Развитие софистически-скептической линии в аксиологии. Прежде чем перейти к исследованию позиции извечного оппонента платонизма в лице софистически-скептической линии философствования

Прежде чем перейти к исследованию позиции извечного оппонента платонизма в лице софистически-скептической линии философствования, скажем несколько слов о как бы “промежуточной” аксиологической доктрине стоиков и их вкладе в философскую теорию ценностей.

Понятие ценности не отличается у них от традиционных античных представлений о благе и добродетели. Однако ценности, в отличие от Платона, не мыслятся стоиками вне человеческих актов “избегания” и “предпочтения”, т.е. вне отчетливо антропологического измерения их бытия. Соответственно, им принадлежит одна из первых эмпирических классификаций ценностей, построенная на этом бинарном основании: “Итак, предпочтительное - это то, что имеет ценность: например, такие душевные свойства, как дарование, искусство, совершенствование и тому подобное, или такие телесные свойства, как жизнь, здоровье, сила, благосостояние, безущербность, красота и многое другое... Избегаемое - это такие душевные свойства, как неблагодарность, неискусность и прочее...А не предпочтительное и не избегаемое - это все, что не содержит ни того, ни другого”[988].

Очевидно, что у стоиков еще смешаны носители ценностей и сами ценностные представления, а также отсутствует какая-либо объективная стратификация ценностей. Заслуживает также внимания следующая мысль, приписываемая Диогеном Лаэртским Хрисиппу: “А ценность, по их словам, есть, во-первых, свойственное всякому благу содействование согласованной жизни; и, во-вторых, некоторое посредничество или польза, содействующая жизни, согласной с природой...”[989] Этот фрагмент позволяет квалифицировать стоиков в качестве идейных предшественников последующих натуралистических и социоцентрических аксилогических доктрин.

Со стоическим тезисом о невозможности существования ценностей вне человека вполне согласны софисты и скептики, но у них ценностный антропоцентризм, заложенный протагоровским тезисом о человеке “как мере всех вещей”, доводится до крайней релятивистской позиции. Нельзя не только установить объективных онтологических источников ценностных представлений ни в природе, ни в самом человеке, но сами эти представления целиком субъективны и лишены какой-либо общезначимости. Надо отдать должное античным скептикам: они сумели вычленить вполне реальные причины, обусловливающие субъективность и релятивность многих человеческих идей, их “человекоразмерный” характер. К факторам, релятивизирующим ценностные представления, которые сумели вычленить скептики, и сегодня, спустя более 2 тысяч лет, практически нечего добавить.

В самом деле, разве не зависят, скажем, наши представления о полезном и добром от возраста и от конкретных психологических состояний (троп 4 из “Трех книг пирроновых положений” Секста Эмпирика)?

И разве не меняются наши ценностные представления и производимые на их основе акты оценки в зависимости от конкретных жизненных ситуаций, в том числе и от частоты их повторения?

И разве из-за этого у разных людей одни и те же вещи и события не будут вызывать совершенно разные, подчас противоположные, реакции и оценки? “Итак, раз одни и те же вещи, - пишет в этой связи Секст Эмпирик, - кажутся либо поразительными или ценными, либо вовсе не такими, смотря по постоянному или редкому их появлению, мы....сможем, пожалуй, сказать, каковой кажется всякая вещь,...но мы не в состоянии утверждать, какова в чистом виде каждая из внешних вещей”[990].

В 9 и 10 тропах того же произведения подчеркивается существенная зависимость нашего ценностного бытия (особенно нравственного) от специфики культурного контекста - обычаев, законов, традиций, философских и религиозных воззрений, несхожих в разных странах и у разных народов.

Отсюда следует итоговый вывод скептиков: “Если и этот троп указывает на такой огромный разнобой в вещах, мы не сможем сказать, каковым является по природе подлежащее суждению, но только можем сказать, каковым является оно по отношению к данному поведению жизни, к данному закону, к данному обычаю... Таким образом, и через этот троп необходимо воздержаться от суждения о природе вне лежащих вещей”[991].

Таким образом, софистически-скептическая позиция в аксиологии постулирует субъективный и глубоко относительный характер ценностей, меняющихся не только от эпохи к эпохе, от культуры к культуре и от человека к человеку, но не обладающих устойчивостью даже в индивидуальном человеческом бытии.

У всех людей свои ценности, да они еще и радикально изменяются у каждого из них во времени. По мысли скептиков, подобная релятивистская констатация заставляет воздерживаться от любых утвердительных суждений и должна - в идеале - приводить к состоянию умудренной безмятежности. Однако из тезиса о сугубой относительности человеческих ценностей могут быть сделаны и совсем другие, гораздо более прозаические выводы. Они и были сделаны в рамках гедонистической и отчасти эпикурейской традиции: если нет никаких рациональных оснований для ценностного долженствования и исповедования всеобщих ценностей, то единственной целью и ценностью человеческого бытия может и должно быть только то, что каждому непосредственно дано и непосредственно очевидно - получение разнообразных удовольствий, прежде всего телесных.

Концепция, отождествляющая ценность с психологическим переживанием удовольствия (“ценно то, что дарует человеку удовольствие”; “желаемо субъектом” “не ценно то, что приносит страдание”, “вызывает отторжение субъекта”) также сформировалась еще во времена античности и может быть названа психологической “теорией” ценностей.

Сегодня можно уверенно сказать, что эта доктрина, особенно в ее гедонистической версии - скорее достояние массового сознания, не отягощенного нравственной рефлексией (“философия обывателя”), нежели разделяемая кем-то серьезно теоретическая аксиологическая установка. Дело в том, что еще со времен античности гедонизм (и близкий к нему эвдемонизм) были подвергнуты сокрушительной критике. Одним из последних мыслителей, сделавших попытку в конце ХIХ - начале ХХ века построить философскую теорию ценностей на психологическом принципе удовольствия, был Х. Эренфельс. Обстоятельную и точную критику психологизма в аксиологии дали такие разные мыслители как М. Шелер[992], Н.О.Лосский[993], В.Франкл[994] (на их собственных теоретических воззрениях мы еще остановимся ниже).

Таков основной спектр теоретических подходов к проблеме ценностей, критический анализ которого предпринимает Ф.Ницше. Что же так потрясло в его подходе современников и как они ответили на теоретический вызов германского мыслителя?