Нелегко, пребывая в миру, оставаться свободным и жить при этом жизнью обыкновенного человека; но именно потому, что это нелегко, мы должны постараться и сделать это.

 

М: Это видится таким очевидным!

 

У: Это очевидно, но трудно.

 

М: Быть свободным от всякой привязанности не значит избегать всякой возможности привязанности. Все люди, утверждающие свой аскетизм, не только избегают сами, но и убеждают других не подвергаться искушению!

Это кажется мне таким очевидным. Когда вам нужно бежать от какой-то вещи, чтобы не переживать ее, это значит, что вы не выше ее, вы все еще на том же уровне.

Все, что подавляет, унижает или уменьшает, не может дать свободы. Свобода нужна во всей жизни и во всех ощущениях.

Фактически, я провела целую серию исследований этого предмета на чисто физическом плане... Чтобы стать выше любых возможных ошибок, мы склонны устранять всякую возможность ошибки. Например, если вы не хотите говорить бесполезные слова, вы прекращаете разговор; люди, дающие обет молчания, воображают, что это контроль над речью, — но это неверно! Это только устранение возможности речи, приводящее к невозможности произносить бесполезные вещи. То же самое с едой: употреблять в пищу только то, что необходимо. В переходном состоянии, которого мы достигли, мы уже не хотим вести полностью животную жизнь, основанную на материальном обмене и еде, но было бы глупо думать, что мы достигли состояния, когда тело может существовать совсем без еды; тем не менее, кое-что достигнуто, поскольку сейчас пытаются найти питательные составляющие, чтобы уменьшить объем пищи. Но тенденция к голоданию ошибочна.

Боясь ошибиться в своих действиях, мы вообще перестаем что-либо делать; боясь ошибки в речи, мы перестаем говорить; из страха есть ради удовольствия мы не едим вообще — это не свобода, это просто сведения проявления к минимуму, и естественный результат такого подхода — Нирвана. Но если бы Господь хотел только Нирваны, то ничего бы и не существовало, кроме Нирваны! Очевидно, что Он замыслил сосуществование всех противоположностей, и что для Него это должно быть началом тотальности. Также очевидно, что если человек ощущает в этом свое предназначение, он может выбрать только одно из Его проявлений, то есть, отсутствие проявления. Но это все еще ограничение. И это не единственный способ найти Его, далеко не единственный!

Это очень распространенная тенденция, вероятно, берущая свое начало в древней традиции или, возможно, происходящая от отсутствия чего-то, от какой-то неспособности — сокращать, сокращать и сокращать свои потребности, сокращать свою деятельность, сокращать свои слова, сокращать свое питание, сокращать свою жизненную активность — и все становится таким ограниченным. В своем стремлении не совершать больше ошибок человек устраняет всякую возможность совершать их. Это не метод.

Но другой путь намного, намного труднее.

(Молчание)

Нет, решение в том, чтобы действовать только по божественному побуждению, говорить только по божественному побуждению, есть только по божественному побуждению.

Это трудная вещь, потому что, естественно, вы сразу же путаете божественный импульс с вашими личными импульсами. Я полагаю, в этом была идея всех апостолов отречения: устранить все, приходящее извне или снизу, чтобы когда проявляется что-то сверху, человек был в состоянии воспринять это. Но с коллективной точки зрения этот процесс мог бы занять тысячелетия. С индивидуальной точки зрения это возможно, но тогда человек должен сохранять в неприкосновенности стремление воспринять истинное побуждение — не стремление к «полному освобождению», а стремление к активной идентификации с Высшим, то есть желать только того, чего хочет Он, делать только то, чего хочет Он, существовать только в Нем и через Него. Таким образом, можно испробовать метод отречения, но это только для тех, кто хочет отсечь себя от других. И возможна ли в таком случае какая-либо интегральность? Мне кажется — нет.

Заявить публично о том, чего хочешь достичь — это дает мощную поддержку. Это может вызвать возражения, насмешки, конфликты, но они в значительной степени компенсируются, так сказать, «публичным ожиданием» — тем, что другие ожидают от вас. В этом, несомненно, была причина установления определенного вида одежды: дать знать другим людям. Конечно, это может навлечь на вас насмешки, недоброжелательство некоторых людей; но есть также те, кто чувствуют, что они не должны вмешиваться или ввязываться в это, что их это не касается.

