Глава 7. Стелла надеялась, что Мэтью не добавит ей обид опозданием к обеду, но, когда она вошла в гостиную, комментарий золовки вовсе не был обнадеживающим:

 

Стелла надеялась, что Мэтью не добавит ей обид опозданием к обеду, но, когда она вошла в гостиную, комментарий золовки вовсе не был обнадеживающим:

— Вы так нарядились. По какому поводу?

— Мой первый обед в доме мужа, — ответила Стелла.

— Сомневаюсь, вернулся ли он. Сколько раз я сидела и ждала его, пока все не остынет.

— Не думаю, что он опоздает сегодня.

— Надеюсь, вы правы. Ему понравится ваше платье, голубой || один из его любимых цветов, но, думаю, вы это знаете.

— Признаться, нет, — Стелла села, — о его вкусах я немного знаю. Вы должны мне рассказать.

— Вы это достаточно быстро выясните. — Джесс разгладила на коленях коричневое платье. — Я не переоделась, но он привык видеть меня в таком виде. Моего мужа никогда не волновало, как я выгляжу. — Она взглянула на свои часы. — Мэт сказал, что будет дома в восемь? Уже почти четверть… Не хотите ли приступить?

— Я бы хотела еще немного подождать.

— Меня устраивает. У нас сегодня только тушеное мясо с картофелем. Извините, что не слишком празднично, но к тому времени, когда ваш брат позвонил, все магазины были уже закрыты. Однако есть капелька хереса… Мэтью его любит.

Женщины замолчали, тишину нарушали только треск огня в камине и стук часов. Стелла мучительно подыскивала тему для разговора и облегченно вздохнула, когда Джесс поднялась со словами:

— Уже половина, нам лучше садиться. Элси придется еще мыть посуду.

Она направилась в столовую, ткнув на ходу большим пальцем через плечо:

— Эта дверь ведет в холл и далее в кухню, посудомойню и убежище Мэтью.

— Его что?

— Рабочий кабинет, как, полагаю, вы это назвали бы.

Стелла ничего не сказала, но с удивлением оглядела столовую. В отличие от той комнаты, которую они только что покинули, эта была обставлена почти современно, с длинным столом и буфетом, на котором стояли два серебряных подсвечника. Здесь тоже украшал пол турецкий ковер, по качеству еще хуже предыдущего, отличавшийся цветом от портьер, закрывавших высокие окна. Гордостью этого места явно служили картины с изображениями каких-то, словно восковых, цветов, от которых Стелла поспешила отвести глаза.

Джесс указала:

— Вам лучше сесть ближе к огню, вы выглядите озябшей.

Едва Стелла села, вошла пухленькая ярко-рыжая девушка с коричневой кастрюлей.

Джесс наполнила тарелку и передала ее Стелле:

— Давайте загружайтесь, пока горячее.

Стелла взглянула на исходившую паром массу и, преодолевая себя, начала есть.

Они почти покончили с первым блюдом, когда хлопнула парадная дверь, и в комнату быстрыми шагами вошел Мэтью. Он схватил Стеллу в медвежьи объятия, обдав ее запахом сырого пальто и такого мороза, что она отшатнулась:

— Мэтью, ты холодный!

— Я знаю. — Он стащил перчатки. — Извините, что опоздал. Хэлло, Джесс.

— Хэлло, Мэт. С митингом все в порядке?

— Более или менее. Утром я встречусь с лидерами, постараюсь достичь соглашения. — Он хлопнул ее по спине. — Не думала увидеть меня дома так скоро, а? Однако я не надолго: улажу дела, а потом мы со Стеллой отбудем.

В этот момент послышались шаги, и в комнату вошел Тед Роббинс.

— Извините за беспокойство, Джесс, но я тоже здесь.

Она хмыкнула и вышла, а Стелла отвела взгляд от управляющего и вопросительно посмотрела на Мэтью:

— Я думала, что митинг закончился.

— Так и есть. Но еще один состоится утром, и мы с Тедом должны поработать над тем, что сказать бастующим.

— Вы собираетесь заниматься этим ночью? — холодно спросила она.

— Не беспокойся, любимая. — Мэтью сел и потянулся к куску хлеба. — Господи, как я голоден! Никогда не переносил чай, который подают в поезде. Не хватает еще набивать желудок мухами!

