Глава вторая.

ПРАЗДНИК-ПРАЗДНИК

 

 

Потому что день рожденья только раз в году…

Неизвестный автор, конец 20 века

 

А я вот день рожденья не буду справлять, всё…

Очень известный автор, конец русского рока

 

Гдe-то внизу под раскидистым деревом суетились среди палаток и накрытых столов деревенские коротышки, заканчивая последние приготовления к празднику. Мигали разноцветные гирлянды и лампы, покачивались на ветру флажки и поздравительные транспаранты, вечерело… А главный виновник торжества «создавал себе праздничное настроение», неторопливо набивая трубку халявным «табачком» из кисета Пендальфа, и лениво поглядывал на суету с ближайшего холма.

– Щас посмотрим, какой у тебя план, Пендальф,– подначил Бульба, но Пендальф только усмехнулся в ответ. Карапуз подкурил, глубоко затянулся, в трубке весело защелкало – настроение повышалось с каждой секундой… Бульба решил выпендриться перед Пендальфом и, прежде чем передать трубку, запустил в вечернее небо облачко дыма в виде пацифистского знака – такое вот настроение было у него сегодня. Пендальф снисходительно поглядел на товарища и отправил в погоню за первым облачком свое – двуглавого орла. Естественно, имперские мотивы одержали убедительную победу. Впрочем, Бульбу уже мало что могло расстроить, поэтому он удовлетворенно хмыкнул:

– Да, Пендальф, план у тебя как всегда – полный атас.

– Давай-ка потихоньку двигать вниз, пока доберемся, как раз пожрать припрет,– откликнулся его приятель.

 

G

 

Вечеринка была в самом разгаре, когда бессмысленно улыбавшийся виновник торжества появился в толпе сельчан. Пендальф куда-то свернул по дороге, загадочно улыбаясь и бубня что-то себе под нос, впрочем, Бульбе уже было глубоко наплевать на столь незначительную мелочь, и он не удосужился поинтересоваться, куда дорогого гостя понесло на ночь глядя. Он брел в танцующей толпе, пробираясь поближе к столам с едой, дурацки улыбаясь на похлопывания по плечам и рукопожатия и бубня налево и направо:

– Заходите. Угощайтесь, гости дорогие. На базаре сейчас всё так дорого!

За одним из дальних столиков с кружкой пива сидел толстый карапуз Сеня Ганджубас.

Он как всегда пялился на округлости танцующих неподалеку девушек, изредка переводя завистливый взгляд на куда более смелых, чем он сам, парней и представляя себя но их месте. Впрочем, округлости его интересовали куда больше – у него была хорошая память, и сегодняшних впечатлений ему хватило бы, чтобы скоротать не один вечер-вечерочек. Его весьма приятные размышления на эту тему прервал подруливший к нему развязной походочкой Фёдор Сумкин. Сеня внутренне напрягся, отлично понимая, что сейчас начнутся подколки и пристебки, и его худшие опасения не замедлили моментально оправдаться:

– Давай, Сеня, сними уже телку!!!

– Телки и пиво – это круто,– промямлил Сеня, стараясь казаться развязным.

– Точно! Круто!!! – довольно ухмыльнулся Фёдор, выдергивая Сеню из-за стола.– Давай,– и с этими словами толкнул его в танцующую толпу.

Фёдор довольно заржал проделанной шутке и оглянулся в поисках Бульбы. Впрочем, он и так знал наверняка, где его искать.

Так и оказалось – в дальнем углу скверика тот собрал вокруг себя малышню и увлеченно рассказывал им всякие правдивые и не очень истории, при этом отчаянно жестикулируя и яростно вращая глазами, словно это придавало рассказам дополнительную убедительность:

– Это было в степях Херсонщины. Наш отряд сражался с троллями. Взяли нас тролли в плен и стали спорить, как нас приготовить. Шаверму из нас сделать или хычин. Или шашлык-машлык. Ну, и пока они так препирались, показалось красное херсонское солнце, и все трое захлебнулись своими вонючими слюнями!

