Глава 14. To cross out what I’ve become,

I’ll face myself

To cross out what I’ve become,

Erase myself,

And let go of what I’ve done

Linkin Park, "What I've Done";

Солнце пекло адски. Джим отобрал у доктора предусмотрительно захваченную бутылку с водой, но во рту все равно перекатывалась пустыня. Лондону надоело впитывать дождь, Лондон хотел прогреться, пропотеть, вывести из своих пор угнездившуюся мерзость. С другой стороны, Лондон мог затеять внезапную смену погоды просто забавы ради. Этот город всегда отличался отменным чувством юмора, если дело касалось погоды.

Коричневато-серое здание Скрабса за время своего существования привыкло мимикрировать под обычные бессолнечные дни. Сейчас оно недовольно вытянулось, сверкая зарешеченными окнами как зубами.

Джиму хотелось влиться в камни, почувствовать их холодную сердцевину. Накатывал очередной приступ мигрени.

— Нас ждут, — заметил Джон. У контрольно-пропускного пункта, заложив руки в карманы брюк, стоял седоволосый мужчина. — Добрый день, инспектор.

— Не слишком добрый, — уведомил тот.

Шерлок нетерпеливо вышел вперед:

— Даже не буду спрашивать, что ты здесь делаешь. Я выбил у Майкрофта разрешение на посещение Гокса только для нас троих. Судя по тому, что он решил подключить тебя, Спенсер Гокс мертв.

— А вот я бы очень хотел спросить, какого черта я здесь делаю. Это не мой участок. Не мое дело. У меня через два дня отпуск, который теперь гарантированно пропадет.

— Лестрейд, мы оба знаем, что я тебя сюда не посылал.

— Отлично. Буду срываться на покойнике, жаль, стека у меня с собой нет, — хмурый взгляд задержался на Джиме.

«И этот знает меня», — правая часть лица окаменела от боли. Джон что-то сказал, но Мортон не разобрал слов сквозь шум в ушах. — «Знает меня и не прочь убить. Не прочь, я вижу. Какой пыл, какой праведный гнев. Что я тебе сделал, как… ах, Грегори. Грегори Лестрейд. Расскажи мне. Какие напряженные движения, резкий тон, хмурый вид. Это не личное. Это что-то принципиальное. Связано с работой. Я что-то украл? Кого-то убил? Изнасиловал? Нет, последнее неинтересно. Хотя может быть хорошим рычагом воздействия. Двое детей и несколько лет в разводе, ты слишком много работаешь, Грегори Лестрейд. Поговори со мной, ну? Это иногда помогает».

Инспектор упорно делал вид, что Джон и Шерлок пришли только вдвоем, но Джим чувствовал, что глаза цвета дешевого кофе следят за каждым его движением. Ждут ошибки. Жаждут предлога.

— Узнаете, доктор? — Лестрейд протянул Джону маленькую пластмассовую коробочку в прозрачном пакете для улик. Тот повертел ее в руках и пожал плечами:

— Этот препарат назначают при депрессии.

— Спенсер Гокс принимал таблетки довольно часто, судя по медицинским записям. Но не эти. Он сменил лекарство на более мощное.

— Их не рекомендуется смешивать.

— Не рекомендуется. Особенно в таких дозах, если предварительная оценка Андерсона верна.

Шерлок скептически поморщился:

— Я бы на это не надеялся.

— Он хороший профессионал, Шерлок, и я устал от ваших склок, — Лестрейд прошел в приемную, поманив за собой остальных. — У меня с утра плохое настроение, пожалуйста, не делай его еще хуже. Назначь спарринг с Андерсоном на другое время.

Он протянул одному из охранников документы.

— Вас должны были предупредить о появлении этих джентльменов.

— Опять по душу того бедняги? При жизни он не был так популярен, а теперь всем как медом намазано… Первый раз за пять лет, что я здесь работаю, вижу такой ажиотаж.

— Трупы иногда так вдохновляют, — безмятежно заметил Джим.

Развернув бумаги, охранник несколько секунд всматривался в них, затем, пробормотав что-то вроде «Не тюрьма, а проходной двор», впустил посетителей в жилой блок.

Широкий коридор, кремовые стены. Джим шел медленно, стараясь не думать. Вообще не думать. Коридор размывался в глазах, кремовый трансформировался в белый. Тюрьма напоминала больницу, или больница тюрьму?

