Аргументы реалистов и пять доказательств бытия Бога

Чтобы завершить разгром реализма, олицетворяющего для него метафизику, ван Фраассен проводит аналогию между аргументацией современных реалистов в философии науки (“научных реалистов”) и средневековой аргументацией в пользу бытия Бога. “В Summa Theologiae и в Summa Contra Gentiles, — пишет ван Фраассен, — Фома Аквинский выдвинул пять аргументов, доказывающих существование Бога. Я представлю аналог каждого из этих аргументов, демонстрирующий справедливость научного реализма”^[18]. Свою позицию ван Фраассен характеризует как юмистскую, решительно рвущую со всякой апелляцией к трансцендентному.

Первый аргумент: все, что движется, движимо чем-то другим. Но бесконечная последовательность двигателей невозможна. Следовательно, существует неподвижный двигатель.

Научные реалисты часто используют аналогичный аргумент: каждая регулярность в наблюдаемых явлениях объясняется другой регулярностью. Следовательно, в конечном итоге объясняющим должно быть нечто, что само по себе не является регулярностью или является не только регулярностью. Это последнее будет принципом, отражающим (пусть приближенно) саму реальность.

Второй аргумент: поскольку невозможно принять бесконечную последовательность связей “причина — действие”, существует причина, которая не является действием.

Научный реалист подчас допускает следующий ход мыслей: объясняемое положение должно следовать из объясняющего. Поскольку невозможна бесконечная последовательность следований, то в конечном итоге существует объясняющее положение, которое ниоткуда не следует. Это положение может быть логической аксиомой. Однако эмпирические обобщения не могут следовать только из логики.

Третий аргумент: в природе существуют вещи, которые лишь возможны, которые могли бы и не существовать. Они, стало быть, не всегда существовали. Иными словами, если мы допускаем, что вещи, наполняющие мир, лишь возможны, мы должны допустить такое время, когда ничего не было. Но если так, то и сейчас ничего бы не было.

Соответствующий аргумент “научного реалиста”. Если все законы науки — лишь регулярности, существующие не по сущности, а по совпадению, то они не универсальны и не являются законами науки в строгом смысле этого слова. Нам приходится тогда принять, что то, что предписывают эти законы, может и не иметь места. Вместе с тем мы знаем законы, не допускающие таких исключений (в пределах своей области применения). Следовательно, должны быть регулярности, существующие по сущности, а не по совпадению. Это значит, что в основе регулярности лежит “физический мир” (атомы, электроны, мезоны и т.д.).

Четвертый аргумент касается градации вещей. Среди них имеются более и менее хорошие, истинные и благородные. Такая градация, однако, имеет смысл, если допускается, что существует наилучшая, истиннейшая и благороднейшая вещь.

“Научные реалисты” аналогично допускают уровни “картин” реальности — более и менее истинные картины. Отсюда они заключают, что существует подлинная реальность, пусть познаваемая каждый раз только частично.

Приведенная аргументация каждый раз подспудно воспроизводится при “выводе к наилучшему объяснению”.

Если четвертый аргумент самый глубокий, то пятый самый курьезный. Он выглядит следующим образом. Даже неодушевленные вещи ведут себя целесообразно: всегда или почти всегда они действуют одним и тем же образом, стремясь к наилучшему результату. Поскольку неодушевленные вещи лишены интеллекта, нельзя не допустить, что ими управляет некоторый верховный разум.

В аргументации научных реалистов можно найти сходную линию. В силу того, что физические тела обычно обнаруживают регулярность в своем поведении, естественно допустить, что за этой регулярностью стоит “физический мир”, определяющий все, что является нам в наших ощущениях и восприятиях.

Формулируя современные аналоги аргументов в пользу трансцендентной сущности, ван Фраассен обильно цитирует произведения философов науки реалистической ориентации.