Он начал рассказывать, но Стелла не слушала, занятая борьбой с подступавшими слезами.

Джесс вернулась с еще одной кастрюлей, мужчины замолчали и принялись за еду. Тед изредка поглядывал на Стеллу и нервно крошил хлеб. Когда они закончили есть, Джесс поставила перед ними тарелки с бисквитами. Едва затолкав в рот последний кусок, Мэтью поднялся из-за стола:

— Пойдем поболтаем, Тед. Я хочу сегодня закончить пораньше.

Управляющий поднялся, и Джесс начала собирать тарелки:

— Идите в переднюю комнату, Стелла. Я недолго.

— Могу я помочь? — предложила Стелла.

Мэтью обернулся от двери:

— Джесс справится.

Он подождал, пока Стелла впереди него пройдет в холл:

— Ступай в логово, Тед, я хочу поговорить со своей женой.

Он провел Стеллу в гостиную и взял ее за руку:

— Поцелуй меня, любимая.

Она сердито увернулась от него и опустилась на колени перед камином:

— Зачем зря терять время? Я думаю, тебе следует поговорить со своим управляющим.

— Не сердись на меня, дорогая. Я бы все на свете отдал, только чтобы этого не случилось. Особенно сегодня! Но у меня не было выбора. Я должен был вернуться.

— У тебя бизнес на первом месте!

— Не говори глупостей. Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Но я не мог бросить Теда. Если с этой фабрикой что-нибудь случится, это будет иметь очень серьезные последствия. — Он взял лицо Стеллы в свои ладони и поцеловал ее в бровь. — Я ненавижу бросать тебя, дорогая. Я буду спешить, как только смогу.

— Меня это меньше всего волнует, — парировала она. — Мой день, так или иначе, рухнул.

Мэтью беспомощно поглядел на нее, потом покачал головой и вышел из комнаты.

Остаток позднего вечера прошел так же, как ранний. Золовка флегматично сидела перед огнем, а Стелла обнаружила, что говорить ей трудно, и была очень благодарна Джесс, когда та отложила свое вязанье и встала:

— Я пошла в постель. Мне вставать в шесть утра.

— Вы уходите?

Джесс выглядела удивленной. Потом горделиво улыбнулась:

— Я встаю почти в шесть. Я с девчонок работала на заводе, а старые привычки не умирают.

— Уверена, что вам хочется иногда полежать.

— Никогда. Вот когда умру, у меня будет достаточно времени на отдых.

И на этой бодрой ноте она удалилась, а Стелла подсела ближе к огню. Она чувствовала себя здесь более чем странно, вдали от дома и родных. Человек, чей приглушенный голос доносился до нее, был ее мужем, но она не чувствовала никакого тепла к нему, только боль и разочарование. Стелла знала, что она и Мэтью — совсем разные люди, но была уверена, что они как-нибудь сумеют найти взаимопонимание. Его сегодняшнее поведение показало, как она ошибалась, потому что даже в самых диких фантазиях Стелла не смогла бы представить день своей свадьбы похожим на этот.

Ее мысли были прерваны часами, пробившими полночь. С легким вздохом она пошла наверх. Кровать была разобрана с обеих сторон, и, раздеваясь, Стелла старалась не смотреть на нее. Даже горячая ванна не сняла напряжения. Стеллу трясло от усталости и обиды.

В час ночи она еще лежала в постели, уставясь в потолок. Часы успели пробить два, когда на лестнице раздались шаги Мэтью.

Осторожно повернулась ручка, и Стелла закрыла глаза, ее сердце заколотилось, когда она почувствовала, как он приближается к кровати и смотрит на нее, прежде чем отправиться в гардеробную. Дверь открылась и закрылась, скрипнула дверца шкафа, послышалось проклятие, потом он вошел в ванную, и Стелла услышала звук льющейся воды.

Когда Мэтью опять вошел в спальню, она открыла глаза, он улыбнулся и присел на край кровати, совсем незнакомый в темно-зеленом халате.

— Хэлло, любимая, — нежно сказал Мэтью, — извини, что я задержался.

— Я думала, ты совсем не пойдешь спать.

