Глава 13. James Newton Howard – I'm Listening
– Ф... Фрэнк? Это ты? Правда ты? – Припадочный, ты совсем что ли рехнулся с этим Айеро? Вставай, тебя Мисс Браун у себя в кабинете ждет. Быстро. В недоумении я моргнул пару раз, и снова посмотрел на санитара. Вместо лица Фрэнка я увидел кабанью морду Джоэла с пластырем на носу. Так значит, мне показалось? Я что, начинаю сходить с ума? Я же совершенно четко видел, что это был Фрэнк. С трудом встаю с постели, и выхожу из палаты в сопровождении кабаньи морды. Он схватив меня за локоть, тащит в сторону кабинета, в котором я еще ни разу не был. Спустя не посчитанное мною количество поворотов, он подводит меня к двери, и стучит костяшками, беспокоя женщину внутри. – Войдите. – Мэм, я привел к вам припадочного из девятой палаты. – Во-первых, не «припадочный», а «Джерард», во-вторых, еще раз услышу такое обращение к больным, вылетишь отсюда, как пробка из шампанского, понятно? – ее голос был тверд, как сталь, что даже мне стало немного страшно. – Прошу прощения, я понял, Мисс Браун, – он потупил свою непозволительно большую морду, и виновато посмотрел в пол. Тоже мне, сама невинность. – Иди, я позову тебя, когда закончу с Джерардом, – устало махнула она на него рукой, а он поспешил скрыться из виду, боясь снова попасть под горячую руку начальницы. Я продолжал топтаться у входа, не решаясь сделать и шагу. – Проходи, Джерард, присаживайся. Только после ее разрешения, я неуверенными шагами подошел к креслу около ее стола, и присел на самый краешек. В попытке сжаться до размеров насекомого я провалился, поэтому просто скукожился как только мог, уткнувшись взглядом куда-то на свои колени. Я не собирался беседовать с ней, она забрала у меня Фрэнка. Так что пусть обменивается словами сама с собой. Я просто рядом посижу. – Послушай, я знаю, что ты считаешь меня виноватой во всем, что случилось, но поверь мне, это не так. Большей лжи в своей жизни я не слышал. Я не выдержал, и поднял на нее глаза, немного приподняв одну бровь. Не знаю, что она там сейчас увидела, но всем своим видом я пытался передать что мол «ну-ну, заливай побольше». – Ты не веришь мне, и это понятно. Но ты не веришь мне лишь от незнания, – я сощурился, продолжая буравить в ней дыру своим взглядом. Надеюсь, у меня получится. – Ты же ничего не помнишь, верно? Почему ты здесь и из-за чего? А я знаю, и Фрэнк знает тоже. И я перевела его только для его же блага, – она открыла какой-то ящик и долго копалась там, в поисках чего-то очень важного, потому что она хмурилась от сосредоточения. Я наблюдал за ее действиями, и спустя, может, минуту, она достала из того ящика небольшую папку, которая была сплошь покрыта пылью. Это же сколько к ней не притрагивались, что она покрылась таким слоем грязи? Она положила ее передо мной, кивая на нее головой, мол, посмотри. Я кинул на нее равнодушный взгляд, и заметил на ней свое имя. Простите, что? Эта папка... моя? То есть, там история моей болезни и все остальное? Ключ ко всем загадкам в моей голове? Вот так вот просто? Я ошарашенно взглянул на Мисс Браун, а она кивнула мне, давая разрешение открыть. Не теряя и мгновенья, я раскрыл ее, и увидел свою фотографию на первом листе. Она была сделана как только я поступил. Я выглядел немного пухлее, чем сейчас. Даже намного. Щеки не были болезненного цвета, а были розовые. Скулы не были впавшими, а волосы не были похожи на комок. Все было хорошо, кроме одного – глаза были красными от слез, а взгляд пустым. Что же случилось? Я читал прикрепление из текста рядом с фото, и с каждой строчкой сердце останавливалось: "Пациент: Джерард Артур Уэй, 17, Бельвилль, Нью-Джерси. Ниже стояли подписи обоих. Не может быть. Меня сдали сюда родители. Но за что? Что я сделал? Я поднял взгляд от папки, и закрыл ее. Я был потерян, разбит. Неужели я был настолько ужасным сыном, что они сдали меня сюда? Бросили меня здесь умирать? Потерянными глазами, я посмотрел на Мисс Браун, ища ответа. – Теперь ты понимаешь? Хочешь, я скажу тебе, почему ты здесь? Хочешь скажу, почему я выгнала Фрэнка? Я сдавленно кивнул. – Они упекли тебя сюда, Джерард, потому что считали тебя больным. Они были помешаны на правильности. Но ты не болен, ты абсолютно здоров. А здесь ты потому, что они сдали тебя сюда. Знаешь почему? Ты нетрадиционной ориентации. А они отправили тебя сюда, лечиться от этой, как они считают, болезни, а впоследствии написали заявление, что не будут тебя забирать. Потому что улучшений не было. Да и как можно лечить от болезни, которой нет? А Фрэнк, он, на коленях ползал передо мной, лишь бы устроится здесь на работу, и быть поближе к тебе. Я не отказала ему так как знакома с его родителями, и они хорошие люди. Но между нами был уговор, что он не общается с тобой, и тогда он может заботиться о тебе. Хотя бы на расстоянии. Он сказал тебе, кто ты ему? – я кивнул. – И что он тебе сказал? Что он твой друг? А ты не заметил, что он нервничал в этот момент? – я снова кивнул, вспоминая свои старые подозрения в его странностях. – Так вот не друг он тебе вовсе. Вы были парой. Были влюблены в друг друга. И признаться честно, я еще никогда не видела такой сильной привязанности между людьми. Вы как будто были связаны, и вас ни за что нельзя было разлучать. Он рассказал тебе, как бежал за машиной на которой тебя увозили, как бегом добежал до больницы, как избил охранников, но проник в здание, как устроил там истерику? Как бился в конвульсиях на полу, когда тебя забрали? Как он рыдал в моем кабинете, умоляя взять его? Нет? А мне рассказал. Единственное, что твои родители сказали мне, так это то, что Фрэнка никогда и ни за что не должно быть рядом с тобой. Но я не сдержала слово, пожалев его. Но если бы его заметили здесь, проблемы были бы не только у него, но и у меня. Но он не смог сдержаться, и поэтому сейчас он не здесь. Ты должен понять меня, Джерард, я поступаю неправильно, помогая вам, но поступаю по совести. Поэтому ты и заплаканный на той фотографии. Последнее, что ты видел перед тем как тебя утащили – был он. Я сидел и молчал. Выдавить сейчас из себя хоть слово было бы самой страшной пыткой. Ручьем лившиеся из глаз слезы, и полная каша в голове не давали нормально мыслить. Если я говорил до этого, что мой мир переворачивался – я лгал. По-настоящему он перевернулся в эту секунду.
|
