Отдельные основания прекращения обязательств

Исполнение (ст. 228 ГК). Среди перечисленных в гл. 20 ГК оснований прекращения обязательств на первое место поставлено исполнение. Это и понятно. Исполне­ние представляет собой нормальный способ прекращения обязательств, совпадающий с той целью, для достижения которой они устанавливаются. В реальном исполне­нии обязательств заинтересованы как его участники, так и государство. Естественно поэтому, что подавляющее большинство обязательств прекращается путем их испол­нения, когда совершаются действия, вытекающие из возложенных на контрагентов обязанностей.

Но прекращение обязательства может быть обуслов­лено не всяким, а лишь надлежащим его исполнением — по субъекту, предмету, месту, времени и способу. Если участники обязательства нарушают хотя бы одно из усло­вий его надлежащего исполнения, обязательство не пре­кращается, а трансформируется, изменяется, поскольку в этом случае к основной обязанности неисправного контрагента присоединяются новые, дополнительные обязанности — по уплате штрафов, возмещению убытков и т, д. Лишь после того как стороны совершат все выте­кающие из обязательства действия, наступает момент, когда оно признается прекращенным.

Исполнение, прекращающее обязательство, по об­щему правилу, оформляется теми же способами, что и его установление. Следовательно, если обязательство уста­навливается в письменной форме, то и исполнение оформ­ляется письменно, а при устной форме самого обязатель­ства вообще нет нужды как-либо оформлять его исполне­ние. Но из этого общего правила установлены разнооб­разные изъятия. Даже когда обязательство установлено в устной форме, организация, оплатившая товары или услуги, должна получить от другой стороны документ (например, счет), удостоверяющий уплату денег и ее ос­нование («за такие-то товары», «за такую-то работу» и т. п.). Во всех других обязательствах, не облеченных в письменную форму, должник вправе требовать выдачи ему расписки как о полном, так и о частичном исполне­нии. Если, устанавливая обязательство, должник выдал долговой документ (например, квитанцию), кредитор, принимая исполнение, обязан вернуть этот документ с надписью об исполнении. Впрочем, самое нахождение долгового документа у должника даже и без такой надписи удостоверяет, пока не доказано иное, что обяза­тельство исполнено. В случае невозможности возвратить долговой документ (ввиду его утраты, гибели) кредитор обязан удостоверить исполнение обязательства выдачей расписки.

Если кредитор уклоняется от любого из перечислен­ных действий, должник вправе задержать исполнение, и кредитор окажется в состоянии просрочки со всеми выте­кающими отсюда последствиями.

Невозможность исполнения (ст. 235 ГК). Обязатель­ство устанавливается, чтобы быть исполненным. Но уже после его установления оно может оказаться неиспол­нимым, а тогда дальнейшее существование обязатель­ства утрачивает смысл. Поэтому невозможность испол­нения также прекращает обязательство. Нужно, однако, различать случайную и виновную невозможность испол­нения.

При случайной невозможности исполнения обязатель­ство прекращается, и должник никакой ответственности за его неисполнение не несет. Если ни одна из сторон до возникшей невозможности исполнения еще не успела со­вершить связанных с обязательством действий, дело огра­ничивается его прекращением. Уже произведенное ис­полнение во взаимном обязательстве сохраняет силу при условии, что совершившая его сторона получила о г вто­рого контрагента встречное удовлетворение, а то испол­нение, за которое она встречного удовлетворения не получила, должно быть ей возвращено. Например, если возникла невозможность исполнения обязательства по морской перевозке грузов, провозная плата возвращается клиенту целиком, а в случае наступления такой невоз­можности после того, как груз был уже перемещен на части пути, провозная плата возвращается лишь в сумме, пропорциональной продолжительности остав­шегося пути.