Я не знаю, почему, но это всегда казалось мне несколько претенциозным, — может быть, не так, а в некоторых случаях определенно не так, но все равно, — это способ сказать людям: «Смотрите, вот я какой». Как я уже сказала, это может помочь, но имеет свои отрицательные стороны.

Это еще одно ребячество.

Все эти вещи — средства, стадии, шаги, но... истинная свобода означает свободу от всего, включая средства.

(Молчание)

Это ограничение, усечение, тогда как Истинная Вещь — раскрытие, расширение, идентификация с целым.

Когда вы сокращаете, сокращаете и сокращаете себя, у вас нет ощущения, что вы себя теряете, это избавляет вас от страха потерять себя, вы становитесь чем-то плотным и компактным. Но если вы избираете метод расширения — величайшего возможного расширения — вы должны не бояться потерять себя.

Это гораздо труднее.

 

— Как это можно сделать во внешнем мире, который постоянно поглощает вас? Я думаю, о людях, которые, например, живут на Западе; они все время поглощены работой, своими соглашениями, телефоном, у них нет ни минуты, чтобы очистить то, что постоянно вливается в них, и восстановиться. Как это возможно в таких условиях?

 

— О, вы должны знать, что принять, а что отринуть!

Это другая крайность... Безусловно, монастыри, убежища, бегство в леса или пещеры необходимы, чтобы сбалансировать гиперактивность, но сейчас этих убежищ гораздо меньше, чем тысячу или две тысячи лет назад. И все же я это вижу как недостаточность понимания — это не окончательно.

Конечно, такая избыточная активность делает необходимой избыточную неподвижность.

 

У: Но как в обычных условиях найти способ стать таким, как нужно?

 

М: Как избежать падения в эксцессы того или иного рода?

 

У: Да, жить нормально и быть свободным.

М: Дитя мое, для этого и создан Ашрам! В этом его идея. Во Франции я всегда спрашивала себя: как найти время для поисков себя? Как найти время, чтобы понять, как стать свободным? Тогда я подумала: требуется место, где материальные потребности были бы достаточно удовлетворены, чтобы человек мог стать свободным, если он действительно этого хочет. И Ашрам был основан на этой идее, ни на какой другой — место, где люди будут иметь достаточно для жизни, чтобы иметь время думать об Истинной Вещи.

(Мать улыбается) Человеческая природа такова, что лень заняла место стремления, — не у всех, но это довольно обычное дело, — а своеволие и распущенность заняли место свободы, и кажется, это доказывает, что человеческая раса должна пройти период сурового обращения, прежде чем она станет более искренней и готовой вытянуть себя из рабства к активности.

Действительно, первое движение таково: «О! Найти бы место, где можно сосредоточиться, найти себя, жить по-настоящему, не занимаясь материальными вещами». Это первое стремление. Именно на этой основе, во всяком случае вначале, отбирались ученики — но это продолжалось недолго! Как только становится легче, человек позволяет себе распускаться. Здесь у нас нет моральных ограничений, и человек начинает делать глупости.

Нельзя даже сказать, что в выборе была ошибка — хотелось бы верить в это, но это не так, потому что отбор производился в соответствии с очень точным и ясным внутренним указанием... Вероятно, дело в трудности сохранения внутренней позиции неизменной [ unmixed ]. Это то, чего хотел Шри Ауробиндо и что он пытался сделать. Он говорил: «Если бы я мог найти хотя бы сто человек, этого было бы достаточно». Но это недолго оставалось сотней человек; и я должна сказать, что даже когда это была сотня, она уже была смешанной.

Многие приходили привлеченные Истинной Вещью, но... люди позволяют себе распускаться, то есть не могут твердо удерживать свою внутреннюю позицию.

 

— Да, я заметил, что при крайне трудных внешних условиях в мире стремление было гораздо более интенсивным.

—Да, конечно!

