Совершенно очевидно, что равенство, в абсолютном смысле слова, есть начало в общественной жизни совершенно неосуществимое. Такого равенства в обществе на протяжении всей истории не существовало. Как люди всегда неравны по своим физическим и душевным свойствам, так они неравны по своему социальному положению, по своим правам и обязанностям. Везде и всегда, при всяком общественном строе, на каких бы началах он не был основан, существует неизбежное неравенство между властвующими и подчиненными, между людьми, стоящими на разных ступенях общественной лестницы. Всякая революция в своем стремлении установить равенство обычно только переменяет состав лиц, стоящих вверху и внизу общественной лестницы, или - поскольку действительно меняется самый принцип общественного строя - заменяет неравенство одного порядка неравенством другого порядка или содержания. Неизбежное и повсеместно распространенное в обществе неравенство вытекает из начала иерархии, онтологически присущего обществу.
Начало иерархии есть ближайшим образом природное, естественное свойство общества, в котором оно сходно с организмом, со всякой жизнью. Общество, как все живое, не есть однородная группа или куча отдельных частей, оно есть сложное целое, части которого суть его органы, исполняющие определенные функции в целом. Но такая живая функциональная система не может действовать и существовать иначе как через посредство иерархического начала власти и подчинения. Она должна иметь централизованный орган, управляющий целым и разделяющийся на ряд подчиненных тоже центральных органов, заведующих отдельными функциями, - как бы отдельных ведомств, каждое из которых в свою очередь управляет множеством подчиненных местных инстанций. Чем богаче и полнее общество, тем оно сложнее, то есть тем длиннее цепь звеньев, связывающих высшую инстанцию с низшей. Упрощение этой иерархии равносильно упадку общества. Иначе говоря, ближайшим образом иерархическая структура вытекает из его единства. Для того, чтобы множество могло быть целым, для того, чтобы присущее ему единство могло действенно функционировать, структура общества должна носить характер подчиненности множества единству. Поэтому общество, как единство, приобретает характер иерархический, становится лестницей степеней или, точнее, пирамидой с широким основание и узкой вершиной. Отсюда следует, что вопреки отвлеченной доктрине демократизма, требующей господства всех или большинства, во всяком обществе, независимо от принципов, которые оно официально исповедует, роковым образом меньшинство властвует над большинством. Общественные порядки могут различаться лишь по форме и способам подбора и пополнения этого правящего меньшинства. В абсолютной монархии или диктатуре народом правит монарх или диктатор с помощью подбираемой им группы сотрудников, возглавляющих бюрократию. В парламентарной демократии народом правит парламент, парламентом - господствующие в нем партии, а партиями - политическая верхушка, политические вожди. Всякое, даже "всеобщее" голосование есть для масс лишь способ оказывать давление на правящее меньшинство или выражать ему свое одобрение, причем обычно инициатива и первоисточник даже этого "мнения" большинства лежит опять в воле руководящих общественных групп. Выбор вождей даже при самой демократической и свободной избирательной системе не есть для каждого отдельного избирателя "выбор" в буквальном, многозначительном и активном смысле, в каком мы говорим о выборе друга или невесты; избиратель должен ограничиться выбором между немногими кандидатами, которые фактически выбираются правлением партии.
Если ближайшим образом принцип иерархизма вытекает из требований общественного единства, то свое последнее онтологическое обоснование и свое оправдание как начала нормативного он черпает из начала служения, как верховного определяющего начала духовной жизни. Так как общественная жизнь есть по существу не простое удовлетворение субъективных нужд людей, а строительство и воплощение абсолютной, божественной правды, истинно должного в человеческой жизни, то отношения между его участниками определены началом авторитета. Строение общества поэтому должно отражать на себе различие в авторитетности, качественной годности, онтологической значительности отдельных его членов и соучастников. Общество в этом смысле по самому своему существу есть аристократия в буквальном смысле этого слова, господство лучших, и потому сознательно должно стремиться быть таковым. Творчество и строительство в коллективной жизни людей есть необходимо господство одних и послушание других, их следование примеру и призыву лучших. Нравственно определяющие и формирующие идеи идут, как и все идеи, сверху вниз, от духовных вершин к духовным низам. Всегда должны быть мастера и знатоки дела и ученики, им подчиненные. Это подчинение не есть чисто пассивная, бессильная, вынужденная покорность силе; оно в основе своей добровольно и есть лишь косвенное отражение в человеческих отношениях добровольного послушания объективной правде, подлинному добру. Человек призван делать не то, что он хочет, а то, что по существу хорошо, что должно быть, поэтому именно лучшие, более сведущие и умные, должны руководить. В сущности и демократия не может обойтись без принципа авторитета и потому без иерархизма, который есть незыблемый божественный закон, определяющий существо человека и общества. Но демократия склонна и искажать принцип авторитета; под влиянием веры в ложный принцип "самодержавия народа" авторитетом легко может стать не действительный мастер, лицо более высокого духовного и умственного уровня, а демагог, сумевший польстить массам и заслужить их доверие в качестве приказчика, исполнителя их воли. Истинное же основание авторитета есть сознание не произвольно-человеческой, а объективно-божественной избранности человека, его предназначенности для общественного водительства. Основой всякой привилегии, всяких особых прав, всякого высшего положения человека или общественной группы может быть, лишь критерий надобности их в выполнении объективно необходимой общественной функции в деле общего служения правде, ибо не только подчинение, но и власть, и главенствование есть служение и потому оправданно в качестве такового.
Таким образом, общий принцип иерархизма и, следовательно, неравенство есть не неизбежное зло, а добро, ибо члены общества должны быть распределены по разным ступеням общественной лестницы в соответствии с их духовно-онтологической действительностью, со степенью и областью их годности и умелости в богочеловеческом деле общественного строительства, и идеалом здесь является не минимум, а максимум дифференциации и иерархизма. С другой стороны, мерилом правильного устройства общественной иерархии может быть не то, в какой мере оно совместимо с удовлетворением человеческих вожделений, корыстного и завистливого стремления человека быть не ниже другого, а лишь то, в какой мере общественный порядок обеспечивает правильный иерархизм, то есть действительно ставит каждого соучастника общества на надлежащее, соответствующее его достоинствам и способностям место. При этом надо иметь в виду, что всякая длительно существующая и ставшая традиционной форма иерархизма склонна вырождаться и испытывать искажение своего истинного существа. Власть и привилегированное положение, какой бы источник они не имели, суть соблазны, легко используемые не в интересах общества и объективной правды, а в личных интересах отдельного человека и группы, поэтому замкнутость классов и общественных групп, отсутствие свободного перемещения внутри и между высшими и низшими слоями, при прочих равных условиях, легче всего ведет к вырождению онтологически обоснованного иерархизма в иерархизм, онтологически не оправданный.