Дети помладше доверчиво хлопали глазенками, остальные же слышали эти рассказы далеко не впервые и просто собрались поглумиться над вруном-старикашкой. Вот только все они мигом утратили даже самый малейший интерес к рассказам Бульбы, стоило только Пендальфу устроить свою традиционную праздничную пальбу «изо всех орудий». Как всегда, это означало, что ветеран спецслужб дошел до нужной кондиции и опять вышел на тропу войны с врагами Вьетконга. Он носился как ужаленный между сельской площадью и своим уазиком, пополняя боезапас и паля то из ракетницы, то трассирующими из АK-47. В очередной раз вернувшись к машине, сбросив дымящиеся стволы прямо на землю у задних колес и роясь в багажнике в поисках «херни поубойнее», Пендальф почувствовал какое-то движение в кустах за спиной. Он обернулся, зыркнул глазами, сплюнул под ноги, разрядил обойму в темноту и выругался. Пару секунд послушал наступившую гробовую тишину, перемежавшуюся пьяными выкриками со стороны площади, махнул рукой в сторону кустов и процедил себе под нос: «Все, Пендюша… сегодня больше не курим».

Подхватив на руки миномет, он взвалил его на плечо, свободной рукой взял за ручку ящик с минами и, пошатываясь под тяжестью ноши, пошагал к заждавшимся селянам. Как только он скрылся за поворотом, из кустов выскочили два перепуганных подростка-коротышки:

– Твою мать, Гек… еще немного, и я лишился бы правого уха!!!

– Заткнись, Чук,– стуча зубами от страха, промямлил второй подросток.– Мне вообще чуть пол не поменяли! – И он продемонстрировал дырку на своих штанах.– Лезь в машину, пока этот идиот укуренный не вернулся!!!

Пилигрим Чук забрался в багажник и стал рыться в арсенале Пендальфа:

– Чё брать-то? Это???

– Да ты че, дурак? Ты бы еще бенгальских огней прихватил!!! Бери вон ту здоровую дуру!!!

Схватив невесть откуда оказавшийся у Пендальфа ПЗРК «Стрела», сбросив его на землю и спрыгнув следом. Пилигрим Чук бросился за подхватившим добычу и моментально скрывшимся в кустах приятелем.

Тем временем вечеринка была в самом разгаре – подвыпившие карапузы отплясывали под грохотавший на всю округу сельский оркестр. Все ближайшие кусты были оккупированы парочками, которые периодически сменяли друг друга, шныряя между танцполом и темными закоулками.

Фёдор уже раз пять сходил туда и обратно… Не то чтобы поучаствовать… Справедливости ради стоит сказать, что его успехи в общении с «телками» были сравнимы с «успехами» Сени Ганджубаса. Так что он ходил просто «позырить», и, когда это ему наскучило, он принялся искать Бульбу и вскоре нашел его неподалеку от винных бочек.

Бульба с осоловевшими глазами пытался разговаривать с какой-то теткой с ребенком на руках:

– Мадам, позвольте поцеловать вам ручку. Какой у вас хорошенький мальчик. Девочка? Ну, мне-то по барабану, пускай девочка.

Тетка выдернула руку, брезгливо отерев с нее следы старческих лобызаний подолом, возмущенно хмыкнула и поспешила удалиться. Через мгновение на стоящего Бульбу налетел со всей своей молодецкой дури Фёдор, поспешивший к нему на выручку. Он-то прекрасно знал, как легко умудряется старик «огрести по мордасам» в своих неуклюжих попытках залезть под чью-нибудь юбку,– фамильное «умение», передававшееся в их семье из поколения в поколение. Ему и самому не давала разгуляться эта дурная наследственность.

– Бульба?

Старикан развернулся ему навстречу, самую малость не потеряв равновесия, но как только увидел Фёдора, лицо его приняло загадочное выражение. Даже не загадочное, а озабоченное… Глаза его шаркнули по сторонам, внезапно он дернулся в сторону, словно прикрываясь от кого-то Фёдором, схватил его за рукав и потянул за угол, прошипев в самое ухо:

– Видал слева? Быстро прячься.

Фёдор попробовал было оглянуться, но настойчивый родственник силком втащил его за собой:

– Посмотри, хвоста нет? Хороший ты парень, Фёдор, но дурак. Всё в детство играешь, а ведь в твои годы Гайдар уже полком командовал! Откроюсь я тебе, Фёдор. Я не Сумкин. Я из органов. Мы тебе, Фёдор, пока доверяем. Поэтому готовься, скоро задание получишь. Проверим тебя на вшивость.

Фёдор почувствовал себя одураченным в очередной раз. Досада захлестнула его: повелся, как малышня, на россказни старого болвана. Он попытался выдернуть рукав из пятерни перебравшего юбиляра, но тот держался на удивление стойко…

Фёдор издевательски дунул тому в нос и рявкнул:

– Бульба, ты часом с косяками не перебрал? Тень сомнения на мгновение мелькнула в глазах

Бульбы, но он тут же собрался:

– Нет. В общем, так. Отзывают меня. Хочу тебя, Фёдор, заместо себя на должность поставить.