— В мою-то брачную ночь? — Со смехом он лег поперек кровати и хлопнул Стеллу по руке. — Не расстраивайся, Стел. Я ничего не мог поделать.

— Это твое постоянное оправдание?

— Пожалуйста, дорогая, постарайся понять. Дела такого рода случаются раз в жизни. — Он взял ее за руку. — Я так долго ждал, когда смогу вот так говорить с тобой, не порти сейчас все. Дорогая, почему ты дрожишь? Да ты холодная как лед! — Он прижался щекой к ее волосам. — Я так люблю тебя. И совершенно не переношу, когда ты сердишься.

Мэтью нежно поцеловал ямку ниже ее горла, его руки неловко теребили тесемочки ее ночной сорочки.

— Любимая, — приглушенно пробормотал он и прижался губами к ее груди. Мэтью тяжело задыхался, его слова стали бессвязными, он прошелся мелкими поцелуями по гладкой, прохладной коже Стеллы, много нежнее его собственной, такой сухой по сравнению с ее кожей. Его руки были теперь более настойчивы, их прикосновения решительнее, требовательнее, перемещаясь по ее талии и вниз до бедер.

В смертельной муке Стелла смотрела в темноту, ненавидя свое тело за его непрошеный отклик, ненавидя Мэтью за то, что он мог оставить ее одну на многие часы, а потом с уверенностью собственника явиться для обладания ею, как будто у него есть право на это. Как смеет он так касаться ее! Как смеют его руки… его губы…

— Нет! — вскрикнула она. — Не трогай меня! — Стелла, как дикая кошка, вырвалась из его рук и откатилась на другой край кровати. — Оставь меня. — Она задыхалась. — Я не переношу тебя!

— Дорогая, не расстраивайся. Не стесняйся.

— Я стесняюсь каждого слова! Неужели ты думаешь, что можешь заниматься со мной любовью, когда тебе угодно? Или что я могу ждать момента, когда у тебя не найдется лучшего занятия? Я — женщина, Мэтью, а не статуя!

— Ты расстроена, любимая. Если…

— «Расстроена, любимая», — передразнила она. — Вот и весь твой словарный запас. Конечно, я расстроена! Расстроена тем, что совершила глупость, выйдя за тебя замуж! Тем большей глупостью было надеяться, что мы будем счастливы вместе.

— Ты не понимаешь, что говоришь!

— Понимаю! Прекрасно понимаю! Ты эгоист, ты невнимательный и… и вообще! Это потому, что ты неуклюжий и вульгарный! — Она спрятала лицо в ладонях, хрупкие плечи затряслись от рыданий. — Оставил меня на весь день и полночи и ждешь, что я… что… А я не могу, — плакала она, — я не могу! Уходи, оставь меня одну!

Кровать заскрипела, он поднялся:

— Не надо плакать. Не надо ничего бояться. Я не подойду к тебе прежде, чем ты меня об этом попросишь.

Она зарыдала еще пуще: о себе, о нем, об их разбитых мечтах.

— Мэтью, — выдохнула она, но он уже ушел.

Лежа без сна всю ночь, Стелла наконец разобралась, в чем дело. Ее вспышка высветила факт, который она скрывала даже от самой себя: хоть Мэтью и казался ей привлекательным, но его манеры и выговор вызывали раздражение, которое разрушало все ее влечение к нему. Действуй подобным же образом Чарльз, посчитай он какое-то дело более важным, чем медовый месяц, разве она так рассердилась бы? Стелла понимала, что честный ответ был бы отрицательным, и мрачно задавалась вопросом: куда их с Мэтью все это заведет? Если бы она разобралась в своих чувствах к нему до того, как стать его женой! Еще во время помолвки Стелла думала, что ее боязнь его любовных ласк — это естественная реакция неопытной девушки на страсть зрелого и пылкого мужчины. Однако она надеялась, что после свадьбы ее симпатия к Мэтью позволит им наладить нормальные отношения.

Теперь она знала, что об этом не может быть и речи. Счастье потребовало бы от них обоих слишком больших усилий. Но забудет ли Мэтью ее взрыв? Сможет ли он забыть то, что она ему наговорила?