 

— Оно гораздо интенсивнее, это почти вопрос жизни и смерти.

—Да, это так! Нужно сказать, что человек пока еще настолько груб, что нуждается в крайностях. Шри Ауробиндо сказал: «Чтобы любовь стала истинной, нужна была ненависть; истинная любовь могла родиться только под давлением ненависти.» Это так. Ну что же, нужно принять вещи такими, какие они есть, и попытаться пойти дальше. Вот и все.

Вероятно, поэтому здесь так много трудностей; трудности аккумулируются здесь — трудности характеров, здоровья, обстоятельств. Потому что сознание пробуждается под давлением трудностей. Если все просто и спокойно, человек засыпает.

Этим же Шри Ауробиндо объяснял необходимость войны. В мирное время человек слабеет.

Жаль.

Я не могу сказать, что нахожу это приятным, но кажется, это так.

Как раз об этом Шри Ауробиндо говорил в «Часе Бога»: «Если у вас есть Сила и Знание, а вы не используете момент — горе вам».

Это не месть, не наказание, вовсе нет, просто вы навлекаете на себя неизбежность, неизбежность насильственного импульса, необходимость реагировать на что-то насильственное.

(Молчание)

Такое переживание бывает у меня все чаще и чаще: чтобы контакт с истинной божественной Любовью мог проявиться, то есть выразить себя свободно, требуется необычайная сила в существах и вещах, которой пока еще нет. А иначе все распадается.

Есть множество убедительных деталей, но конечно, поскольку это «детали» или очень личные вещи, о них не стоит говорить, но на основании повторяющихся переживаний я должна сказать следующее: когда эта сила чистой Любви — которая так удивительна, которая запредельна всякому выражению — как только она начинает проявляться свободно и обильно, множество вещей сразу же распадается — они не могут устоять. Они не могут выдержать, они растворяются. Тогда... Тогда все прекращается. И это прекращение, которое можно принять за немилость, как раз наоборот! — бесконечная Милость.

Воспринимать конкретно и ощутимо разницу между вибрацией, в которой человек живет обычно и почти постоянно, и этой вибрацией (просто наблюдать эту неустойчивость, которую я называю тошнотворной — это действительно заставляет вас чувствовать тошноту) — этого достаточно, чтобы все прекратить.

Только вчера, сегодня утром — долгие моменты, когда эта Сила проявляется; потом внезапно появляется мудрость, неизмеримая мудрость, которая заставляет все стихнуть в совершенном спокойствии: что должно быть, то будет; это потребует времени, которое необходимо. А потом — все в порядке. Все сразу же в порядке. Но сияние увядает.

Нужно только быть терпеливым.

Шри Ауробиндо также писал об этом: Стремитесь интенсивно, но без нетерпения... Разница между интенсивностью и нетерпением очень тонкая — все различие в вибрации. Это тонко, но в этом вся разница.

Интенсивно, но без нетерпения. Это так. Нужно быть в таком состоянии.

И в течение очень долгого времени, очень долгого времени, нужно удовлетворяться внутренними результатами, то есть результатами в своих личных и индивидуальных реакциях, своем внутреннем контакте с остальным миром — не следует ожидать или хотеть раньше времени, чтобы эти вещи материализовались. Потому что наша поспешность часто приводит к задержке.

Если это так, то пусть будет так.

Мы — я имею ввиду людей — живем беспокойной жизнью.

Это своего рода полусознание краткости нашей жизни — люди не думают об этом, но полусознательно ощущают, что жизнь коротка. И потому они всегда стремятся — быстро, быстро, быстро — перескакивать от одной вещи к другой, быстро делать одно и переходить к другому, вместо того, чтобы предоставить всему жить в своей собственной вечности. Они все время торопятся: вперед, вперед, вперед... И работа испорчена.

Вот почему некоторые люди утверждают: единственный момент, который имеет значение, это настоящий момент. Практически это неверно, но с психологической точки зрения должно быть правильно. То есть жить на пределе своих способностей каждую минуту, без планирования или желания, ожидания или подготовки к следующей минуте. Из-за того, что вы все время спешите, спешите, спешите... У вас и не получается ничего сделать хорошо. Вы в состоянии внутреннего напряжения, что совершенно ложно — совершенно ложно.