Он притянул Фёдора к себе и что-то горячо зашептал тому на ухо…

 

G

 

Высоко в небе над деревней промелькнула неясная тень. В кромешной тьме, без единого бортового огня самолет-разведчик ВВС США, как всегда, геройски барражировал над чужой территорией в святом для любого янки деле борьбы за мир во всем мире. Пилот сосредоточенно пялился в лобовое стекло и лихо крутил штурвал, старательно объезжая воздушные ямы. По приказу с базы он заложил еще один круг над деревней – командование не на шутку встревожилось положением дел, когда не обнаружило в селении ни одного мало-мальски захудалого Макдональдса. Уклад жизни карапузов явно представлял угрозу для «мира во всем мире».

 

G

 

Тем временем за углом пивной двое любознательно-вороватых коротышек – Чук и Гек – отчаянно крутили рычаги и ручки на ПЗРК «Стрела», тщетно пытаясь привести установку в боевое действие…

– Чук! Я вот что думаю,– почесав пузо, промямлил раскрасневшийся от пустопорожних усилий Мерин Гек.– Не зря же тут в коробке лежит вот это бумаженция!!!

Он протянул своему подельнику напечатанную на грубой коричневой бумаге «Инструкцию по применению ПЗРК „Стрела" для слушателей младших командирских курсов».

– Хе,– выдохнул Пилигрим Чук.– А ты не так глуп… как туп… приятель… Как же мы сразу не догадались??? Ее надо разжечь с помощью этой бумаги!!!

Они тут же приступили к воплощению своей гениальной догадки с утроенной энергией. Впрочем, вопреки ожиданиям, бумага никак не хотела разгораться… И когда уже оба окончательно смирились со своим поражением, когда иссякли запасы сквернословия, Мерин Гек, которому досталась почетная миссия разжигать импровизированный костерок, умудрился поджечь собственную рубаху. Синтетическая отрыжка китайской текстильной промышленности вспыхнула куда лучше, чем инструкция, и Гек за считанные секунды превратился в живой факел.

С ревом повалившись на землю и отчаянно матерясь, он стал кататься по земле, а Чук не нашел ничего лучшего, чем «гасить» приятеля первым попавшимся под руку предметом, коим не замедлил оказаться ПЗРИ «Стрела». И уже третий удар оказался «в точку» по всем параметрам: Мерин Гек скорчился в муках велосипедиста, на полной скорости соскочившего с сидения на раму, а ракета ПЗРК ушла в темноту, оставляя красивый огненный шлейф.

Пьяному восторгу селян не было предела. И стар и млад роняли слюни восторга, глядя в прочерченное огненной стрелой небо. Разве что в близлежащих кустах трудились, не поднимая головы, разгоряченные парочки – в этот момент им было не до красот.

 

G

 

Пилот самолета-разведчика выматерился и полез в карман летного комбинезона – его раздражала дурацкая шутка приятелей – таких же «летунов», как и он,– установивших ему на мобильник в качестве сигнала зуммер системы предупреждения о наведении ракет. Не переставая рулить, одной рукой он достал «трубу» и тут же вспомнил, что здесь у отсталых коротышек не действовал роуминг – дисплей телефона безмолвствовал.

Он поднял глаза на табло, где мигала контрольная лампочка: «Внимание: ракета».

Пилот лихорадочно защёлкал тумблерами на панели приборов, попутно выходя на связь с центром управления полётом:

– Алё, база, говорит полковник Пауэрс. What the fuck??? Я попал под плотный заградительный огонь!!! Не было такого уговора, за одну зарплату под пули лезть. My ass is on fire!!! Я вам в Гастелло не записывался!!!

Он вжался в кресло, подобрал ноги, сорвал защитную скобу и рванул ручку на себя.

Через секунду от кабины аэроплана отделилось кресло с пилотом.

И почти тут же ракета безошибочно нашла двигатель самолёта-разведчика.

 

Когда в небе возник причудливый огненный силуэт, очень похожий на сказочное чудовище, сельчане мигом перестали жрать, бухать и танцевать. Вспышка была столь неожиданной, что опровергла многочисленные обещания «успеть вынуть» и породила в близлежащих кустах будущий демографический взрыв в Шире.

Фёдор обрадовался неожиданной возможности отбрехаться от назойливой болтовни:

– Бульба! Бульба! Зацени – дракон!