Тьма стала медленно рассеиваться, наступал рассвет, ее часы показывали семь. Стелла накинула халат и пошла в гардеробную. Она постучала в дверь, но ответа не последовало, тогда она нерешительно вошла и обнаружила, что Мэтью еще в постели. Его лицо розовело после сна, волосы в беспорядке.

Он молча смотрел на нее. Стелла присела на край кровати и спрятала в коленях дрожащие руки.

— Я… я хочу извиниться, — прошептала она. — Если бы я могла забрать свои слова обратно… ты смог бы забыть их…

— Я не могу забыть, — хрипло сказал Мэтью.

— Но если бы ты наконец понял… — она подошла к окну, не обращая внимания на холодный сквозняк, — если бы ты знал, что это было для меня — оставаться здесь целый день… одной в этом доме… чувствуя себя чужой… нежеланной… и потом ждать тебя… зная, что ты даже не подумаешь обо мне, пока не придешь и не увидишь меня в постели! — Ее голос дрогнул, но Стелла с усилием продолжала: — Я не прошу прощения за то, что сказала. Я буду ненавидеть себя за это всю свою жизнь. — Она повернулась и заставила себя посмотреть на него. — Я хочу чтобы ты это знал. Я отдала бы все на свете, чтобы повернуть время назад… если бы я могла снова прожить последние несколько часов.

— Я тоже хотел бы, — с трудом сказал он, — но это невозможно, и потому нет смысла говорить об этом. Подойди и сядь сюда, Стелла, а то еще подхватишь у окна смертельную простуду.

Подойдя ближе, Стелла увидела его тусклые глаза, как будто Мэтью не спал большую часть ночи. На фоне белой подушки резко выделялась щетина на его щеках и подбородке. Он выглядел усталым и расстроенным.

— Я могу понять, почему ты не захотела, чтобы я касался тебя вчера вечером. Когда женщина обижена, это ее первая реакция. Но я не смогу забыть того, что ты сказала. Я еще не знаю, что ты думала.

— Я виновата, — с несчастным видом повторила Стелла.

— Смею сказать, да. Но я не удерживаю женщин силой.

— Мэтью, не надо! Я пыталась объяснить. Как ты не понимаешь?

— Я очень хорошо понимаю. Это не в упрек тебе, — продолжал Мэтью, — если бы мы отправились в свадебное путешествие, ничего этого не произошло бы. В Африке я был бы англичанином за границей, но в Англии я сам для тебя чужой — чужак, с которым у тебя нет ничего общего. Пойми меня, тебе придется учить другой язык, но это язык, который ты презираешь. Ты достаточно ясно дала это понять.

— Я презираю себя, — запротестовала она, — не тебя.

— Ты говоришь это теперь, потому что чувствуешь себя виноватой передо мной. Но в глубине души… в своем сердце… это именно то, что ты обо мне думаешь.

— Нет!

— Да, — стоял он на своем. — Да, ты так обо мне думаешь. Нужно быть слепым, чтобы этого не видеть. — Он сухо рассмеялся. — Слепым или влюбленным. Что в конечном счете одно и то же! — сказал Мэтью не то ей, не то самому себе и откинулся на подушку. — Я знаю, что ты относилась ко мне критически — некоторые вещи, о которых я говорил, раздражали тебя: я мог бы порассказать тебе, как ты иногда на меня смотрела. Но я не думал, что это имеет такое значение. Множество людей из разных кругов общества счастливо женаты. Их любовь помогает им понимать друг друга с полуслова. Наша проблема в том, что ты не любишь меня. Вот почему я так раздражаю тебя.

— Ты делаешь из меня ужасную свинью.

— Так и есть! Но я думал, что мы это преодолеем. — Мэтью чуть-чуть улыбнулся, словно забавляясь ее удивленным видом. — Существует много вещей, которые раздражают меня. Ты никогда об этом не думала?

Она покачала головой:

— Каких вещей?

— Твоя манера говорить, например. Эти вечные самообладание и вежливость. И то, как ты всегда чопорна и необщительна.

Сдерживаясь, Стелла отвела взгляд:

— Когда мы привыкнем друг к другу, то, может быть…

— Я не изменюсь, — с силой произнес он, — и ты тоже. Так или иначе, ты должна принимать меня таким, какой я есть.

