Единицы организованного поведения

 

ЧТОБЫ анализ, который нам предстоит выполнить, ока­зался более ясным и полезным для полевой работы и для теории, лучше будет представить его в виде схемы, дать четкие определения производным от него понятиям и при­ложить по возможности полный список универсально ва­лидных типов единиц. В предыдущих главах мы сформу­лировали представление об организованной системе целе­направленных видов деятельности. Мы утверждали, что человеческие существа, рождаясь, вступают в уже сформи­ровавшиеся традиционные группы. Или же иногда они ор-

 

ганизуют или учреждают такие группы. Понятие «хартии» (charter) некоторого института я определю как систему ценностей, ради которых люди организуют группу или вступают в уже организованные группы. Понятие «личный состав» (personnel) некоторого института подразумевает группу людей, организованную в соответствии с опреде­ленными принципами власти, разделения функций, рас­пределения привилегий и обязанностей. Понятие «пра­вил» или «норм» некоторого института указывает на тех­нические приобретаемые навыки, привычки, правовые нормы и этические обязательства, которые принимаются членами группы или им предписываются. Как уже отсюда становится понятно, и организация состава института, и природа правил, которым следуют, напрямую связаны с хартией. В каком-то смысле и состав, и правила произ-водны и зависимы от хартии.

Один немаловажный фактор прослеживается повсюду в нашем анализе: всякая организованная группа неизменно отталкивается от материального окружения, с которым она всегда тесно связана. ^Институт не может висеть в воздухе Или неопределенным образом плыть в пространстве. Каж­дый институт имеет свой материальный субстрат, то есть не­которую специально выделенную долю материальных средств и орудий, а также часть материальных благ — пло­дов согласованной деятельности. Будучи организованы в соответствии с хартией и сотрудничая в рамках этой орга­низации, следуя правилам некоторого специфического рода занятий и используя имеющийся в их распоряжении мате­риальный аппарат, участники группы включаются в дея­тельность, ради которой они и организованы в группу.

Разница между деятельностью и правилами очень чет­кая. Деятельность зависит от умений, возможностей, чест­ности и добросовестности ее участников. Деятельность не­пременно отклоняется от правил, которые представляют со­бой идеал, не обязательно осуществимый в реальности. Дея­тельность воплощена в реальном поведении; правила часто зафиксированы в предписаниях, текстах и инструкциях. И наконец, мы ввели понятие «функции», под которым под­разумевается общий результат организованной деятельно­сти, в противопоставлении хартии, то есть традиционно или вновь определяемой заявленной цели. Это различие прин­ципиально.

 

ХАРТИЯ

СОСТАВ НОРМЫ

МАТЕРИАЛЬНЫЙ АППАРАТ

 

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

 

ФУНКЦИЯ

Эта схема иллюстрирует высказанное нами в мнемонически удобной форме. Это не мистический эйдос и не магический талисман, а просто способ в сжатом виде представить результаты предпринятого анализа и зафиксировать в памяти связи между выделенными нами категориями. Тем са­мым мы хотели бы еще показать, что любой род продуктив­ной деятельности должен быть организован одним и только одним определенным образом, посредством которого этот род деятельности стабилизируется в культуре, то есть включается в культурное наследие некоторой группы.

Результаты нашего анализа, как они показаны в приве­денной схеме, могут претендовать на многое. Схема, по сути, выражает следующие положения. Каждый институт, то есть организованный тип деятельности, обладает определенной структурой. Для того чтобы наблюдать некоторый институт, понять его, описать и теоретически его осмыслить, нужно проанализировать его указанным здесь образом, и только так. Это касается полевой работы и любых сравнительных кросс-культурных исследований, проблем прикладной ант­ропологии и социологии и, вообще, научного подхода везде, где культура оказывается основным предметом изучения. Никакой элемент, «признак» культуры, обычай или идея не определяются и не могут быть определены иначе как путем помещения в реальный и релевантный контекст культурно­го института. Мы настаиваем, что такой анализ в терминах институтов не только единственно возможный, но и необхо­димый путь. Как мы полагаем, институт является реальной обособленной единицей (isolate) анализа культуры. Кроме того, мы полагаем, что любой другой способ обсуждения или доказательства, использующий изолированные черты

 

или комплексы культурных признаков, если он не будет принимать во внимание целостность культурных институ­тов, окажется некорректным.

