Тактические особенности доследственной проверки материалов о незаконном пересечении Государственной границы Российской Федерации в пунктах пропуска

Данный параграф настоящего монографического исследования посвящена анализу второго ряда криминалистических явлений – криминалистической характеристике расследования преступлений, связанных с незаконным пересечением государственной границы в пунктах пропуска.

Криминалистическая характеристика преступлений и криминалистическая характеристика их расследования, по мнению В.К. Гавло, являются взаимосвязанными компонентами в информационно-познавательной структуре методики расследования преступлений. Если криминалистическая характеристика преступления отражает ретроспективную направленность с ее специфическим содержанием, свидетельствующим о том, что происходит в различных ситуациях совершения преступления, и каковы их закономерности, то криминалистическая характеристика расследования преступлений – перспективную направленность, содержанием которой являются закономерности расследования события преступления1.

Специфика организации деятельности по расследованию преступлений порождает новую систему корреляционных связей: субъект расследования – информация о событии преступления – следственные ситуации – следственные версии – тактические операции. В данной главе предпринята попытка исследовать элементы криминалистической характеристики расследования преступлений, связанных с незаконным пересечением государственной границы, взятые в отдельности и системе.

Говоря о взаимодействии криминалистической характеристики преступлений и криминалистической характеристики расследования, необходимо учитывать, что элементам обеих систем присуща амбивалентность (полярность).

Так, личности преступника противопоставлена личность следователя (оперативного работника); действиям преступников по подготовке, совершению и сокрытию преступления противопоставлены тактические операции по выявлению и раскрытию преступления.

Еще более тесная функциональная зависимость прослеживается во взаимодействии ситуации преступления и следственной ситуации. Очевидно, что сложная криминальная ситуация в деятельности организатора незаконного пересечения государственной границы, направленная на подготовку поддельных документов, неизбежно отразится на генезисе и динамике следственной ситуации по уголовному делу.

Категория «следственная ситуация» прочно заняла свое место в понятийном аппарате криминалистики. Само учение о следственной ситуации, впервые появившись почти одновременно в работах А.Н. Колесниченко1 и В.К. Гавло2 в 60-х годах прошлого столетия, продолжает развиваться, обогащая методику расследования преступлений новыми знаниями. Теоретические и практические разработки, накопленные по данной проблеме, уже давно позволили сделать вывод о возникновении новой и перспективной частной криминалистической теории – теории следственных ситуаций.

По вопросу определения следственной ситуации у ученых нет единства точек зрения. На момент настоящего исследования существует более тридцати ее определений. Состояние понятийного аппарата криминалистики на сегодня позволяет все это многообразие точек зрения условно свести к трем позициям.

Согласно первой точке зрения, следственная ситуация представляет собой системное образование, формируемое сочетанием различного рода компонентов и функциональными связями между ними3.

Другими авторами следственная ситуация определяется как мысленная динамическая модель, отражающая информационно-логическое, тактико-психологическое, тактико-управленческое и организационное состояние, сложившееся по уголовному делу и характеризующее благоприятный или неблагоприятный характер процесса расследования1.

Существует еще и третья точка зрения, согласно которой следственная ситуация представляет собой «… степень информационной осведомленности следователя о преступлении, а также состояние процесса расследования, сложившееся на любой определенный момент времени, анализ и оценка которого позволяют следователю принять наиболее целесообразные по делу решения»2.

Полагаем, каждая из приведенных позиций авторов имеет право на существование, так как в них описываются различные аспекты одного и того же явления. Все же концепции настоящего исследования в наибольшей степени отвечает первое определение следственной ситуации, данное В.К. Гавло.

Проблема борьбы с незаконным пересечением Государственной границы РФ в пунктах пропуска является комплексной, охватывающей деятельность различных правоохранительных органов и специальных служб. В эффективности такой борьбы не последнюю роль играет вооруженность криминалистов методикой выявления и расследования преступлений. Первым этапом в создании подобных методик является программа исследования типичных следственных ситуаций, которая является ключом к пониманию и механизма преступления, и характера поисково-познавательной деятельности различных участников расследования.

 

 

Учение о тактических операциях в криминалистике берет начало с 70-х годов прошлого столетия. Возникнув первоначально как представление о криминалистическом способе борьбы с преступностью, основанном на сочетании тактических приемов, следственных действий, организационно-технических и иных мероприятий, сегодня учение накопило достаточно знаний, чтобы называться частной криминалистической теорией[455].

