голове, а я заливалась слезами, потому что мама делала такие потрясающие прически.

Папа был моим героем.

Нет.

Он и есть мой герой. Он будет им всегда.

Пусть нас разделяют миры, пусть я не чувствую его, не слышу и не вижу, я уверена, что он приглядывает за мной из Иного Мира.

Аня ошибается. Папа не исчез. Он существует. Недосягаемый, но реальный.

Как бы мне хотелось рассказать ей и маме о том, что, умирая, души отправляются в новое измерение и продолжают свою жизнь.

Шмыгая носом и опираясь о край стола, я поднялась на ноги. Голова раскалывалась от слез, и я поползла в гостиную за анальгином. Закинула в рот горькую таблетку и вернулась на кухню, чтобы запить лекарство.

Я поставила стеклянный стакан с недопитой водой на кухонную тумбу и собиралась переодеть джеггинсы, так как не сумела избавиться от пятен — только размазала их. Уже миновав арку, я вросла в пол, когда услышала звук бьющейся посуды.

Вернувшись, я увидела разбитую белую кружку на кафельном полу. Присев на корточки, я взяла самый большой осколок с двумя черными буквами «МИ». Отыскав взглядом два осколка поменьше с остальными буквами, я прочла имя.

«МИША».

Воздух застыл в легких.

Эта была папина кружка.

 

ШЕСТНАДЦАТАЯ ГЛАВА

 

Как она оказалась на полу, покинув плотно закрытый верхний шкафчик?

Я обдумывала этот вопрос по дороге в библиотеку, и из-за хаотичных мыслей часто спотыкалась, потому что не смотрела под ноги. С реальностью меня связывало лишь жалящее кожу солнце. Его жар достигнет своего пика к середине дня и точно спалит этот город к чертовой бабушке.

Самым логичным из всех неразумных предположений было то, что это сделал призрак папы. Но это вариант терял выигрышность по одной простой причине, что папы не могло быть в мире живых. Я лично проводила его в Иной Мир.

Разве что… разве что он не выбрался в ночь, когда открыли Портал.

Боюсь предположить численность населения Иного Мира. Миллиарды миллиардов. Все души, когда-либо жившие на Земле, нашли свое пристанище в бесконечной обители мертвых. Вероятность того, что отец мог выбраться из Портала наряду с несколькими десятками душ, равна одной много миллиардной доле.

Нет. Это не может быть он. Это что-то другое. Возможно, у нас в квартире появился домовой. Или полтергейст. Но лучше домовой. Полтергейсты — чертовы гады и жуткие пакостники. Они маленькие, когтистые со страшно-огромными глазищами и двумя рядами острых зубов.

Однако если вспомнить недавний случай с упавшей фотографией, то процент возможной вероятности моего предположения увеличивается.

Место за библиотечной стойкой пустовало, и я подумала, что Костя еще не пришел, однако пройдя вглубь пустого зала, услышала его голос. Он доносился из восточного крыла, и я последовала туда.

— Я думал, что все решится быстрее, — говорил кому-то Костя.

Послышалось шуршание страниц.

— Ну да, — хмыкнул знакомый голос. — Затянул этот лицензированный хмырь со своим расследованием.

Узнала. Собеседником Кости был не кто иной, как Бур.

Стоп!

Они разговаривали?! Спокойно, без потасовок и ругательств?

Быть того не может.

Минутку. Под лицензированным хмырем Бур имел Страгловца? Они его обсуждали? И не побоялись, что их могут услышать и подслушивать, как я сейчас?

Меня бросило в озноб, когда я представила выражение лица Дениса Валерьевича, если бы он сейчас стоял на моем месте. Было в нем что-то отталкивающее и опасное. Я бы тщательнее выбирала места для обсуждений этого Страгловца.

— Точняк, — вздохнул Костя.

Он согласился с Буром — своим заклятым врагом?! Сегодня что, оттают вечные льды Арктики, и произойдет второй всемирный потоп?

Я подкралась поближе, чтобы лучше слышать парней, и прижалась к одной из возвышающихся книжных полок.

— Страгловцы казались мне крутыми ребятами, — добавил Богданов с неподдельным разочарованием. — А на деле этот… как там его…

— Денис Сергеевич, — неверно подсказал Бур.

— Да. Он самый. Так вот, какой-то странный мужик. Вечно сидит в кабинете Хранителя и не высовывается. От него никакого толка. Что есть, что нет.

