Лексика, лексический фонд языка, как составная часть единой языковой системы, существенно отличается от других сторон языка - фонетического строя, морфологии, синтаксиса. Это отличие состоит в непосредственной обращенности к действительности. Поэтому именно в лексике, прежде всего, отражаются те изменения, которые происходят в жизни общества. Язык находится в постоянном движении, его эволюция тесно связана с историей и культурой народа. Каждое новое поколения вносит нечто новое не только в общественное устройство, в философское и эстетическое осмысление действительности, но и в способы выражения этого осмысления средствами языка. И прежде всего такими средствами оказываются новые слова, новые значения слов, новые оценки того значения, которое заключено в известных словах. Основные процессы в лексике: уход из употребления устаревших или устаревающих слов, выражающих неактуальные для сегодняшнего дня понятия; появление новых слов, понятийно актуальных, ранее отсутствовавших в языке; возвращение к жизни прежде неактуальных лексем, связанных с понятиями религии, дореволюционного образования, административно-территориального деления, социальной структуры общества; переоценка некоторого круга слов, связанных с социально-экономическим переустройством российского общества; иноязычные заимствования и разрастание сфер распространения жаргонной лексики и расширение состава лексических групп социально или профессионально ограниченного использования. Уходят из употребления целые пласты лексики, обозначающие реалии советской действительности: партком, соцсоревнование, планерка, агитбригада, колхоз, колхозник, совхоз; стандартные клише, сложившиеся за годы советской власти: председатель колхоза, ударник коммунистического труда, великие стройки коммунизма, коммунистическое воспитание, трудовой порыв, советский образ жизни, исторические решения пленумов партии, маяки пятилетки, ленинский стиль руководства. Многие выражения из ритуального языка социалистического общества получают отрицательную оценочность, употребляются в иронических контекстах: светлое будущее, счастливое детство, мудрый вождь, учитель; родное советское правительство; руководящая и направляющая; ум, честь и совесть и др. На базе подобных клише возникают по их образцу иронические сочетания типа светлое прошлое, вперед к капитализму, назад в светлое будущее, капитализм в отдельно взятой области и др. Возвращаются к активной жизни слова, бьющие в глубинных запасниках языка: наименования социальной структуры дореволюционной России - атаман, казачий круг, дворянское собрание, купечество; административная лексика - губернатор, департамент, муниципальный округ; лексика образования - гимназия, лицей; названия лиц по социальному статусу - предприниматель, коммерсант, акционер; религиозная лексика старославянского происхождения - благорасположенность, благотворительность, инакомыслие, покаяние, милосердие; конфессионная лексика - вера, всенощная, грех, заповедь, исповедь, литургия. Создается новая фразеология: новые русские, средний класс, адресные меры, дикий рынок, шоковая терапия, чемоданы улик («чемоданы» против президента, компромат в чемоданах), теневая экономика, теневые доходы, отмывание денег, прораб перестройки, пакет предложений, момент истины, агент влияния, русскоязычное население, лицо кавказской национальности, страны ближнего (дальнего) зарубежья, группа поддержки, товарищество с ограниченной ответственностью, потребительская корзина, встреча без галстуков, размер минимальной зарплаты. Новым в таких клише является именно сочетание слов, а не слова как таковые. Каждое время имеет некоторый набор слов, которые, в силу сложившихся обстоятельств, становятся модными, широко и разнообразно употребляемыми. Это своеобразные «знаковые» слова эпохи. Большую роль в их распространении играют СМИ, создавая речевую среду, в которой задаются эталоны, нормы. «Массовой болезнью языка» называют иногда лингвисты подобное словоупотребление. Таких слов немного, но они звучат навязчиво, контекстуально широко: модель (заменило натурщицу и манекенщицу), обвал, беспредел, раскрутка, тусовка, крутой и нек. др. Этимология слова тусовка восходит к карточному термину тасовать. Производные от этого понятия тусовщик, тусоваться снабжены ироническими коннотациями (оттенок праздного времяпрепровождения). В настоящее время в глаголе тусоваться появилось значение «общаться, дружить»: тусуются артисты, художники и др. Существительное тусовка употребляется и как обозначение встречи, массового общения, и как собирательное наименование «тусующихся» (Он единственный человек из всей тусовки, который стал знаменитым; Андрей Вознесенский - завсегдатай поэтических тусовок). В СМИ активно функционирует целое словообразовательное гнездо: тусня, тусовщик, рок-тусовка, кинотусовка и др. Лексические процессы, как правило, сопровождаются трансформацией в семантике слова, его сочетаемости, а