Понятие «тактические операции», как известно, введено в криминалистический оборот А.В. Дуловым в 1972 году. «Под понятием тактических операций, – пишет он, – понимается проведение группы следственных, оперативно-розыскных, ревизионных действий для решения одной общей задачи»[456].

Спустя два года к исследованию криминалистических операций обратился Р.С. Белкин. Его взгляды основывались на том, что «тактические операции» являются средством решения задач расследования, а не его задачами. Он назвал это средство тактическими комбинациями, полагая термин более удачным.

В представлении Р.С. Белкина «тактическая комбинация – это определенное сочетание тактических приемов или следственных действий, преследующее цель решения конкретной задачи расследования и обусловленное этой целью и следственной ситуацией»[457].

В 1976 году с определениями понятия тактических операций выступили Л.Я. Драпкин и В.И. Шиканов.

По определению Л.Я. Драпкина, «тактической операцией является комплекс следственных, оперативно-розыскных, организационно-подготовительных и иных действий, проводимых по единому плану и направленных на решение отдельных промежуточных задач, подчиненных общим целям расследования уголовного дела»[458].

В.И. Шиканов определяет тактическую операцию как «систему согласованных между собой следственных действий, оперативно-розыскных мероприятий и иных действий, предпринятых в соответствии с требованиями норм Уголовно-процес­суального закона правомочными должностными лицами для выяснения вопросов, входящих в предмет доказывания по расследуемому уголовному делу»[459].

Данное определение, представляется, в большей степени отвечает концепции настоящего исследования и берется нами в качестве исходной методологической основы.

По мнению В.И. Шиканова, с которым следует согласиться, тактическую операцию характеризуют шесть признаков:

1) системная согласованность действий;

2) единый план;

3) регламентированность Уголовно-процессуального закона;

4) решение промежуточных тактических задач;

5) определение содержания задач предметом доказывания;

6) алгоритмичная заданность при решении тактических задач[460].

По сути, речь идет о блочном программировании в методике расследования преступлений отдельного вида. Блочное программирование в методике расследования незаконного пересечения государственной границы, по нашему мнению, и есть процесс разработки типовых тактических операций, исходя из складывающихся по делу ситуаций преступления и ситуаций расследования. [461]

Рассматривая тактическую операцию как систему взаимосвязанных тактических приемов, мы не можем обойти стороной проблему понятия «тактический прием», существующую в криминалистике. Важность вопроса о понятии и сущности тактического приема обусловлена тем положением, которое он занимает в системе раздела криминалистической тактики, соответственно, и в практической деятельности. Тактический прием является основным поисково-познавательным средством в криминалистической деятельности.[462]

Рассмотрение проблемы тактического приема в контексте предпринятого нами исследования предполагает постановку двух взаимосвязанных познавательных задач. Первая из них заключается в анализе подходов к пониманию тактического приема на основе выделения (признания) объектов тактического воздействия. Вторая познавательная задача требует выяснения взглядов на существование, помимо тактических приемов исследовательской части следственного действия, также иных тактических приемов, прежде всего тактических приемов подготовки следственного действия, подготовительной (вступительной) части следственного действия (например, ознакомительной беседы при допросе) и тактических приемов заключительной части следственного действия (фиксации его хода и результатов). И в том, и в другом случае определение понятия тактического приема невозможно без уяснения его сущности.[463]

В криминалистике, наряду с понятием «прием», используется понятие «метод». Давая определение криминалистических методов, И.М. Лузгин писал, что они представляют собой систему научно обоснованных приемов по обнаружению, исследованию, использованию и оценке доказательств, применяемых в целях установления истины по уголовному делу.[464] Даже беглого взгляда на данное определение достаточно, чтобы понять: автор совершил грубую формально-логическую ошибку, определив понятие «метод» через еще неопределенное понятие «прием».

В.Е. Корноухов определял тактический прием как «оптимальный способ действия следователя или линия его поведения в той или иной ситуации производства следственного действия, связанного с эффективным извлечением информации из следов преступления».[465] Данное определение уже хорошо тем, что автор в нем дает четкое указание на связь тактического приема и следственной ситуации. Однако за рамками данного приема, почему-то, оказывается тактический прием оперативного сотрудника, например, агентурный, применяемый в ходе оперативного сопровождения следствия. А мы уже знаем, что такие тактические приемы должны обязательно входить в тактическую операцию расследования.