— Эй, кинь-ка мне ту желтую хреновину.

— Вот эту?

— Ну да.

— За последние шесть дней мы потеряли пятьсот душ, — со скорбью проинформировал Костя.

— Не видать нам нормальной зарплаты в этом месяце…

Я чуть не подавилась воздухом. Вовремя заткнув рот кулаком, чтобы не позволить кашлю вырваться наружу, я зажмурилась и с трудом вытерпела адский зуд в горле.

Пятьсот душ? Невероятно.

— Больтарас в отличие от Страгловца времени не теряет, — задумчиво пробормотал Бур. — Для дохлого монстра у него нехилый аппетит.

Костя невесело ухмыльнулся.

— Пожрать он любит. С этим не поспоришь.

Парни обменялись смешками.

— Подай теперь красную книгу, — попросил Бур спустя минуту тишины. — С чуваком в перьях на обложке.

— Сам возьми. Мне лень вставать, — ответил Костя.

— Зараза.

— За словами следи, голубой осел.

— Иди ты, костяной недомерок.

Ну вот, опять началось…

— Если так и дальше продолжится, — к моему изумлению, парни не продолжили спор, — мы останемся без работы. Тогда какого фига я вообще торчал здесь столько лет?

Эти слова принадлежали Буру.

Костя ответил долгим молчанием.

— Проще самим поймать мутанта.

— Заманчивая идея, — поддержал Бур.

Мои глаза чуть не выпали из орбит.

— Решено, — меня испугало, с какой уверенностью заявил Костя. — Если Страгловец ничего не предпримет в ближайшее время, я поймаю ту тварь и зажарю ее.

— А силенок-то хватит в одиночку разделаться с ней, а? — с откровенной насмешкой спросил Бур.

— Я не вкуриваю. Ты намекаешь, что я не завалю Больтараса? — Костя моментально вспыхнул. — Давай поспорим!

— Еще чего, — фыркнул Бур. — Не буду я спорить с такой костяной башкой, как ты.

— Ааа, я понял, — наверняка с наглой улыбкой протянул Богданов. — Знаешь, что продуешь мне, и поэтому не соглашаешься? Ну ладно. Я рад, что ты поумнел, дубина.

— Доведешь до греха, косточка, — прорычал Бур.

Черт. Недолгое перемирие вышло из-под контроля. Похоже, пора мне вмешаться, пока они не сожгли библиотеку в пылу своих разборок между собой.

— Не желает ли твоя задница отведать моего огонька? — вежливо полюбопытствовал Костя.

Я смело вышла из-за стеллажа, который служил моим укрытием, прошла несколько метров вперед и завернула налево.

— Привет, — сказала громко, уставившись на парней.

Бур тянулся вверх, чтобы поставить книгу, и не обращал внимания на Костю, у которого в ладони зажглась идеально круглая сфера Рубинового пламени. Он стоял ко мне спиной, поэтому не видел, что я испепеляла недовольным взглядом его спину.

— Здарова, — нахмурившись, ответил Бур и, проведя рукой по ирокезу, нагнулся, чтобы взять другие книги.

Костя не шевелился.

— Ко-о-ость? — позвала я его, сделав свой голос невинным.

Сглотнув, он медленно развернулся и отвел ладонь с огнем за спину.

— Женек! — воскликнул с легкой рябью в голосе. — Ты пришла!

— Как видишь, — хихикнула я. — А что вы делаете?

— Мы… все еще выполняем поручение Хранителя, — Костя, вытерев левую руку о темно-красную футболку с цитатой Джона Бонэма из «Led Zeppelin»: «Единственное, что в жизни мне удаётся хорошо — это барабанить».

И ругаетесь заодно, хотелось сказать мне, но я учтиво промолчала.

— Как ты себя чувствуешь? — Костя переступил через горку книг и подошел ко мне.

— Отлично, — улыбнулась я, отчаянно надеясь, что мой блеф прокатит.

Все было плохо. Ссора с Аней, а потом эта кружка…

Косте не обязательно знать ни о первом, ни о втором. Он и так пекся обо мне, пока я валялась, приходя в себя после энергического истощения.

— Это хорошо, — Богданов мягко улыбнулся мне.

Я заметила в себе кое-что. Теперь, когда он улыбался, я подсознательно видела в этом что-то иное, и реагировала, соответственно, не так, как раньше.

