Глава 9 Образование культурных потребностей

 

ВЫШЕ мы установили, что природа человека накладывает на все формы поведения, как бы сложны и высоко органи­зованы они ни были, определенного рода детерминизм. Он состоит в целом ряде жизненно важных поведенческих последовательностей, необходимых для здоровой работы организма и сообщества в целом, которые должны быть включены в каждую традиционную систему организован­ного поведения. Эти жизненные цепочки образуют центры кристаллизации для ряда культурных процессов, продук­тов и сложных культурных устроений, выстраиваемых вок­руг каждой из них. Мы также намеревались убедиться, что понятия формы и функции уже были определены примени­тельно к жизненным цепочкам актов как к чисто органиче­ским проявлениям.

 

Теперь давайте рассмотрим, как побуждения, поведенче­ские акты и удовлетворение реально действуют в среде культурных установлений. Что касается побуждений, то в каждом человеческом обществе всякое побуждение пере­плавлено традицией. Импульс всегда сохраняет динамич­ную форму влечения^ но влечения модифицированного, ог­раниченного и оформленного традицией. В случае с дыхани­ем, например, это происходит в закрытых помещениях, в до­ме, в пещере, в шахте или в фабричном цеху. Мы можем ска­зать, что устанавливается компромисс между потребностью в кислороде для легких и общей потребностью в безопасно­сти во время сна, работы или собраний людей. Выполнение требований температуры и вентиляции должно быть обес­печено при помощи культурно установленных способов. Тут можно говорить о приспособлении к традиции и при­вычках организма. Как хорошо известно, даже в европей­ских культурах упор на поддержание притока свежего воз­духа в противоположность уровню температуры в помеще­нии не везде одинаков, если сравнить Англию, Германию, Италию и Россию. Другое осложнение этого простого по­буждения вдохнуть воздух, чтобы наполнить кислородом легкие, обязано тому факту, что органы дыхания одновре­менно являются органами речи. Вот еще одна область, в ко­торой культурное дыхание отличается от чисто физиологи­ческого акта, — это некоторый компромисс, приспособление глубокого дыхания к выступлению дышащего перед аудито­рией, к рецитации магической формулы или пению. Взаи­модействие между религиозными, магическими и связанны­ми с этикетом верованиями и дыханием прибавляет еще до­полнительный к физиологическому детерминант в культу­рах, где выдох, особенно в узких сферах посвященных, счи­тается опасным, невежливым или вредоносным, а глубокий шумный вдох — знаком уважения или покорности.

Культурная детерминация — хорошо понятна в том, что касается голода и аппетита, иначе говоря, того, что называ­ется готовностью к потреблению пищи. Ограничения сферы того, что считается вкусным, пригодным в пищу, этически приемлемым, а также магические, религиозные, гигиениче­ские и социальные табу, затрагивающие качество, исходные продукты и процесс приготовления пищи, привычное вре­менное расписание приемов пищи и ее видов, — все это мож­но проиллюстрировать примерами как из нашей собственной

 

цивилизации, правилами и установлениями иудаизма, исла­ма, брахманизма и синтоизма, так и из любой примитивной культуры. Половое влечение, повсюду встречающееся и в ограниченных рамках получающее выход, окружено строжайшими запретами вроде инцеста, временного воздер­жания, обетов целомудрия — временных или абсолютных. Предписание безбрачия, по крайней мере в идеале, устраня­ет половые отношения у определенных меньшинств в куль­туре. Но в качестве постоянной и всеобщей нормы для всего сообщества оно никогда не встречается. Специфические формы, в которых дозволено половое влечение, сильно за­висят от модификаций анатомии тела, принятых в данной культуре (обрезание, инфибуляция, клитородектомия, опе­рации на груди, ногах и лице). Привлекательность потенци­ального предмета вожделения зависит от экономического статуса и общественного положения, и включение полового импульса в культурные формы предполагает привлекатель­ность личности партнера как индивида и как члена группы. Равным образом было бы возможно показать, что усталость, сонливость, жажда и беспокойное желание действовать оп­ределяются такими культурными факторами, как веление долга, срочность поставленной задачи, установленный ритм видов деятельности. Схожие импульсы, очевидно, затрагива­ют давление мочевого пузыря и толстого кишечника, импуль­сы страха и боли. В том, что касается боли, элементарные, по­стоянно встречающиеся примеры из истории культуры и из этнографических изысканий свидетельствуют, что сопротив­ляемость боли может почти безгранично повышаться за счет религиозного энтузиазма, героического порыва патриота или образцовой непреклонности пуританина.

Короче говоря, бесполезно закрывать глаза на тот факт, что побуждение даже к простейшему физиологическому ак­ту настолько же пластично и зависит от традиционных ус­тановлений, насколько оно неотвратимо возникает через некоторый отрезок времени, будучи порождено физиологической необходимостью. Мы также видим, отчего простые физиологические импульсы не могут существовать как чи­сто физиологические в условиях культуры. Дыхание долж­но быть каким-то образом согласовано с произведением звуков, с нахождением в одном и том же пространстве нескольких человек, а также с видами деятельности, при которых в воздухе содержатся вредные или ядовитые газы.