При виновной невозможности исполнения основное обязательство не прекращается, а лишь изменяется, так как для виновной стороны обязанность исполнения пре­образуется в обязанность возместить причиненные контрагенту убытки. Для выявления виновности нужно ис­пользовать различие между вещами индивидуально определенными и определенными родовыми признаками. Когда предмет обязательства определен индивидуальными признаками, его гибель вызывает невозмож­ность исполнения, и обязательство прекращается. На­против, когда предмет обязательства определен родо­выми признаками, то по первому впечатлению гибель какой-либо части предметов данного рода еще не соз­дает невозможности исполнения, и обязательство со­храняется, оно продолжает действовать. Прекращение такого обязательства, казалось бы, может наступить только в случае гибели всех вещей данного рода. На­пример, если овцы, купленные в совхозе и отобранные покупателем, случайно погибают до их передачи при­обретателю, обязательство прекратится, ибо исчез тот индивидуально определенный предмет, в отношении ко­торого оно установлено. Но если бы договор купли-продажи был заключен в отношении того или иного количества овец без их индивидуализации, гибель части овец в стаде продавца согласно тому же ходу рассуж­дений не прекратила бы договора, так как его предме­том являются вещи, определенные родовыми призна­ками, а доставление вещей того же рода продолжает оставаться объективно осуществимым и после исчез­новения известной их части.

Изложенные суждения бесспорны в отношении индивидуально определенных вещей. Последним свойст­венно качество незаменимости в юридическом значении этого слова, а потому с их гибелью обязательство ли­шается своего предмета и вследствие этого прекра­щается. Родовые вещи, наоборот, юридически замени­мы, и до тех пор, пока такая замена осуществима, обя­зательство сохраняется, так как у него есть свой пред­мет и оно объективно может быть исполнено. Но если обязательство установлено по поводу родовых вещей, а у должника все вещи того рода, который в обяза­тельстве обозначен, погибают, обусловливает ли это невозможность исполнения или следует рассуждать иначе и прийти к выводу, что до тех пор, пока вообще, объективно вещи данного рода существуют, обязатель­ство сохраняется и должник обязан либо исполнить его,_: либо возместить причиненные неисполнением убытки?

Этот вопрос в литературе решается по-разному. Л. А. Лунц, на­пример, утверждает, что невозможность исполнения обязательства, предмет которого определен родовыми признаками, исключена, так как она предполагает гибель всех вещей данного рода, а этого обычно не бывает, ибо род вещей погибнуть не может¹³¹. Но если со­гласиться с Л. А. Лунцем, пришлось бы признать, что, когда предмет обязательства определен родовыми признаками, ответственность за его исполнение расширяется, наступая не только за вину, но и за слу­чай. Действительно, предположим, что вследствие причин стихийного характера продукция у поставщика погибает. При этих условиях по­ставщик выполнить обязательство не может, ибо продукции у него нет, а приобрести те же изделия на рынке для передачи покупателю он не в состоянии, так как они распределяются в плановом порядке и свободно не продаются. Но вообще, объективно вещи такого рода существуют, род в целом не погиб, а этого, с точки зрения Л. А. Лунца, достаточно для возложения ответственности на по­ставщика. Такой вывод, однако, противоречит закону и прежде всего ст. 222 ГК, рассматривающей вину в качестве необходимого общего условия ответственности.

Более правильную позицию занимал С. И. Аскназий. В резуль­тате исследования проблемы плановых обязательств он пришел к вы­воду, что применительно к продукции, распределяемой по плану, следует пользоваться понятием «ограниченный род», которое охва­тывает лишь продукцию данного предприятия. Если она случайно погибает, организация должна быть освобождена от ответственности за неисполнение обязательства, ибо в условиях планирования граж­данского оборота здесь наступает невозможность исполнения не­смотря на то, что объективно, у других хозорганов, вещи того же рода имеются¹³².

Но С. И, Аскназий ограничился только плановыми обязательст­вами, между тем как задача состоит в том, чтобы истолковать фор­мулированное им положение в духе принципа ответственности за вину вообще, независимо от конкретной сферы его применения.

