Дошкольники, блинВам никогда не приходилось бывать в детском садике, когда дети остаются на какое-то время без воспитателей? Я стоял в углу раздевалки и наблюдал за «свободным» поведением ребят лет пяти-шести. Вот один из них: прическа ежик, черные шортики облегают крепкие ягодицы, футболка подчеркивает крепость сложения — сбит парень что надо, и глаз резкий, точный, вот он прошелся этаким королем по комнате, кого нарочно локтем задел, кого ногой достал, а кому на носок наступил да еще и прикрутил ступней так, что мальчонка закричал, заголосил: «Чего тебе... Что я тебе сделал...». А ему не надо, чтобы кто-то что-то сделал. Ему важно показать свою власть, чтобы все сникли, чтобы знали, что он — главный, что это дано только ему и даже сам воспитатель по- ручает ему следить за порядком. И Петя следит, утверждаясь с каждым днем, и вскоре не будет разницы между ним и, скажем, лидером воровской компании, ведь принцип тот же: дави других, чтоб тебя боялись... Наблюдая за этим «лидером», вспоминаю предсмертные слова матери Льва Толстого, которая говорила мужу: «Все что угодно, только не отдавай дитя в общественное воспитание...». И Корчака вспоминаю, рассказавшего о миазмах человеческого разложения в детском сообществе: дежурный до крови ногти обрезал тем, кто ему не нравился. Примеров такого рода, к сожалению, очень много. В детском садике порой незримо властвует жестокость. Дети воспроизводят в своем общении мир взрослых с его агрессивностью и беспределом. В неформальном детском общении соседствуют изгои и лидеры. Я поначалу поразился, когда в детском саду от воспитателей услышал определение «злостный нарушитель». А таковых бывает несколько. Они находчивы, предприимчивы, жестоки. Как справиться с этими «милыми» сорванцами одной замученной домашними заботами воспитательнице? Как держать в руках тех, кто с ранних лет понимает только власть силы, точнее — насилия? Вот и хватает молодая женщина что есть мочи своих сорванцов за загривки, хватает так, чтобы почувствовали, чтобы помнили, чтобы дождаться истерического крика: «Не буду!». Две девочки сидели на горшках, а одна, нагнувшись, смотрела, как мальчонка лет шести пускал струю поверх унитаза. Дети так были увлечены, что не заметили меня, а когда увидели, засмущались: значит, понимают, что совершали что-то непристойное... Впрочем, эта непристойность вполне позволительна. Она запрограммирована убогостью нашего общественного воспитания. Современные дети, напичканные телевизионной дрянью о сексуально-чувственных отношениях полов, знают об этом слишком много. Они воспроизводят в своих играх уже с четырех лет все доступные им формы эротических подражаний: «Нет, ты не так меня целуешь!», «Возьми меня на ручки», «Положи на кровать», «Нет, не так!», «Сначала полижи», «Поцелуй в щечку, в лобик, а потом...», «А теперь раздень меня», «Нет, не так...», «Болван, дай я покажу...», «Отвали, я знаю как»... Эти перлы «раннего эмоционального» развития записала одна воспитательница старшей группы. Мне она рассказала: «Налицо все виды взрослых отношений: ревность, заботливость, хозяйственность, подражание семейным укладам: «Запомни: Нинка — моя, полезешь — морду набью!» Или: «Я — работать? А для чего Алеша?», «Мой Сашка не все пропивает в получку, домой приносит...», «Господи, зачем мне его деньги, когда он с другой спит?». Наблюдая, я приметил: девочки — податливые, тихие, мышки! Им вроде бы и нравится, что мальчишки на глазах у них на головах ходят, дерутся, утверждаются: «А я как дам, а я как дал!». И мат — самый изощренный мат. Мальчики — в три этажа, а девочки — стыдливо, отдельными словечками. Иногда слышится мат «облагороженный, цензурный» — говорят с улыбочкой «блин». Всем понятно: «я тебе, блин, что сказала, вот, блин, ничего не понимает...». И никто даже не реагирует. Но при воспитателях дурных слов не произносят. Стесняются. Уже или пока. Дети уже в пять-шесть лет знают, что такое хорошо и что такое плохо. Имеют представление о ценностях. В общем-то, это уже сложившиеся характеры. В их облике я уже вижу их будущее. Конечно же, при этом я в известной мере фантазирую. Но, думаю, мои фантазии недалеки от реальности. Мне стыдно произнести вслух мои догадки: о детях ведь нельзя говорить плохо. Гоню от себя дурные мысли, дурные представления. У нас другая задача, а именно: рассмотреть занятия с детьми с точки зрения скрытого, неформального духовно-творческого мира педагога. Конечно же, в последующих главках акценты расставлены условно, но все же мне бы хотелось обозначить необходимость проявления названных компонентов в самом процессе общения с дошкольниками.
|
