Базовые потребности и культурные

ответы

 

РАДИ простоты мы свели базовые потребности и культур­ные ответы в приводимую ниже таблицу. Ее формулировки граничат с банальностью. Но поскольку это лишь краткий итог результатов наших рассуждений, мы остановимся бо­лее подробно на каждом пункте, определяя, что имеется в виду под каждым из терминов.

 

(А) БАЗОВЫЕ ПОТРЕБНОСТИ (В) КУЛЬТУРНЫЕ ОТВЕТЫ

 

1. Обмен веществ 1. Снабжение

2. Продолжение рода 2. Родство

3. Телесный комфорт 3. Укрытие

4. Безопасность 4. Защита

5. Движение 5. Деятельность

6. Развитие 6. Обучение

7. Здоровье 7. Гигиена

 

Так, пункт «обмен веществ» означает, что процессы по­глощения пищи, переваривания, соответствующей работы

 

органов внутренней секреции, усвоения питательных веществ и освобождения от шлаков сразу по нескольким на­правлениям связаны с факторами окружающей среды и с взаимодействием организма и окружающего мира — взаимодействием, облеченным в культурно установленные формы. В этом пункте совместно представлены несколько влечений, которые по отдельности были рассмотрены в предыдущей таблице. Ведь и получение твердой пищи, жидкостей и кислорода определяется процессами обмена веществ, и в ходе процессов испражнения индивид опять же прибегает к обмену с окружающей средой. В данном контек­сте мы обращаемся не столько к индивидуальному чувству голода, позыву вдохнуть воздуха или ощущению жажды, а, скорее, к тому факту, что если брать сообщество в целом, то каждый организм требует соблюдения определенных усло­вий, гарантирующих получение некоторых веществ, проте­кание процессов пищеварения, и неких санитарных мер, за­трагивающих конечные процессы пищеварительного цикла.

Аналогично и в отношении «продолжения рода» мы ин­тересуемся не половым влечением индивида и его побужде­нием вступить в половую связь в данном конкретном слу­чае, а просто утверждаем, что продолжение рода должно да­вать достаточное число новых членов сообщества для его выживания.

Выражение «телесный комфорт» в краткой форме опи­сывает допустимый диапазон температур, влажность и от­сутствие контакта с телом вредных веществ, что позволяет в чисто физическом смысле протекать физиологическим процессам кровообращения, пищеварения, обмена веществ и работы органов внутренней секреции. Вероятно, наиболее значимый элемент здесь — диапазон температур, потому что воздействие на тело ветра, дождя, снега и сырости все-таки происходит в большой мере под влиянием температуры.

«Безопасность» относится к предотвращению механи­ческих телесных повреждений, нападения животных или людей. Понятно, что говоря об этом выше как о побужде­нии, мы обращали внимание на примерные индивидуаль­ные типы поведения в ответ на опасность или боль. Здесь мы констатируем, что в условиях, когда большинство орга­низмов не имеют защиты от телесных повреждений, куль­тура и соответствующая группа людей просто не сможет выжить.

 

Пункт «движение» означает, что деятельность столь же нужна организму, сколь она необходима для культуры. От­сюда понятно различие между нашей прежней трактовкой побуждения к мышечной и нервной деятельности и опреде­лением потребности. Здесь нас занимают общие условия, в которых люди совместно живут и сотрудничают, и в рам­ках этих условий большинство членов группы в любой момент времени — а каждый член группы однажды оказыва­ется среди такого большинства — занимаются активной де­ятельностью и проявляют определенную инициативу. По­нятие «развитие», которое уже упоминалось при обсужде­нии органических импульсов, но не могло быть внесено в перечень побуждений, здесь занимает свое законное место. Это значит, что, поскольку человек в младенчестве очень за­висим от окружающих, а созревание — процесс медленный и постепенный, а также поскольку старость у человека в большей степени, чем у других видов, делает индивида беззащитным, факты взросления, созревания и старения на­лагают на культуру весьма общие, но вполне определенные обязательные условия. Иными словами, группа не смогла бы выжить и ее культура продолжиться, если бы детеныш сразу после рождения был бы предоставлен себе, как это происходит у многих видов животных.