Чтобы более полно продемонстрировать, что институци­ональная структура — универсальное явление, встречающе­еся во всех культурах и проявляющееся в каждом аспекте культуры, будет лучше сначала сформулировать еще одно широкое, но важное обобщение. Я утверждаю, что, хотя та­кие институты, как семья, государство, возрастные группы и религиозные конгрегации, различаются в разных культу­рах и в ряде случаев внутри одной культуры, все же возмож­но набросать перечень типов или классов институтов, имею­щихся во всех культурах. Иными словами, я полагаю, что, например, семья и тип деятельности, основанный на посто­янном брачном договоре, где доминирующими интересами являются продолжение рода, воспитание и семейная коопе­рация, могут быть занесены в список культурных универса­лий. Давайте попытаемся составить такой перечень. Он мо­жет оказаться полезным инструментом для любого полево­го исследователя, отправляющегося в ранее не изученные области с намерением проследить и описать все релевант­ные типы организованного поведения. Такой перечень был бы полезен и в качестве мерила при сопоставительных ис­следованиях, как бы они ни были ориентированы в коорди­натах эволюционистского, диффузионистского и историче­ского подходов. Он стал бы еще и доказательством тому, что каждая культура так или иначе должна предусмотреть включение в свою структуру фундамента, состоящего из конкретных организованных с некоторой целью групп лю­дей, занимающихся определенными видами деятельности.

Чтобы составить такой перечень, лучше всего сначала рассмотреть общие принципы, в соответствии с которыми люди связаны друг с другом и образуют постоянные группы. Конечно, прежде всего нам придется оперировать фактом продолжения человеческого рода. Во всех обществах про­должение рода, а значит, отношения мужа и жены, а также родителей и детей ведут к образованию небольших, но чрез­вычайно важных групп. Следовательно, мы можем говорить о принципе образования групп (принципе социальной ин­теграции) в связи с продолжением рода или о принципе род­ства, то есть об отношениях по крови и по браку. В эту руб­рику нам нужно было бы занести такие институты, как

 

семья, включая брачный договор, правила наследования и нормы организации домашнего уклада. Узы отношений родителей и детей всегда распространяются в обе стороны на несколько поколений, они приводят к созданию расши­ренных групп кровных родственников. Такие группы пред­ставляют собой либо совокупность индивидуальных семей под властью главы рода — патриарха или матриарха, либо так называемые классификационные родственные группы, обычно обозначаемые терминами клан, сиб, гене или фрат­рия ". Как это хорошо известно, существует множество раз­личий между матрилинейным и патрилинейным счетом родства, матрилокальным и патрилокальным браком, дуаль­ной системой, системами парных кланов и так далее. Не­смотря на все споры о происхождении брака и семьи, о ре­альном значении клановой структуры и лингвистических и прочих проявлений классификационных систем родства, факт остается фактом: ни один компетентный полевой ис­следователь не может работать, не владея общей теорией пер­вобытной семьи, законами наследования и родства и прин­ципами образования расширенных групп родственников. Так что можно было бы отметить, в качестве краткого про­межуточного итога, что законы брака, наследования и родст­ва, со всеми их последствиями для социальной структуры, должны изучаться в соответствии с принципом социальной интеграции, связанной с продолжением рода.

Другой общий принцип образования групп — принцип соседской близости. В сотрудничестве — суть общественной жизни. Люди могут обмениваться услугами, работать совме­стно, рассчитывать на помощь других в том, с чем сами спра­виться не в состоянии, только если они находятся достаточ­но близко друг от друга. И наоборот, близкие соседи вынуж­дены прийти к согласию по целому" ряду пунктов. Они дол­жны определить свои права на жилище, на совместное использование предметов быта, представляющих общий ин­терес. Иногда они должны действовать вместе, если опас­ность, несчастье или срочное обстоятельство вынуждают их к этому. Наименьшей единицей соседства является, очевид­но, отдельное домашнее хозяйство, поэтому здесь мы имеем

¹⁷ В американской антропологии термином «сиб» обычно обозначается матрилинейный клан, термином «гене» — патрилинейный клан; фратрия — экзогамное объединение нескольких родов.