– Быть того не может. Пендальф последнего в зоопарке задушил!

 

G

 

Обгорелый Мерин Гек кряхтя поднялся с земли, потирая ушибленное место. Очень сильно потирая – его лицо лучилось счастьем:

– Было круто!

Чук ошалело мотнул головой и тут же предложил:

– Давай еще разок жахнем!

Их обоих тут же повалил на землю ловким милицейским приемом закончивший свое небольшое расследование Пендальф. Поскольку он был единственным представителем законно избранной власти на данной вечеринке, свое расследование он заодно и завершил. Вынесением приговора:

– Мерин Гек и Пилигрим Чук. Вот сейчас кто-то огребет.

Исполнение приговора не заставило себя ждать…

 

G

 

От халявного хлеба и зрелищ у сельчан уже давно болели животы и туманились глаза. Постепенно толпа доходило до нужной кондиции, и вот тут-то и наступило горячо любимое – «а поговорить???» Поскольку языки сельчан явно не способны были толком поддержать позывы их души, искомое «поговорить» разгоряченная толпа стала требовать от виновника торжества. Бульба же набивал себе цену, до тех пор пока просьбы не превратились в скандирование:

– Речь! Бульба, речь! Бульба – речь, речь, речь!!! Речь, Бульба, речь, Бульба – речь, речь, речь!!! Олеее-олааа… Бульба – реееечь!!! Бульба – рееееечь!!!

Изобразив на лице снисходительную улыбку, Бульба отхлебнул пива из большой кружки и развязной походкой отправился на сцену к импровизированной трибуне. Больше всех в толпе старался Фёдор – в конце концов не зря же Бульба мучил его своей «импровизированной» речью всю предыдущую неделю. К тому же его жуть как интересовал сюрприз, припасенный Бульбой на самый конец выступления. Этот момент хитрый старикан скрывал даже от него! Так и репетировал, запираясь в туалете и просиживая там часами. Все, что смог расслышать Фёдор, подслушивая под дверьми, так это непонятное «Гудбай» и звук сливаемой воды… Поэтому, когда Бульба влез-таки на бочонок из-под вина, Фёдор весь обратился во внимание.

– Мои дорогие Сумкины и Шлюмкины,– начал Бульба.– Чуки и Перестуки, Рытлы и Корытлы, Тузиксы, Телепузиксы, Татталья, Барзини…

– Сопрано! – откликнулись сельчане.

– Ага, Сопрано и все остальные,– согласился Бульба.– Сегодня мне стукнуло сто одиннадцать лет.

– С днем рождения! – взревела толпа. Бульба выдержал паузу и продолжил:

– Я стар. Я очень стар! Я просто суперстар! Шутка, конечно! Половина из вас – просто славные карапузы. А с другой половиной я запросто пошел бы в разведку. У меня есть две новости. А точнее, одна, и щас я вам ее скажу. Дальше откладывать некуда. Я ухожу. Сейчас, гудбай.

И тут… Бульба действительно ушел. Сразу! Исчез!! Растворился!!! Никто, кроме Пендальфа, так и не успел заметить, как Бульба надевает себе на палец неприметное колечко… Толпа захлебнулась восторженным ревом, попадали в обморок впечатлительные барышни, а очнувшиеся алкаши пропитыми голосами стали требовать повторить представление. Какой-то деревенский мальчишка так и застыл с раскрытым ртом, продолжая пялиться в пустоту на то место, где только что стоял Бульба. Подзатыльник, щедро отвешенный ему приятелем, вернул парнишку в реальность.

– Копперфильд-раззява… Ты чего пялишься, Дэвид??? Себя на том месте увидел? Придурок!!! Читал, что написано? Не пробуйте повторить это дома!!!

– Вот именно,– бросил в их сторону проходивший мимо Пендальф – он с хитрым прищуром следил, как прогибаются доски на сцене под тяжестью шагов невидимого Бульбы.– Жрал бы ты поменьше, может, и вправду был бы невидимым, дорогуша… – хмыкнул он в усы и пошагал вслед, отмечая то открывшуюся саму по себе калитку, то повернувшийся в дверном замке ключ, то, наконец, отворившуюся входную дверь.

Довольная харя Бульбы возникла посреди комнаты самым невероятным образом – стянув с пальца кольцо, он помусолил его в ладонях и, удовлетворенно хмыкнув, упрятал свое сокровище в карман жилетки. Что-то напевая себе под нос, он принялся расхаживать по дому в превосходном настроении – пока в одной из комнат не наткнулся на насупленного Пендальфа.