И, наконец, мы добавили в этот список «здоровье» как общебиологическую потребность. Однако правомерность такого пункта в нашей таблице остается под вопросом. Ведь очевидно, что «здоровье» просто отсылает ко всем осталь­ным пунктам, за исключением, может быть, второго, хотя да­же и там защита процесса продолжения рода от возможных внешних опасностей составляет часть гигиенической проце­дуры. Если мы будем определять здоровье позитивно и в об­щих понятиях, то окажется, что оно равнозначно поддержа­нию организма в оптимальных условиях для отдачи нужно­го количества энергии. Единственное оправдание тому, что здоровье было вынесено в отдельный раздел, состоит в том, что здоровье может быть ослаблено и снова восстановлено. Поскольку все остальные пункты определены позитивно, «болезнь» здесь не подошла бы, так как болезнь — это не по­требность, определяемая своей биологической противопо­ложностью. Наш пункт, читайся он как «облегчение или ус­транение болезненного состояния или патологии», был бы, вероятно, обоснован постольку, поскольку это налагает

 

определенные ограничения на человеческие общества и приводит к некоторым организованным формам куль­турного ответа.

Вообще же, весь наш список, состоящий из пар, предпола­гает, что понятия, составляющие пару по горизонтали, нераз­рывно связаны. Наше понимание потребности подразуме­вает прямую корреляцию потребности и ответа культуры на эту потребность. Рассматривая любую культуру, которая нормально функционирует, а не находится в совершенно расстроенном состоянии умирания, мы видим, как непосред­ственно связаны и гармонично согласованы друг с другом потребности и культурные ответы. Потребности в пище, во­де или кислороде никогда не выступают как изолированные движущие силы, толкающие организм индивида или целую группу на поиски пищи, воды или кислорода, и точно так же люди не бывают озабочены только своими потребностями в телесном комфорте, движении или безопасности. В услови­ях культуры человек просыпается, ощущает чувство голода, а завтрак его уже ждет, или уже все припасено, чтобы его приготовить. И голод, и его удовлетворение сопряжены как части обыденного распорядка. За исключением из ряда вон выходящих происшествий, организм поддерживается в нуж­ном диапазоне температур с помощью одежды, отапливаемо­го помещения или же за счет тепла от движения, необходи­мого для ходьбы, бега или хозяйственной деятельности. Ор­ганизм приспосабливается к тем специфическим обычаям, которые установлены в сфере любой потребности. В органи­зации культурных ответов на потребности эти обыденные способы поведения приводят к организованным формам обыденного удовлетворения потребностей.

И вот как раз здесь изучение поведения человека явно расходится с чисто биологическими детерминантами. Мы уже выяснили это, подчеркнув, что в каждой жизненно важ­ной цепочке побуждение преобразуется и формируется при помощи дополнительных культурных детерминантов. Как антропологи, мы прежде всего заинтересованы тем спосо­бом, которым для органического влечения развиваются культурно обусловленные ответы в виде вкуса и аппетита, сексуальной привлекательности или средств создания те­лесного комфорта.

Нам также интересно, как построены эти различные культурные ответы. Ведь они, как мы увидим, отнюдь не

 

просты. Для того чтобы обеспечить постоянное воспроизве­дение съедобных продуктов, вещей, одежды, строительных материалов, строений, оружия и инструментов, человече­ские культуры должны не просто производить артефакты, а разрабатывать особые техники, то есть управляемые фор­мы движения тела, ценности и формы социальной организа­ции. Возможно, лучше будет обсудить один за другим куль­турные ответы, перечисленные во второй колонке, и посмот­реть, что они представляют собой в плане организации и структуры культур.