также в его стилистической переориентации. Наряду с этим известны благодаря своей широкой употребительности и заново созданные слова: комки (комиссионные палатки), качки (качающие мускулы), совки (советские граждане) и др. Возникают и новые клише - штампы благодаря назойливому распространению рекламы, например: райское наслаждение; время пить «херши»; сладкая парочка; рекламная пауза; иногда лучше жевать, чем говорить. Семантические процессы в лексике: расширение значения, сужение значения и переосмысление. Расширили значение: клуб (сельский клуб, городской клуб, клуб студенческий, клуб туристов; арт-клуб, диско-клуб, клуб-ассоциация, бизнес-клуб); дом (раньше Дом обуви, Дом тканей, Дом одежды – специализированные магазины, или Дом актера, Дом журналиста – учреждения типа «клуб профессионалов»; сегодня появились названия торговых и коммерческих фирм: Издательский дом, Компьютерный дом, Страховой дом; возродилось старое значение «предприятие, заведение»: Торговый дом «Библио-Глобус», Торговый дом на Смольной, Торговый дом ГУМ и др.) и др. К семантическим процессам в лексике относится и процесс деполитизации и деидеологизации некоторых групп слов. Происходит освобождение семантики слов от политических и иделогических довесков. Например, слово диссидент явно лишилось отрицательной окраски; слова бизнес, коммерсант, миллионер, предприниматель, частник также утратили идеологические приращения негативного плана. Часто слово обрастает целым рядом новых значений. Примером может служить слово диалог, ныне явно включенное в политический словарь благодаря приобретению им новых значений (1) неофициальные переговоры (диалог с оппозицией); 2) дискуссия (манера диалога); 3) договоренность (диалог с руководством завода); 4) общение (развитие нашего диалога с внешним миром)). Кроме того, особое значение диалог приобретает в деловых кругах, где слово обозначает «сотрудничество» (диалог с фирмой не получился). Слово диалог часто употребляется как антоним к слову конфронтация (диалог - мирное урегулирование конфликтов). Семантические преобразования коснулись многих слов современного русского языка. Часто эти преобразования не связаны с внутренними потребностями языка, а вызваны стремлением журналистов к новомодному слову, способному выручить в любой, каждой речевой ситуации. Стилистические преобразования в лексике: изменение состава носителей литературного языка, эмоциональная напряженность в жизни общества, резкое изменение общественных оценок жизненных явлений, событий, психологических и социальных установок и др. Стилистические процессы в целом характеризуются двумя направлениями: 1) стилистической нейтрализацией и 2) стилистическим перераспределением. Процесс нейтрализации касается как слов с завышенной стилистической окраской, так и слов стилистически сниженных. Книжные слова предпосылки, вкупе, доколе, воздать, всуе, тем паче, узреть, стезя, баталия, уготовить, избегнуть, радеть, ратовать, воочию, нежели, прах, останки и др. благодаря активизации экспрессивности в языке ослабляют свою книжную окраску и, будучи помещенными в нейтральные или даже сниженные контексты, становятся привычными, нейтральными. Нейтрализуются, т.е. лишаются стилистической окраски книжности, многие широко распространенные термины, утратившие связь с конкретными отраслями знания. Слова перспектива, принцип, проблема, престиж, тенденция в словаре Д.Н. Ушакова снабжались пометой «книжн.», которую они утратили в современном языке, поскольку стали употребляться свободно и широко в разных контекстах, вплоть до бытового. Утратили особую книжность и слова импонировать, импровизировать, ординарный, инертный и др. Бывшая книжная лексика все чаще употребляется по отношению к бытовым явлениям или официально-государственным: блюсти интересы государства, трудовая лепта; в бытовых контекстах встречаются слова свершения, деяние, чаяния, поприще, достояние (например, пойти по пути сокрытия и замазывания недостатков). Еще недавно такая лексика воспринималась как устаревшая. В современной публицистике часто употребляются ранее табуированные лексемы, прежде ограниченные тематической сферой религии: догма, реликвия, исповедь, храм, евангелие, апостолы и др. (иконостас орденов, политическое евангелие, храм науки, коммунистические пастыри, духовный отец перестройки, молиться рынку). На сниженном стилистическом фоне часто используется и высокое книжное слово «держава»: талонная держава, державка, слаборазвитая сверхдержава, хилая держава. Наряду с разговорной, просторечной и жаргонной лексикой, литературный язык принимает в свой состав профессионализмы: накладка, спайка, смычка, прослойка, ляп и др. В данной группе слов стилистическая нейтрализация сопровождается расширением значения, утратой значения специального. Параллельно стилистической нейтрализации идет процесс стилистического перераспределения - перемещения слов из одной стилистической группы