Все, кто пытались стать мудрыми, всегда это говорили — это говорили китайцы, индусы — жить в осознании Вечности. В Европе тоже говорили, что нужно созерцать небо и звезды и идентифицироваться с их бесконечностью — все, что расширяет вас, дает вам покой.

Это средства, но они необходимы.

Я заметила это и в клетках тела: кажется, что они все время спешат сделать то, что должны сделать, как будто им не хватает времени. Поэтому они ничего не делают надлежащим образом. Суетливые люди — некоторые люди все переворачивают вверх дном, их движения порывисты и бессвязны — обладают этим в очень высокой степени, такого рода спешкой: быстро, быстро, быстро... Вчера кто-то жаловался на ревматические боли и говорил: «О, это такая трата времени. Я делаю все так медленно!» Я сказала (Мать улыбается): «Ну и что?» Ему это не понравилось. Как видите, для кого-то пожаловаться, что у него что-то болит, означает быть слабым, и это все; но сказать: «Я трачу так много времени, я делаю все так медленно!» — Это дает очень четкое представление о спешке, в которой люди живут. Вы мчитесь по жизни... куда? Вы закончите крахом!

Какая от этого польза?

(Молчание)

На самом деле, мораль всех этих афоризмов в том, что гораздо важнее быть, чем казаться: нужно жить, а не претендовать на жизнь; и что более важно — реализовать что-то полностью, искренне, совершенно, чем давать понять другим, что вы это реализовали!

Опять то же самое: когда вы вынуждены говорить о том, что вы делаете, вы портите половину вашего действия.

И все же это помогает вам сориентироваться, точно узнать, где вы находитесь.

В этом была мудрость Будды, когда он говорил о «Срединном Пути»: не слишком много того и не слишком много этого, не впадать ни в то, ни в это — всего понемногу и сбалансированный путь... но чистый. Чистота и искренность — это одно и то же.

16 сентября 1964 г.

 

108. - Наблюдая за действиями Джанаки, даже Нарада, божественный мудрец, счел его излишне мирским и несдержанным. Если ты не можешь увидеть душу, как можешь ты сказать, свободен человек или связан?

Это вызывает разного рода вопросы. Например, как случилось, что Нарада не мог увидеть душу?

Для меня это очень просто. Нарада был полубогом. Он принадлежал к сверхразумному миру и мог материализовать себя, но такие существа не имеют психического. Боги не несут в себе той божественной искры, которая составляет центр психического, потому что только на земле — я не говорю даже о материальной вселенной — только на земле произошло нисхождение божественной Любви, которая стала источником божественного Присутствия в сердце Материи. И естественно, поскольку они не имеют психического существа, они и не знают его. Некоторые из этих существ даже захотели принять физическое тело, чтобы иметь переживание психического существа — но не многие.

Как правило, они делали это только частично, через эманацию, а не через тотальное нисхождение. Например, говорят, что Вивекананда был инкарнацией — Вибхути — Шивы; но сам Шива ясно выразил свою волю спуститься на землю только вместе с супраментальным миром. Когда земля будет готова в супраментальной жизни, он придет. И почти все эти существа проявятся — они ждут этого момента, они не хотят сегодняшней борьбы и мрака.

Конечно, Нарада был одним из тех, кто приходил сюда... Фактически, он делал это для забавы! Он любил поиграть с обстоятельствами. Но он не знал психического существа, и это должно было помешать ему увидеть психическое существо там, где оно присутствовало.

Но объяснить все эти вещи нельзя: это личные идеи и переживания; это знание недостаточно объективное, чтобы научиться ему. Нельзя ничего сказать о феномене, который опирается на чье-то личное переживание и имеет смысл только для этого человека.

Сказанное Шри Ауробиндо основано на традиционном учении Индии, и он говорил о том, что согласуется с его собственным переживанием.

— Значит, чтобы увидеть чью-то душу, надо знать свою душу?