Не так, как до почти-признания.

Так же это имело отношение к его прикосновениям. Во время моего восстановления он постоянно держал меня за руку, с улыбкой рассказывая о том, как провел день, и подбадривал шутками.

У меня было достаточно времени, чтобы подумать о чувствах Кости и о том, что мне делать с ними, но я так и не пришла к какому-либо заключению. Как по мне — проще иметь дело с Больтарасом, чем с отношениями.

— Ладненько, — Костя хлопнул в ладони. — Давай отпразднуем твое возвращение.

— Отпразднуем? — непонимающе переспросила я.

— Ага. Чай, вафельные конфетки, покрытые шоколадной глазурью и с вареной сгущенкой.

— О мой бог, я сейчас умру, — я положила руку на урчащий живот. Одного бутерброда на завтрак оказалось недостаточно. — Это даже звучит великолепно.

Костя сверкнул белоснежной улыбкой.

— Тогда пошли вниз, пока кто-нибудь ушлый не стащил вкусняшки, который я купил для нас, — его рука по-хозяйски легла на мое плечо.

— Богданов, — окликнул его Бур. — Ты ничего не забыл?

— Эээ, да вроде нет, — Костя непонимающе взглянул на меня.

Я могла думать лишь о том, что лучший друг обнимал меня по-дружески, но мой мозг воспринимал это, как романтические объятия.

— У нас тут уборка, вообще-то, — закатил глаза Бур.

— Ну так сам разберись, — Костя махнул рукой.

Синеволосый свел брови.

— Не наглей, барабанщик недоделанный, — он грозно сжал кулаки.

Рука Кости напряглась на моей шее, и он теснее прижал меня к своему боку.

— А ты не нарывайся, придурок.

— Все, ребят, хватит, — я не оставила попытку остановить их.

— Держи своего дружка в узде, иначе сляжет в больницу с тяжелой травмой головы, — пригрозил Бур.

Под дружком он ведь имел друга, а не парня, ведь так?

Краска залила мое лицо.

— Костя не…

— Ты меня вывел, — Костя отпустил меня и сделал шаг к Буру.

— Захлопнись, мечта всех собак, — с едкой улыбкой парировал тот.

Костя собирался ответить ему чем-нибудь мега остроумным, но я схватила его за короткий рукав футболки.

— Пошли.

У него не было шанса сказать мне что-то против, так как я с суровым видом потащила его от Бура.

— Эй! А как же уборка? — крикнул нам вслед Максим.

— Хе-хе, — коварно посмеивался Костя, послушно плетясь за мной.

Когда мы зашли в лифт, я не удержалась и спросила о съеденных душах.

— Неужели их так много?

Друг помрачнел.

— Да, — он кивнул с самым серьезным лицом.

— Жесть, — я не могла сказать иначе. — И что… что об этом говорит Страгловец?

Мне нужно было чуть больше подробностей.

— Ничего, — Костя хрустнул шеей. — Мы почти не видим его. Такое чувство, будто он вообще не находится здесь. С Больтаросом давно пора кончать. Выловить его и загнать в ловушку. Напасть сразу нескольким Ловцам.

— Кажется, ты в одиночку мог бы справиться с ним, — я издала нервный смешок.

Костя послал мне уточняющий взгляд.

— Ты подслушивала?

Я смущенно поджала губы.

— Немного.

Он ухмыльнулся.

— А как на поведение Дениса Валерьевича реагирует наш Хранитель?

— Никак, — Костя убрал с лица улыбку. — Все напряжены из-за происходящего, Женек.

— Еще бы…

— Даже если бы Роберт хотел сказать что-то Страгловцу, то не смог бы из-за своего положения.

— Страгловцы круты, — промычала я, задумавшись.

— Я тоже так думал. Однако на деле оказались бездельниками.

Я вздохнула.

— Не все ответы приходят сразу, Костя. Тем более ответы на сложные вопросы. Если поторопиться, можно все усугубить, и получится, что время, отведенное на поиски истины, было потрачено впустую.

— Что ты имеешь в виду? — не понял он.

— Помнишь, я рассказывала тебе о разговоре с Денисом Валерьевичем и Робертом Александровичем?

Костя возвел глаза к люминесцентной лампе.

— Допустим.

Значит, не помнит.

— В общем, мы говорили о Больтарасе. С ним может быть не все так просто, — я до сих пор путалась в его связи с Малумами и Элементами. Если Костя попросит разъяснить, то не уверена, что сделаю это.