1. Снабжение. Начав с рассмотрения того, как удовлетво­ряется потребность в питании, мы обнаружили, что люди едят и пьют, не обращаясь непосредственно к природе, не находясь в изоляции и не ограничиваясь чисто физиологи­ческим актом. Обратимся ли мы к самым примитивным на­родам, к племени австралийских аборигенов или к малень­кой группе жителей Огненной Земли, или же к высокораз­витому сообществу в Америке или Европе, мы обнаружим факты совместной трапезы. Люди часто едят вместе, сидя на одной подстилке или располагаясь рядом на отведенном для этого пространстве: вокруг огня, за столом или у стойки бара. Повсюду мы обнаружим, что пища была приготовлена, то есть отобрана, сварена или поджарена и приправлена. Ис­пользуются какие-то инструменты для еды, соблюдаются соответствующие манеры поведения, так что социальные условия акта принятия пищи точно определены культурой. Возможно показать, что в любом человеческом обществе и для любого индивида акт приема пищи происходит в рам­ках определенного института: это может быть дом, может быть платное заведение общественного питания или гости­ница. Но всегда это фиксированное место, где организована доставка продовольствия, приготовление и потребление пищи. Иногда кухня отделена от места потребления пищи, даже в примитивных обществах, например, пища готовится в одном месте, но посылается для употребления в мужское или женское жилище. Иногда место, где хранятся продук­ты, представляет собой коммерческое или находящееся в общей собственности заведение. Но даже доставка про­дуктов конечному потребителю всегда производится по­средством более или менее сложно организованных систем — институтов. В нашей культуре термическая обработка мо­жет производиться за тысячи миль, как, скажем, лосось,

 

приготовленный и закатанный в жестянку на Аляске, или омар — в Южной Африке, или краб — в Японии. Затем про­дукт проходит несколько звеньев в системе торговли на пути к потребителю, который может открыть банку на пик­нике или съесть ее содержимое в одиночестве. В любом» случае этот акт становится возможен благодаря очень сложной цепи промышленной переработки продуктов и их распределения.

Нетрудно показать, что производство и распределение продуктов представляют собой организованные системы по­ведения, составляющие часть племенной или национальной системы снабжения. Племя или государство часто вмешива­ется в эту систему, контролируя, облагая налогом или даже организуя ее. Но существуют и такие культурные условия, когда производство, распределение, приготовление и потреб­ление пищи производятся в рамках одного и того же инсти­тута, а именно домашнего хозяйства. Так, даже в очень про­двинутых культурах отдаленная ферма вынуждена рассчи­тывать в основном на собственные возможности, по крайней мере, в том, что касается съестного. Довольно примечатель­но, что это менее справедливо для большинства примитив­ных сельскохозяйственных сообществ, где взаимная поддер­жка и обмен услугами и товарами часто неизбежен из-за при­митивного характера используемых технологий.

Как мы видим, культурный ответ на ту или иную потреб­ность или потребности, связанные с обменом веществ, со­стоит в наличии некоторого звена институтов. Некоторые из только что упомянутых институтов призваны заниматься исключительно организацией питания. В то же время сам состав семьи, проживающей совместно, превращает эту группу в главный институт, в рамках которого происходит потребление и, как правило, приготовление пищи. Если мы попытаемся осмыслить эти факты, то станет ясно, что когда.питание зависит от эффективности работы целой цепочки подготовительных действий, выполняемых связанными между собой институтами, неполадки в любом звене этой цепи сказываются на удовлетворении потребности в еде. Поэтому все условия, от которых зависит четкая работа этой цепи, оказываются для биологического акта настолько же необходимы, насколько невозможно обойтись и без помеще­ния пищи в рот индивида, жевания, слюноотделения, глота­ния и переваривания.

 

В обществах, где плотность населения достигла такого уровня, при котором становится необходимой сложная и высокоорганизованная система снабжения, все факторы, определяющие эффективную работу снабжения, равно важ­ны для конечного результата. В примитивном племени собирателей, питающемся по принципу «из руки — в рот», система не так сложна, но строгость ее работы ничуть не меньше, если не больше, ведь здесь нет излишков, нельзя рассчитывать на спасительную замену одного другим, и все культурные ресурсы должны работать согласованно и не­прерывно, в полной зависимости от каждого элемента сис­темы. И вот здесь видно, насколько действенность культур­ного ответа, сам факт того, что в результате люди получают более широкий ассортимент продуктов, которые, пройдя об­работку, становятся питательней и легче усваиваются, должны быть оплачены дополнительными требованиями и ограничениями, накладывающимися на поведение челове­ка. Способы производства, простые или сложные, требуют создания и использования сельскохозяйственных орудий, оружия для охоты, сетей, запруд и снаряжения для рыбо­ловства. Способы сохранения продуктов и их приготовле­ния тоже требуют специального аппарата. Короче говоря, целый ряд процессов, обозначенных выше как «снабжение», принуждает нас занести в число вторичных, но столь же не­обходимых потребностей, обширный инвентарь орудий, ус­тройств и приспособлений. Они, в свою очередь, должны об­новляться по мере их износа. Как становится понятно, один из выводов, которые можно сделать из работы организован­ного снабжения, предполагает, что оно дополнительно по­рождает сопутствующие виды постоянной производствен­ной деятельности, касающиеся и хранения продуктов, и производства орудий для их добывания.