– И чё это было? Амаяк Акопян и его ляськи-ма-сяськи???

– Да ладно, Пендальф! видал, как всех заколбасило? – не мог остановиться Бульба.

– Полегче с волшебным кольцом, дружище Сумкин. Иногда проще просто курнуть… а то может и башню сорвать.

– Да, ладно, расслабься!!! Я только разок-то и попробовал. Пригляди за хлопцем. За Фёдором.– Несмотря на взвинченность, Бульба явно понял, к чему клонит его кореш, и всячески пытался «слезть с темы».

– Отдыхай, дружище. Всё будет ништяк.

– Я ему всё оставляю.

– А золото, бриллианты?

– Да, да. Кольцо в конверте, на каминной полке,– Бульба оглянулся на Пендальфа, шагнувшего к камину, и понял, что попался.– Ой, ошибочка вышла. Оно у меня на кармане. Вот тебе раз! Хотя… это ж подарок судьбы. А подарки не передаривают.

Пендальф насупился:

– Есть мнение, и не только мое, что кольцо надо оставить.

Бульба ринулся в атаку, неуклюже и со всей дури:

– На это я пойтить не могу! Да. А придётся! Надо было сразу его в ломбард сдать, как только нашёл. Я теперь придется за так отдать!

– Спокуха, без пены,– давил коротышку авторитетом Пендальф.

– Я что ты меня заводишь? – дернулся Бульба, отвернулся от приятеля, сунул руку в карман, словно ища поддержки, и пробурчал себе под нос: – Колечко, колечко, выйди на крылечко…

– Знакомый базар, где-то я такое уже, это, слышал… Вышел Бульба на крыльцо почесать свое кольцо… Хе-хе…

Не стерпев издевательства, Бульба снова завелся не на шутку:

– Мое кольцо! Хочу – отдам, хочу – золотые зубы вставлю!

– Будешь упираться – тебе и вправду зубки вставлять придется… Ладно, не гоношись… Я тебе и так денег дам – хоть в три ряда вставь, как у акулы.

И тут Бульба окончательно потерял разум:

– Ааа, я понял – ты кольцо себе закрысить хочешь!

Пендальф решил, что пора брать быка за рога и давить на психику. Он словно стал на две головы выше, в комнате потемнело и запахло вазелином.

– В этот раз разозлил ты меня, Бульба, по-настоящему. Гляди, как бы чего не вышло. Плетнём придавит или авария какая случится. Не зли меня, крысёныш. Отдай кольцо по-хорошему от греха подальше. Не кривляйся, давай уже.

Бульба моментально растерял остатки геройства, сник, но быстро сумел собраться, да так умело, что Пендальф был вынужден признать свою школу – коротышка не оставил надежд выкрутиться:

– Ты прав, Пендальф. Была не была, отдам кольцо Фёдору. Что-то я засиделся, пора валить. Пора.

Бульба подошел к столу, вытащил драгоценность из кармана, подбросил на ладони и со вздохом разочарования… сделав вид, что оставляет кольцо, одновременно ловким движением опытного напёрсточника в последнюю секунду смахнул его себе в карман.

Пендальф аж крякнул от удовольствия – мелкий гаденыш знал свое дело крепко.

– Бульба. Ты колечко-то – тово, оставь. Будешь деревенщину на базаре разводить такими фокусами, хотя мой тебе совет: проще и выгоднее официальный пятирублевый лохотрон поставить.

– А, ага.– Бульба с сожалением выложил кольцо на стол и демонстративно отошел к двери. Вариантов у него больше не было, на него накатила тошнотворная тоска, он стоял, уставившись в одну точку. Многосекундную паузу, повисшую в воздухе, он прервал, будто выдохнул:

– Знаешь, я только что придумал окончание для моей книги: «и жил он, жил, пока не помер».

– Очень свежая концовочка! В «Майн кампф» оно неплохо смотрелась бы… – Пендальф сегодня был в ударе.

Бульба не оценил юмора, он был разгромлен, подавлен, смят:

– До свидания, Пендальф…

– До свидания, дорогой Бульба,– Пендальф снял с руки и протянул коротышке свой именной компас.– Держи, пригодится!!!

Бульба сунул подарок в карман и, подхватив тревожный чемоданчик, шагнул за порог, напевая себе под нос:

 

Цыганка с картами, дорога дальняя,

Дорога дальняя, казённый дом…