Глава 29. Большинство наших попыток найти помощь за пределами села оказалось безуспешным

Большинство наших попыток найти помощь за пределами села оказалось безуспешным. Если украинский крестьянин появлялся где-то в поисках пищи, его гнали и преследовали как дикого животного. Нам ничего не оставалось, как питаться на подножном корму.

Кому-то повезло поймать рыбу или птицу. Кто-то пытался заглушить голод сочными листьями и стеблями дикорастущих растений или речных водорослей. В лесу можно было набрать ягод, грибов, различных корней, и даже листья и кора деревьев шли в пищу. Здесь было раздолье для охотников. Но нам охотиться стало нечем, потому что все ружья давно конфисковали.

Излюбленным местом поиска чего-нибудь поесть стали поля. Здесь люди могли найти оставшиеся в земле с прошлого года овощи, сохранившиеся благодаря зимнему морозу и снегу. Картофель, свёкла и луки были бесценными находками, даже если они и помёрзли. В старой поговорке сказано, что голодный человек не принюхивается.

Как только снег растаял, на полях появились тощие фигуры изголодавшихся людей, копошащихся в сырой земле в надежде найти что-нибудь съедобное. Самой большой удачей было наткнуться на картошку. Чаще всего люди, обнаружив картофелину, не съедали её прямо здесь, а приносили домой, и запекали в виде лепёшек, предварительно смешав с листьями или даже корой.

Однако нелегко было ослабленным и истощённым людям бродить по полям в поисках старых овощей. Требовалось определённое усилие, чтобы пройти даже небольшое расстояние, и не каждому это удавалось. Даже если они добирались до ближайшего поля, многие замертво падали от измождения, так и не успев ничего найти.

Однажды днём к нам пришла мама моего школьного приятеля Петро. Плача, она рассказала, что Петро умирает прямо на поле в трёх километрах от нашего села. Эту новость ей принёс сосед, вернувшейся с поля в поисках промёрзшей картошки. Она пошла в поле и увидела мучения сына, но у неё не оказалось сил помочь ему. Поэтому несчастная мать попросила нас помочь принести её сына домой, живого или мёртвого.

Судьба их семьи мало чем отличалась от судеб многих сельских жителей. Отец Петро отказался вступать в колхоз, как это сделали сначала многие. Но власти давили на него и использовали любую уловку, чтобы уничтожить его, как единоличного хозяина. Два года назад его назначили возглавить Пятёрку. Это означало, что его жилище становилось местом постоянных сборов членов его Пятёрки, а на него самого ложилась полная ответственность перед государством за их действия. Поскольку государственный аппарат требовал от крестьян вступления в колхоз, то он был обязан агитировать членов своей Пятёрки и, конечно, подать личный пример.

Этот хитрый расчёт срабатывал во многих случаях, но отец Петро оказался крепким орешком. Он и члены его Пятёрки решительно отказались вступать в колхоз, решив остаться в стороне, и они жестоко поплатились за это. Хозяйство отца Петро обложили непосильными налогами, и когда он оказался не в состоянии расплатиться, его арестовали как «врага народа» и выслали куда-то на север. Всё хозяйство отобрал колхоз, а его жена с двумя детьми вынуждена была перебраться в дом родителей.

Несчастья продолжали преследовать её. Весной 1933 года от голода умерли её родители и младшая дочка. Она осталась вдвоём с сыном. И теперь, когда им удалось пережить страшный голод, Петро умирал где-то в поле. Мы не могли отказать в помощи матери Петро, хотя нам самим стоило больших усилий стоять на ногах. Ведь Петро был нашим другом и соседом, а больше просить о помощи некого: среди соседей не осталось сильных мужчин, способных выдержать дорогу в поле и обратно. Поэтому мы решили спасти Петро.

Единственным подручным средством, на котором мы могли перевезти Петро домой, была небольшая тележка, поскольку лошадей и телегу у нас отобрали ещё два года назад. Толкая эту тележку, мы с Миколой направились к картофельному полю, а мама Петро тяжело побрела следом, не желая отставать. В это время года дорогу сильно развезло, во многих местах стояли лужи с остатками талого снега. Наша обувь, если её ещё можно было так назвать, оказалась совершенно неприспособленной к такой дороге. Ноги у мамы Петро были обёрнуты какими-то тряпками, у Миколы и меня ноги были обуты в старые развалившиеся башмаки, обёрнутые сверху кусками брезента. Тяжёлая и липкая дорожная жижа прилипала к подошвам и делала трудным наше передвижение. Вступая по щиколотку в студёные грязные лужи, наши ноги окончательно промокли и замёрзли. Мама Петро, стараясь не отстать от нас, только молча плакала, отказываясь повернуть к дому. Она продолжала надеяться увидеть своего сына живым. Микола и я решили посадить её на тележку. Однако нам не удалось сдвинуть с места тележку вместе с ней. Понимая, что своей настойчивостью она только задерживает нас, несчастная женщина поднялась и согласилась потихоньку брести за нами.