К тому же, поскольку, как мы видели, питание происхо­дит в рамках организованных групп, имеется и еще один элемент — минимальный набор правил поведения и поддер­жания порядка, относящихся к племенному праву и обычаю, установление и выполнение которых позволяет слаженно работать всей цепочке видов деятельности. Каждый част­ный этап процесса получения пищи — от высевания семян и поимки добычи до откусывания, жевания и глотания — подчиняется нормам и регулируется правилами. Правила по­ведения, касающиеся каждого этапа технологии, правовые

 

нормы, регулирующие право собственности в зависимости от вклада в процесс, правила, определяющие время приема пищи, разделение готовой пищи на порции и манеры пове­дения за столом — все они так же необходимы системе, как и ее материальные функции. Они неотделимы друг от друга. Предмет — будь то котелок или палка-копалка, тарелка или камин — требует умелого, правильного и почтительного об­ращения, ведь очень часто его эффективность зависит не только от технологии, но и от соблюдения обычая и этиче­ских норм. Так в качестве производной потребности или культурного императива, возникающего в каждом обществе, появляется еще одно измерение, а именно: установление предписанных форм поведения.

Если мы пронаблюдаем за способами, с помощью кото­рых производится и поддерживается регуляция поведения, мы обнаружим эти способы в двух процессах — процессе обучения и процессе осуществления власти. Система воспи­тания, или постепенная передача навыков, знаний, обычаев и этических принципов, должна существовать в любой куль­туре. Без обучения действующий состав участников всех культурных институтов не мог бы обновляться по мере того, как их старшие члены выпадают из них по причине смерти, преклонного возраста или неспособности к дальнейшему со­трудничеству. Приведение правил в действие, а также дви­жущая сила любого обучения предполагают элемент наси­лия и власти. Возможно обозначить это как политическое измерение, которое не может не присутствовать в любой культуре и составляет четвертый среди так называемых ин­струментальных императивов, наряду с механизмами обуче­ния, хозяйствования и права.

2. Родство. В рубрике с этим кратким заглавием мы объе­динили процессы, связанные с продолжением рода, соот­ветствующие в человеческих культурах спариванию и фа­зам процесса размножения у животных. Главное различие между образованием пар у человека и у животных, несом­ненно, обусловлено биологически, как и сама потребность в размножении. Детеныш человека нуждается в родитель­ской опеке в течение гораздо более длительного периода, чем даже детеныш высших человекообразных обезьян. По­этому не может существовать культура, где размножение, то есть образование пары, беременность и роды, не было бы связано с фактом определяемого на законном основании

 

отношения родителя и ребенка, то есть такой связи, когда отец и мать длительное время должны заботиться о детях и, в свою очередь, получать за эту заботу некоторые льготы и привилегии.