В.И. Шиканов особенностью тактического приема считал обусловленность его сферой психологического контакта. Он понимает под тактическим приемом «...локальный поведенческий акт, предпринятый в сфере субъект–субъектных отношений с целью определенным образом повлиять на коммуниканта/комму­никантов: изменить его/их психологическую установку, отношение к конкретным социально-значимым ценностям, вызвать те или иные нейрофизиологические реакции».[466] В данном определении В.И. Шиканова, на наш взгляд, отсутствует главное: указание на получение информации, имеющей криминалистическое и доказательственное значение.

Представляется, что наиболее точно сегодня в криминалистике определяет сущность тактического приема А.С. Князьков. По его мнению, тактический прием, будучи способом действия, направленным на решение определенной тактической задачи, представляет собой алгоритм поведения, имеющий определенные параметры, конкретно-содержательное «производительное начало». Таким «производительным началом», по мнению А.С. Князькова, выступает специфическое, с учетом требований Уголовно-процессуального закона, воздействие на различные по своему характеру и состоянию объекты.[467]

Уточняя приведенное выше определение А.С. Князькова, полагаем, что под тактическим приемом в криминалистике следует понимать алгоритм поисково-познавательных действий в уголовном судопроизводстве, направленных на собирание доказательственной и ориентирующей информации по делу. Данное определение, по сути, позволяет рассматривать в качестве тактического приема любые действия, имеющие поисково-познава­тельную направленность. А значит, наряду со следственным действием, в качестве тактического приема возможно рассматривать и оперативно-розыскные мероприятия.[468]

Специфика избираемых тактических приемов расследования преступлений, связанных с незаконным пересечением ГГ РФ в ППр, проявляется уже на стадии возбуждения уголовного дела.

Возбуждение уголовного дела принято рассматривать в качестве первоначальной стадии уголовного процесса, которая начинается с момента получения и регистрации компетентным органом информации о преступлении и заканчивается принятием решения о возбуждении или об отказе в возбуждении уголовного дела[469]. При этом уголовно-процессуальное законодательство, как правило, не выделяет какие либо особенности данной стадии уголовного процесса, так как общеизвестно, что уголовное дело возбуждается в отношении конкретных фактов (событий), в которых усматриваются признаки преступлений, а порядок возбуждения уголовных дел четко регулируется статьями 141 – 149 УПК РФ, которые вменяют в обязанность соответствующим органам и должностным лицам решать вопрос о начале расследования, основываясь на тщательном анализе поводов и оснований для этого.

Однако, по мнению ряда авторов[470], особенности возбуждения уголовных дел по отдельным видам преступлений представляют интерес для криминалистики, так как каждое преступное деяние имеет присущие только ему признаки, которые имеют ключевое значение при принятии решения о начале расследования.

По нашему мнению, вышеприведенное утверждение содержит в себе перспективную практическую актуальность, поскольку многообразие субъектов, осуществляющих преступную деятельность, а также способов, средств и иных обстоятельств, сопутствующих их совершению, не могут не сказаться на том, что в каждом конкретном случае, будут существовать те или иные особенности возбуждения уголовного дела, в зависимости от вида преступления и субъекта его совершившего.

Так, при решении вопроса о возбуждении уголовного дела по признакам преступлений, связанных с незаконным пересечением ГГ РФ вППр необходимо четко разграничивать эти деяния от действий, образующих состав административных правонарушений.

Например, наличие у физического лица пересекающего ГГ РФ в ППр документов, удостоверяющих личность и предоставляющих право въезда и проживания в России, выданных в установленном порядке и отсутствие российской визы, исключают признаки преступления, предусмотренного ст. 322 УК РФ в отношении данного гражданина. В этом случае он несет только административную ответственность, предусмотренную ст. 18.1 КоАП РФ.

Однако обнаружение в вышеуказанных документах признаков полной либо частичной подделки и установление фактов оказания содействия иностранному гражданину или лицу без гражданства в незаконном въезде в РФ или выезде за ее пределы, а также въезд иностранного гражданина в РФ без надлежащего разрешения является основанием для возбуждения уголовного дела.

Таким образом, основные отличия незаконного пересечения ГГ РФ, совершаемого в ППр, предусмотренного ст. 322 УК РФ от смежных административных правонарушений, заключаются в объективной стороне расследуемого события и его субъекте.

