ЛЕТОМ В ЮЖНОЙ БЕСЕДКЕ ДУМАЮ О СИНЕ СТАРШЕМ
Вот свет над горою внезапно упал на запад. И в озере месяц неспешно поплыл к востоку. Без шапки, свободно дышу вечерней прохладой, Окно растворяю, лежу, отринув заботы. От лотосов ветер приносит душистый запах. Роса на бамбуках стекает с чистым звучаньем. Невольно захочешь по струнам циня ударить, Но жаль не услышит знаток, кому это в радость... При чувствах подобных о друге старинном думы, А полночь приходит - и он в моих сновиденьях! НОЧЬЮ ВОЗВРАЩАЮСЬ В ЛУМЭНЬ В горном храме колокол звонкий - померк уходящий день. У переправы перед затоном за лодки горячий спор. Люди идут песчаной дорогой в селения за рекой. С ними и я в лодку уселся, чтоб ехать к себе в Лумэнь... А в Лумэне месяц сияньем деревья открыл во мгле. Я незаметно дошел до места, где жил в тишине Пан Гун. В скалах проходы, меж сосен тропы в веках берегут покой. Только один лумэньский отшельник придет и опять уйдет. НА ГОРЕ СИШАНЬ НАВЕЩАЮ СИНЬ Э Колышется лодка - я в путь по реке отправляюсь: Мне надо проведать обитель старинного друга. Закатное солнце хоть чисто сияет в глубинах, Но в этой прогулке не рыбы меня приманили... Залив каменистый... Гляжу сквозь прозрачную воду. Песчаная отмель... Ее я легко огибаю. Бамбуковый остров... Я вижу - на нем рыболовы. Дом, крытый травою... Я слышу - в нем книгу читают. За славной беседой забыли мы оба о ночи. Все в радости чистой встречаем и утренний холод... Как тот человек он, что пил из единственной тыквы, Но, праведник мудрый, всегда был спокоен и весел! К ВЕЧЕРУ ГОДА ВОЗВРАЩАЮСЬ НА ГОРУ НАНЬШАНЬ В Северный дом больше бумаг не ношу. К Южной горе вновь я в лачугу пришел: Я неумен - мной пренебрег государь; Болен всегда - и поредели друзья. Лет седина к старости гонит меня. Зелень весны году приносит конец. Полон я дум, грусть не дает мне уснуть: В соснах луна, пусто ночное окно... НА ПРОЩАНЬЕ С ВАН ВЭЕМ В тоскливом безмолвье чего ожидать мне осталось? И утро за утром теперь понапрасну проходят... Я если отправлюсь искать благовонные травы, Со мной, к сожаленью, не будет любимого друга, И в этой дороге кто станет мне доброй опорой? Ценители чувства встречаются в мире так редко... Я только и должен хранить тишины нерушимость, - Замкнуть за собою ворота родимого сада! ПИШУ НА СТЕНЕ КЕЛЬИ УЧИТЕЛЯ И Учитель там, где занят созерцаньем, Поставил дом с пустынной рощей рядом. Вдаль от ворот - прекрасен холм высокий. У лестницы - глубоко дно оврага... Вечерний луч с дождем соединился. Лазурь пустот на тени дома пала... Ты посмотри, как чист и светел лотос, И ты поймешь, как сердце не грязнится! НОЧЬЮ ПЕРЕПРАВЛЯЮСЬ ЧЕРЕЗ РЕКУ СЯН Путешествуя, гость к переправе спешит скорей. Невзирая на ночь, я плыву через реку Сян. В испареньях росы слышу запах душистых трав, И звучащий напев угадал я - "лотосы рвут"... Перевозчик уже правит к свету на берегу. В лодке старый рыбак, скрытый дымкой тумана, спит. И на пристани все лишь один задают вопрос - Как проехать в Сюньян, он в какой лежит стороне. НА ПУТИ В СТОЛИЦУ ЗАСТИГНУТ СНЕГОМ Здесь вдаль протянулась дорога к Циньской столице. Бескрайнее мрачно здесь к вечеру года небо. И в сумраке зимнем конец луны и начало. Нападавшим снегом закрыты горы и реки. Усталые гуси пропавшую ищут отмель. Без пищи вороны кричат на пустынном поле. И гость опечален - напрасно он ждал приюта: Нигде не увидел он дыма людских селений! В ДЕРЕВНЕ У ДРУГА Мой старый друг на курицу с пшеном Позвал меня в крестьянское жилище... Зеленый лес деревню обступил, Цепь синих гор за ней уходит косо. Сидим, глядим на ток и огород. Пьем, говорим о конопле и тутах... Когда придет "двойной девятки" день, Сюда вернусь к цветенью хризантемы! В РАННИЕ ХОЛОДА НА РЕКЕ. МОИ ЧУВСТВА Листья опали, и гуси на юг пролетели. Северный ветер студен на осенней реке. В крае родимом крутые излучины Сяна. В высях далеких над Чу полоса облаков. Слезы по дому в чужой стороне иссякают. Парус обратный слежу у небесной черты. Где переправа? Кого бы спросить мне об этом? Ровное море безбрежно вечерней порой...
|
