Е/. Консерватизм и творчество в общественной жизни

В предшествующем изложении в качестве одной из существенных черт соборности называлось ее сверхвременность. В соборном единстве прошлое не исчезает, а продолжает жить и действовать в настоящем, и эта непрерывность, обоснованная в сверхвременности, обеспечивает устойчивость и жизненность общественного целого. Эта сверхвременность пронизывает своими силами живую изменчивость, временное течение общественной жизни. Сущность всякой жизни состоит в неразрывном единстве присутствующих в ней сверхвременности и временного течения, и потому это же единство определяет и существо общественной жизни, а консерватизм (традиция) и творчество являются ее основными началами.

В последних глубинах духовной жизни сверхвременность и временное течение живут и действуют в гармоническом, неразрывном единстве. В глубине соборной исторической жизни человечества совместно неустранимо соучаствуют и традиции, сохраняющие силы прошлого в настоящем и передающие их будущему, и творческая энергия духовной активности, устремленная к будущему и рождающая новое. Но в эмпирическом, наружном слое общественности эти два момента выступают обособленно и часто вступают в противоборство между собой. Если изнутри, в глубинном слое духовного бытия, они одинаково объемлют и пронизывают и коллективную, и индивидуальную человеческую жизнь, то вовне, в эмпирической оболочке общественной жизни, они как бы отлагаются по двум ее основным измерениям. Носителем традиции, начала устойчивости и непрерывности общественного бытия является общественное единство, общество, как целое. Носителем временной изменчивости, творческой активности становится отдельная личность в лице ее индивидуальной свободы. Силы прошлого, как они выражаются в сложившемся бытии, привычных нравах, нравственных воззрениях, в устойчивости правовых форм, политических и социальных отношений, как бы хранятся и взращиваются в лоне коллективного бытия, в единстве совместной жизни. Отдельная личность врастает в них с самого своего рождения, впитывает их в себя "с молоком матери", вдыхает их в атмосфере семьи и проч. Напротив, фермент новизны, творческая устремленность к будущему заложены в глубине индивидуального духа; все новое, определяющее общественную изменчивость, временное развитие общества, зачинается как бы из ничего в глубочайшем центре личности, который мы зовем ее свободой, и лишь постепенно оформившись в глубине индивидуального духа, в творческой личной инициативе, новое проникает в общественную среду и в ней утверждается.

Из онтологического единства начал консерватизма и творчества, которые в эмпирическом слое общественного бытия часто противоборствуют между собой, следует нормативное требование необходимости их постоянного примирения. Там, где принцип охранения старого, блюдения установившихся традиций начинает поглощать и подавлять свободу личной инициативы и творческого созидания, там начинает замирать сама первооснова общественности, ее онтологический субстрат - духовная жизнь. Ведь жизнь по своему существу есть неустанный поток становления, творческий прилив в эмпирию бытия новых сил и содержаний. С другой стороны, там, где принцип творческой инициативы не созревает спокойно в лоне давних традиций, не напоен их силами, он остается бессильным, лишенным начала подлинного творчества, которое всегда предполагает рождение из глубоких исконных недр бытия. Всякий радикальный отрыв от предания есть отрыв зачинающегося ростка от питающей его почвы. Здесь может оставаться видимость новизны, но чем больше эта жажда нового принимает характер не творческого положительного созидания, а чистого отрицания старого, тем более она духовно обращена в самом этом отрицании на старое и прикована к нему. Консерватизм, ставший реакцией, стремлением сохранить не жизнь, а безжизненные окостеневшие формы, по самому своему существу разрушителен; радикализм, ставший бунтарством, революцией, по самому существу своему реакционен, ибо, разрушая, не ведет жизнь вперед, а через ее ослабление отталкивает ее назад, на низший уровень.