— Я припоминаю, — Костя почесал затылок, наклонив голову.

Я выдохнула с облегчением.

— Вы разговаривали о каких-то… молоках?

Я прыснула со смеха.

— О Малумах, Костя.

— Ага. Я их и имел в виду. Так эти Малумы круче Больтараса, верно?

— Если верить фолианту, — я положила руку на живот, успокаиваясь, — то Больтарасы подчиняются им. Ты все-таки не помнишь о том, что я тебе пересказывала, да?

— Моя голова тогда была забита другим, — нашел он оправдание.

За секунду до того, как лифт остановился, кабину сотрясло от грохота, вызванного неизвестной силой.

— Я не вкуриваю, — в мгновение ока насторожился Костя, поддерживая меня за руку. — Что это только что было?

Едва удержавшись на подкосившихся ногах, я в искреннем недоумении пожала плечами.

— Не знаю.

Едва двери лифта открылись, Костя схватил мою ладонь и потащил вперед. В штабе было пусто и тихо, но увидев у открытого Портала слегка растерявшегося Хранителя, я поняла, что что-то творится в Середине. Костя быстро понял ход моих мыслей, и мы одновременно дотронулись до своих медальонов на шеях.

Я оказалась права. Потасовка происходила в Середине. У врат помимо Роберта Александровича находились Рэд, Виолетта и еще один Ловец, которого, кажется, звали Андреем. Они окружали призрака с забавными длинными усами, в старом кавалерийском мундире, шароварах и парадных сапогах. Даже если дух и боялся, то не подавал вида, стоя смирно по стойке, как подобает генералам.

Воу. Получается, душа не из нашего века? Должно быть, она проскользнула через Портал.

Я впервые видела призрака, умершего больше восьмидесяти лет назад.

— Жалкие смертные, — шипел мужчина, опасливо оглядываясь вокруг себя. — Очень скоро души освободятся!

Ловцы медленно надвигались на него, подгоняя к Порталу.

— Кончай чушь пороть и отправляйся к себе домой, — сердито рявкнул на него Рэд.

Бывший военный, никак иначе, ущемленный его словами, горделиво вскинул подбородок.

— Как смеешь ты обращаться ко мне в подобной форме, неотесанный человечишка? Перед тобой стоит князь Николай Максимилианович, четвертый герцог Лейхтенбергский.

— Да мне начхать!

— Я вообще не вкуриваю, — шепнул Костя.

Мы стояли в стороне и пока не вмешивались.

Призрак скривил губы в презрительной усмешке и сделал небольшой шаг к Рэду.

— Я запомню твою дерзость, негодяй.

Рэд громко стиснул зубы, и его кулаки окутало Коралловое пламя.

— Успокойся, — сказала ему Хранитель и осторожно подошел к призраку, мерящего Рэда надменным взглядом. — Вам пора уходить, князь

Мужчина переметнул цепкий взгляд на Роберта Александровича, который не выглядел так, словно терял контроль над ситуацией.

— Ты хоть понимаешь, бренный, куда возвращаешь меня?

— В ваш новый мир, — ответил Хранитель.

Призрак, изящно взмахнув рукой, громко рассмеялся.

— Я выбрался из ада не для того, чтобы вновь оказаться там.

Почему он назвал Иной Мир адом?

— Вы, живые, — дух обвел пальцем окруживших его Ловцов и Роберта Александровича, — поплатитесь за то, что заставляете нас страдать. Души освободятся, — повторил он ранее сказанные слова не предвещающим ничего хорошего тоном. — Мы вернемся в ваш мир. Он снимет с Них проклятье, и больше не будет боли, — хрипло рассмеявшись, призрак запрокинул голову и развел руки в стороны и торжествующе воскликнул: — Да пробудится Тьма!

По моему телу расползлись мурашки от его истерического смеха.

С разъяренным рыком Рэд толкнул духа в Портал, и тот растворился в слепящем голубом сиянии.

— Достал, блин.

— Чудик, — с легкой растерянностью сказала Виолетта.

— Что он имел в виду? — с озадаченным лицом Хранитель смотрел в пустоту перед собой.

— А? О чем вы? — спросил Рэд.

Какая еще Тьма должна пробудиться? И почему призрак сказал, что души страдают в Ином Мире? О каком освобождении шла речь? Он явно был не в себе.