Вещи, определенные родовыми признаками, юриди­чески заменимы. Но в случае гибели таких вещей у контрагента по обязательству он далеко не всегда прак­тически может заменить их другими вещами того же рода. Если совхоз, рассчитывая на свой урожай, обя­зался поставить определенное количество фруктов, но из-за неурожая в данной местности у него фруктов не оказалось, в состоянии ли совхоз, заменить их «другими вещами того же рода»? Возможность восполнить пробел за счет расширения производства здесь отсутствует. В то же время совхоз не вправе приобрести фрукты на стороне для передачи их кредитору, ибо такая сделка как выходящая за пределы специальной правоспособно­сти совхоза была бы признана недействительной. Значит, хотя фрукты в природе существуют (род в целом не по­гиб), тем не менее для данного контрагента при сложив­шихся обстоятельствах доставление вещей того же рода стало объективно невозможным, и потому он должен быть освобожден от ответственности.

Необходимо поэтому прийти к следующему общему выводу. Ответственность за исполнение обязательства, предмет которого определен родовыми признаками, должна соответствовать принципу ответственности за вину. Это означает, что когда предметом обязательства являются родовые вещи, случайно погибшие у долж­ника до их передачи кредитору, для решения вопроса о том, наступила ли невозможность исполнения, нужно выяснить два обстоятельства: во-первых, мог ли долж­ник путем расширения производства возместить погиб­шую часть рода, а если не мог, то, во-вторых, имел ли он право и возможность приобрести соответствующие предметы на стороне. Если на оба эти вопроса будут получены отрицательные ответы, налицо прекращаю­щая обязательство невозможность исполнения, хотя бы объективно вещи того же рода и продолжали существо­вать.

Помимо гибели предмета обязательства, невозмож­ность исполнения наступает и вследствие других при­чин, например, в результате изъятия из гражданского оборота вещей, которые явились предметом обязатель­ства, или последовавшего со стороны государственных органов запрещения действий, по поводу которых обя­зательство установлено. Так, договор морской пере­возки грузов прекращается, если компетентные органы власти наложили запрещение на порт отправления, т. е. запретили выход транспортных судов из данного порта;

Каковы бы, однако, ни были причины, вызвавшие невозможность исполнения, поскольку они не могут быть вменены в вину одной из сторон, обязательство прекращается.

Зачет (ст. ст. 229—231 ГК). В качестве способа прекращения обязательств зачет характеризуется тем, что, если сталкиваются два встречных однородных тре­бования, срок исполнения которых наступил, они пога­шают друг друга. Например, А. должен Б. 200 руб. по договору купли-продажи, а Б. должен А. 200 руб., но уже по договору имущественного найма. Если встреч­ные требования предъявляются в момент, когда срок платежа наступил, они признаются исполненными в результате зачета. Для зачета необходим ряд усло­вий.

Во-первых, нужно, чтобы зачитываемые требования были встречными, т. е. чтобы два лица состояли одно­временно в двух обязательствах, и тот, кто является кредитором по одному из них, был бы должником по другому. Только в этом случае два требования могут противостоять друг другу и, следовательно, только при этом условии практически осуществим зачет. При иных обстоятельствах для зачета не было бы никаких основа­ний. Так, если А. должен деньги Б., а Б. является дол­жником В., А. не вправе зачесть в счет своего долга ту сумму, которая с Б. причитается в пользу В., ибо дан­ное требование ему не принадлежит. Однако в случае уступки требования для того, чтобы она не ухудшала положения должника, ему дано право зачесть против требования нового кредитора свое требование к преж­нему кредитору, если срок требования должника не установлен, определен моментом востребования или на­ступил до уведомления его о состоявшейся цессии.