 

дело с тем же институтом, о котором только что упомина­лось выше. Но, кроме того, всегда имеются формы организа­ции, охватывающие несколько семей или других родствен­ных единиц. Группа может быть кочующей ордой, оседлой деревней, небольшим поселком или маленьким городком, просто организацией разбросанных в пространстве отдель­ных поселений или ферм. Поскольку организация в группы сулит определенные выгоды, а ее отсутствие невозможно из-за того, что масса насущных проблем остались бы нерешен­ными, всегда можно определить институт, который бы мож­но было назвать муниципия, или локальная группа. Прин­цип соседской близости, как и принцип родства, может быть выстроен в несколько уровней. Здесь масштаб такого рас­пространения больше, и, смотря по ситуации, мы можем го­ворить о районах, округах, провинциях, все время держа в голове, что считать их институтами мы можем лишь по­стольку, поскольку они определенным образом организова­ны. Самой крупной территориальной единицей потенциаль­ной кооперации, обмена услугами и общности интересов окажется племя, в смысле его принадлежности к одной культуре.

Еще один естественный принцип различения и интегра­ции связан с физиологией и анатомией человека. Ведь люди различаются по полу, возрасту и, гораздо менее значитель­но, по врожденным особенностям тела (вроде родимых пя­тен), недостаткам или патологиям. Всегда, когда объеди­няются только мужчины с целью исключения женщин, мы можем сказать, что создаются институциализованные поло­вые группы. Обычно это бывает побочным результатом ка­ких-то видов деятельности. Даже в примитивных племенах существует разделение функций между мужчинами и жен­щинами. Лишь очень редко, как, к примеру, в некоторых ав­стралийских племенах, есть отчетливое деление на мужские и женские тотемные кланы. Чаще организация с разделени­ем по полу связана с другими здесь перечисленными систе­мами — с объединением по возрасту или с возрастными классами. Этот феномен широко распространен и в некото­ром смысле универсален. Универсален в том, что и в самых примитивных культурах, и в нашей западной цивилизации человеческая жизнь разделена на определенные этапы. Этим этапам соответствуют период полной зависимости от социального окружения, как в младенчестве и, в какой-то

 

мере, в детстве; период отрочества — между наступлением половой зрелости и вступлением в брак; период полноцен-,. ного членства в племени и наконец, этап старости. Послед­ний может ассоциироваться с большим влиянием на дела племени или нации, для чего в этнографии введен термин «геронтократия», или же просто означать, что старым муж­чинам и женщинам позволено вести «растительное» суще­ствование фактически вне основного течения жизни племе­ни. В некоторых культурах физические и психические ано­малии, такие как половая инверсия, истерические тенден­ции или эпилепсия, служат основой для организации групп, иногда связанных с шаманизмом, иногда представляющих собой касту, на которую общие правила распространяются лишь частично.

Принцип ассоциации, то есть добровольного объедине­ния индивидов в группы по их собственной инициативе, следует отличать от перечисленных выше. Этому принципу следует членство в тайном обществе, в клубе, в кружке или творческом товариществе, Здесь мы опять встречаемся с яв­лением, которое, хотя бы в зачаточном виде, может быть об­наружено даже у самых примитивных народов и проходит через все эволюционные стадии, в одинаково явной форме у нас, у полинезийцев или у негров в Западной Африке. Здесь же мы очень часто, как и в системе возрастных клас­сов, видим комплекс инициационных ритуалов — часто с экономической подоплекой, иногда строго секретных и та­инственных, иногда открытых широкой публике.

Важность пятого принципа интеграции возрастает с развитием человечества. Он связан с профессиональными способностями, обучением и выбором. Этот тип менее специфично определяет черты групп, потому что различия в работе и обучении, а также дифференциация типичных видов де­ятельности сильнее варьируются от культуры к культуре, чем репродуктивные и территориальные потребности. Однако повсюду мы неизменно находим группы, связанные с производством, распределением и потреблением продовольствия и других продуктов. Так, мы можем обнаружить группы сотрудничающих индивидов у примитивных собирателей, охотников, рыбаков и земледельцев. Мы обнаружим магические и религиозные объединения, такие как то­темный клан, родственная группа, поклоняющаяся предку, племя в целом или его часть, поклоняющиеся божеству природы.

 

Очень часто колдуны и ведьмы бывают организованы в профессиональные группы, если это действительное веро­вание племени или дань традиции.