В связи с этим, нам представляется необходимым подробно остановиться на рассмотрении таких вопросов, как поводы и основания для возбуждения уголовного дела по признакам преступлений, связанных с незаконным пересечением ГГ РФ в ППр.

Статья 140 УПК РФ определяет перечень поводов для возбуждения уголовного дела и устанавливает их процессуальную форму: заявление о преступлении, явка с повинной, рапорт об обнаружении признаков преступления[471].

Анализ практики свидетельствует, что рассматриваемые преступные деяния возбуждаются, как правило, по материалам оперативно-розыскной и административно-служебной деятельности должностных лиц, так как выявляются в большинстве случаев сотрудниками пограничного контроля ФСБ России, подразделений УФМС России. Следовательно, основным поводом для возбуждения данной категории уголовных дел является рапорт об обнаружении признаков совершенного или готовящегося преступления.

Кроме поводов, в соответствии с ч. 2 ст. 140 УПК РФ, необходимым условием для возбуждения уголовного дела является наличие оснований, которые определяются как «достаточные данные, указывающие на признаки преступления».

К сожалению, законодатель недостаточно четко определил критерии оценки оснований к возбуждению уголовного дела, что на практике влечет к тому, что под «достаточными данными, указывающими на признаки преступления» понимают криминалистически значимую информацию, которая достоверно свидетельствует обо всех элементах его состава[472], то есть к попыткам решения на предварительной стадии уголовного процесса задач, перед ней не стоящих.

На наш взгляд, на данном этапе расследования в большинстве случаев требовать полного и всестороннего установления всех признаков состава преступления нельзя, поэтому необходимо четко понимать, что же такое «признаки преступления».

Исходя из уголовно-правового понятия «преступление» ими являются противоправность, общественная опасность и наказуемость деяния[473]. Именно наличие достаточных данных об этих признаках и является основанием для возбуждения уголовного дела.

Кроме того, следует учитывать, что некоторые основания отказа в возбуждении уголовного дела[474], в частности, отсутствие в деянии состава преступления[475], на данном этапе могут быть неизвестны и установлены лишь после принятия решения о возбуждении уголовного дела, в ходе его расследования или судебного производства.

Например, в процессе расследования преступлений, связанных с незаконным пересечением ГГ РФ в ППр, будет установлено, что признаки подделки, обнаруженные в документах, удостоверяющих личность, на самом деле являются признаками изменений, возникших в этих документах в результате их неправильной эксплуатации, и уголовное дело будет прекращено ввиду отсутствия в деянии подозреваемого состава преступления, но отсутствие данных сведений в первичных материалах не может и не является основанием для исключения принятия решения о возбуждении уголовного дела.

Следовательно, вывод о наличии события преступления, равно как и вывод о признаках, характеризующих элементы состава преступления, на предварительной стадии уголовного процесса носит предположительный характер с известной долей вероятности. Как справедливо отметил М.С. Строгович, «производство по уголовному делу начинается с более или менее высокой степени вероятности того, что совершено преступление и совершило его данное лицо, но окончательное решение, приговор, может быть постановлен только тогда, когда вероятность превратиться в достоверность»[476].

Поэтому основания для возбуждения уголовного дела по признакам преступлений, связанных с незаконным пресечением ГГ РФ в ППр, равно как и по другим преступным деяниям, следует рассматривать в качестве ориентирующей информации, в единстве требований уголовно-правового и уголовно-процессуального законодательства.

Таким образом, возбуждение уголовного дела по признакам рассматриваемой категории преступлений не является исключением с точки зрения уголовно-процессуального законодательства, однако, имеет свои характерные особенности, выражающиеся, прежде всего, в проведении предварительной (доследственной) проверки, общей задачей которой является «сбор дополнительных сведений, необходимых для обоснованного принятия решения о возбуждении уголовного дела или об отказе в нем» [477].

Производство предварительной (доследственной) проверки по делам о преступлениях, связанных с незаконным пересечением ГГ РФ в ППр, на наш взгляд, должно включать в себя комплекс следующих действий (рис. 3):

 

Рисунок 3

Производство предварительной (доследственной) проверки по делам

о преступлениях, связанных с незаконным пересечением ГГ РФ в ППр

 

1. Осмотр документов, удостоверяющих личность как российских, так и иностранных гражданин или лица без гражданства и предоставляющих право въезда в РФ или выезда за ее пределы, либо транзитного проезда через территорию Российской Федерации в третьи страны.