— Я должен рассказать об этом Денису, — пробормотал Роберт Александрович.

С этими словами он закрыл Портал и оставил ничего не осознающих Ловцов тонуть в вопросах.

— Я больше не буду жаловаться на скуку, — подытожил Костя и покинул Середину.

Я вернула компасную стрелку медальона на юг.

— Все это очень странно, — не могла не согласиться я.

— Нам еще восстания мертвецов не хватало.

Слова о страданиях душ не давали покоя. У меня была одна очень веская причина переживать и ломать голову над ситуацией. Если призрак говорил правду, то моему папе тяжко приходится в Ином Мире. Невыносимее всего была мысль о том, что душа твоего родного человека мучается, и ты ничем не можешь ему помочь.

Неспособность помочь тому, кого любишь, истинная форма слабости.

 

СЕМНАДЦАТАЯ ГЛАВА

 

К середине дня ситуация с призраком князя Николая какого-то там улеглась. Все разбрелись по своим делам. На следующий день об этом никто не вспомнил.

Мы с Костей сидели за стойкой, присматривая за читальным залом.

— Скажи, — оторвавшись от чтения брошюрки, я повернула голову к блондину, который слушал музыку в одном наушнике. — Ты реально собрался охотиться на Больтараса?

Костя смотрел на меня с застывшим вопросом в глазах, а потом вспомнил, что я слышала их разговор, и протянул гласную «Ааа».

— Что еще остается делать? — спокойно ответил он. — Кто-то должен остановить мутанта из мира мертвых.

— Это не тот случай, когда нужно играть в героя, Костя, — не согласилась я.

Он нахмурился.

— Я справлюсь с Больтарасом, каким бы сильным он ни был.

Я раздраженно закатила глаза и бросила брошюру на стойку. Его самонадеянность иногда невероятно злила. Костя возлагал на себя слишком много ответственности. Он считал, что сможет победить всех и вся, но это глубокое заблуждение. Я понимала, что его страсть к риску в большинстве случаев приносила благо. Он не раз спасал мне жизнь, и будет спасать, невзирая, насколько сильной окажется угроза.

Костя верен своим друзьям, своему делу каждой клеточкой души, до последней крупицы сознания. Он готов безоговорочно сделать все ради того, что ему дорого. Я и другие ценят это. Но Костя не позволяет заботиться о себе. Он жертвует, не прося ничего взамен. И однажды его самоотверженность погубит.

— Оставь Больтараса Страгловцу, — я постаралась сделать свой голос непоколебимым. — Денис Валерьевич сам с ним разберется.

— Я…

— Это опасно, — я наклонилась к Косте. — Мы имеем дело с сильным противником. Мы даже толком не знаем, что он собой представляет! Ты собираешься шагнуть в бездну и надеешься найти в неизвестности опору под ногами. Но знаешь, что тебя ждет? Абсолютное, моментальное поражение.

Гнев закипал в моих венах.

Костя и бровью не повел, глядя на меня в упор.

— Ты боишься за меня?

Я громко выдохнула.

— Конечно, дурак.

Он склонил голову вбок и тепло улыбнулся мне.

— Знаешь, твое сомнение в моих способностях уделать какого-то там Больтараса сильно ранит, — театрально приложив руку к сердцу, Костя сделал свои глаза печальными.

— Ты не всесилен.

— Ошибаешься.

— Ошибаешься здесь ты.

— Нет.

— Да.

— Нет.

— Да!

— Не спорь, Женек, — Костя вытянул руку и собирался дотронуться ею до моих волос, но я вовремя уклонилась и послала ему возмущенный взгляд. — И не злись из-за такой ерунды.

— Твоя жизнь не ерунда, — его легкомыслие почти вывело меня из себя.

— Как скажешь, — он продолжал мило улыбаться.

— Мне так хочется избить тебя.

Схватившись за живот, Костя рассмеялся на весь зал.

— Не расслабляйся. Я по-прежнему в силах сделать из тебя барбекю.

Миролюбиво улыбнувшись, я вообразила, как придаю своему огню форму стрел, и через пару мгновений три штуки реализовались в нескольких сантиметрах от лица Кости. Не ожидав, Костя пошатнулся на стуле и чуть не свалился.

— С тобой шутки плохи. Я понял, — он поднял руки в сдающемся жесте.

— А ты сомневался? — вместе со мной к нему приблизились стрелы, и пылающий наконечник одной почти задел кончик его носа.