Мы уже обсуждали различные институты, связанные с продолжительным репродуктивным циклом. В большин­стве человеческих обществ ухаживание представляет собой отдельный культурный институт либо осуществляется в рамках другого института. В некоторых примитивных культурах мы обнаруживаем такие явления, как дом или клуб неженатых мужчин, отдельное проживание девушек, готовящихся к вступлению в брак, причем и здесь, и там су­ществуют установленные правила общежития, органы вла­сти или надзора, специальный порядок сна, приема пищи. В дополнение ко всему этому создаются возможности для индивидуальных встреч и времяпрепровождения юношей и девушек. Имеются очень четко определенные кодексы по­ведения и пределы допустимой вольности в отношениях внутри пары или между несколькими партнерами. Все эти формы поведения направлены на потенциальное заключе­ние брака между партнерами. Молодые люди знакомятся друг с другом, получают возможность оценить способности и качества друг друга, а также очень часто и физиологические черты при совокуплении. В некоторых культурах ухаживание проходит в доме девушки или место встреч специально ого­вариваются семьями партнеров. Сам процесс всегда органи­зован как специфическая система институтов: во взаимодей­ствии между семьями, как общедеревенское мероприятие, сезон танцев, празднества или карнавалы. В описание всего этого разумный и компетентный этнограф включил бы дан­ные о материальном обеспечении этих форм поведения, их участниках в терминах статуса, организованности и благо­состояния, а также правила, которым они следуют, и спосо­бы осуществления властных функций и контроля соблюде­ния соответствующих этических и правовых принципов и этикетных норм поведения.

Заключение брака учреждает независимое домохозяйст­во, даже если новобрачные продолжают проживать в доме родителей жены или мужа. Их соединение в браке детерми­нировано в отношении места проживания, видов деятельно­сти, правил поведения и властных функций. Приватность супружеской жизни всякий раз должна подкрепляться

 

материально. Сотрудничество в хозяйственной деятельно­сти может сосредоточиться вокруг новоучрежденного очага или дома или же стать существенным прибавлением к ранее установленному домохозяйству. В любом случае, эта новая маленькая группа уже составляет ядро нового института, который следует анализировать, рассматривая его матери­альное обеспечение, реализованные в нем правила, отноше­ния новобрачных с их семьями, и также правовой, экономи­ческий и социальный статус этой новой единицы.

Очевидно, что такая новая группа не остается в изоляции даже и до того, как она включается в собственно продолже­ние рода, поддерживая тесные связи с обоими родительски­ми домами, общиной и даже отношения в более широком масштабе племени. Свадьба и коннубий (обязанность всту­пать в брак с лицами строго определенной группы) затраги­вают общественные интересы, являясь законным и предпи­санным отношением. Даже эта самая приватная фаза челове­ческого существования немедленно становится предметом интересов группы, поскольку для большинства относящих­ся к ней форм поведения традицией определены соответст­вующие нормы обычного права, состав участников, этика и религиозные верования.

Беременность и деторождение превращают супругов в родителей. И опять же это никогда не остается чисто фи­зиологическим процессом или частным делом родителей. Беременная женщина и ее супруг обязуются выполнять не­который набор правил. Обычно они поддерживаются пред­ставлениями о пользе для нового существа, которое должно появиться на свет, а поскольку вся община, и особенно род­ственники ожидающих ребенка супругов, заинтересованы в его рождении и в численном увеличении группы, то обы­чаи и этика поведения, касающиеся беременности и ранних стадий родительства, затрагивают всех.

Нам здесь не требуется разбирать детали того, как отно­шения родителей и детей расширяются и переходят в родст­венные отношения. Понятно, что родство представляет собой, с одной стороны, результат и следствие фундамен­тального биологического процесса размножения. С другой стороны, отношения родства в высокой степени заново оп­ределены в терминах общепризнанной системы счета родст­ва и наследования, мифологических представлений о пред­ках и юридических понятий, определяющих такие единицы,

 

как расширенная семья, родственная группа и клан. Переос­мысление традицией физиологических процессов беремен­ности и родов, когда физиологические факторы попадают под влияние мира предков, окружающей среды и взаимо­действия с другими членами сообщества, трансформирует врожденные инстинктивные силы материнства и отцовства в далеко отстоящие от своих природных истоков, но столь же властные, благодаря воспитанию и обучению, узы соци­альной солидарности.