— Да, чтобы вступить в отношения с душой, то есть психическим существом, нужно самому иметь психическое существо; и только люди — люди, которые подлежат эволюции, дети земного творения — обладают психическим существом.

Никто из богов не имеют психического существа. Только спускаясь на землю и соединяясь с психическим существом человека, они могут получить его; но сами они его не имеют.

12 января 1965 г.

Человеку кажется трудным все то, что выше достигнутого им уровня, и ему действительно трудно достичь этого одними лишь собственными усилиями; когда же Бог в человеке берется за работу, все это вдруг становится легким и простым.

 

Это превосходно.

Вышло так, что два или три дня назад я писала ответ на вопрос и сказала что-то вроде этого: Шри Ауробиндо — Господь, но он лишь часть Господа, а не весь Господь в его тотальности, потому что Господь — это все: и проявленное, и непроявленное. Потом я добавила: нет ничего, что не является Господом, ничего — нет ничего, что не является Господом, но весьма немного тех, кто осознает Господа. И в этой бессознательности творения состоит его Ложность.

Когда-то все было так очевидно: «Вот оно! Вот оно!» Откуда взялась Ложь? Но это так, именно бессознательность творения составляет Ложность творения. Как только творение снова осознает свою божественность, бытие Господа, — Ложь исчезнет.

И это так, не правда ли? Именно потому, что все делается вне сознания Господа, все становится трудным, утомительным, тяжелым, болезненным. Но когда он снова станет хозяином своих владений (или, скорее, когда мы позволим ему овладеть собственной территорией), и когда все будет совершаться в Его сознании, с Его сознанием, все станет не только легким, но чудесным и замечательным — и в невыразимом блаженстве.

Это пришло как нечто самоочевидное. Мы говорим: «Что мы называем Ложью? Что это такое? Почему творение ложно?» Творение — не иллюзия, в смысле несуществования, оно действительно существует, но... оно не осознает себя. Не осознает не только свое происхождение, но и свою сущность, свою истину. Поэтому оно живет во Лжи.

Этот афоризм великолепен. Здесь нечего сказать; в нем сказано все.

3 марта 1965 г.

 

Увидеть строение Солнца или каналы Марса — несомненно, великое достижение; но когда у тебя будет прибор, который покажет тебе, как на ладони, душу человека, ты рассмеешься над чудесами физической науки, как над детскими погремушками.

 

Это продолжение того, что мы говорили ранее о тех, кто хочет «видеть». Говорят, что Рамакришна сказал Вивекананде: «Ты можешь увидеть Бога точно так же, как видишь меня, и услышать Его голос, как слышишь мой». Некоторые люди поняли это как утверждение, что Бог на земле во плоти и крови. Я сказала (смеется): «Нет, это не так! Он имел ввиду, что если вы войдете в истинное сознание, вы сможете слышать Его, я бы сказала, слышать более ясно, чем вы слышите физически, и видеть более ясно, чем вы видите физически». И тогда они широко открывали глаза: «О! но...» — это становилось для них чем-то нереальным!

 

— Улыбаетесь ли вы чудесам физической науки?

 

— С «чудесами» все в порядке, это их дело. Но что заставляет меня улыбаться, так это их тщеславная самоуверенность. Они воображают, что знают. Они воображают, что у них есть ключ, и это заставляет улыбаться. Они воображают, что с тем, что они изучили, они — хозяева Природы, и это ребячество. Нечто всегда будет ускользать от них, пока они не войдут в контакт с творческой Силой и с творческой Волей.

Вы легко можете проделать этот эксперимент. Ученый может объяснить все видимые феномены, он даже может использовать физические силы и заставить их делать то, что ему нужно — и с материальной точки зрения они достигли выдающихся результатов. Но если вы зададите им вопрос — такой простой вопрос: «Что такое смерть?» — они, фактически, ничего не знают об этом. Они могут описать этот феномен, как он происходит материально, но если они искренни, они вынуждены будут сказать, что это не объясняет ничего.

Всегда приходит время, когда это уже ничего не объясняет. Потому что знать... знать что-то — означает иметь власть над этим.