Во-вторых, необходимо, чтобы зачитываемые требо­вания были однородными, т. е. чтобы их предметы от­носились к вещам одного и того же рода (например, деньги засчитываются в счет денег, картофель в счет картофеля и т. д.). Конечно, и при неоднородности пред­метов можно выразить их в деньгах и произвести зачет. Но здесь уже, прежде чем применить зачет, понадоби­лось бы договориться об изменении обязательств. В том же виде, в каком обязательства существуют, они могут быть прекращены путем зачета при однородности их предметов. Практически чаще всего зачет применяется к денежным обязательствам, хотя нет препятствий к за­чету всех других обязательств, предметы которых отно­сятся к вещам одного и того же рода.

В-третьих, необходимо, чтобы срок исполнения на­ступил по обоим зачитываемым требованиям, либо вовсе не был установлен, либо определялся моментом востре­бования. Смысл этого правила ясен. До тех пор, пока по обязательству не наступил срок исполнения, оно в нормальных условиях должно сохранять свое дейст­вие, которое не может быть парализовано при помощи зачета. Иначе ущемлялись бы интересы контрагента, который по условиям обязательства вправе еще продол­жать пользоваться определенными ценностями, но в ре­зультате зачета лишался бы такого права досрочно.

При наличии всех перечисленных условий согласия второй стороны для зачета не требуется. Таким обра­зом, зачет не является следствием соглашения сторон, результатом заключаемого между ними по этому поводу договора. Но зачет не наступает и автоматически, ибо тогда при наличии нескольких обязательств между одними и теми же контрагентами было бы невозможно установить, какое из них подверглось зачету. Зачет — это односторонняя сделка, совершаемая по заявлению обладателя одного из двух встречных требований.

В результате зачета достигается тот же хозяйствен­ный или иной эффект, что и при исполнении обязатель­ства. Зачет является, следовательно, нормальным спосо­бом прекращения обязательств. При этом, если зачиты­ваемые требования одинаковы по объему, зачет прекра­щает каждое из них. Напротив, при разном их объеме прекращается лишь требование на меньшую сумму, долга, а требование большего объема сохраняется, но уже в уменьшенном размере.

Зачет может быть применен в отношениях как меж­ду гражданами, так и между организациями. Примером обязательств, не подпадающих под действие зачета, служит обязательство о возмещении вреда, вызванного причинением увечья или смерти, а также обязательство о пожизненном содержании. Эти обязательства приз­ваны обеспечить систематическое предоставление содер­жания, и потому зачет противоречил бы их характеру и цели. Поскольку зачет представляет собой односторон­нее действие, совершаемое независимо от воли второго контрагента, он носит для последнего обязательный и принудительный характер. Поэтому требования, пога­шенные давностью, также не могут быть предъявлены к зачету, так как они утратили элемент принудитель­ности и лишены юридической силы. Кроме того, зачет объективно неприменим к обязательствам, которые направлены лишь на совершение Действий и вообще не связаны с какими-либо материальными объектами.

Соглашение сторон (ст. 233 ГК). Стороны своим соглашением могут прекратить обязательство. В одно­стороннем обязательстве это означает сложение креди­тором обязанности (долга) с должника, а во взаим­ном — сложение сторонами долга друг с друга.

Мотивы, побуждающие к совершению подобных дей­ствий, бывают самыми разнообразными: моральными, юридическими, экономическими. В частности, прекраще­ние взаимного обязательства соглашением сторон про­исходит обычно потому, что выясняется его хозяйствен­ная нецелесообразность для обоих контрагентов. Но для действительности достигнутого сторонами соглашения мотивы значения не имеют. Важно лишь, чтобы харак­тер обязательства допускал такое его прекращение. Это исключается, например, для планово-договорных обяза­тельств, которые, если иное не установлено законом, мо­гут быть прекращены лишь при отмене породившего их акта планирования.

Особым видом прекращения обязательства по согла­шению сторон является новация.

Новация представляет собой соглашение, по кото­рому стороны договариваются о замене одного связы­вающего их обязательства каким-либо другим, новым обязательством. В результате новации старое обяза­тельство прекращается, но его участники не порывают правовых связей друг с другом, так как на базе прек­ращенного возникает согласованное между ними новое обязательство.