— Н-нет. Ни в коем случае. Ладно, хватит веселиться. Убери от меня свой огонь!

Хихикнув, я щелкнула пальцем для напускной крутизны, и стрелки исчезли в белой вспышке. Смахнув со лба невидимую испарину, Костя обиженно надулся.

— Мне бы твое Алмазное пламя… — он испустил вздох зависти.

— Кто-нибудь! — раздавшийся крик из-за массивных дверей зала сравняло расслабленную атмосферу с землей. — Помогите! Черт… — голос надорвался. — Только держись, Виолетта.

Услышав ее имя, мы с Костей сорвались со своих мест и побежали на шум. В зал, с трудом открыв дверь, ввалился худой парень в очках. Он нес в руках Виолетту, которая была в отключке, и сам едва стоял на ногах.

— Что случилось? — в ужасе прокаркала я.

— Она… Я… — по лицу Ловца скатывался пот. Растерянные и ошеломленные глаза метались от меня к Косте. — Я нашел ее раненной.

— Дерьмо, — Костя перехватил Виолетту и пулей понесся в сторону подвала.

Намертво приклеившись к полу, я слушала, как громко дышит темноволосый паренек в очках.

— Ты знаешь, кто напал на нее?

— Нет, — он тяжело сглотнул. — Она была без сознания, когда я заметил ее.

Мы догнали Костю. Я три часа пыталась вставить ключ в замок двери, ведущей в подвал.

— Быстрее, Женька, — процедил Костя.

Спускаясь по лестнице, он чуть не упал вместе с Виолеттой. Когда мы оказались в лифте, я смогла разглядеть рваную, глубокую, кровоточащую рану от бедра до лодыжки на левой ноге Лазаревой. Я ощутила прилив тошноты, но не имела сил избавиться от нее. Прислонившись спиной к стене, я смотрела на густую струю стекающей крови, и мир начинал вращаться в моих глазах.

Это было отвратительно.

Кто мог сотворить такое?

Ответ пришел сам собой.

Скорее всего, Виолетта наткнулась на Больтараса, и он цапнул ее своими когтищами.

— Потерпи, — стиснув зубы, сказал ей Костя.

К сожалению, она не могла его слышать. Но если бы была в сознании, то свихнулась бы от счастья, ведь он нес ее на руках и был так близко…

Присутствующие в штабе Ловцы встретили нас с разинутыми ртами и выпученными глазами.

— Виолетта! — из глубины подошедшей толпучки прогремел голос Рэда.

Растолкав всех на своем пути, он остановился перед Костей и уставился не верящим взглядом на свою подругу.

— Какого… что с ней? — бессильно произнес он.

Рэд был редкостным засранцем, но он по-настоящему беспокоился за Виолетту.

— Не знаю, — прорычал Костя.

Я стояла у него за спиной, но могла представить побелевшее от злости лицо.

— Отойди.

В другой раз Рэд непременно бы врезал Косте за такой тон, но сейчас он послушно шагнул в сторону, пропуская Богданова вперед.

— Она ведь будет в порядке, да? — рядом со мной нервничал темноволосый парень, тот, кто принес Виолетту.

Я очень на это надеялась. Хоть Лазарева терпеть меня не могла, и я не являлась ее фанаткой, мое сердце переживало за нее.

— Конечно, будет, — лепечущим голосом ответила я, сомневаясь, что дрожащий Ловец услышал меня.

Костя уложил Виолетту на один из диванчиков, подложив ей под голову подушку, которую ему бросил Рэд. Парни рухнули на колени перед бессознательной девушкой. Я не могла не отметить, что даже раненная, истекающая кровью и растрепанная Виолетта была так же красива.

— Ну же, блондиночка, приходи в себя, — Костя мягко трепал ее по щекам.

На его лице отчетливо читалась паника. Пусть он и играл роль неприступного принца, Костя переживал за Лазареву не меньше, чем Рэд.

— Я убью того, кто сделал это с ней, — парень низко склонил голову, спрятав сгорающее от гнева лицо за выбившимися прядями красных волос.

Я не могла пошевелиться, наблюдая за тем, как Костя и Рэд наперебой пытались привести Виолетту в чувства.

