Глава 2. Мифологизм художественного сознания Н

Мифологизм художественного сознания Н. Скотта Момадэя в романе «Дом, из рассвета сотворенный»

Первой книгой, принесшей Наварру Скотту Момадэю широкую известность среди американских и зарубежных читателей, получившей признание критиков и отмеченной на официальном уровне присуждением высокой литературной награды – премии Пулитцера, стал роман «Дом, из рассвета сотворенный». Стремительный успех произведения объясняется, в первую очередь, актуальностью его проблематики для общественной жизни США второй половины 1940–1950-х годов. В «Доме, из рассвета сотворенном» на примере судьбы индейского юноши Авеля автором раскрывается трагедия молодых представителей коренного населения Америки в эти годы. Цивилизация белого человека вторгается в традиционный индейский мир, лишает его стабильности и, что страшнее всего, мешает индейской молодежи как должно воспринять традиции родной культуры, унаследовать опыт дедов и отцов с тем, чтобы сохранить его, как величайшую ценность, для следующих поколений. Призванные на воинскую службу и прошедшие опыт Второй мировой войны, многие молодые индейцы, подобно Авелю, внешне еще пытаются поддержать племенную традицию (носят длинные волосы), но в действительности их удел – быть «чужаками среди своих» – индейцев, так и не став при этом «своими среди чужих» – белых американцев.

Мучительная ситуация духовного перепутья, в которую Н. Скотт Момадэй поместил главного героя своего романа, была не только вполне достоверна, но и типична для Америки тех лет, что подтверждается отмеченным самим писателем фактом существования у образа Авеля реального прототипа. Это индеец племени пима Айра Хейз, превознесенный официальной американской пропагандой как герой Второй мировой войны, по возвращении домой так и не сумевший преодолеть трагическое состояние отрыва от родных корней.

Временные рамки действия в «Доме, из рассвета сотворенном» вмещают семилетний отрезок из жизни Авеля, хотя события, разворачивающиеся в романе, относятся всего к нескольким дням 1945 (20 июля – 2 августа) и 1952 (26 января–28 февраля) годов. Место действия так же локально – резервация индейцев пуэбло в Уалатова, окрестностях каньона Сан-Диего (первая и четвертая части произведения) и Лос-Анджелес (вторая, третья части). В то же время, границы повествования в «Доме, из рассвета сотворенном» весьма широки. Они раздвигаются, во-первых, за счет введения в основной сюжет других персонажей (в «индейских» частях – деда Авеля, Франциско, и священника отца Огина, белой американки Анджелы, приехавшей в поселок для лечения, и человека-альбиноса Хуана Рейса, в «лос-анджелесских» главах – жреца Солнца Тосамы и полицеского Мартинеса, рабочего Беналли и социальной служащей Милли), во-вторых, благодаря чередованию точек зрения автора–повествователя с потоками сознания самих героев (Авеля, Франциско, Беналли), в-третьих, вследствие использования приема ретроспективы, позволившей включить в повествование воспоминания героев о более ранних событиях (детстве и юности Авеля, его проводах на войну и военных эпизодах, молодых годах Франциско, жизни Беналли в родной резервации со своим дедом и жизни Милли в семье, с отцом, событиях 1874 и 1888 годов из прошлого священника брата Николаса, предшественника отца Огина).

Было бы неверно считать роман посвященным, главным образом, Авелю, ведь не менее важна для автора «Дома, из рассвета сотворенного» судьба индейского народа и его культуры в целом. Чтобы раскрыть народную тему, Н. Скотт Момадэй то подключает к сюжетной линии, связанной с Авелем, эпизоды, в которых речь идет о мифологическом происхождении племени кайова и о золотом веке его культуры или бедствиях, выпавших на долю индейцев из селения Бакьюла, и об их духовной несломленности, то создает в массовых сценах коллективный портрет коренных американцев, изображая индейцев участвующими в традиционных ритуалах, то есть в момент их самого тесного единения с родной культурой, то запечатлевает в проникновенно поэтичных и зрительно ярких картинах индейский космос – сам поселок и его окрестности, равнины и скалы, небо и землю в разное время года и суток.