— Я этого и хочу! — И, ударившись в слезы, Стелла упала на колени рядом с кроватью. — Я этого и хочу, Мэтью, но ты должен помочь мне.

— Я таков, каков есть. И не могу измениться.

— Значит, я изменюсь. Но дай мне время.

— Сколько хочешь. — Мэтью нежно похлопал ее по щеке, подождал, пока ее рыдания утихнут, потом заговорил снова: — Иди отдохни, Стелла. Ты выглядишь усталой.

— Как и ты. — Утирая глаза, она поднялась. | Надеюсь, ты не расскажешь сестре о вчерашнем вечере. Мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь знал.

— Не бойся. Это не то, чем я мог бы похвастаться!

Слезы снова подступили к ее глазам, она с трудом преодолевала ненависть к самой себе. Тихо закрыв дверь, Стелла вернулась в свою постель.

Мэтью принял ее извинения. Принял и даже вел себя так, словно понял причины ее поведения. Но это нисколько не уменьшало боль, которую она причинила ему, не ослабляло горечь, которую он должен был бы чувствовать каждый раз, как вспомнит ее обидные слова. Только если бы она могла действительно полюбить его, если бы могла держать его в своих объятиях и отвечать на его страсть, только тогда он забыл бы ядовитость ее слов.

— Хоть бы полюбить его как можно скорее, — взмолилась Стелла. — Хоть бы полюбить, ведь он этого заслуживает. — И с этими словами она заснула и не просыпалась до тех пор, пока в ее комнату не явилась служанка с завтраком. Бледный свет просачивался сквозь занавески, падая на тяжелую мебель, и, хотя комната была все еще мрачной, днем в ней не таилось ничего зловещего.

Стелла села:

— Доброе утро, Элси.

— Доброе, миссис Мэтью. Вам лучше бы прикрыться чем-нибудь. Здесь холоднее, чем на юге.

— Моя теплая ночная кофточка лежит в верхнем ящике. Вы мне ее не подадите?

Девушка исполнила просьбу:

— Ой, какие хорошенькие вещицы! Которую вы хотите?

— Голубую, она теплее.

Элси подала ей кофточку и подкатила столик к кровати.

— Надеюсь, вы все это съедите!

Стелла с ужасом посмотрела на тарелку овсянки, кусок лосося и груду тостов:

— Боюсь, что я не съем и половины этого… Мой обычный завтрак — тост, кофе и фруктовый сок.

— Здесь зимой не бывает фруктового сока. Мисс Джесс говорит, что это слишком дорогое баловство.

— Я посмотрю, что можно сделать, — улыбнулась Стелла и сменила тему. — Вы давно здесь?

— Год. Здесь была другая девушка, но она оставалась только несколько месяцев. Я отношусь к мисс Джесс так же, как она ко мне, и не обижаюсь, но кому-нибудь, кто послабее, будет нелегко иметь с ней дело. — Девушка прищурилась. — Я лучше пойду, а то вы со мной только время теряете.

Оставшись одна, Стелла принялась за завтрак. Хотя она и согласилась оставить ведение домашнего хозяйства в руках золовки, ей хотелось бы внести несколько новшеств. Джесс не следует заблуждаться и понимать слишком буквально то, о чем они говорили вчера. Как сказал Мэтью, в «Грей Уоллс» должна быть только одна хозяйка.

После завтрака Стелла отправилась осматривать дом. В нем было восемь главных спален, все обставленные громоздкой деревянной мебелью темных тонов, как и огромная игровая комната со служебным лифтом, который спускался в кухню. И Стелла с острой болью спросила себя, не предназначал ли Мэтью эту комнату для детской?

Внизу, в холле, она бросила беглый взгляд в гостиную перед тем, как открыть дверь в кабинет Мэтью. Кабинет, к ее удивлению, оказался светлым и современным. Вдоль двух стен тянулись книжные шкафы с изданиями классиков в кожаных переплетах, за каминной полкой стоял шкаф поменьше с технической литературой, довольно зачитанной.

Стелла раздумывала, не следует ли пойти поискать Джесс, после короткого колебания, открыла одну из дверей и оказалась в прямоугольной кухне, с одной стороны которой располагалась небольшая гостиная, а с другой — буфетная.