Субъекты обязательства могут использовать нова­цию как по хозяйственным, так и по правовым сообра­жениям. Например, наймодатель решил продать, а на­ниматель приобрести полученное внаем имущество. В этом случае к новации в виде замены договора иму­щественного найма договором купли-продажи контра­гентов побуждают хозяйственные мотивы. Но дело в том, что новация прерывает течение исковой давности, ибо если возникло новое обязательство, то и давность по отношению к нему должна течь самостоятельно. Подобные правовые мотивы также вызывают новацию. В тех сравнительно редких случаях, когда участники гражданского оборота прибегают к новации, они обычно исполь­зуют ее для преобразования какого-либо иного обяза­тельства в денежное, заемное.

Юридическим основанием возникающего при нова­ции нового обязательства служит соглашение сторон о прекращении старого обязательства. Поэтому от дей­ствительности последнего зависит действительность обя­зательства, вновь установленного между контрагентами. Но так как старое обязательство все же прекращается, одновременно с ним утрачивают силу дополнительные к нему правоотношения (например, залоговые) и те возражения, которые в связи с ним могли бы быть про­тивопоставлены контрагентами друг другу.

Новация неприменима к обязательствам, целевое назначение которых исключает какое бы то ни было их изменение. Так, учитывая целевое назначение обязательств, возникающих вследствие причинения увечья или смерти, нельзя допустить их новации. Хозяйственные договоры могут быть новированы лишь при условии, что это не противоречит плану. По общему же правилу, замена одного планово-договорного обязательства дру­гим осуществима в силу распоряжения планирующих органов, и тогда происходит не новация, предполагаю­щая соглашение сторон, а замена обязательства вслед­ствие изменения плана.

Совпадение должника и кредитора в одном лице (ст. 232 ГК). Любое правоотношение, в том числе и обя­зательственное, по меньшей мере двусубъектно. Но так
как из-за совпадения кредитора и должника в одном лице двусубъектность отпадает, то и обязательство прекращается.

В отношениях между гражданами обязательство мо­жет по указанной причине прекратиться лишь в резуль­тате перехода по наследству имущества кредитора к должнику или наоборот. В отношениях между юриди­ческими лицами к этому приводит слияние или присо­единение. Если впоследствии такое совпадение отпадает, ранее существовавшее обязательство восстанавливается только при наследовании имущества после лица, объяв­ленного умершим, но фактически оказавшегося живым. Напротив, при разделении ранее слитых юридических лиц судьба прежних обязанностей определяется заново по составляемому разделительному балансу.

Смерть гражданина или ликвидация юридического лица (ст. 236 ГК). Обычно смерть гражданина — креди­тора или должника — не влечет прекращения обязате­льства, ибо оно носит имущественный характер и потому входящие в его состав права и обязанности переходят в случае смерти кредитора или должника к их наслед­никам. По общему правилу, в результате смерти креди­тора или должника происходит не прекращение, а пе­ремена лиц в обязательстве. Но обязательства, испол­нение которых носит сугубо личный характер, не могут быть предметом наследования и прекращаются смертью того участника, с личностью которого они связаны. Так, смерть писателя приводит к прекращению заключенного с ним договора литературного заказа, смерть ребенка влечет прекращение установленного в его пользу али­ментного обязательства и т. д. Те же последствия насту­пают и в случае утраты дееспособности участниками таких обязательств, которые могут быть установлены только от имени дееспособных. Так, действие договора поручения прекращается, если дееспособность утрачена либо доверителем, либо поверенным.

Прекращение юридического лица также не всегда прекращает обязательства с его участием. Юридические лица реорганизуются или ликвидируются. Реорганиза­ция связана с правопреемством, а потому не влечет прекращения обязательств реорганизованного юридиче­ского лица. Напротив, ликвидация исключает правопре­емство, а потому служит основанием прекращения обя­зательств. Но по указанию закона они могут сохранить силу и в этом случае. Так, согласно ч. 2 ст. 470 ГК обя­зательство ликвидированного юридического лица воз­местить вред, вызванный причинением увечья или смерти, переходит к его вышестоящей организации.