 

Еда в условиях культуры - не просто использование предоставляемых окружающей средой съедобных веществ, а процедура, в ходе которой люди получают долю приготовленной пищи, которая, как правило, перед тем была заготовлена и сохранена и явилась результатом организованной и дифференцированной деятельности группы даже в том случае, когда такая деятельность сводится к простому собирательству. Совместный прием пищи подразумевает некоторые нормы количества пищи, способа еды, а также обычаи сопутствующего поведения, порождающие целый ряд правил совместной трапезы. Совокупление у человека тоже не происходит где угодно, как придется и без оглядки на чувства и реакции окружающих. Публичное совокупление случается крайне редко и происходит либо как прямое нарушения норм данного общества — как извращение, либо, в очень редких случаях, как часть сложной магической или мистической церемонии. В этих случаях имеется, скорее, культурное использование физиологического факта, неже­ли биологически обусловленное удовлетворение влечения. Отдых, сон, мышечная и нервная деятельность, удовлетво­рение жажды деятельности — все это неизменно требует специальной обстановки, аппарата средств и особых усло­вий, установленных и разрешенных сообществом. И в при­митивных, и в высокоразвитых культурах мочеиспускание и дефекация окружены жесткой системой правил. Многие примитивные народы, по соображениям магическим и из боязни колдовства, а также исходя из своих представлений об опасности, приписываемой человеческим испражнени­ям, следуют еще более строгим правилам приватности и изоляции, связанными с актами дефекации и мочеиспу­скания, чем те, что существуют в цивилизованной Европе. Всем этим мы стремимся показать, как сам поведенческий акт, ядро жизненно важной цепочки, тоже регулируется, определяется и модифицируется культурой.

То же самое, разумеется, касается и третьей фазы цепоч­ки — фазы удовлетворения побуждения. Она тоже не может быть вполне определена физиологически, хотя физиология и дает нам минимально достаточное определение. Удовлет­ворение побуждения, безусловно, есть состояние организма, человека. Но, скажем, австралийский абориген, который по ошибке насытился мясом тотемного животного, ортодок­сальный еврей, по случайному стечению обстоятельств

 

наевшийся свинины, брахман, принужденный съесть говя­дину, — все они проявили бы симптомы физиологической природы, будь то рвота, расстройство пищеварения или дру­гие болезненные симптомы, принимаемые ими в качестве наказания за нарушения предписаний. Удовлетворение, по­лученное в половом акте с нарушением табу инцеста, или' адюльтер, или поругание обета целомудрия также повлекли бы органические последствия, определяемые культурной системой ценностей. Это свидетельствует о том, что, обсуж­дая культурные формы поведения, мы не должны забывать биологию, но при этом мы не можем удовлетвориться лишь биологическим детерминизмом. Относительно дыхания, на­пример, можно упомянуть широко распространенную веру в «нечистые испарения», или опасный воздух, что отражает­ся в итальянском выражении mal aria, которое, как правило, отсылает не к действительно опасным для здоровья летучим веществам, а к культурно обусловленным категориям, кото­рые тем не менее приводят к возникновению патологиче­ских состояний.

Следовательно, мы убеждаемся, что чисто физиологиче­ский взгляд, отраженный в нашей таблице жизненно важ­ных поведенческих цепочек, есть необходимая начальная точка, но он не достаточен, когда мы прослеживаем способ, которым человек удовлетворяет свои телесные позывы в ус­ловиях культуры. Прежде всего, понятно, что, рассматривая некоторую группу людей в целом, культуру и существую­щих внутри этой культуры людей, мы должны рассмотреть каждую поведенческую цепочку в ее отношении к индивиду, организованной группе, традиционным ценностям, нормам и верованиям, а также к рукотворной среде, в окружении ко­торой удовлетворяется большинство позывов. Лучше опу­стить понятие влечения в анализе человеческого поведения, пока мы не поймем, что мы должны пользоваться им иначе, чем зоопсихологи и физиологи. Поскольку концептуальное различие всегда лучше отразить в терминологии, мы будем впредь говорить о мотивации, подразумевая под мотива­цией побуждение — как оно реально проявляется в данной культуре. Нам следует, однако, переформулировать понима­ние физиологического минимума — тех границ, в которых физиологические мотивации могут быть оформлены куль­турой таким образом, чтобы это не приводило к органиче­скому вырождению или сокращению населения.

 

Мотивации мы противопоставим потребности. Потребности мы соотно­сим не с индивидуальным организмом, а, скорее, с сообщест­вом и культурой в целом. Под потребностью я понимаю си­стему условий в человеческом организме, существующем в культурном окружении, которые необходимы и достаточ­ны для выживания группы и организма, притом что и тело, и культурное окружение связаны с природной средой. По­требность, следовательно, является ограничивающим пове­дение набором фактов. Обычаи и их мотивации, формы по­ведения, передаваемые посредством обучения, и основы ор­ганизации должны быть устроены так, чтобы обеспечивать удовлетворение базовых потребностей.

После того как ниже мы обсудим это понятие и составим таблицу потребностей, которая лишь косвенно соотносится со списком побуждений, значение этого термина станет яс­нее.