Отсюда становится очевидным, что исследователь культуры должен еще раз связать физиологию и психоло­гию размножения с материальным окружением, в которое этот процесс помещен благодаря культуре и которым опре­делена его направленность. Понимание экономической ос­новы ухаживания, образования пар, супружества и отно­шений родителей и детей необходимо для того, чтобы представить себе, как физиология трансформируется в знания, верования и социальные узы. Под экономиче­ской основой мы имеем в виду некую совокупность, вклю­чающую материальные условия, технологии и производст­венные процессы, совместное владение имуществом и ис­пользование благосостояния, потребление и факторы, свя­занные с материальными ценностями. Должны быть четко установлены правовые нормы, определяющие значитель­ные сегменты экономических процессов и вместе с тем диктующие формы брака и подтверждающие его действи­тельность, а также провозглашающие экономические след­ствия брака в терминах наследования имущества. Иными словами, мы должны выяснить, как сформулированы нор­мы обычного права, правила, касающиеся ухаживания, брака, наследования и родства, а также установить, где эти правила и нормы работают слаженно, а где возникают про­блемы и осложнения, и каким образом нормы приводятся в исполнение посредством принуждения и санкциониру­ются системой верований. Не требуется долго доказывать очевидную и глубоко укорененную роль элемента обуче­ния в отношениях родителей и детей. Вкратце можно ска­зать, что понимание культурных ответов на потребность продолжения рода предполагает последовательный анализ составляющих эти ответы институтов, от ухаживания до самой широкой дифференциации племени по признаку родства. Поскольку все эти институты связаны между

 

собой, ни этнографическое описание, ни теоретическое рассмотрение не будет удовлетворительным, если не про­анализированы институты по отдельности и их взаимосвя­зи. Как мы показали, помимо биологических детерминан­тов и в дополнение к ним, — а они диктуют в минимальной форме жизненно важную последовательность привлечения, спаривания, оплодотворения, вынашивания и родов, — в действие вступают, в полную силу неотвратимости куль­турной детерминации, элементы экономического, образо­вательного, правового и политического детерминизма. Мы также указали, пусть и в порядке рабочей гипотезы, что элементы племенной традиции, касающиеся знаний, веро­ваний и моральных ценностей, тоже выступают как факто­ры неоспоримой важности, без которых не может быть по­нята система родства, ведь эти факторы психологического и символического порядка играют жизненно необходимую роль в составе всей системы.

3. Укрытие — как культурный ответ на потребность в те­лесном комфорте. Вероятно, мы оказались бы в затрудне­нии, возьмись мы искать под этой рубрикой культурные от­веты в институциализованном виде, обратившись к про­стым физическим факторам, которыми человек пользуется для поддержания оптимальной температуры тела — вроде одежды, огня или закрытых пространств, или гигиене, ради которой используется омывания водой, места испражнения относятся подальше, и употребляются сложные химические растворители вроде щелочных веществ. Здесь мы, опять же, должны держать в памяти, что люди не ищут укрытие нау­гад и как придется, когда попадают под ливень или шкваль­ный ветер, или резко меняется температура воздуха, или за­мерзший от пребывания в холодной воде или под дождем человек желает согреться в пещере или доме. Ни примитив­ные, ни цивилизованные человеческие существа не расхва­тывают шкуры, кожи или ткани, когда им вдруг понадобит­ся защитить свое тело. Все эти средства употребляются как часть рутинного хода обыденной жизни. Укрытие, тепло, приспособления для поддержания чистоты могут быть об­наружены уже в пределах домашнего хозяйства. Одежда, как бы проста или сложна они ни была, производится дома внутри тесной группы совместного проживания либо в об­ществах, где имеется разделение трудовых функций, в орга­низованных мастерских или на фабриках. Санитарные инс-

 

титуты могут быть частными или общественными, таким образом оказываясь либо частью домашнего хозяйства, либо элементом, включенным в муниципию, постоянно прожива­ющую группу или кочевую орду. В любом случае нам при­шлось бы рассмотреть организованное производство, вклю­чение определенных материальных объектов в институт, правила приличия, чистоты, собственности, магические и религиозные запреты, а также тип обучения, существую­щий в группе для приведения в действие и поддержания этих обычаев. И мы обнаружили бы, как и в других обла­стях, что, поскольку речь идет о поведении, общественная регламентация которого традицией направлена на сдержи­вание или, по крайней мере, модификацию естественного побуждения, а правила собственности налагают ограниче­ния на использование собственности, должен существовать некий организм власти, санкционирующий поведение, кара­ющий за нарушение правил и тем самым поддерживающий порядок и слаженную работу механизмов организованного поведения.