В больнице люди рождаются и умирают. В больнице умер Джеймс я-до-сих-пор-не-знаю-твоей-фамилии и родился Джим Мортон.

Но запах. Запах здесь другой. Запах разложения, в больнице так не пахло. Это отрезвило Мортона, хотя мигрень… Мигрень — это хорошо. За нее можно зацепиться, чтобы не сорваться в безумие. Безумие пахнет смертью.

Крохотная камера провоняла насквозь.

— Когда его нашли? — спросил Шерлок, склонившись над трупом. Джим брезгливо прикрыл рукой нос. Отвратительно. Теперь точно придется покупать новую одежду, от этой будет нести сладковатым ароматом тухлятины за милю.

— Пару часов назад, — откликнулся из коридора инспектор.

Джон бегло осмотрел тело, стараясь не впечататься в него от очередного резкого движения соседа.

— Действительно похоже на передозировку. Но заключенным не должны предоставлять свободный доступ к лекарственным препаратам.

— Свободного доступа и не было, — сказал Шерлок. Его лихорадочная энергия выплескивалась в пространство океанским прибоем, сбивала с ног. Восхищала. Джим едва заметно улыбнулся: прошлой ночью он управлял этой энергией. — В тюрьме достаточно просто достать запрещенные предметы. Но мистер Гокс не планировал покидать нас.

— Антидепрессанты такого типа дают побочный эффект: могут обострить тревогу, бессонницу, ты не слышал про скандал с прозаком? Если у него были суицидальные наклонности, такая трагедия вполне могла произойти.

— У него не было суицидальных наклонностей. У него была семья, Джон. Жена навещала его каждую пятницу — видишь, на календаре пятница обведена в кружок? Он ждал ее, очень любил, хранил ее шарф — там, на спинке кровати. На фотографии он с маленькой девочкой, дочерью. Лестрейд, как семейный человек, скажи: ты бы в таких обстоятельствах покончил с собой?

— Я бы скорее покончил с собой, чтобы никогда не поставить в такие обстоятельства жену и детей, — серьезно ответил инспектор. — Он добровольно подписал признание.

— У него не было выбора. Он кого-то прикрывал, странно, что его убрали только сейчас.

— Спасибо, я и без тебя знаю, что это не самоубийство. Учусь на ошибках, — хмыкнул Лестрейд.

Солнечные лучи запутались в седых волосах инспектора и приласкали застывший труп. Джим с неясным чувством гадливости отодвинулся в тень. Солнце чересчур неразборчиво в своих предпочтениях, бесстыдно, как последняя шлюха. Оно выставляет напоказ все, до чего дотянется. Лучше оставаться в тени. Наблюдать. Руководить. Направлять. Сбивать с толку. Надевать костюм Пьеро или Арлекина, а когда маскарад закончится, смеяться в такт пляске Смерти. Нелепые фигуры будут подпрыгивать, держась за руки, пока Смерть ведет их за собой в вечность. Короли и нищие, юные и старые, развратники и девственники, все одинаково высоко вздымают ноги в этом танце.

— Джим, — Ватсон настороженно рассматривал его, пока инспектор и Шерлок состязались в логических выкладках, — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Великолепно.

— Ты еще не оправился от вчерашнего, может быть, лучше…

— Выключи режим доброго доктора, Джон, — огрызнулся Мортон. Лестрейд обернулся к нему со странным выражением на лице: что-то резкое готово было сорваться с языка инспектора, но тот в последний момент остановил себя. — Между прочим, Шерлок, дорогуша, ты кое-чего не учел.

Детектив возмущенно вскинул голову.

— Нас, милый. Ты не учел наше присутствие в этом деле.

Джим удовлетворенно наблюдал, как по лицу Холмса волнами расходится понимание.

***

— Нога, рука. Психосоматика, перелом, огнестрельное ранение. Доктор, вы коллекционируете? — полушутливо спросил Лестрейд, когда Шерлок унесся в сторону медицинского крыла, а Мортон развалился в отдалении на одном из диванов рекреационной зоны. Все-таки его утомили поездка и жара. Джон смущенно пожал плечами:

— Я бы лучше марки собирал. Но тут уж как получится.