По ходу развития культуры виды занятий и специфиче­ские задачи постепенно все более и более дифференцируются и включаются в специальные институты. Обучение должно присутствовать уже у самых примитивных народов; даже на заре человечества должна была существовать передача традиционных технических навыков, ценностей и идей. При этом это обучение происходит в рамках семьи, локальной группы, объединений сверстников-приятелей, возрастных классов или гильдии ремесленников, где новичок получает образование. Специальные институты для воспитания мо­лодежи — школы, колледжи и университеты — одно из по­следних приобретений человечества. Подобным же образом истинное знание и даже наука присутствуют и на самых ран­них стадиях культуры. И только на самых высоких уровнях развития организованные исследовательские работы оказы­ваются институциализованы. То же касается права и промышленности, благотворительных институтов и таких профессий, как медик, преподаватель, профсоюзный лидер или инженер. На низших культурных уровнях мы видим, что в большинстве своем зачаточные группы, связанные с хозяйством, магией и религией, художественным творчеством и развлечением, определяются ранними формами специализации по видам деятельности.

Формальное различие по статусу и рангу, формирование классов и каст не встречается на самых ранних уровнях культуры. Но все это возникает с развитием благосостоя­ния, военной мощи, как результат завоеваний и, следова­тельно, этнической стратификации. В этом смысле мы даже могли бы ввести расовый принцип, который может вопло­щаться институционально, как это имеет место в кастах Ин­дии или в обществах с двумя или тремя этническими слоя­ми в Судане или в Восточной Африке и, до некоторой степе­ни, в расовой дискриминации и противодействии ей в на­шем обществе.

Чтобы разобраться, на каких принципах образуются эти различные институты в их целостности и завершенности, следует проследить одно важное различие. Как свидетель­ствует этнография, на каждом континенте четко определе­ны границы, отделяющие культурные образования или

 

единицы, которые антропологи называют племенами (tribes). Единство такой географически определенной группы состоит в гомогенности культуры: в пределах пле­мени действуют предписания и нормы одной и той же культуры. Принадлежащие данному племени индивиды говорят на одном языке, а значит, являются носителями одной и той же традиции в мифологии и обычном праве, в экономике и этических принципах. Параллельно этому имеется единство технических действий и орудий, вкусов и предметов потребления. Они воюют, охотятся, рыбачат и обрабатывают землю одинаковыми орудиями, вступают в брак в соответствии с одними и теми же племенными законами брака и наследования. Члены такой группы по­нимают слова друг друга и могут общаться, обмениваться услугами и объединяться ради общего дела. Оставим открытым вопрос, возможно ли считать такую группу, объе­диненную культурой, по сути являющуюся прототипом или зачатком нации в современном смысле слова, институтом. Вероятно, нацию - примитивную или цивилизованную - лучше описать как целостную совокупность частично автономных, но взаимозависимых институтов. Национальность тогда означает культурное единство.

Существует, однако, еще один до сих пор не упоминавшийся принцип интеграции. Я имею в виду принцип власти, в полном смысле этого слова. Власть означает привилегию и обязанность принимать решения, высказывать свое мне­ние в случае спора или разногласий, а также полномочия по приведению своих решений в исполнение. Власть — само су­щество социальной организации. А значит, без власти не об­ходится ни один институт. Но есть институты, которые об­разованы вокруг действенного использования силы. Мы могли назвать их политическими институтами и говорить о политическом коэффициенте или квоте в семье, муници­пии, провинции или даже в хозяйственной или религиозной группе. Важность этого принципа становится заметной с развитием военных организаций и с их использованием для нападения и обороны. Племя — культурная единица, возможно, существовало задолго до того, как племя — поли­тическая единица — организовалось на основе принципа си­лы. Про племена австралийских аборигенов и таких наро­дов, как шри-ланкийские ведды, жители Огненной земли, пигмеи и жители Андаманских островов, нельзя сказать, что

 

у них существует политическая организация племени, ее просто нет. Во многих несколько более развитых обществах в Меланезии и среди говорящих по-полинезийски жителей островов Тихого океана политическая организация группы или же прототип государства обычно связаны с разделением племени на части. На более продвинутой стадии обе едини­цы совпадают, и мы может говорить о прототипе националь­ного государства (nation-state).

Так или иначе, было бы хорошо различать племя - культурную единицу - и племя — политическую организацию. Последняя единица определенно представляет собой разно­видность института, и ее следует анализировать по всем пара­метрам института, представленным на схеме. И всегда важно отчетливо показать, в какой степени политическая организа­ция совпадает или расходится с культурной группой.

Изобразим результаты проделанного анализа в виде сле­дующего краткого списка:

 

СПИСОК