4. Защита. В организацию защиты от природных опасно­стей или катаклизмов, нападения животных или насилия со стороны других людей вовлечены такие институты, как дом, муниципия, клан, возрастной класс и племя. Здесь важны два соображения. Защита часто состоит в предвидении и планировании. Постройка жилища на сваях, укрепленных на твердой почве, мелководной лагуне или озере, возведение частоколов или стен, да и сам выбор места, позволяющий избежать угрозы прилива, извержения вулкана или земле­трясения — все эти предупредительные меры защиты следу­ет связывать с биологической потребностью в безопасности и культурным ответом на нее в виде мер защиты. В органи­зованных, спланированных и коллективно приведенных в исполнение принципах выбора, строительства и поддер­жания постройки в нормальном состоянии экономический фактор опять же явно играет свою роль. Понятна необходи­мость выработки технических правил и их перевода в нормы поведения, собственности, власти. Наличие обучения озна­чает, что растущее поколение будет подготовлено, осведом­лено и не оставлено без полезного совета.

Что касается защиты от врагов и опасных животных, здесь мы имеем дело с главным мотивом как примитивного, так и цивилизованного человека, который побуждает их

 

организовывать вооруженные силы для защиты и нападе­ния. В некоторых средах обитания и в очень примитивных условиях жизни, когда плотность населения очень низкая, нужда в организованной вооруженной силе бывает незначи­тельной. Как правило, в таких случаях все сводится к тому, что у каждого мужчины есть элементарные средства, чтобы отразить атаку или напасть самому. Из всех имеющихся под рукой этнографических данных, вероятно, можно заклю­чить, что политический элемент, то есть средство навязыва­ния своей точки зрения при помощи прямого насилия, в примитивных обществах очень слабо интегрирован в инс­титуциональную структуру и занимает небольшое место. В нашей терминологии мы бы сказали, что политическая власть осуществляется, прежде всего, в таких небольших институтах, как семья, клан или локальная группа. Образо­вание особых военных институтов происходит, по-видимо­му, на очень поздней стадии развития. Но нас здесь больше всего интересует тот факт, что организация защиты от сти­хии природы, животных или людей всегда принадлежит оп­ределенным институтам. Иначе говоря, в любом случае нам следует изучить материальную среду — артефакты, систему правил, организацию участников и связь таких организо­ванных групп с биологической потребностью в самосохра­нении и с экономическими, юридическими, образователь­ными и политическими факторами. Как примитивная, так и высокоразвитая традиции интерпретируют свои упования на избавление от опасности и свой страх перед ней частью в терминах научно установленного знания, частью в терми­нах верований, мифологических или личных, или же через чувство ответственности перед сверхъестественными сила­ми или людьми.

5. Деятельность. Здоровый организм человека нуждается в движении. Это общий императив, диктуемый природой человека культуре. Удовлетворение этой потребности, с од­ной стороны, определяется тем фактом, что без мышечной и нервной деятельности человек не может сделать ровным счетом ничего. Так что системы видов телесной деятельно­сти, сопряженные с хозяйственной и политической органи­зацией, освоением среды и контактом с другими сообщест­вами, всегда связаны с напряжением мышц индивидов и из­бытком их нервной энергии. С другой стороны, все они, по сути, инструментальны, то есть направлены на удовлетворе-

 

ние других потребностей. Следовательно, будучи организо­ванной системой, виды телесной деятельности могут описы­ваться, анализироваться теоретически и сравниваться толь­ко в терминах институтов. Но существует широкая сфера совместного исследования методами биологии, психологии и теории культуры, охватывающая специально устроенные и организованные виды деятельности, такие как спорт, иг­ры, танцы и празднества, где культурно регламентирован­ная мышечная и нервная деятельность является самоцелью. Уже имеются работы, посвященные игре и рекреативной де­ятельности, в которых даны некоторые ответы на вопросы, связанные с этой проблематикой. Внимательное чтение хо­рошо известной книги К. Грооса и интересной работы И. Хейзинги ²³ показывает, насколько я могу судить, что большая часть проделанной авторами работы отвечает на­шим основным методологическим требованиям по двум ос­новным принципам, а это, во-первых, постановка проблемы включения деятельности в культурные институты и, во-вто­рых, анализ игры и рекреативной деятельности сквозь призму их обучающей ценности, их функции подготовки к освое­нию хозяйственных навыков, а также их связь с физиологи­ческой потребностью, которую можно обозначить как по­требность в искусстве.