Изменение плана (ст. 234 ГК). Плановые обязатель­ства возникают в отдельных случаях из актов планиро­вания, а чаще всего — из сложного юридического со­става: планового акта и заключенного на его основе договора. Но вследствие изменения потребностей народ­ного хозяйства, а иногда и в связи с выявленными не­достатками планирования плановые задания могут быть изменены или отменены уже после возникновения предусмотренных ими обязательств. Изменение или от­мена планового задания влечет соответственно измене­ние или прекращение основанного на нем обязатель­ства.

Для того, однако, чтобы наступили указанные пос­ледствия, необходим ряд условий.

Во-первых, подвергшийся изменению или отмене акт планирования должен быть одним из юридических осно­ваний ранее возникшего обязательства. Таковы, например, акты планирования поставок или грузовых перевозок. Напротив, производственный план изготовителя продукции не служит юридическим основанием заклю­чаемых им договоров поставки. И если бы изменениям подвергся этот план, обязательство либо сохранилось, либо также претерпело изменения или даже прекрати­лось, но не вследствие изменения плана, а ввиду вызванной этим частичной или полной невозможности исполнения обязательства (ст. 235 ГК).

Во-вторых, лежащий в основе обязательства акт планирования должен быть изменен или отменен распо­ряжением, обязательным для обеих сторон (например, Госпланом СССР, Госснабом СССР). Если такое распо­ряжение обязательно лишь для одной из сторон (напри­мер, не для покупателя, а только для поставщика, ми­нистерство которого аннулировало ранее выданный на­ряд на поставку продукции), обязательство сохраняется в полной мере, причем исключена даже постановка воп­роса о том, что возникла невозможность его исполне­ния.

В-третьих, и при наличии двух перечисленных усло­вий изменение или прекращение обязательства должно быть произведено в порядке, который предусматрива­ется законодательством о плановых обязательствах от­дельных видов. Так, согласно пп. 12,26 Положения о по­ставках продукции производственно-технического наз­начения, вызываемое изменением плана изменение или прекращение обязательства должно быть оформлено соглашением сторон. Необходимо, однако, отдавать себе ясный отчет в том, какова юридическая функция подоб­ного соглашения.

Если вследствие изменения плана обязательство лишь изменяется, его нельзя выполнять ни в прежнем, ни в новом виде, поскольку план уже изменен, но необходимые в связи с этим согласования между сторонами еще не проведены. Поэтому одну из обязательных юри­дических предпосылок изменения обязательства, вызы­ваемого изменением плана, составляет соглашение сто­рон. Автоматически обязательства не изменяются¹³³. Когда же изменение плана влечет прекращение обяза­тельства, стороны уже не вправе его исполнить незави­симо от того, какого соглашения они достигли. При таких условиях соглашение сторон существенно не для прекращения обязательства¹³⁴, а лишь для ликвидации последствий, вызванных тем, что оно прекращено самой отменой планового задания (обратные взаимные рас­четы и т. п.); Правда, инструктивное письмо Госарбит­ража при Совете Министров СССР от 29 июля 1969 г.¹³⁵ не освобождает контрагентов от ответственности за не­исполнение договора поставки впредь до согласования вопроса о его прекращении. Но поскольку ввиду отмены акта планирования не разрешается и исполнять договор¹³⁶, то по сути дела ответственность в этой форме возлага­ется лишь за нарушение обязанности согласовать обус­ловленное планированием прекращение обязательства.

Как, однако, быть с расходами контрагентов, произ­веденными до отмены или изменения акта планирова­ния? Подлежат ли они компенсации вторым контраген­том (принцип возмещения) или должны быть оставлены на балансе понесшей их стороны (принцип локализа­ции)?

В теории советского гражданского права предложены оба воз­можных решения поставленного вопроса.

