Для того чтобы оценить детали кантовских находок. Надо рассмотреть лекционную трактов-ку Кантом психологического материала. Из довольно большого числа дошедших до наших дней психологических лекций Канта курс по метафизике конца 70-х годов, известный под названием «Первой лейпцигской записи». Психологические части данного курса, которые в дальнейшем будут именоваться «ПсихологияL1»,отличаются цельностьюи полнотой, не характерной для большинства других аналогичных текстов. Данным записям в целом можно доверять – они были сделаны«с голоса», а не по памяти. Но начинает Кант с общего введения, где он пытается определить место психологии в системе наук. Психология встроена в физиологию как науку о природе. «эмпирическая психология есть познание предметов внутреннего чувства, поскольку оно почерпнуто из опыта».
Недооценка Кантом перспектив рациональной психологии отрицательно повлияла и на его отношение к эмпирическому учению о душе. заключает Кант, эмпирическая психология может быть лишь система-тическим естественным учением о внутреннем чувстве, т.е. естественным описанием души, но не наукой о душе и даже не психологическим экспериментальным учением.
Эмпирическая психология, как отмечает Кант, показывает, как применяются способности, но не как они должны применяться, т.е. получается, что она не касается необходимых законов или форм мышления, чувства и т.д. Если эмпирическая психология действительно эмпирична, то она должна оправдывать свое название, строиться на опыте. А опыт не дает всеобщности и необходимости. Поэтому создается впечатление, что все всеобщее и необходимое, что открывается в самонаблюдении, по Канту, не должно приписываться опыту и должно быть отнесено не к эмпирической психологии, а к другим наукам: этике, логике, трансцендентальной философии. Вместе с тем нельзя не признать, что выдержать эту линию крайне сложно. Как можно говорить об эмпирических законах применения душевных способностей, предварительно не определив последние? Так обычно и поступали вольфианцы в своих эмпирико-психоло-гических трудах. Но дефиниции психических способностей вовсе не являют собой обобщение отдельных случаев их применения. Они – результат всматривания во всеобщую структуру этих способностей, для чего в принципе достаточно одного или немногих случаев их применения. Значит, чтобы сохранить верность своим заявлениям, Кант должен был бы трактовать эмпирическую психологию как прикладную логику, этику и т.д. В этом случае он мог бы вывести за ее пределы дефиниции способностей. Но даже если Кант и обдумывал такую возможность, он не реализовал ее. В лекциях по эмпирической психологии он как раз не рассуждал о частностях,
а показывал психические способности с их сущностной стороны. И там он не говорил, что его выкладки носят случайный характер. Более того, Кант иногда прямо ссылался на дефиниции эмпирической психологии при возведении трансцендентальных конструкций, которые, по его замыслу, должны быть совершенно надежны. Едва ли он мог бы поступать так, если бы считал, что упомянутые дефиниции получены индуктивным путем. Одним словом, как и в случае
с рациональной психологией, за термином «эмпирическая психология» у Канта скрываются две разные дисциплины: учение о каузальной связи явлений внутреннего опыта и дескриптивная наука о всеобщих формах внутреннего опыта, т.е. о душевных способностях. Говоря о специфике эмпирической психологии, Кант апеллирует к первой, но практикует вторую.