Продолжая свой путь к полю, мы нашли тела двух умерших людей. Во впадине между двумя холмами мой брат заметил что-то лежавшее на борозде, в нескольких метрах от дороги. Оставив тележку, мы пошли посмотреть, что это такое. Мы увидели тело взрослого мужчины, уткнувшегося лицом в землю. Он лежал без движений. Очевидно, этот человек упал, и у него не осталось сил подняться. Видимо, он лежал здесь давно, и зимой его тело занесло снегом. Мы пытались повернуть его на спину, но не смогли этого сделать. Его тело оставалось окоченевшим и примёрзшим к земле.

На этом месте Мама Петро добрела до нас и, увидев труп, громко закричала, но близко не подошла. Она попросила нас продолжить путь и поторопиться.

Она явно не поспевала за нами, и расстояние между ней и нами опять увеличивалось. Вечерело, и над полем начали собираться тяжёлые тучи. Где-то далеко шумел ливень, двигаясь в нашем направлении.

И опять нам пришлось остановиться. Пройдя около километра, в стороне от дороги мы увидели тело женщины, которую мы сразу узнали. Но её смерть не была вызвана голодом. Было очевидно, что её застрелили. Она лежала на спине в луже крови, смешанной с весенней жижей, и, казалось, что её глаза беспомощно смотрели прямо на нас. Смерть наступила недавно. Я старался представить, как это произошло. Её убийца не мог быть человеком, потерявшим от голода рассудок и способным убить из-за двух картофелин. Никто из сельских жителей не имел ружей, только представители власти и охрана носила оружие. Поэтому, вероятнее всего, женщину убил охранник, застав её на колхозном поле в поисках картофеля.

Как и в предыдущем случае, мы оставили тело нетронутым и продолжили свой путь. Начинало накрапывать, и быстро темнело. Из последних сил мы устремились к тому месту, где по нашим представлениям мог быть Петро. Наконец, совсем уставшие, мы нашли его. Он был жив и лежал на земле, тяжело дыша. Длинный след, тянувшийся за ним, свидетельствовал о том, что до того, как потерять сознание, он долго полз по земле.

Нам удалось переложить Петро на тележку, она была недостаточно большой для него, и его ноги свешивались вниз. Наш путь обратно оказался ещё более трудным, потому что пошёл дождь. Нам пришлось медленно передвигаться по разбухшему месиву, толкая тяжёлую тележку.

Мы ожидали увидеть маму Петро и уже начали волноваться, не обнаружив её на дороге. Спустя немного времени мы нашли её. Она лежала в грязи, не имея сил подняться. Она даже не могла говорить и только смотрела на нас широко открытыми глазами. Мы испугались, что она сейчас умрёт. Однако она смогла сделать лёгкое движение рукой, сигналя нам, что хочет увидеть своего сына. Мы помогли ей подняться и встать на ноги. С нашей помощью она добрела до тележки, но здесь силы опять покинули её, и несчастная женщина рухнула на тележку. Ситуация осложнилась. Мы с Миколой совсем выбились из сил и больше не могли толкать тележку, нагруженную двумя телами.

Видя нашу растерянность, мама Петро медленно подняла голову и попыталась что-то сказать, но не смогла. Она сползла с тележки, и слабеющей рукой указала на Петро. Мы поняли, что женщина просила нас оставить её здесь, а самими довезти её сына до села. Она ещё надеялась, что мы можем спасти его.

Оставив её на поле, и надеясь вернуться за ней позже, мы заторопились обратно, насколько позволяли наши силы и ухудшающая погода. Когда мы, наконец, добрели до дома, уже совсем стемнело, и хлестал дождь. Мама успокоилась, увидев нас, и с её помощью мы перенесли Петро в хату.

Не давая себе передышки, мы с братом двинулись в обратный путь, чтобы привезти маму Петро. Наша мама решила пойти вместе с нами. Поэтому она укутала Петро, который дышал по-прежнему тяжело, но ровно, в старую одежду, чтобы он согрелся. Потом мы вышли на улицу, опять взяв с собой тележку.

Мы нашли маму Петро живой, но без сознания. Переложив её на тележку, мы медленно двинулись в обратный путь. В наступившей темноте и среди проливного дождя трудно было различить дорогу, поэтому часто наши ноги увязали в лужах. Несколько раз наша тележка переворачивалась, и несчастная мама Петро падала в грязь, но мы не сдавались. Промокшие и совершенно выбившиеся из сил, мы всё-таки добрались до дома. Наша мама, сама вымокшая до последней нитки, поторопилась переодеть маму Петро в сухую одежду, а мы с братом тем временем бросились к Петро. Мы тоже хотели поменять ему одежду, но, наклонившись над ним, мы увидели, что он умер. Мы сделали всё возможное, чтобы маме Петро было удобно, но она никогда не пришла в сознание и умерла той же ночью в ужасных судорогах. Мы очень переживали, но в то же время нас согревала мысль, что этим людям не пришлось в последнюю минуту их жизни лежать под проливным дождём на сырой земле.

Опять перед нами встал вопрос, что делать с телами наших умерших друзей. Нельзя было оставлять их в доме, но и невозможно было похоронить их на кладбище, как обычно настаивала наша мама. На этот раз мама, видя нашу безмерную усталость, предложила перевезти их в свою хату и оставить до прихода похоронной комиссии. Той же ночью мы так и поступили.