2. Проведение предварительного исследования изъятых и осмотренных документов, удостоверяющих личность иностранного гражданина или лица без гражданства на предмет наличия в них признаков подделки.

3. Проверка сведений о предполагаемом субъекте преступления, изъятых документов и выявленных признаков подделки в них по различным информационным криминалистическим учетам.

Поскольку результаты производства перечисленных действий имеют существенное значение для решения вопроса о возбуждении уголовного дела по факту незаконного пересечения ГГ РФ в ППр, мы считаем целесообразным остановиться более подробно на каждом из них.

Преступные действия, начиная с незаконного изготовления (оформления) документов, предназначенных для въезда и выезда из РФ, установления неслужебных контактов с целью вовлечения в преступную деятельность сотрудников пограничного контроля, подразделений УФМ России, туристических учреждений, и заканчивая сокрытием содеянного, влекут за собой оставление материальных следов, которым свойственно не только отображать, но и сохранять на длительное время эти изменения. Поэтому при выявлении и расследовании данных преступных деяний изучению подвергаются так называемые «остаточные явления, которые возникли под воздействием преступного события и сохранились до его изучения»[478].

В качестве так называемых «остаточных явлений», прежде всего, выступают следы преступного посягательства, представляющие собой изменения в окружающей среде, происхождение которых непосредственно связано с данным событием.

В широком смысле слова к следам относятся любые изменения обстановки происшествия, что может проявляться в появлении, исчезновении, перемещении, разрушении, деформации и уничтожении различных материальных объектов, изменении их свойств и состояния в результате внешних воздействий[479]. Таким образом, взаимодействие между преступником, способом достижения преступной цели и местом происшествия приводит к образованию следов.

Следовательно, при получении информации о совершенном преступлении, связанном с незаконным пересечением ГГ РФ в ППр либо обнаружении признаков, указывающих на его совершение, следователю (дознавателю) необходимо предпринять своевременные меры к тщательному исследованию всех объектов, на которых так или иначе могли отразиться следы данного преступного деяния.

Это обстоятельство обуславливает тот факт, что при производстве предварительной (доследственной) проверки наибольшее распространение среди прочих следственных действий получил именно следственный осмотр, который заключается в том, что «следователь (дознаватель) сам непосредственно, путем применения различных методов познания (наблюдения, измерения, вычисления, сравнения и др.), убеждается в существовании фактов, имеющих доказательственное значение, и удостоверяет их существование путем составления протокола осмотра места происшествия, местности, помещения, предметов и документов»[480].

Следует отметить, что непосредственное обнаружение и исследование материальных объектов, имеющих отношение к расследуемому уголовному делу, позволяет обнаружить фактические данные и вещественные доказательства, которые невозможно получить из других источников, поскольку вербальная информация по рассматриваемой категории преступных деяний представлена в достаточно небольшом объеме и состоит, как правило, из показаний подозреваемого (обвиняемого), сотрудников органов пограничного контроля, членов экипажей воздушных, морских(речных) судов и других транспортных средств заграничного следования, обслуживающего персонала конкретного пункта пропуска и незначительного числа других свидетелей.

Поэтому при производстве предварительной (доследственной) проверки по делам о преступлениях, связанных с незаконным пресечением ГГ РФ в ППр, необходимо, прежде всего, произвести осмотр документов на право пересечения ГГ РФ, осмотреть место происшествия с целью обнаружения признаков других связанных с данным преступлений, провести личный досмотр на предмет выявления средств диверсии и террористических актов, оружия и боеприпасов взрывчатых веществ.

В юридической литературе, посвященной осмотру документов, можно отметить труды М.Б. Вандера[481], В.П. Власова[482], О.М. Глотова[483], П.Г. Кулагина[484], И.И. Подволоцкого[485], И.И В.М. Светлакова[486] и других исследователей, которые отмечают, что осмотр документов производится по общим правилам осмотра предметов, и является важным следственным действием, от которого зависит ход, направление расследования и, в ряде случаев, имеет решающее значение для установления наличия или отсутствия оснований к возбуждению уголовного дела. В этой связи закон допускает производство данного следственного действия до возбуждения уголовного дела[487].

На основании сведений, полученных в ходе осмотра документов, следователь (дознаватель) выдвигает версии: о способе совершения преступления, об его участниках и о месте возможного их нахождения. И здесь целесообразно согласиться с мнением С.Н. Трегубова, утверждающего, что «внимательное изучение внешнего вида документа может дать такие указания, которые сами по себе, не составляя судебного доказательства, определяют направление и ближайшие задачи экспертизы»[488].