Заключение

Итак, ван Фраассен развил весьма радикальную версию философии науки, следующую в своих исходных установках, как он сам указывает, феноменализму Эрнста Маха, конвенционализму Анри Пуанкаре и фикционализму Пьера Дюгема. Его философия науки рвет с традицией Декарта — Ньютона — Лейбница, традицией искать глубинные основания науки, основания, постигаемые не самой наукой, а метафизикой (или теологией, как у Ньютона).

Вернемся к разделу о контекстуальности объяснения. Как отмечалось в начале статьи, в нем тема преодоления метафизики преломляется как тема границ между наукой и метафизикой. Сама по себе наука чужда метафизике: ее суть в “спасении явлений”, в достижении эмпирической адекватности. Однако наука — социальное явление. Она находится не только в мире человеческих чувств, но и в мире страстей, верований и убеждений. Наука, которая сама по себе чужда метафизике, соприкасается с ней, когда берется на вооружение какой-либо научной школой, каким-либо научным сообществом. Она тем более соприкасается с метафизикой, когда вовлекается в политику, в большую или малую. Однако это соприкосновение не означает стирание границы. Наоборот, имея в виду проблему политической ангажированности науки, мы должны четко представлять себе, что наука говорит сама по себе и что она говорит, когда ее используют.

 

^* Статья представляет результаты исследования, поддержанного РФФИ. Проект № 96-06-80652.

 

^[1] Churchland P., Hooker C. (eds). lmages of Science. Chicago: Chicago Univ. Press, 1985.

 

^[2] Erkenntnis // Hrsg. R.Carnap und H.Reichenbach. Verlag von Felix Meiner. Leipzig, 1930-1931. Bd. l. S. 4. Цит. по: Кезин А.В. P.Карнап и проблемы стиля философствования // Вест. Моск. ун-та. Сер. 7: Философия, 1993. № 6. С. 9.

 

^[3] Карнап Р. Преодоление метафизики логическим анализом языка // Вест. МГУ. Сер. 7: Философия, 1993. № 6. С. 12. Перевод А.Б.Кезина статьи, опубликованной в “Erkenntnis”.

 

^[4] Fraassen Bas С. van. Empiricism in the Philosophy of Science // Images of Science. P. 263. Имеется в виду обоснование post factum, оправдание, джастификация.

 

^[5] Fraassen B C. van. The Scientific Image. Oxf.: Clarendon Press, 1981. P. 5.

 

^[6] Suppes P. Models of Date // Studies in Methodology and Foundations of Science. Dordrecht: Reidel, 1969; Suppes P. What is a Scientific Theory // Philosophy of Science Today. N. Y.: Basic Books, 1967.

 

^[7] Fraassen Bas С. van. Quantum Mechanics. An Empiricist View. Oxford: Clarendon Press, 1991. P. 7, 9.

 

^[8] Fraassen Bas С. van. The Scientific Image: Clarendon Press, 1980. P. 8.

 

^[9] Fraassen Bas C. van. Op. cit. P. 12.

 

^[10] Рожанский И.Д. История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи. М., 1988. С. 255-256.

 

^[11] См. подробнее: Фраассен Б.С. ван. Чтобы спасти явления // Современная философия науки. Перевод, составление, вступительные статьи, вводные замечания и комментарии А.А.Печенкина. М., 1996. С. 345-357.

 

^[12] Fraassen Bas С. van. Empiricism in the Philosophy of Science // Images of Science. P. 276.

 

^[13] Ван Фраассен решительно возражает против двучленной трактовки объяснения (объясняемое явление и объясняющие положения, эксплананс и экспланандум), популярной в современной философии науки. С его точки зрения, всякое объяснение предполагает трехчленное отношение: факт, теория и контекст (см.подробнее: Печенкин А.А. Объяснение как проблема методологии науки. M.: Наука, 1989).

 

^[14] Fraassen Bas С. van. The Scientific Image. Oxf.:Glarendon Press, 1980. P. 126-130.

 

^[15] Ibid. 156.

 

^[16] Ibid. С. 153-154.

 

^[17] Fraassen Bas C. van. The Scientific lmage. Oxford: Glarendon Press, 1980. P. 68-69.

 

^[18] Ibid. P. 205.