(Молчание)

При всех достижениях своей материалистической мысли, научной мысли, они не могут предвидеть. То есть они многое могут предвидеть, но развертывание земных событий за пределами их предвидения. Я думаю, это единственная вещь, которую они могут признать: есть проблематичный элемент, поле непредсказуемости, которое не поддается их вычислениям.

Я никогда не разговаривала с типичным ученым, обладающим самыми современными знаниями, поэтому я не совсем уверена, я не знаю, в какой мере они признают непредсказуемость.

Шри Ауробиндо, думаю, имеет ввиду, что когда человек в общении с душой и обладает знанием души, это знание настолько удивительнее материального знания, что последнее почти вызывает улыбку пренебрежения. Я не думаю, что он хотел сказать, что знание души учит вас вещам материальной жизни, которых нельзя изучить с помощью науки.

Единственный момент — я не знаю, достигла ли его наука — непредсказуемость будущего. Но может быть, они скажут, что просто не достигли совершенства в инструментах и методах. Например, возможно, они считают, что если бы они имели современные инструменты в тот период, когда человек впервые появился на земле, они смогли бы предвидеть трансформацию животного в человека; или появление человека как следствия чего-то, присутствующего в животном (Мать улыбается). Я не знаю их наиболее современных претензий. В таком случае, они должны были бы суметь измерить или ощутить разницу в атмосфере теперь, после вторжения чего-то, чего раньше не было, поскольку это все же принадлежит к материальной области[23]. Я не думаю, что Шри Ауробиндо имел ввиду это; я думаю, он хотел сказать, что мир души и внутренних реальностей настолько удивительнее физических реальностей, что все физические чудеса вызывают улыбку — скорее всего, так.

 

— Но ключ, о котором вы говорили, этот ключ, которого они не имеют, разве это не душа? Власть души над Материей, способность изменять материю, а также совершать физические чудеса? Разве душа не имеет такой власти?

 

— Она имеет такую власть и использует ее постоянно, но человеческое сознание этого не осознает; и существует огромная разница, когда оно начинает осознавать. Но оно начинает осознавать что-то, что всегда здесь и что другие отрицают, потому что не видят этого.

К примеру, у меня была возможность изучить это. Для меня обстоятельства, характеры, все события и все существа движутся по определенным «законам», так сказать, которые не являются жесткими, но которые я воспринимаю и которые дают мне возможность видеть: это приведет к тому, а это — к тому, и поскольку этот человек такой, с ним случится то-то. Это более или менее точно. На этом основании я могла бы, если нужно, делать предсказания. Но отношение причины и следствия в этой области для меня вполне очевидно и опирается на факты; для них же (для тех, у кого нет видения и сознания души, о котором говорит Шри Ауробиндо) события развиваются по другим, внешним законам, которые они считают естественными следствиями вещей, — по абсолютно поверхностным законам, которые не подвергаются глубокому анализу. Но у них нет внутренней способности, так что это их не беспокоит, это кажется им очевидным.

Я хочу сказать, что внутреннее знание их не убедит. Поэтому, когда в связи с каким-то частным событием я вижу: «О, но это совершенно очевидно, — для меня, — я видела, как Сила Господа действует здесь, я видела, как случилось то-то и то-то, и конечно, это то, что должно случиться», — для меня это вполне очевидно, но я не говорю того, что знаю, потому что это не соответствует ничему в их переживании; для них это прозвучало бы как пустые слова или как претензия. Иначе говоря, когда у вас нет собственного переживания, то переживание другого человека вас не убедит, оно не может убедить.

Это не столько способность воздействовать на Материю — что происходит постоянно; но это (не считая гипнотических методов, которые не имеют смысла и никуда не ведут) способность открыть понимание (жест, пронзающий макушку головы); вот что самое трудное. То, что человек не пережил, для него не существует.

Даже если бы перед ними произошло какое-нибудь чудо, они нашли бы ему материальное объяснение; для них оно не было бы чудом, т. е. вторжением силы или способности, отличающейся от материальных сил и способностей. Они нашли бы свое, материальное, объяснение. Их бы это не убедило.