в другую. Например, некоторые слова из группы нейтральной лексики перемещаются в лексику разговорную (давеча, повертывать), в просторечную (взаправду, загодя, кабы, по крайности), в книжную (огласить, овеять, меж), последние становятся устаревшими. Для современного русского языка характерна не только стилистическая нейтрализация, но и нейтрализация смысла путем эвфемизации, замены одних слов другими, чтобы закамуфлировать существо дела. Происходит вуалирование нежелательного смысла слов. За нейтральным словом, словосочетанием скрывается прямое значение слов, часто нежелательное по политическим или морально-нравственным, этическим соображениям. Например: компетентные органы (ЧК, ОГПУ, НКВД, МГБ, КГБ, ФСК); учреждение (лагерь, тюрьма); непопулярные меры, физическое устранение (убийство); ограниченный контингент войск (на территории Афганистана); пойти на крайние меры (ввести войска); бесперспективная квартира (с престарелым хозяином); бесперспективная семья (семья без надежды заиметь детей); воины-интернационалисты; интимные услуги; лица с вредными привычками; нетрадиционные формы ведения войны (полное уничтожение); лица без определенного места жительства (бродяги); этническая чистка (уничтожение лиц, не принадлежащих к преобладающей в районе национальности); зачистка населенного пункта; высшая мера наказания; группы повышенного риска и др. Такой камуфляж не скрывает смысла, новые наименования воспринимаются однозначно, однако форма облачения смысла становится корректной и психологически более приемлемой. Эвфемистические речевые формулы обычны для текстов официально-дипломатических, юридических, военных. В СМИ они могут получить иронический оттенок звучания. Иноязычные заимствования. Современная тяга к заимствованиям воспроизводит эти две исторические линии: с одной стороны, это действительно потребности в корне изменившейся жизни (смена политических, экономических, идеологических ориентиров), с другой - американомания, когда привлекательными оказываются не только технические новшества, но и стандарты жизненного уровня, манера поведения и общения, вкусы. Сейчас английские слова вытесняют не только русские, но и слова других языков, ранее заимствованные и вполне прижившиеся в русском языке (например: сэндвич вместо нем. бутерброд; слоганы вместо нем. лозунги; хит вместо нем. шлягер; аниматор вместо фр. мультипликатор; дисплей вместо фр. экран и др.). В тематическом отношении слова-заимствования охватывают разнообразные сферы жизни современного российского общества: лексика государственного управления, международно-правовая: парламент, саммит, импичмент, спикер, инаугурация, спичрайтер; лексика общественно-политическая: брифинг, рейтинг; лексика научно-техническая: блюминг, крекинг, шепинг, ноу-хау; лексика экономическая и связанная с предпринимательской деятельностью: концерн, акция, вексель, ваучер, дистрибьютер, бартер, брокер; лексика спортивная: допинг, тренинг, кикбоксинг, овертайм, шейпинг; лексика обиходная: кемпинг, дансинг, шопинг, кабаре; лексика современного поп-искусства: кантри, сингл, саунд, диск-жокей, шоу, ретро-шлягер. Компьютерный язык. Развитие компьютерных технологий в современном мире привело к созданию специального языка, который состоит из собственно компьютерного (профессионального) сленга, близкого к разговорному, а также из техницизмов, представляющих на сегодняшний день достаточно богатую терминологическую систему. И та и другая часть компьютерного языка активно представлена в Интернете и специальных компьютерных журналах. Как язык преимущественно молодых людей, компьютерный сленг содержит много специфических слов и окказионализмов, не говоря уже о техницизмах английского происхождения, обслуживающих данную профессиональную сферу деятельности. Поскольку компьютерная сфера деятельности относится к наиболее активно развивающимся, то словарь здесь постоянно пополняется новыми лексическими единицами, причем из-за быстрого устаревания компьютерных программ и самого оборудования многие слова так же быстро и исчезают. Собственно техницизмы составляют основную массу слов: байт (единица измерения информации); винчестер (жесткий диск); дискета (носитель информации, гибкая пластинка); дисковод (устройство для чтения информации с дискеты); дисплей (то же, что и монитор); картридж (сменная кассета); курсор (значок на экране монитора, управляемый «мышью»); принтер (устройство для печати); процессор (центральная часть ЭВМ, его сердце); сканер (устройство для ввода текстовой и графической информации); стример (устройство резервного копирования) и мн. др. Внелитературная лексика в языке современной печати. В последнее время наблюдается общая тенденция к огрублению речи, отчасти это следствие ее раскрепощенности и реакция на негативные явления жизни. Огрубление письменной и устной речи за счет жаргонной и арготической лексики, грубой и циничной по существу, обнаруживается сегодня не