Следовательно, насколько грамотно и качественно будет произведен осмотр документов, предоставляющих право законного пересечения ГГ РФ в ППр, зависит постановка вопросов, выносимых на технико-криминалистическую, портретную либо почерковедческую экспертизу, а также полнота и достоверность ее результатов. В то же время, осмотр этих документов, произведенный с нарушением процессуальных и тактических положений, может привести к невосполнимой утрате доказательств, причем основных, поскольку, как уже отмечалось нами ранее[489], при совершении рассматриваемых преступлений документ является одним из основных средств преступного посягательства.

Следует отметить, что для эффективного производства осмотра документов, удостоверяющих личность и предоставляющих право на законное пересечение ГГ РФ в ППр как российских, так и иностранных граждан или лица без гражданства, необходимо привлечение специалиста, так какзначение и роль применения специальных познаний в данном следственном действии очень велики.

К сожалению, как показывает практика, в ходе расследования преступлений, связанных с незаконным пересечением ГГ РФ в ППр, при производстве осмотра документов следователи (дознаватели), как правило, пренебрегают помощью специалиста и проводят осмотр изъятых документов без его участия (86,7% от общего числа изученных уголовных дел)[490]. Это обстоятельство, на наш взгляд, негативно отражается на результатах проведения данного следственного действия, поскольку в подавляющем большинстве случаев именно документ, удостоверяющий личность, является основным вещественным доказательством, фигурирующим в рассматриваемой категории уголовных дел,- следовательно, некачественное производство их следственного осмотра может привести к потере важной доказательственной информации.

Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации наделяет следователя (дознавателя) правом по своему усмотрению привлекать к участию в следственных действиях специалиста[491], который «должен применять свои познания, а также технические средства и способы для содействия следователю (дознавателю) в обнаружении, фиксации, закреплении и изъятии следов преступления, предметов, документов, являющихся вещественными доказательствами»[492].

Что касается субъектов, которые могут выступать в роли специалистов при производстве осмотра документов в ходе расследования преступлений рассматриваемой категории, то, мы полагаем, что в этом качестве целесообразно привлекать работников органов пограничного контроля и сотрудников подразделений УФМС, представителей дипломатических и консульских учреждений МИД России, которые в силу своих должностных обязанностей участвуют в проведении специальных исследований документов, так как они, во-первых, обладают необходимыми для этого специальными знаниями, а, во-вторых, достаточным опытом и знакомы со спецификой оформления данных документов.

Таким образом, следователь (дознаватель) может использовать помощь специалиста для решения такого важного вопроса, как установление конкретных следов и частей документа, которые могут иметь значение для дела, поэтому специалист, оказывая помощь следователю (дознавателю), решает следующие задачи:

· определение технико-криминалистических средств, которые необходимо применить в ходе осмотра, и порядок их применения. При исследовании документов в ходе их осмотра, как правило, применяются различные виды осветителей (направленного, косопадающего, рассеивающего освещения, источники инфракрасного и ультрафиолетового света и пр.), фильтров, оптических приборов (увеличительных линз, микроскопов и т.д.);

· выявление следов, которые могут свидетельствовать о наличии в документе признаков полной или частичной подделки, а также конкретного ее вида;

· определение способов, использование которых необходимо для закрепления вышеуказанных следов;

· определение экспертиз, производство которых следует назначить после проведения следственного осмотра, а также перечня вопросов, которые следует ставить эксперту по каждому виду экспертизы.

Кроме того, специалист может оказать содействие следователю (дознавателю) в правильном описании документа, его признаков и имеющихся в нем следов, так как при составлении протокола его осмотра необходимо указать такие сведения о документе, которые бы достаточно индивидуализировали его и служили идентификатором при сравнении с существующими образцами данных документов, дали полное представление о содержании, назначении и состоянии.