С. И. Аскназий, например, считал, что эти расходы должны быть возмещены хозяйственной организацией, в сфере планирования которой произошли соответствующие изменения. Во взаимоотноше­ниях между государственными предприятиями, писал С. И. Аскна­зий, хозрасчетный характер деятельности отдельных предприятий, обособленное финансирование из государственных средств отдель­ных хозяйственных заданий требуют для обеспечения должного учета и контроля их работы, чтобы и потери, происшедшие от изме­нения в какой-либо определенной сфере хозяйства, были отнесены именно на эту хозяйственную сферу. К тому же оборотные сред­ства отдельных хозорганов, уменьшившиеся за счет потерь от из­менения плана, в дальнейшем обычно приходится пополнять за счет резервов (или новых ассигнований), которые предназначены для расходования именно в данной хозяйственной сфере. «В связи с этим, — заключает С. И. Аскназий, — не может быть признано безразличным, какой хозяйственный орган будет нести потери, свя­занные с изменением плана. Механически оставлять эти потери на том хозоргане, который их понес, нам представляется нецелесооб­разным»¹³⁷.

К противоположным выводам пришел А. В. Венедиктов. По его мнению, «вопрос о распределении потерь (убытков), связанных с расторжением и изменением договоров планово-регулирующими органами... должен решаться не в плоскости определения того хоз­расчетного звена, которое должно быть признано виновником соз­давшегося перерыва в работе другого хозрасчетного звена, а в плоскости сведения этих потерь к минимуму под углом зрения единства всего социалистического хозяйства в целом, под углом зрения единства социалистической (общественной) собственности»¹³⁸. С точки зрения такой задачи он признавал целесообразным оста­влять потери на балансе понесшей их организации.

Поставленный вопрос в общем плане не решен дей­ствующим законодательством. Арбитражная практика, сталкиваясь с делами такого рода, исходит при их раз­решении из принципа локализации. И только для отно­шений между государственными организациями по под­ряду на капитальное строительство установлено, что, если начатые работы консервируются или прекращаются по распоряжению компетентных органов, убытки, поне­сенные подрядчиком, возмещает ему заказчик (п. 47 Правил о договорах подряда на капитальное строитель­ство).

В качестве общего принципа единственно правиль­ным нужно признать принцип локализации, как строго сочетающийся с началами виновной ответственности в гражданских правоотношениях вообще, особенно в сфере хозяйственных отношений. Плановое задание отменяется не стороной в обязательстве, а органом, распоряжения которого обязательны для обеих сторон. Ни одна из них, следовательно, не только невиновна, но после отмены акта планирования не вправе ни требо­вать, ни произвести исполнение. А если нет вины, то не должно быть и возмещения.

Расходы, произведенные, но не окупившие себя в этих условиях, принято именовать издержками пла­нирования. Такие издержки могут образоваться вслед­ствие ошибок, допущенных при составлении плана, или даже без всякой вины с чьей-либо стороны, в результате изменения экономических обстоятельств, которое приво­дит к нецелесообразности выполнения ранее установ­ленного планового задания. Поэтому сторона, в имуще­ственной сфере которой названные издержки локализу­ются, должна иметь право на их возмещение не за счет другой стороны, а за счет органа, установившего и затем отменившего плановое задание.

Такой именно путь продиктован экономической реформой, в связи с осуществлением которой в хозяйствен­ных министерствах образован специальный резерв, пред­назначенный для различных целей, включая возмещение возникших на подчиненных предприятиях издержек пла­нирования. И если в отношениях по капитальному стро­ительству вместо принципа локализации применяется принцип возмещения расходов, то только потому, что капитальное строительство осуществляется не за счет собственных средств заказчиков, а за счет отпускаемых им бюджетных ассигнований. В тех, однако, случаях, когда капитальное строительство оплачивается собствен­ными средствами заказчика с привлечением банковского кредита, было бы целесообразно и здесь применять прин­цип локализации издержек планирования столь же не­укоснительно, как он применяется во всех других пла­ново-договорных обязательствах.