Инспектор скривился, почесав руку в районе никотинового пластыря.

— Жаль, что вы не курите. Нет, хорошо, что вы не курите. Я бы сейчас не удержался. Либо сигарета, либо свернуть этому поганцу шею. А второму — прочистить мозги. Во времена моего детства в школах еще применяли телесные наказания. Знаете, иногда действительно помогало выбить дурь из головы. Как вы это терпите, Джон?

Ватсон покачал головой.

— Он не доставляет... проблем.

— О, да, конечно. А пуля у вас в руке материализовалась из ничего, — инспектор не сводил тяжелого взгляда с Мортона. — У меня двое детей, доктор. Они дышат одним воздухом с этим мерзавцем. Больше всего на свете меня пугает мысль, что по воздуху какое-то из его качеств может передаться им. Пока они даже не подозревают о существовании таких чудовищ, и я благодарен за это. Потому что они не поймут, как я позволил такому существовать.

— Майкрофт за ним присматривает.

— Майкрофт такой же раздолбай, как и его брат, только притворяется лучше, — с негодованием выплюнул инспектор. — Знал бы, где он распихал камеры, сказал бы прямо в одну из них, — он коротко вздохнул и провел рукой по лицу. — Простите. Кошмарная неделя.

— У… меня тоже, — Джон почти сказал «у нас», с ужасом осознав, что включает в «нас» не только Шерлока, но и Джима.

***

Солнце отыгрывалось за вчерашнюю непогоду. Себастьян следил за входом в Скрабс, щурясь даже под широкими темными очками.

По привычке он изучил схему здания вдоль и поперек. Во времена королевы Виктории умели строить тюрьмы (неоготика располагает к темницам и толстым стенам), но полковник был убежден, что для мистера М побег не составил бы труда. Побег не самого мистера М, естественно, мистер М никогда не почтит такое заведение своим постоянным присутствием в качестве резидента. Побег… кого-нибудь вроде Спенсера Гокса. Но Гокса надо было засунуть в камеру, а не вытащить из нее.

Шеф лично контролировал процесс, от сфабрикованных улик до грамотных «уговоров». Распутывать чужую сеть, чтобы замотать жертву в свою — высокое искусство. За этим нужно обращаться к профессионалу. Шеф…

Полковник оборвал мысль, осознав, что слишком часто предается ностальгии.

«Наблюдение», — твердо приказал он себе. — «Сосредоточиться на наблюдении».

Тюрьма педалировала надежность. Мимо лениво стремился разноцветный поток людей, вполне удовлетворенных этим молчаливым обещанием спокойствия. Себастьян поражался пустоте их жизни. Они ничего не знают, ничего не видят, снуют по планете как безмозглые паразиты, стараясь выбить себе место под солнцем. Всего лишь мухи, вообразившие себя орлами. Всего лишь мухи.

Новый виток ностальгии затопил восприятие.

— Не беспокойся, Басти, душка, уверен, Шерлок разгадает мой ребус.

— А если что-то пойдет не так? Старуха давно выжила из ума, с ней могут быть сложности.

— Тогда еще одним зданием в Лондоне станет меньше.

— Мы привлечем лишнее внимание.

— Мне это нравится. Твой проснувшийся гуманизм та-ак трогателен, просто до слез.

— Я не считаю разумным…

— Слышишь? Звон. Ты только что перешел черту, и сработала сигнализация. Боже мой, какой противный звук. Выключите ее кто-нибудь, немедленно!

— Я… прошу прощения, что позволил себе сомневаться в вашем плане.

— Дззззз! Она продолжает звенеть. Думай, думай.

— Вам НУЖНО лишнее внимание.

— Лучше. Гораздо лучше.

Когда муха слишком близко подлетает к солнцу, она обжигает крылышки. А по пути она отбивается от своих товарок. Поэтому все, заработавшие себе вожделенное место, щеголяют ожогами и шрамами. Кто-то навсегда теряет способность летать, кто-то падает вниз и разбивается. Выживают сильнейшие, это принцип эволюции.

Однако Себастьян верил, что время эволюции миновало, и на данном этапе человечество должно превратить хаос своего существования в порядок. Порядок требует жертв.

***

«Мне это совсем не нравится», — подумал Джон. Лестрейд пару минут назад ушел за документами и записями камер наблюдения, а Шерлок уже начал обычную пикировку с Андерсоном. Но Джона беспокоил не Шерлок.