только среди средств массовой информации. Этим грешат и чиновники, облеченные высокой властью. Поэтому известную детабуизацию обсценной и вообще грубой лексики следует рассматривать в контексте общей тенденции времени к стилистическому снижению речи в целом и заметной утрате практическим языком возвышенно-эстетических качеств. Обсценная лексика функционально очень богата. Это не только средство оскорбления, но и сигнал окружающим, что говорящий «свой человек». Не будучи конкретно адресной, она выполняет функции сильного экспрессивного средства, может служить средством разрядки психологического напряжения, может заполнять речевые паузы в качестве междометных слов, но в любом случае обусловлена низкой культурой говорящего, хотя может быть и своеобразной бравадой достаточно образованного индивида. Хуже всего по своим последствиям то, что такая речь распространена в детском школьном коллективе. Такую речевую практику не вытравить никаким уровнем образования. Особенностью функционирования литературного языка современности является его активное взаимодействие с просторечием и различными жаргонами. Интенсивность этого взаимодействия определяется выдвижением новых центров экспансии - низовой городской культуры, молодежной контркультуры и уголовной субкультуры. Подобная лексика, проникая на страницы печати, заметно опрощает письменную речь, стилистически снижает ее, снимает многие лексические запреты. Слова типа «наехать», «прикол», «кинуть», «расколоться», «отстегнуть» в значениях далеко не литературных - это не просто слова, они отражают сущность реально существующих в обществе социальных, экономических и властных отношений. Именно поэтому они стали употребительными. Причины перехода арготической (жаргонной) лексики в общенародный язык чаще всего внешние (экстралингвистические), хотя могут быть и собственно языковыми (интерлингвистическими). Перемены, которые произошли в лексике за последние 12 - 15 лет XX в., уже послужили материалом для лексикографических работ. В частности, появился «Толковый словарь русского языка конца XX в. Языковые изменения» (СПб., 2000; гл. редактор Г.Н. Скляревская). Словарь представляет собой попытку создания модели лексикографического описания языковой динамики, он отражает многие сферы современной жизни, представленные в лексике новой эпохи: политико-социальное устройство и идеология (авторитаризм, десоветизация, тоталитарный), новые экономические отношения (бартер, рыночник, безвалютный, бизнесцентр), сфера охранительной и репрессивной деятельности (кагэбешник, ОМОН, гулагизированный, отказник, коррупция, мафия, рэкет), мир православия и других верований (всенощная, таинство, освящение; кармический, йога, чакра, буддийский и буддистский), область паранормальных явлений (полтергейст, НЛО, телекинез, астральное поле), явления массовой культуры (андеграунд, рок-клуб, дискотека, диск-жокей), область медицины (антиспидовский и антиспидовый, СПИД, мануальный, хоспис), быта (киви, гамбургер, слаксы, адидасы), техника, автоматизация (факс, компьютер, Интернет) и т.д. Языковые изменения в конце XX в., «на переломе» общественной жизни, были активно восприняты языковым сознанием представителей российского общества: уход в пассив пластов лексики эпохи социализма; новая жизнь слов, обозначающих актуальные понятия нашего времени; вторжение жаргонов в общелитературный язык; поток заимствований, наводнивший не только язык науки и техники, но и повседневного быта и официальную публичную речь; семантические и стилистические смещения и перераспределение. Все это создает яркую и пеструю, но вполне закономерную и объяснимую картину жизни языка - картину динамичную, с интенсивно протекающими процессами. Эти процессы не успевают фиксироваться словарями. И потому понятия «нормативное / ненормативное» часто воспринимаются нерасчленен-но, и процент стихийности и субъективности в оценке и переоценке словоупотребления достаточно высок. Это чрезвычайно затрудняет нормализаторскую деятельность. Особенно активными распространителями «нового слова» оказываются средства массовой информации, влияние которых в настоящее время не ограничено никакими рамками. PR-терминология в совр-х элек-х словарях. Вышли из состава словарей: анкета, биеннале (выставка), афиша, кегль, офорт, проба-media и др. Новые терминоединицы: медиасобытия, респондент и др. Термины, которые были раньше и есть сейчас: оферта, пиар, репринт, паблисити, ньюсмейкер (имя которого исп-ся в качестве нового новостного повода) и др. Сомнит-е термины, которые есть в элек-х словарях PR-терминологии: кегль, благотворительность, настольный календарь и др. Лексика остается подвижной, семантическая состав-щая словарных статей не проработана, набл-ся контакт с общеупотребит-й лексикой, отраж. её в СМИ. Основа лексики PR-заимст.: термины из смежных областей знаний, сегодня пошло движение лексики PR в сторону бизнеса, теор-я база не устоялась совсем.
