Введение. В психологии мышления немного имеется фактов, установленных достаточно твердо и легко воспроизводимых при эксперименте

В психологии мышления немного имеется фактов, установленных достаточно твердо и легко воспроизводимых при эксперименте. Один из них состоит в том, что если испытуемому предложить последовательно решить целую серию однотипных задач, то после определенного числа проб он перестает искать оптимальный (индивидуальный) путь решения для каждой новой задачи, а применяет способ, оправдавший себя при решении предыдущих задач. В результате его мышление приобретает консервативный характер, теряет гибкость, и испытуемый часто «не замечает» простого приема решения, который в обычных условиях сразу «бросается в глаза», а решает задачу весьма сложным и трудоемким способом, выработанным при решении предыдущих задач, для которых он был вполне адекватным.

Явление часто объясняется возникновением у испытуемого особого психологического состояния – установки на применение данного способа решения или на восприятие новой задачи, как тождественной предыдущим. В этом случае серия проб, в ходе которых формируется установка, называется установочным опытом, а критический опыт, в ходе которого эта установка проявляется и тем самым обнаруживает себя, называется контрольным.

Суть обсуждаемого феномена заключается в том, что происходит резкое сужение круга явлений действительности или аспектов ситуации, на которые ориентируется испытуемый, которые он учитывает при выборе решения. А ведь чем уже круг ориентировки, тем меньше проникновение в суть ситуации и тем меньше вероятность нахождения правильного решения. Мощь человеческого мышления определяется именно безграничным расширением его ориентировочной основы благодаря выходу за рамки индивидуального опыта. Сама необходимость мышления, резкое увеличение его длительности и удельного веса среди всех других психических процессов явились прямым следствием роста числа фактов и факторов, которые необходимо выделить, сопоставить, связать, оценить, прежде чем принять решение о том или ином действии, движении. (Мы сейчас отвлекаемся от того, благодаря чему возникли новые возможности, от тех средств, которые позволили придать мыслительным процессам такую широту и сложность.)

Таким образом, сокращение круга явлений, которые учитываются при принятии решения в данном случае, есть сокращение и, можно даже сказать, вырождение мыслительной деятельности как звена цепи событий, предшествующих совершению действия. В самом деле, испытуемые, попавшие под влияние установки в ситуации, описанной выше, часто говорят, что они действовали «не думая», «автоматически». Это согласуется и с представлениями Д. Н. Узнадзе, рассматривавшим действия, совершаемые под влиянием установки, как импульсивное поведение, противостоящее поведению в плане объективации, которое впервые включает в себя мыслительные процессы и обеспечивает задержку импульсивного действия до принятия решения с учетом всего многообразия открывающейся в акте объективации действительности.

Феномены, аналогичные описываемому, имеют место не только в сфере мышления, но и при решении любых задач, в частности двигательных и перцептивных, и прослеживаются не только у человека, но и у животных. Так, животное, обладающее новым сложным двигательным навыком, обеспечивающим ему успешное поведение в некоторой проблемной ситуации, редко прибегает к более простому и также имеющемуся в его арсенале двигательному навыку при решении задач во внешне схожей, но на самом деле более простой проблемной ситуации, предъявляемой ему вскоре после выработки сложного навыка. В то же время животное, не обладающее указанным сложным навыком, безусловно изберет более простой способ решения, более прямой путь к цели.

Например, американские сомики в экспериментах, описанных А. Н. Леонтьевым в книге «Проблемы развития психики» [1972, с. 220– 222], после выработки навыка обходного пути при преодолении преграды между рыбкой и пищей продолжали совершать тот же маршрут при появлении приманки даже после того, как преграда была убрана, и лишь постепенно траектория их движения сглаживалась и приобретала прямолинейный характер. Не участвовавшие в предыдущих пробах сомики, конечно же, сразу выбирают более или менее прямой путь движения к приманке. Излишне также говорить, что указанная закономерность проявляется не только в специально организованных экспериментах, но и в естественном поведении животных и человека. В этом случае роль установочных экспериментов играет прошлый опыт субъекта, опыт решения им тех или иных жизненных задач.

Встает весьма важный вопрос: является ли целесообразным механизм, приводящий к сужению ориентировки субъекта и почти автоматическому применению сложившегося способа решения задач данного класса к новой задаче, внешне подобной решавшимся ранее? Или же явления данного рода носят сугубо отрицательный характер, возникая «в силу устройства органа»? Наконец, можно ли с помощью каких–либо приемов (и каких) нейтрализовать действие этого механизма и избежать тех нежелательных последствий, к которым он приводит при естественном течении событий?

Не вызывает сомнений, что в определенной степени указанный механизм является рациональным, ибо позволяет экономить умственные усилия и время, применяя уже имеющиеся способы решения к новым задачам, а не вырабатывать их каждый раз заново. В большинстве случаев это приводит к адекватным результатам, в других случаях отсутствие позитивного результата фиксируется субъектом и он начинает интенсивную ориентировочную деятельность по поиску отличий данной ситуации от тех, в которых он ранее успешно действовал, и постепенно вырабатывает новый, отвечающий данной ситуации способ действия. Однако есть случаи, когда действие обсуждаемого здесь механизма носит ярко выраженный негативный характер: 1) когда принимаемые решения характеризуются повышенной ответственностью и первая же неадекватная попытка решения приводит к необратимым последствиям или возникновению аварийной ситуации; 2) когда неправильность решения не замечается испытуемым, так что фактически задача остается нерешенной (часто как следствие иллюзии установки); 3) когда субъект осознает неадекватность применяемого им способа, но не может отстроиться от него и найти радикально иной, новый прием. Этот феномен описывается в терминах функциональной фиксированности по К. Дункеру (если речь идет о невозможности применения некого объекта в нетипичной для него функции), неадекватной направленности по Ф. Майеру или актуализации ложной установки по Д. Узнадзе и т.п. Он имеет место при решении так называемых творческих задач или задач на сообразительность, условия которых заведомо должны актуализировать неадекватные элементы прошлого опыта, т.е. направить решающего по ложному пути.

Если из приведенных примеров явствует, что, по крайней мере в некоторых случаях, нежелательно, чтобы при многократном использовании определенного способа решения однотипных задач наступало сужение ориентировки и почти механическое применение одного и того же приема решения к новой задаче, то существуют ли способы предотвратить это явление или ослабить его эффект?

В настоящем задании студент должен придумать, обосновать и проверить эмпирически способ предотвращения автоматизации процесса решения однотипных задач. В качестве экспериментального материала предлагаются задачи на отмеривание заданного количества литров воды с помощью трех пустых сосудов, а вода (воображаемая или реальная) берется из постороннего источника. С этими задачами широко экспериментировали А. и Э. Лачинсы, которые, решая ту же задачу, накопили громадный объем данных. Тем не менее у студентов есть возможность предложить решения, которые не использовались Лачинсами. Ниже приводится схема основного эксперимента.