Когнитивные основания человеческого номоса

Сократ полагал, что божественный номос не может утвердиться в межчеловеческих отношениях сам со­бой. Нравственности и праву необходимы надежные ос­нования, которые пребывали бы в самом человеке, во внутренних структурах его духа. Индивид обязан про­являть встречную активность, иметь волю, желание и мужество двигаться по направлению к добру и справед­ливости. Для этого императивы божественного номоса должны пройти сквозь контролирующую инстанцию критической рефлексии, принять в индивидуальном сознании форму личных убеждений, обладающих не­преложной достоверностью. Человек должен быть уве­рен, что для него в жизни не существует иных путей, кроме того, чтобы всегда, при любых обстоятельствах следовать требованиям божественного номоса. Для Со­крата начальным пунктом, с которого открывался бы путь к подобному принятию, выступало знание. Он счи­тал, что, поскольку объективные, абсолютные и всеоб­щие нормы Су ществуют, то долг человека заключается в том, чтобы знать, во-первых, об их существовании, а во-вторых, о содержании заключенных в них требова­ний. Только тот, кто знает, что такое добродетель, за-конопослушание и справедливость, может быть в пол­ном смысле этих слов добродетельным, законопослуш­ным и справедливым. Знания такого рода представляют собой главное условие цивилизованного поведения. И на­против, незнание этих простых, но очень важных ве­щей чревато опасными проступками, пороками и пре­ступлениями.

Зло гораздо чаще заявляет о себе в среде тех, кто не знает сути добра и справедливости, чем в среде знающих ее. Тирания, дисномия, вседозволенность гораздо быст­рее утверждаются среди темноты и невежества, чем в просвещенной среде. Сократ был убежден в том, что люди в своем большинстве не обладают врожденной пред­расположенностью к злу. А если они и творят его, то это происходит чаще всего по неведению. Кто невежествен, тот не в состоянии сделать правильный выбор в слож­ной жизненной ситуации. За неразумным выбором могут

81 •

носледовать другие ошибочные шаги с роковыми, не­поправимыми последствиями.

Тезис о том, что знание ведет к добродетели, а незна­ние ведет к порокам и преступлениям — образчик за­падной, европейской мудрости. Он не вписывается в биб­лейскую формулу ветхозаветного Екклезиаста, утверж­давшего, что во многом знании много печали. Сократ в данном случае выступает единомышленником Софокла, который в трагедии «Царь Эдип» высвечивает ту же идею о непосредственной связи между знанием (незна­нием) и добром (злом). Для обоих, драматурга и филосо­фа, преступник — человек, пребывающий в состоянии непонимания глубинных первооснов бытия, погружен­ный во тьму незнания. С ними солидарен Платон, утвер­ждавший, что знание прекрасно и способно управлять человеком. Все вместе они убеждены, что того, кто по­знал хорошее и плохое, ничто уже не заставит поступать иначе, чем велит знание. Мыслящий дух испытывает потребность знать глубинную суть тех норм,¹ ценностей и смыслов, что составляют содержание нравственности и права. Задаваясь вопросами об их истинности, он скло­нен проверять их на достоверность и действенность. Проверки такого рода могут иметь как позитивно-кон­структивные цели, так и откровенно деструктивные, включая расшатывание и даже ниспровержение норм и законов. В этом, втором, направлении действовали со­фисты и киники, чьи интеллектуальные и практические усилия создавали в морально-правовом пространстве го­сударств-полисов очаги дисномии, распространяли на­строения неверия в целесообразность цивилизованного правопорядка.

Интеллектуально-поисковая активность Сократа была направлена на иные предметы, чем у софистов и кини­ков. Он исследовал нравственно-правовые предписания, руководствуясь как познавательным интересом, так и стремлением доказать всем и каждому недопустимость отрыва единичного от всеобщего, частных интересов от интересов государственного целого. Гегель писал: «Со­крат выступает теперь с убеждением, что в настоящее время каждый должен сам заботиться о своей нравствен­ности; так он, Сократ, заботился о своей нравственности

с помощью сознания и размышления о себе, ища в своем сознании исчезнувшего в действительности всеобщего духа; так он помогал другим заботиться о своей нрав­ственности, пробуждая в них сознание, что они облада­ют в своих мыслях добром и истиною, то есть тем, что в действовании и знании есть само по себе сущее. Теперь люди больше уже не обладают последним непосредствен­но, а должны запасаться им, подобно тому как корабль должен делать запасы пресной воды, когда он направля­ется в такие места, где ее нет. Непосредственное больше уже не имеет силы, а должно оправдать себя пред мыс­лью» (Гегель Г. В. Лекции по истории философии. Кн. 2. Л., 1932. С. 55).

Восстановление прочности нравственных устоев оз­начало для Сократа обращение к духовным резервам личности, к ее познавательным способностям, к социали­зирующему, культуросозидающему потенциалу знания как такового. Все человеческие знания Сократ подразде­лял на два типа. Первый — знания, которые позволяют человеку верно прогнозировать и удачно осуществлять житейски выгодные шаги. Из знаний такого рода скла­дывается индивидуальная рассудительность. Именно ею обладали софисты, пытавшиеся и в других развивать это свойство. Второй вид — знания, дающие человеку понимание высших жизненных ценностей.