Вы сможете понять это только в том случае, если сами соприкоснулись с этой областью через переживание.

И можно увидеть, можно ясно увидеть: возможность понимания присутствует лишь настолько, насколько в вас что-то пробудилось. Это опора, базис.

 

— Короче говоря, возможно, это не столько вопрос «трансформации Материи», сколько вопрос осознания истинного действия.

— Именно это я хочу сказать. Трансформация может происходить в определенной степени даже тогда, когда человек не знает об этом.

Они говорят, что есть огромная разница: когда появился человек, животное не могло осознать этого. Отлично, я говорю то же самое: несмотря на все, чего достиг человек, у него нет возможности осознать это — определенные вещи могут происходить, но он узнает об этом много позже, когда что-то внутри него достаточно разовьется, чтобы он смог осознать.

Даже доведенное до своего предела научное исследование, подходящее к точке, где действительно почти не ощущается никакого различия, где оно приходит к единству субстанции и где кажется, что есть лишь едва различимый или неощутимый переход между двумя состояниями — материальным и духовным, — это все же не то. Чтобы ощущать такого рода единство, человек уже должен нести в себе переживание этой другой вещи; иначе он не мог бы ее воспринимать.

И именно потому, что они приобрели эту способность объяснять, они объясняют себе внешние феномены таким образом, что продолжают отрицать реальность внутренних феноменов, — они утверждают, что внутренние феномены, так сказать, продолжение того, что они уже изучили.

Но по причине самой конституции человеческого существа, по той причине, что едва ли найдется существо, в котором не было бы зачатков или хотя бы отражения или тени отношений со своим внутренним существом, своей душой — по этой причине в их отрицании всегда есть изъян. Но они считают это своей слабостью, хотя на самом деле в этом их сила.

(Молчание)

Действительно, когда у человека есть это переживание — переживание, знание и идентичность с более высокими силами — он может увидеть относительность всякого внешнего знания; но до тех пор — нет; он не может; он отрицает другие реальности.

Думаю, Шри Ауробиндо имел ввиду следующее: только когда это иное сознание разовьется в достаточной степени, ученый улыбнется и скажет: «Да, все это было очень хорошо, но...»

В действительности, ничто не способно привести к этому иному сознанию — лишь акт милости; если внутренне присутствует абсолютная искренность, позволяющая ученому видеть, ощущать, воспринимать ту точку, в которой нечто ускользает от него, то это может привести его к иному состоянию сознания, но не с помощью его собственных манипуляций. Что-то в нем должно отречься и признать новые методы, новые понятия, новые вибрации, новое состояние души.

Таким образом, это индивидуальное дело. Это не вопрос класса или категории, это вопрос того, готов ли ученый стать... чем-то другим.

(Молчание)

Можно утверждать только одно: все, что вы знаете, каким бы прекрасным оно ни было — ничто в сравнении с тем, что вы можете узнать, если будете применять иные методы.

(Молчание)

Недавно это было главной целью моей работы: как оказать воздействие на этот отказ от знания? Так продолжалось долгое время. Это продолжение того, что Шри Ауробиндо говорит в одном из своих писем: он говорит, что для духовной жизни Индия со своими методами сделала больше, чем Европа со всеми ее вопросами и сомнениями. Это действительно так. Все дело в том, что они отказываются — отказываются принять этот особый метод познания, который не чисто материален; они отрицают переживания, реальность переживаний. Как можно их убедить? Есть еще метод Кали, который может дать им изрядную встряску. Но я считаю, что это принесет больше разрушений, чем пользы.

В этом состоит еще одна огромная проблема.

Мне кажется, что единственный метод, которым можно преодолеть любое сопротивление, это метод любви. Но враждебные силы извратили любовь настолько, что многие очень искренние люди, искренние искатели, они ожесточились, так сказать, против этого метода из-за его искажения. В этом трудность. Поэтому требуется время. И тем не менее...

29 мая 1965 г.

Знание со всеми своими достижениями — это дитя; ибо едва узнав что-то новое, оно с радостными воплями и криками несется по улицам; Мудрость же долго хранит свои открытия во вдумчивом и могущественном безмолвии.