— Это еще кто? — Андерсон смерил взглядом приближающегося Мортона. — Опять хромота? Я понял, это обязательное условие для знакомства с тобой. Остальные просто успевают убежать.

Шерлок собрался что-то ответить, но его прервал Джим:

— Доктор Ватсон, — он обратился к Джону подчеркнуто официально, — какими причинами была вызвана ваша хромота?

— Психосоматика.

— Ну вот. А я был низвергнут с небес на землю за свою гордыню и при падении повредил ногу. Видите, эксперт Андерсон, Шерлок здесь совершенно ни при чем.

Детектив закатил глаза:

— Он ничего не видит дальше своего носа.

— Слушай, ты! Инспектора здесь нет, затыкать мне рот некому, поэтому…

— Тсс, — перед Андерсоном возник палец. Палец пару раз качнулся из стороны в сторону, призывая к молчанию. Джим укоризненно пощелкал языком, — Плохое настроение? Понимаю. Игры в подчинение выматывают. Особенно в такой позе. Зато вашей жене наверняка понравилось, как она вас называла? Что-нибудь вроде...

— Заткнись! — взвыл Андерсон и двинулся к ухмыляющемуся Джиму, но уткнулся в Шерлока. Тот нахмурился с притворной озадаченностью:

— Мне только неясно, зачем это все Донован. Два мазохиста впустую тратят потенциал. Может, возьмешь свою благоверную третьей? У Салли, конечно, крепкая рука, но миссис Андерсон она явно проигрывает.

— Малыш любит, когда его наказывают, о, как начинают гореть щечки, как срывается дыхание, какие грязные, грязные мысли я слышу!

Джону стало почти физически плохо. И жутко стыдно. За то, что он присутствует при таком разговоре. За то, что ничего не делает, чтобы это прекратить.

— Андерсон! — резкий окрик Лестрейда остановил эксперта в полу-движении. Он застыл олицетворением ярости, нелепой скульптурой с перекошенным ртом и выпученными глазами. — Андерсон, успокойся, — инспектор подошел ближе и осторожно, как будто боясь, что от его прикосновения случится что-то страшное, отодвинул своего сотрудника в сторону. — Выпей воды. Там, за углом, бойлер, в соседнем зале.

— Подделка результатов экспертизы, — тихо, но внятно произнес Мортон. Джон закрыл глаза и приготовился считать до десяти, потому что иначе сопротивляться желанию заткнуть Джима (наиболее жестоким способом и навсегда) было невозможно. — Как мерзко. Это наказывается по закону, строго наказывается. После такой записи в личном деле возьмут разве что уборщиком в какую-нибудь захудалую лабораторию. Впрочем, кому я рассказываю. Вы же знаете, эксперт Андерсон, вы думали об этом. Я уже говорил, что читаю мысли? На досуге. А ваши... как на ладони.

Андерсон побелел до синевы и отшатнулся с выражением ужаса на лице, замаскированного под негодование:

— Никогда в жизни… Никогда! Ты! — он повернулся к Шерлоку, отчаянно надеясь на суждения холодной логики, — Скажи, что это неправда!

Тот окинул эксперта равнодушным взглядом и промолчал.

— Шерлок, — с мягким укором произнес Джон.

— Он не может сказать, что это неправда, потому что это правда, — Джим открыто наслаждался устроенным представлением. — Инспектор, команду надо подбирать тщательнее. Цезарь тоже небрежно к этому относился, и что с ним стало в итоге?

— Хватит, — отрезал Лестрейд. Хотя его руки были сложены на груди, всем показалось, что в одной из них зажат невидимый пистолет. Который направлен на Джима. — Джон, вы что-нибудь слышали в последние две минуты? У меня заложило уши.

— Абсолютно ничего.

Андерсон судорожно выдохнул.

— Наверное, перепады давления. Знаете, как в горах. Тут есть небольшая возвышенность, иногда организм странно реагирует на такие вещи. Андерсон — к бойлеру, потом продолжишь работу. Шерлок, Джон — за мной, есть разговор. Мистер Мортон — с вами нам не о чем разговаривать, остаетесь здесь. Под присмотром.