— Почему так шумно? — к месту всеобщего сбора подоспел Роберт Александрович. — Я отошел всего на пять минут. Если кто-нибудь из вас снова решил устроить драку, я…

Мужчину сокрушило оцепенение, когда он увидел едва дышащую девушку. Быстро совладав с эмоциями, Хранитель мягко отодвинул Костю с Рэдом в сторону и склонился над Виолеттой. Внимательно осмотрев рану, Роберт Александрович насупил брови и задумался о чем-то на секунду.

— Она будет жить? — Рэд не мог спокойно сидеть.

— У нее порвана бедренная артерия, — пробормотал Хранитель, его глаза все еще были закрыты. — Нужно остановить кровотечение и промыть рану, чтобы внутрь не попала инфекция…

— Тогда делайте уже что-нибудь!

Роберт Александрович, вооружившись средствами из аптечки, которую ему принес Костя, приступил к спасению жизни Лазаревой. Для начала он поднес к ее носу ватку, пропитанную нашатырным спиртом.

— Ммм… хмнм… гхммм, — замычала она, едва заметно поморщившись.

Рэд шумно выдохнул и облегченно улыбнулся. Костя подбодрил его похлопыванием по плечу и ответной широкой улыбкой.

— Где… я? — Виолетта медленно разлепила глаза.

Роберт Александрович закрутил крышечку пузырька нашатырки и дал указание одной девушке набрать теплой воды.

— Ты в библиотеке, — с внушающей осторожностью ответил Хранитель, взглянув на лицо блондинки. — Ты можешь рассказать, что с тобой случилось? Ты помнишь это?

— Конечно, — вяло фыркнула Виолетта и попыталась привстать. — Я потеряла сознание, но не разум.

— На тебя напал Больтарас? — не дал договорить ей Рэд. Он придержал подругу за плечи, поднимая ее, и уселся на диван, а затем прижал Виолетту к своему боку, чтобы та могла опираться об него.

— Если бы, — прошипела Лазарева, с невиданной паникой взглянув на свое боевое ранение. — Вот бли-и-ин. Я теперь уродка!

— То есть, это был не Больтарас? — с сомнением уточнил Роберт Александрович, поправляя на себе очки.

— Да, — простонала Виолетта, сконцентрировавшись исключительно на своем разодранном бедре. — Хотя может быть и он… я же не знаю, каких они бывают видов. Это было мерзкое, паукообразное существо, но у него было человеческое тело. А еще пасть вместо… головы, то есть на месте макушки головы, — Виолетта потрясла головой, ей явно не доставляло удовольствие вспоминать это.

Больтарас выглядел совсем по-другому.

— Оно поглощало душу, за которой я пришла, прямо на моих глазах. Оно увидело меня и накинулось. Я даже не успела моргнуть, как свалилась с жуткой болью в ноге, — Виолетта проговаривала это сквозь плотно стиснутые зубы. — Последнее, что я помню, эту жуткую вонь из пасти этой твари. Оно… оно приблизилось ко мне, но не убило, — в ее возведенных к лицу Хранителя карих глазах плескалось искреннее непонимание. — А потом я отрубилась.

— Ты видела желтый туман? — вопрос вылетел из моего рта прежде, чем я сказала себе заткнуться.

Я ожидала колкости в свой адрес, но Виолетта задумчиво прикрыла веки и покачала головой.

— Ничего такого… А кто нашел меня?

Первым делом она взглянула на Рэда, затем на Костю, но никак не ожидала услышать робкое: «Это был я» от скромно притаившегося в сторонке темноволосого Ловца в очках. Я только что вспомнила, как его зовут. Дима Стрельцов.

— Ты? — не поверила своим ушам Виолетта.

Парень покраснел и опустил голову.

— Д-да.

Я так же вспомнила и то, что Дима сох по Лазаревой. Ну, по ней много кто сох, только на Диму она не обращала совершенно никакого внимания. Хотя нет. Обращала, когда парень становился предметом насмешек Рэда.

— Ясно, — с нескрываемым разочарованием проговорила Виолетта. Наверняка она мечтала услышать эти заветные слова от Кости. — Спасибо, Дима, — но несмелая улыбка озарила ее испачканное лицо, к которому прилипли волосы. — Тебя ведь так зовут?

Бедняга вздрогнул, не зная, что сказать, и Виолетта мелодично рассмеялась. Чистым, звонким, добрым смехом, от которого даже у меня подскочил пульс. Это было непривычно. Виолетта не смеялась так даже перед Костей, и зря. Ей бы непременно удалось очаровать его.