6. Развитие. Этот пункт указывает, что полный дескрип­тивный анализ культуры или ее теоретическое осмысление обязаны спроецировать всю палитру культурных процес­сов и продуктов на протекание жизненного цикла индиви­да или же в тех случаях, когда имеется существенная раз­ница людей разных классов, каст и социального статуса, — на индивидуальный жизненный цикл представителей этих групп. Большинство этнографических отчетов дают описа­ние таких фаз жизненного цикла, как младенчество, де­тство, зрелость и старость. С теоретической точки зрения следовало бы сделать упор не на обобщенное описание каждой из этих фаз, а скорее на способ, которым индивид постепенно осваивает навыки, овладевает языком и други­ми символическими средствами культуры, вовлекается в постоянно расширяющийся круг институтов, полноправ­ным участником которых он становится по достижении

²³ Гроос К. «Игры животных» (1896) и Хейзинга Й. Homo Ludens. (1938).

 

зрелости и обретении своей доли прав гражданина племе­ни. Сюда относится проблематика, ныне разрабатываемая как «культура и личность»²⁴.

Мы настаиваем, что этот пункт — самый подходящий для рассмотрения племенных систем обучения и социализации и что изучение этих вопросов в большой мере состояло бы в детальном и всестороннем осмыслении того, как развива­ющийся организм постепенно принимается в те или иные институты. Такое осмысление показало бы, что большая часть обучения дифференцирована в соответствии с инсти­тутами. Основы символического знания, первые начатки обобщающего взгляда на мир, знакомство с обычаями, вла­стью и этическими нормами происходит в семье. Позже под­росший ребенок включается в группу своих товарищей, где он вынужден дальше интенсивно учиться подчиняться, сле­довать обычаям и нормам этикета. Став участником сотруд­ничающей хозяйственной группы, или военного общества, или следующего возрастного класса, он получает специфи­ческое трудовое и хозяйственное обучение. Наиболее драма­тические фазы обучения, несомненно, включаются иногда в церемонии инициации. Но постепенное и все время ус­ложняющееся обучение племенной жизни — процесс непре­рывный, понимание которого даст нам ключи к постижению фундаментальных вопросов организации, технологии, зна­ний и верований.

J. Гигиена. Для начала нам нужно было бы связать эту проблему со всем, что в остальных рубриках касается благо­получия организма. Поэтому санитарные меры, о которых говорилось выше, могут быть проанализированы здесь с точки зрения местных воззрений на здоровье и магические опасности. Помимо этого, от этнографа требуется зафикси­ровать здесь минимум элементарных здравых представле­ний о гигиене, правилах, определяющих необходимость

²⁴ «Культура и личность» — направление в американской антрополо­гии, ставившее во главу угла исследование культурной обусловленно­сти индивидуальной психологии; в конце 1930-х и в сороковых годах антрополог Ральф Линтон и психоаналитик Абрам Кардинер вели семинар под этим названием в Колумбийском университете, разраба­тывая понятие культурно специфичного «базового типа личности» и проводя сопоставления воспитательных практик в разных культурах. Начало этому направлению было положено ученицей Ф. Боаса Рут Бе­недикт («Patterns of culture» (1934)).

 

покрытия тела одеждой и обнажения, представлений об утомляемости, избежании опасностей, несчастных случаев, а также об имеющемся в любой культуре некотором перечне домашних снадобий. В самых примитивных обществах этот аспект культурных ответов на органические нужды в огром­ной степени зависит от верований в ведьм и в колдовство, то есть в магическую силу людей и их определенные действия, способные причинять вред здоровью человека. Мы обсудим этот вопрос полнее, когда речь пойдет об анализе формиро­вания таких верований.

Если мы посмотрим, как построено изложение в этой главе, то обнаружим, что сравнение двух рядов — биологи­ческих потребностей и культурных ответов — не потребо­вало никаких гипотез или выдумывания из головы хотя бы и конструктивных те