Из этой общей взаимосвязанности двух начал следует, что охранение и свобода творческой инициативы суть не две разные задачи общественной политики, а лишь две стороны одной органической целостной задачи. Охранение должно быть направлено не на старое, как таковое, не на готовые, уже воплощенные формы и отношения, а на непрерывность и устойчивость самого творческого развития, самой жизненной активности; охранение же самих форм общественных отношений, быта, нравов имеет всегда лишь относительное значение, поскольку оно оправдано, как охранение адекватного, удобного своей привычностью и потому нестеснительного традиционного русла духовного потока.

С другой стороны, начало героической активности, создание нового должно быть пропитано заботой о сохранении жизненности и прочности самой духовной непрерывности общественного бытия, должно быть раскрытием, развитием, усовершенствованием старого. Истинная, онтологически обоснованная политика по самому существу своему всегда есть политика духовно свободного, не скованного предубеждениями и омертвевшими привычками консерватизма или - что то же самое - политика новаторства, черпающего свои творческие силы из благовейного уважения к живому содержанию прошлой, уже воплощенной духовной жизни.

Планомерность и спонтанность в общественной жизни

Выше отмечалось, что эмпирический слой жизни с одной стороны есть принудительная организация, а с другой - стихийное, непроизвольное взаимодействие отдельных индивидов и частей общества. Иначе говоря, общество с одной стороны созидается умышленно и планомерно, а с другой - складывается и вырастает само собой. Двойственность моментов рациональности и иррациональности или, точнее, планомерности и спонтанности составляет два необходимых начала общественного бытия.

Двуединство планомерности и спонтанности общественной жизни стоит в близкой связи с двуединством консерватизма и творчества, но не совпадает, а перекрещивается с ним. Если планомерное действование по самому существу своему носит характер строительства, созидания и, в этом смысле, творчества, то спонтанность в общественной жизни может быть и сохранением старого и творчеством нового.

Это двуединство стоит в теснейшей связи и с общими принципами солидарности и свободы. Планомерность общественного единства есть не что иное, как выражение общественной солидарности в сфере сознательной общественной воли, тогда как спонтанность общественного единства есть его осуществление в стихии свободы. Планомерность и спонтанность, как два принципа общественной жизни, получают конкретное выражение в двух формах - в государстве и в гражданском обществе.

Государство возникает позднее общества. Требуется особый творческий процесс, чтобы стихийное, органическое многоединство общества оформилось в государственное единство, выделило из себя орган, который мог бы осуществлять планомерное общественное строительство. Этот орган есть государственная власть, образующая основу того действительного общественного единства, которое мы называем государством. Властное водительство, как проводник планомерного строительства, становится основой государственного объединения. Но государство, как всякая организация, есть организация свободы, планомерное формирование свободного, спонтанного сотрудничества.

Поэтому государственность немыслима без своей естественной основы - гражданского общества, как последнее немыслимо без оформляющего его планомерного единства государственности. В отличие от государственного единства, то, что называется "гражданским обществом", есть общественное единство, спонтанно слагающееся из вольного сотрудничества, из свободного соглашения воль отдельных членов общества. Его юридическая форма есть договор, соглашение. Гражданское общество есть как бы молекулярная общественная связь, изнутри сцепляющая отдельные элементы в свободное и пластически-гибкое целое. Именно наличие этой молекулярной, спонтанно слагающейся связи между отдельными элементами общества, есть свидетельство их органического внутреннего единства. Она доказывает, что индивиды - не атомы, случайно сталкивающиеся между собой, а подлинные члены органического целого. Гражданское общество есть не внешнее средство для удовлетворения интересов отдельных людей, а необходимая форма служения, осуществления объективной правды через вольное взаимодействие отдельных элементов общественного целого [32, С. 243-433].

… … …

Все названные выше принципы в качестве должного присутствуют в общественной жизни. В государственных объединениях, являющихся частями общественного бытия как органического целого, они воплощаются по-разному, в различных формах, с различной степенью полноты и адекватности. При этом индивидуальные достижения в деле их осуществления в реальном бытии, вследствие взаимодействия индивидов и других элементов общественного целого, становятся достижением всего человечества. Чрезвычайно сложный процесс совершенствования общественной жизни, осуществляемый в ходе исторического развития, будет рассмотрен в следующей главе.