Джесс стояла возле плиты:

— Так вы внизу? Мэт сказал, что вы все утро проведете в постели. Если бы я знала, что нет, я не посылала бы вам завтрак.

— Во всяком случае, мне это понравилось. Спасибо.

Джесс хмыкнула:

— Вам повезет, если сумеете заставить Элси каждое утро карабкаться по лестнице с тяжелым столиком. Это довольно большой дом, чтобы одной с ним справляться.

— Согласна, — Стелла оперлась о кухонный стол. — Не думаете ли вы, что нам стоит подыскать по объявлениям кого-нибудь еще… а может быть, и двоих? Женщина могла бы готовить, а мужчина…

— Мэт не из тех, кому нужен дворецкий.

— Не обязательно дворецкий — скорее разнорабочий. Он мог бы накрывать на стол и чистить серебро…

— Невелик труд, чтобы держать для этого человека.

— Он начнет с того, что сразу обнаружит гораздо больше дела, — пошутила Стелла. — Если бы вы сказали мне, в какой газете есть такие объявления, мы могли бы решить, о чем договариваться.

Лицо Джесс покраснело от гнева, она повернулась от плиты:

— Не слишком ли вы много на себя берете, а? Вы здесь всего несколько часов и хотите поменять все! Вы согласились управление домом оставить за мной…

— Я только предложила.

— Это больше, чем только предложила.

— Совсем нет. Просто я думаю, что вы экономите больше, чем требуется.

— Вы за один день во всем разобрались, да? — Голос Джесс стал каким-то скрипучим. — Я буду вам очень благодарна, если вы позволите мне заниматься своим делом, а сами займетесь своим.

— Но это и мое дело!

— Мэт никогда не жаловался. У нас, может быть, не такие тонкие вкусы, как у вас, но мы знаем, как жить, даже если не пользуемся чашкой для ополаскивания пальцев после десерта! Мэт работал как проклятый, чтобы добиться того, чего он добился, и мне не нужны советы девчонки, которая тратит все деньги, которые он так тяжело зарабатывает!

Стеллу ошеломила эта тирада. И в хорошем-то настроений ее золовка была не из приятных собеседников, а уж в гневе и вовсе не располагала к себе.

— Это не тема для дискуссий, Джесс. Если вы захотите еще что-нибудь сказать, вам лучше обратиться к Мэтью.

— Конечно, я так и сделаю.

Потрясенная этим разговором, Стелла решила поискать успокоения в саду. Никто и никогда еще так не разговаривал с ней, прошло несколько минут, прежде чем ее раздражение улеглось настолько, что она смогла продолжить знакомство с новым местом, которое должно стать для нее родным.

Как Мэтью и говорил, за домом располагался обширный кусок земли с широкими лужайками среди буков и елей. Прогуливаясь по дорожке, украшенной дерновым бордюром, Стелла дошла до небольшого водоема. Возле него рос какой-то густой морозостойкий куст, длинные ветки которого были усыпаны такими прекрасными темно-бордовыми и желтыми цветами, что ей захотелось взять в дом несколько веточек. Стелла с сожалением отказалась от этого, чтобы не давать Джесс еще один повод для жалоб.

Через полчаса блуждания по посыпанным гравием дорожкам холод наконец загнал ее в закрытое помещение. Камин в гостиной был заправлен, но не разожжен, и Стелла нажала на звонок возле каминной полки.

Через мгновение в дверях появилась Джесс:

— Это вы звоните?

— Да. Я хотела, чтобы Элси разожгла огонь.

Ее золовка проковыляла к решетке, на ходу доставая из кармана передника коробок спичек, и поднесла зажженную спичку к бумаге и дровам:

— Спички будут лежать вот здесь. У нас нет обычая занимать девушек работой, которую можно сделать самому.

Джесс вышла, а Стелла села и протянула озябшие руки к огню. Похоже, что с золовкой, особенно с годами, будет труднее, чем она себе представляла. Следует оставить на долю Мэтью вести с ней дела.