Несмотря на хронологические перебивы и постоянную смену углов зрения, роман остается цельным и гармоничным – во многом благодаря манере авторского письма, ритмически организованного и лиричного, благодаря языку Н. Скотта Момадэя, не только наглядному, но и звучащему. Скрепляющую функцию выполняют также в «Доме, из рассвета сотворенном» традиционные фольклорные тексты и ритуальные сцены, щедро вкрапленные автором в произведение. В повествовании они выступают в роли своеобразных универсальных ключей, позволяющих «отомкнуть двери» в художественный мир Н. Скотта Момадэя и отыскать в нем магические «путеводные нити», ведущие по жизни и поддерживающие духовно как Авеля, так и весь индейский народ. Другими словами, мифы, легенды, песнопения и ритуалы, плоды мифологического сознания коренных американцев – вот мощные скрепы, которые, соединяют подспудно друг с другом двух главных героев романа (Авеля и индейский народ) и объединяют две соответствующие художественные линии в единое романное русло. Это становится возможным по той причине, что фольклорные отрывки и ритуальные эпизоды вносят в повествование пафос циклически повторяющегося мифологического Творения, который и является фактором, поддерживающим духовные силы Авеля и его соплеменников.

Условия для художественной цельности «Дома, из рассвета сотворенного» создает и его композиция. Четыре части романа (первая и четвертая части – резервация, вторая и третья – Лос-Анджелес) образуют симметричную структуру, которая позволяет, как в перекрестии, сойтись всем линиям и героям, всем временам и пространствам и замкнуться в единый круг. Здесь снова нельзя не отметить, что художественное единство «Дома, из рассвета сотворенного» опосредовано авторским подключением к мифологической аборигенной традиции: для коренных американцев круг с двумя вписанными в него перекрещивающимися осями симметрии, образующими в общем пространстве круга четыре части–сектора, это зримый символ, выражающий центральные принципы народного мировосприятия – связь и единство всего со всем и осознание самих себя помещенными в круг жизни, в его центральную точку, через которую осуществляются все связи.

На близость авторского сознания традиционному, мифологическому сознанию указывает и название романа – «Дом, из рассвета сотворенный». Название отсылает нас, прежде всего, к образу поселка индейцев пуэбло, дома которых, по традиции окрашенные в белый цвет, символизируют для их жителей солнце, свет, рассвет. В более широком понимании дом, из рассвета сотворенный – это земля от края и до края, прекрасная и вечная. И в том, и в другом случае образ дома, из рассвета сотворенного, вынесенный автором в заглавие произведения, непосредственно связан с индейской философией: в просторе родной земли, ограниченном лишь линией горизонта, воплощен Н. Скоттом Момадэем мифологический круг жизни, а в его средоточии им помещен поселок пуэбло.

Смыкается в кольцо вокруг индейского поселка и романное повествование: оно открывается и завершается в его окрестностях сценой ритуального рассветного бега Авеля. А между зачином и финалом – возвращение молодого индейца в родную резервацию после окончания Второй мировой войны, встреча с дедом Франциско и белой американкой Анджелой, ритуальный поединок с человеком–альбиносом Хуаном Рейсом и его убийство Авелем (первая часть), суд над Авелем и его «хождения по мукам» в Лос-Анджелесе, закончившиеся столкновением с полицейским Мартинесом, который избивает Авеля и бросает едва живого у моря, на пляже (вторая часть), дружба Авеля с лос-анджелесским рабочим Беналли и служащей Милли, отъезд героя из города на родину (третья часть), возвращение в поселок к больному деду, смерть деда и участие героя в мужских ритуальных бегах в честь начала нового дня и нового года, на благо дома – земли, сотворенной из рассвета (четвертая часть).

Так через трактовку названия произведения, допускающего различные прочтения, и попытку определить роль фольклорных и ритуальных сцен в романе, а также через анализ композиционной организации повествования начинают вырисовываться особенности хронотопа «Дома, из рассвета сотворенного». Это мифологические центр и начало мира, пространство и время, в котором осуществляется мифологическое Творение.