Джим разочарованно надул губы:

— И это все? Инспектор, где ваша страсть, где служебное рвение, интуитивное чутье?

Лестрейд среагировал так быстро, впечатав Мортона в стену собственным весом, что Шерлок успел только постфактум схватить его за воротник пиджака.

— Мое чутье, мразь, подсказывает отправить тебя на тот свет, — почти рычание, почти собачьи клыки у шеи. Джим медленно поднял голову и приспособил ее на плече онемевшего от возмущения инспектора, как казнимый кладет голову на плаху, в пугающей пародии на объятие.

— Что вам мешает? — шепнул он. — Что я сделал, Грегори Лестрейд?

— Ты…

— Лестрейд, не надо.

Объятие распалось. Инспектор метнулся в сторону, стряхнув руку Шерлока, нервным жестом пригладил волосы.

— Нам с вами не о чем разговаривать, мистер Мортон, — хрипло повторил он.

Андерсон, который еще не отошел от потрясения, недоуменно моргал. Второй шок подкрался к нему коротким замечанием Шерлока:

— Результаты экспертизы в безопасности. Чтобы их подделать, нужно уметь мыслить.

Джон спрятал улыбку.

***

Когда знакомые фигуры показались в воротах, Себастьян сразу отметил их мрачный вид. Что произошло в тюрьме? У него имелись предположения, но предположения никогда не сравнятся с точной картиной. Если, конечно, ты не Шерлок Холмс, который строит точную картину по паре неприметных деталей.

«Вам пригодится это умение, мистер Холмс. Сейчас — особенно», — подумал он, преграждая дорогу всем троим.

— Я сказал, что свяжусь с вами.

Шерлок узнал его мгновенно, несмотря на маскировку. Шеф неуверенно застыл, но через секунду отступил назад, в защитном жесте выставив перед собой руки. Конечно. Незнакомец из парка, что он еще может думать. И все же такая реакция покоробила.

— Еще один твой агент? — спросил Джон Ватсон.

— Не мой, — ответил детектив и без предисловий потребовал, — Говорите, полковник. Мне нужна зацепка.

«Какая поразительная наглость», — восхитился Себастьян, но покорно кивнул:

— Это я вам могу предоставить.

Он подошел ближе и шепнул на ухо младшему Холмсу пару слов. Всего пары слова достаточно, чтобы мозг начал работать в верном направлении.

— Приятно иметь с вами дело, мистер Холмс. Увидимся, — еще одним очень важным умением шеф считал способность вовремя скрыться. Полковник не собирался оставаться отличной мишенью дольше, чем требуется, но проклятые рефлексы удержали его на месте, когда певучий голос протянул:

— Как интересно. Все эти перешептывания, тайные свидания… Шерлок, я действительно начинаю ревновать.

Себастьян бросил, не оборачиваясь:

— Не стоит. От этого нарушается обмен веществ, а менять вещества на деньги гораздо веселее, чем ревновать.

Он поспешил уйти, поэтому не видел шокированного взгляда шефа. Где-то на пересечении Ду Кэйн и Скрабс-лайн его настигло смс:

Отправляйтесь спать, полковник. Я за ними прослежу.

МХ

Себастьян всерьез обдумал идею подарка для Майкрофта Холмса. Алкоголь и дорогие офисные безделушки он отмел сразу же. Полезная информация? Неинтересно и слишком официально. Что бы в этом случае посоветовал шеф?

«Мужчины не любят цветы? Только если у них аллергия, Басти. Мои китайские партнеры очень большое значение придают языку цветов. Лотос на пятке — романтично, правда?»

Шеф даже одно время использовал цветочные шифровки для связи с Черным Лотосом. Хмм… Ирисы. Определенно, ирисы.

Майкрофт Холмс не был сентиментальным человеком, но корзина с пятнадцатью синими ирисами*, направленная ему не таким уж анонимным доброжелателем, надолго осталась его самым приятным воспоминанием во всей этой истории.

____________

*15 цветков — «Ты заслужил мою благодарность и уважение». Ирис — может передавать значение «я тебя уважаю», «я вернусь», «я очень дорожу Вашей дружбой»; считается цветком мудрости, веры, доблести, надежды и бесстрашия. Японцы «ирис» и «воинский дух» обозначают одним иероглифом, так как листья ириса по форме напоминают мечи.