Когда несколькими днями позже Стелла заговорила об этом с Мэтью, он, к ее огорчению, не выказал желания заниматься этим. В течение недели она пробовала скрывать свое раздражение тем, что Джесс ни на минуту не оставляет их наедине, ее раздражало и то, что Мэтью ни разу не показал, что желает свою новобрачную; как ей узнать его, если всегда присутствует третье лицо? Но сегодня вечером Джесс не было, и хотя, казалось, жаль тратить вечер на разговор, который мог вызвать спор, неизвестно было, когда в следующий раз им удастся остаться вдвоем. И Стелла решилась:

— Я думаю, нам нужен дополнительный помощник по дому, Мэтью, — сказала она, как только они закончили обед и перешли в гостиную.

— Вот как? До сих пор хватало тех, кто есть.

— Этот дом слишком велик, чтобы с ним мог справиться один человек, — настаивала она.

— Джесс никогда не жаловалась.

— Я знаю, но я не согласна с тем, как она управляет им.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, во-первых, я люблю каждое утро завтракать в своей комнате или хотя бы в гостиной, но никак не на кухне. А во-вторых, я хотела бы, чтобы кто-нибудь накрывал на стол. Я знаю, еду вносит Элси, но, если она и сервирует все на кухне, все же не стоит рассчитывать, что она может как следует подавать к столу.

— Мы здесь никогда не настаивали на церемониях.

— Я и не настаиваю на соблюдении церемоний, просто нужно следовать нескольким простым правилам нормальной жизни! В конце концов, ты можешь себе это позволить!

Мэтью встал и выбил свою трубку о каминную полку:

— Я скажу словечко Джесс и посмотрю, что она ответит. Но я не хочу действовать через ее голову. — Он снова сел. — Теперь подойди ко мне… Я не слишком много видел тебя за последние дни.

Стелла отмахнулась:

— Что значит — «действовать через ее голову»? Ты сказал мне, что я могу менять все, что мне не нравится. Это не значит, что я хочу добавить твоей сестре работы — совсем нет, — у нее, наоборот, стало бы гораздо больше свободного времени.

Он улыбнулся:

— Что Джесс будет делать с этим свободным временем? Я знаю, ты хочешь, чтобы все было прекрасно, но постарайся быть тактичной в том, что касается ее. Джесс, знаешь ли, слишком чувствительна.

— Я бы не сказала.

— Нельзя судить по внешности, Стелла… тебе следовало бы уже знать об этом. Джесс очень много работала…

— Это просто моя точка зрения, Мэтью. Она работала очень много, но когда в этом была необходимость. Я еще поняла бы, если бы ей приходилось экономить, но она же может позволить себе столько помощников, сколько хочет. Факт в том, что Джесс этого не хочет, потому что скупа!

— Если бы тебе пришлось пройти тот путь, который прошли мы, ты тоже не швырялась бы деньгами, — тихо сказал он.

— Но ты же не скупой, Мэтью, а ведь ты тоже работаешь ради денег!

— Женщинам часто бывает гораздо труднее изменить свои привычки.

— Я только хочу помочь. — Стелла едва сдерживалась, стараясь говорить спокойно. — Ты работаешь очень много и тяжело, и твою жизнь следует сделать легче и приятнее.

— Это тот образ жизни, который мне нравится… или почти нравится.

Замечание не осталось неуслышанным, и Стелла приняла вызов:

— Возможно, я не имею права здесь что-нибудь менять. Ведь, по сути дела, я тебе не настоящая жена и…

— Я не это имел в виду! У тебя полное право менять все, что захочешь. Дом следовало бы переделать, и я не вижу причин, почему бы не облегчить Джесс работу. Но позволь мне сказать ей об этом самому.

— Не дай ей увести тебя от этого разговора.

— Не беспокойся. Я могу быть очень упрямым! А теперь подойди ближе. За последние недели мы впервые остались одни.

— Не думала, что ты заметил.

— Ты удивишься, насколько заметил. Я не такой бесчувственный, как ты…

— Нет! — умоляюще воскликнула Стелла. — Можешь ты забыть то, что я сказала той ночью?

— Я очень стараюсь, — тихо ответил он.

Она схватила его руку и прижалась к ней щекой:

— Ох, Мэтью… будь со мной терпеливым.

— Как только могу. Но я люблю тебя так сильно, что иногда мне трудно не… Ну, не будем больше об этом говорить. Давай перейдем к политике. Это безопаснее!