Для этого в протоколе осмотра документов необходимо указать[493]:

· место обнаружения документа (подшит в деле, в кармане одежды, в столе, на полу и т.д.) или место расположения (расстояние от двух ориентиров);

· наименование документа (паспорт, удостоверение личности, миграционная карта, виза, список туристов, вид на жительство и др.);

· основные реквизиты и содержание документа (серия и номер, на имя кого и какой организацией выдан, имеется ли фотография, заверена ли она и каким оттиском печати);

· признаки почерка, машинописного или иного текста, которым заполнен документ;

· материал документа (книжка, стандартный типографский бланк, наличие электронных носителей информации и т.д.);

· особенности (потертости, загрязнения, надрывы, разрывы, сгибы, помарки, следы рук, загрязнений, исправлений, каких-либо веществ, пятен и т. д.);

· признаки подделки, если они имеются (нарушение защитной сетки, взъерошенность волокон бумаги, остатки красителя, ранее написанного текста, расплывы красителя, вновь написанного текста, отслоение ламинирующего покрытия и т.п.);

· способ фиксации (фото, кино, зарисовка и т.д.), изъятия и упаковки (во что и как упакован, какой печатью опечатан, какая надпись на упаковке сделана).

Учитывая вышеизложенное, можно сделать вывод, что привлечение лица, обладающего специальными знаниями для производства осмотра изъятых документов, удостоверяющих личность иностранного гражданина или лица без гражданства, в некоторых случаях может позволить еще до возбуждения уголовного дела «выявить механизм совершения преступления, лиц, виновных в его совершении, и тем самым избежать в последующем необоснованного привлечения к уголовной ответственности невиновных лиц»[494].

При этом именно специалист, обладая специальными знаниями, использует именно те приемы и методы, которые обеспечивают сохранность предметов и объектов для производства последующего предварительного исследования изъятых документов, удостоверяющих личность иностранного гражданина или лица без гражданства, на предмет наличия в них признаков подделки, необходимость проведениякоторого обусловлено тем, что для принятия обоснованного решения о возбуждении уголовного дела «необходим тот минимум, который позволяет дать предварительную уголовно-правовую квалификацию содеянному»[495].

Следовательно, только после проведения предварительного исследования изъятого и осмотренного документа следователь (дознаватель) будет располагать достоверной и объективной информацией об обстоятельствах совершенного преступления, позволяющей сделать вывод о необходимости начала производства предварительного расследования.

Изучение и обобщение литературных источников[496] показывает, что сам факт возможности проведения таких исследований во многом остается дискуссионным, однако практика, как правило, идет по пути их производства, поскольку в ряде случаев основания для возбуждения уголовного дела, в том числе и по рассматриваемым преступлениям, могут быть получены только в результате применения специальных знаний.

Следует отметить, что данное исследование в научной литературе и правоприменительной практике именуется по-разному. Его называют «доэкспертным исследованием»[497], «самостоятельным»[498] или «следственным»[499], «внеэкспертным криминалистическим исследованием»[500].

Мы разделяем научную точку зрения Н.Н. Егорова о том, что «приведенные определения не совсем точно передают смысл предварительного исследования. В своей работе он отмечает, что «предварительное исследование не стоит называть «доэкспертным», поскольку после его проведения экспертиза может и не назначаться. Названия «самостоятельное» и «следственное» исследования также не совсем точны, так как некоторые объекты ввиду их количества или состояния исследуются не только следователем единолично, но даже не единолично специалистом, а несколькими специалистами, в том числе работающими в различных областях знаний. Термин «внеэкспертное исследование» представляется слишком неопределенным, так как его можно использовать для всех непроцессуальных форм применения специальных познаний».

На наш взгляд, более точно характеризуют обозначаемое понятие определения: «предварительное криминалистическое исследование»[501] и «предварительное исследование»[502], что достаточно убедительно аргументировано в некоторых научных источниках[503].

Необходимо отметить, что в настоящее время предварительные исследования в большинстве случаев доказательственного значения не имеют, и являются документами, носящими лишь ориентировочный характер. Вследствие данного обстоятельства довольно часто на практике возникают проблемные ситуации, в частности, когда в ходе проведения предварительного исследования объект подвергается существенному изменению, в результате чего у следователя (дознавателя) в последующем нет возможности назначить проведение экспертизы и ввести тем самым полученные результаты в процесс доказывания.

В таких случаях справка специалиста фигурирует в деле в качестве вещественного доказательства, которое в судебном заседании не признается таковым, поскольку предварительное исследование не относится к процессуальным способам получения доказательств по делу[504].

Кроме того, специалист перед началом производства предварительного исследования не предупреждается об ответственности за дачу заведомо ложных показаний и, следовательно, не может нести ответственность за объективность и достоверность проведенного исследования, в результате чего может быть утрачено одно из ос